31. Коль мир земной пред нашими глазами, мы зрители и лицедеи сами
Сначала Гарри услышал звуки. Видеть он стал потом, хотя глаза его были открыты. Даже настежь распахнуты. Слепота отступала, болела и кружилась голова изнутри, дергало шрам снаружи, ныло всё тело, а еще его мутило и трясло. Трясло от ужаса: ему почудилось, что не было прошедшего года, что весь второй курс был только наваждением, а на самом деле он сейчас просыпается в той комнате с зеркалом еиналеЖ, окруженный Квирреллом, Паршивцем и египетской змееподобной гадиной. Шепелявый голос Паршивца, который, видимо, теперь ему не суждено забыть вовеки, слышался и сейчас. Опять дежа-вю, черт возьми… — …лько прыток, — наконец-то донесся до его сознания насмешливый голос профессора Защиты; но не того, о котором мальчик подумал в первый момент, когда очнулся. — Дежурили тут по очереди, что ли? — Хм… Ожидал увидеть тут кого угодно, только не тебя, придурок, — ответил Паршивец. — Как вообще ты фюда попал? — Ну не злись, Петтигрю, не злись, что твои охранные чары не сработали. Они сработали. Но всякий, кто бывал в Вирабхадре , посмеялся бы над твоими жалкими попытками состязаться во внезапности с самим Шивой. Что ты знаешь о настоящих проклятьях, любитель подворотен и ударов в спину? Оказывается, добрячок-Локхарт умел измываться над противником покруче любого слизеринца! Туман перед глазами расступился, и первым, что увидел Гарри, была широкая, но не радостная, как обычно, а злобная улыбка профессора, адресованная нависшему над ним человечишке. Улыбка шута. Джокера. Паршивец между тем вкручивал кончик своей палочки ему под челюсть, не давая и двинуться на обрушенном камне, к которому придавил собой Локхарта. Молнией мелькнула мысль: Луна! Они с профессором не успели спасти Луну Лавгуд, и она в руках у этих подонков! Палочка скользнула в ладонь Гарри из рукава. Вскочить, резко выкинуть парализующее проклятье в затылок крысе-предателю. «Не с-с-с-смей! — оглушительно засвистело в ушах, да так, что из ушных отверстий сразу полилось кто-то горячее, а голова затрещала от боли. — Не ш-ш-шевелись. Переведи взгляд правее. Вон туда, еще правее! Увидел?» Да, Гарри увидел. В стороне, на фоне гигантского каменного лика, стоял змееподобный Кематеф в египетском одеянии, и взорами двух пар глаз блуждал по внутренности помещения, будто в поисках чего-то или кого-то. И, увидев потустороннюю гадину, мальчик понял, что после приземления Локхарт успел припрятать союзника под чары невидимости своего изобретения, которые теперь скрывали его даже от всевидящего ока змея, не говоря уж про Петтигрю. Но было заметно, что умертвие нисколько не сомневается в присутствии Поттера, только пока не определилось, где он может быть. — А ты, фмельчак, фбежать хотел, как только наф увидел? — крысюк и ухом не повел в ответ на оскорбление. Вернее — в ответ на констатацию очевидного факта. Он тоже потешался над Локхартом. — Без побрякуфки, которую ифкал напрафно? Еще и фтудента втравил в фвою авантюрку… «Ты вмешаеш-ш-шьс-с-ся только в с-с-самом крайнем с-с-случае! Как велел тебе твой учитель! Что бы ни говорил и ни делал этот урод. Уяс-с-снил?» — «Да», — «Тогда жди знака от профес-с-сора». — Когда я понял, ради чего ты тут кружишь, вфё вфтало на фвои мефта. Надо было только вынудить тебя притащить фюда фопляка. Два раза — флышишь? — два раза Кематеф направлял к тебе афпида, чтобы до тебя дошло, как это фделать. Так где же мальчишка? — Ты кого больше боишься — мальчишки или его отца? Крысюк рассмеялся сухим, как бы задыхающимся смешком: — А кого больше боишьфя ты — директора или его Тени? — он снова надавил на свою палочку, определенно задавшись целью прокрутить дыру в холеной шее Локхарта. — Да уж, директор ваш — тот еще жулик, — игнорируя боль, ответил профессор, а Гарри трепетал в ожидании сигнала и гадал, что понадобится раньше: свистулька или палочка. Про директора и своего отца он не понял ни единого слова, но похоже на то, что Питер