Стальные иглы

А он крепкий мальчик — держится, борется, хочет выжить. Цепляется за свет с такой настойчивостью и жаждой, что Дэвид даже немного завидует его непреклонной воле. А он сильный мальчик — смелый, добрый, славный, пусть и выглядит внешне грубым. Сражается не за себя, но за людей, в которых верит, которых любит, которых день за днем встречает в широких ярких коридорах и за которых всегда будет стоять горой. Адам балансирует на тонкой грани, шагает по выложенному из золотых осколков мосту, взбирается по лестницам, что головоломкой сходятся к своему началу, и путь его тяжелый всё никак не кончается. Дэвид помогает ему прокладывать дорогу, зажигает аварийные лампы, подталкивает прямо в руку карту — вот же выход, вот он. Адам — боец. Человек, что будто выкован из крепчайшего металла. Только теперь его кровь и плоть на самом деле заменяют механизмы, друг за другом вплавляются в истерзанное неравной битвой тело — вместо тех частей, что практически вышли из строя. Адам крепкий, выдержит. Адам сильный, упорный, смелый. Ответственный, прямой и честный, для сослуживцев и коллег в доску свой парень. А еще он — упрямый, упертый, назойливый. Противоречивый. Ершистый весь и колкий, будто клубком свернувшийся перед лисой ёж. А Дэвид — старый лис — трогает этот колючий шар мягкой лапой, катает перед собой и ждет, когда ёж передумает и раскроется, покажет свой беззащитный и мягкий живот. Вот только напуганный ёж сжимается лишь крепче, не хочет выбираться из безопасного убежища. Он и не ёж теперь — скорее, покрытый стальными иглами ёж-заменитель, почти что робот. Осталось только добавить пульт управления помощнее и можно выпускать обратно на волю. Адам — счастливый мальчик и в то же время самый несчастный в мире. Он жив, он выжил, он переборол и огонь, и пули, и мост из золотых осколков, что осыпался прямо под неустойчивыми ногами. Он может ходить, дышать, снова видеть мир таким, какой тот есть на самом деле, — и стальные иглы для него не цепи, а наивысшее на свете благо. (Но так кажется только Дэвиду.) Ёж-заменитель не будет считать себя обычным, механический мальчик не оживет как в сказке, и фея-крестная не придет спасать принцессу — если спасать больше некого. Старый лис трогает ежа мягкой лапой, катает его из стороны в сторону. Нежная подушечка уже вся изранена, а лис никак не может понять, почему ёж не раскрывается ему навстречу. Почему прячется от того, кто отнесся к нему с такой добротой? Увы, беззащитное брюшко теперь надежно спрятано под слоем острых металлических игл, и лапа у лиса, что беспомощно пытается до него дотянуться, кровоточит. Адам — славный мальчик. Он учится заново улыбаться, держать в новых руках хрупкий стакан, ходить новыми ногами по всё тому же старому грязному миру. Дэвид смотрит на него, прячась от колючих игл за толстым стеклом палаты, непроницаемыми линзами камер, беспощадно равнодушными мониторами наблюдения. Смотрит и видит самого драгоценного мальчика на свете. Его мальчика, Адама.