Петтигрю имел неслабый зуб на своего школьного друга, которого затем предал, а нынче докатился до того, что преследует его сына-подростка. Однако всё это ерунда. Сейчас важнее, где Луна и что с нею. Остается надеяться на резервный план Локхарта или шулерские козыри, которыми пижон наверняка забил оба своих рукава. А если нет? Вдруг не предусмотрел? За спиной крысюка послышался шум, и из ниоткуда на сырые плиты выступило два замаскированных неизвестных с палочками наизготовку, и обе были нацелены на профессора ЗОТИ. К удовольствию Петтигрю улыбка сошла с вечно всем довольного лица Локхарта. Сдаваясь, тот поднял обе руки, между ладонью и большим пальцем правой была зажата его идиотская палочка с голубеньким бантиком. Крысюк ругнулся и дернул было ее к себе, но, заклятая, она отоварила его чем-то вроде хорошего электрического разряда, из-за чего жидкие и клочковатые, как слежавшаяся шерсть грызуна, волосенки вскинулись дыбом на голове. Похожий на ходячую дугу Теслы, Петтигрю в ярости отсушил руку профессора каким-то невербальным (тот закусил нижнюю губу до крови). Палочка отлетела далеко в сторону, и ее подобрал мгновенно переместившийся туда Кематеф. Его, к сожалению, током не ударило. — Убей его, — велел змею крысюк, но тут Локхарт отчаянно завопил, ткнув пальцем левой руки в сторону каменного лика Салазара: — Стойте! Вон мальчишка! Гарри, беги! Все, даже египетская нежить, повернулись и дернулись в указанном направлении. В ладонь профессора скользнула запасная палочка, он мельком взглянул в сторону настоящего укрытия Гарри, и в голове того соткался символ «бежать», а потом — смутный план лабиринта катакомб, заполненных водой. Луна там? Рванувшись прочь, Гарри успел заметить, как Локхарт акробатически легко перепрыгнул за каменный завал, попутно сшибая невербальными заклинаниями с ног Петтигрю и ближайшего к нему типа в маске. Левой рукой он орудовал с не меньшими разрушениями, чем всегда делал это правой. Только теперь — целенаправленно. Слыша за спиной брань и хлопки заклинаний, Гарри со всех ног помчался, куда велел учитель, — навстречу грозному Основателю змеиного факультета. Распахнув рот в беззвучном проклятии, запечатленный в камне маг с ненавистью глядел на пришельцев. Мальчик слышал шипение за спиной и понимал, кто гонится за ним. Это весьма подстегивало. Кематеф требовал остановиться, но даже на парселтанге половина фраз всё равно звучала незнакомо, будто пересыпаемая понятиями из древнего наречия. Пол под ногами дрогнул. Кажется, во рту статуи Салазара шевельнулся язык… Гарри с разбега спрыгнул с сухого подиума между колоннами в сточную воду и, поднимая тучи брызг, ринулся в низенький проем отводного коридора, надеясь, что переданный ему Локхартом план был правильным. Подземелье снова сотряслось. Он с ужасом подумал, не слетела ли у него с головы во время обвала защитная повязка, хлопнул рукой себя по лбу и нащупал окантовку матерчатых «очков». Если Кематеф даже и нагонял его, то делал он это совершенно тихо — ни единого всплеска. — Луна, если ты тут, не высовывайся! — одним духом прокричал Гарри и чуть было не врезался со всего размаха в вынырнувшее перед ним из-под воды умертвие. Прыжком, достойным профессионального коммандос из американских боевиков, мальчик резко ушел вбок, перекатившись через плечо, хлебнул бы грязной воды, не будь на нем защитной маски, вскочил и юркнул между каменными тумбами коллектора. Однако насладиться успехом и удивиться собственной прыти он не успел, снова столкнувшись с Кематефом в параллельном коридоре. — Бомбарда! — выкрикнул Гарри, но змей в тот же миг развоплотился, и заклинание прошло сквозь черный дым. Следующий бросок завершится для умертвия удачей: оно скрутило мальчика удушающими кольцами. Тот изо всех сил таращился на тварь, взывая к высшим силам, одарившим его взглядом Аваддона, который просто обязан был сработать в такой безвыходной ситуации, как сейчас. Вместо этого монстр преспокойно поволок его наружу из коридора и подыхать не собирался. «Давай же! Ну, давай!» — молил кого-то Гарри, всё еще уповая на чудо. Почему ничего не происходит? Его же сейчас прикончат, и всё! «Ну что, любитель дармовых блицкригов, так и будеш-ш-шь упирать-с-с-ся назло Ржавой Ге? С-с-сдохну, но не признаю, что с-с-сам дурак набитый?» Вот же дрянь! Гарри в отчаянии забился в кольцах египетского змея, умудрился высвободить левую руку и нажатием рычажка на креплении выкинуть наружу острие хитрого голдстейновского стилета. Там, где не подействовало заклятье, отлично справился фамильный клинок из дамасской стали. Кематеф взвился от боли в проколотом боку. Мышцы поврежденного тела обмякли и уронили жертву, а та, недолго раздумывая, кинулась наутек, но, споткнувшись о какой-то выступ на дне, полетела в воду. Вдруг… Скорее внутренними органами, а не ушами, Поттер услышал утробный звериный рык. Что-то сшибло с ног раненого Кематефа, который, стремительно залечив травму, изготовился повторить нападение. Пол дрогнул уже так, что бурая лужа пошла волнами. Египетская нежить снова утратила форму, и на какую-то секунду, опять выпустив в него не сработавшее проклятие, Гарри увидел в густом облаке копоти очертания большой кошки — ягуара. Шаман сумел пробиться сюда! Не физически, но сумел… Однако Кематеф мог отвечать на удары даже на тонком уровне. Опутанный дымом, отчаянно отбиваясь когтями задних лап, нагуаль Шамана покатился по воде. И тут Гарри увидел это. Оно лишь мелькнуло между каменными тумбами почти в полной темноте — свет едва доставал сюда откуда-то со стороны громадных винтов вытяжки. Лязг — не шорох! — чешуи громадного тела парализовал ужасом ноги мальчика, и он боялся вздохнуть. Поттера снова едва не сшибло в лужу волной от промчавшегося рядом туловища аспида. Акэ-Атль изо всех сил удерживал Кематефа в развоплощенном состоянии, но было видно, что простоит он недолго: тот умел калечить в астрале с тем же результатом, что и в реальном мире. Гарри прикинул, куда лежит путь василиска — а тот наверняка устремился в центральное помещение Тайной комнаты, где один отбивался от троих — и, пока Шаман отвлекал умертвие, побежал по умозрительной карте Локхарта к отмеченному месту в катакомбах. Видимо, где-то там, по прикидкам профессора, была спрятана пленная Лавгуд. Подземелье огласилось истошными воплями. Гарри надеялся лишь на то, что это кричал не учитель, настигнутый василиском, потому что это были крики смертного ужаса. Поттер судорожно сжал в кулаке висящую на груди свистульку и добавил прыти. Ноги и «карта» завели его в тупик. Тайную комнату снова тряхнуло. Гарри опять споткнулся обо что-то под водой, поскользнулся на камнях и рыбкой полетел на осыпавшуюся кладку у стены. Под локтями что-то глухо, противно захрустело, и это был не щебень. — Люмос! — шепнул мальчик, а в следующий миг оказался на ногах, с омерзением отряхиваясь от налипших на грязную одежду кусков гнилой человеческой плоти. — О черт! Черт! Черт! Экскуро! Мать твою, экскуро! Когда заклинание растворило последнее гадостное пятно, приступ брезгливой тошноты уступил место любопытству. Гарри подсветил то место, куда только что упал. Там лежали бурые человеческие кости, местами еще обтянутые остатками плоти и клочками сгнившей одежды. Череп незряче уставился на невольного осквернителя праха: позвонки шеи после падения Поттера проломились, нижнюю челюсть вывернуло из пазов в верхней, и голова под прямым углом к туловищу легла на каменные обломки, как на подушку, почти касаясь зубами ключиц. Рука полумумии-полускелета прижимала к ребрам грудной клетки небольшую книжку или тетрадь, не тронутую, как ни удивительно, ни плесенью, ни тлением, хотя и старую на вид. Остатки темных волос на лоскуте кожи, которая все еще крепилась к черепу, были заплетены в свалявшуюся косу, а возле уха лежали разбитые очки, форма которых… — Миртл?! — вырвалось у Гарри. Ему почудилось, что рука мертвеца дрогнула, и обложка книги под костями пальцев замерцала зеленоватым светом. Точно, это Миртл: та одежда, что была в прошлый раз на призраке девушки, угадывалась и в лохмотьях трупа. «Воз-з-зьми дневник! — сквозняком прогнало по опустевшей, без единой мысли, голове. — Воз-з-зьми и с-с-спрячь!» Подчиняясь неведомому импульсу, Гарри вынул книгу из останков и торопливо провел по ней тремя заклинаниями — распознающим присутствие темной порчи, очищающим, а под конец и уменьшающим. Минимизированный «дневник» он сунул в нагрудный карман синего квиддичного джемпера, под скомканный носовой платок, и застегнул на кнопку. Лязг чешуи и плеск воды под телом приближающегося аспида выдернули мальчика из транса. Нужно найти Луну и не пересечься при этом с василиском, который вернулся, очевидно, чтобы отыскать его и убить. Но в следующую секунду гигантская морда нырнула под своды коллектора и безошибочно отыскала притаившегося в углу Гарри. Мальчик резко опустил «забрало» повязки для сна себе на глаза и уже хотел было заставить свистульку прокукарекать, но в голове мелькнула другая идея. — Стой! — приказал он на парселтанге, сильно надеясь, что это заставило василиска если не повиноваться, то хотя бы удивиться; в ответ послышался вздох, и, судя по отдаленности звука, расстояние между ним и аспидом оставалось прежним. Значит, тот остановился и слушает. — Я не враг тебе! — И я тебе не враг, — неожиданно последовал ответ. — Я рад, что ты вернулся. — Вернулся? — Я скучал, мой юный человеческий друг, который умеет говорить на одном языке со мной. — Что ты сделал с теми, в главном зале? — Один мертв. Трое дерутся. — Прошу тебя, не убивай моего учителя! — Я гневаюсь на него, но раз ты просишь… — Если я сниму повязку, ты… — Я не умею закрывать глаза и просто отвернусь. Я не желаю твоей смерти: у меня не так много друзей в этом мире. — А девочка… девочка с белыми волосами — жива? — Какая девочка? — Ее похитили ночью и притащили сюда. — Здесь никогда не было никакой девочки, кроме этой, мертвой. — А Миртл, — Гарри наугад указал за спину, на останки, — это ты убил ее? — Нет, ее принесли сюда уже трупом. Значит, хотя бы в этом когтеврушка не солгала… или не сильно солгала. Гарри снял повязку, и василиск сдержал слово — незамедлительно отвернул громадную морду, освещаемую сиянием его собственных глаз. Если взгляд Аваддона и существовал, им обладало только это невероятное существо, как и все прочие змеи не умеющее моргать. И еще, наверное, Медуза Горгона. Даже в темноте было видно, что аспид угрожающе, чудовищно прекрасен. За левым плечом мальчика раздался знакомый женский голос: — Спасибо за помощь, Гарри Поттер. Как это вы здорово тут шипите! Никогда еще в моих катакомбах не было такой феерии! Уи-и-и! Оглянувшись, Поттер различил призрачный силуэт бедняги Миртл. Улыбнувшись ему, привидение скорбно склонилось над тем, что когда-то служило ей телом. — Твои предки должны быть тебе благодарны, Гарри, — проговорила она. — Ты исправил… уменьшил вину своего рода. По крайней мере, передо мной, сделав меня свободной… — Зато ты мне соврала. Она хмыкнула в ответ на его укоризненный тон: — Жизнь — эфемерная штука, ничему и никому в ней верить нельзя. Если бы я не соврала, ты, может быть, и не отважился помочь твоему профессору. А вот зазнаваться — нехорошо. Прощай, Гарри! — Но… постой! Эй! Миртл! Подожди, я… Однако призрак уже исчез. Василиск опустил голову на щебень рядом с мальчиком: — Держись, я вывезу тебя отсюда. — И мистера Локхарта, — запрыгивая верхом ему на шею и хватаясь за гребень, попросил Гарри. — Ладно? — Как скажешь. Развернувшись, василиск с мальчиком на загривке сшиб с ног готового очередной раз напасть на Гарри Кематефа. Следов Акэ-Атля не наблюдалось. У Поттера похолодело под ложечкой: не покалечила ли эта тварь тонкую оболочку приятеля во время их схватки? Это ведь опаснее, чем в физическом мире! Василиск припечатал бы умертвию вдобавок еще и ударом хвоста по темени, но тот уже рассыпался дымным шлейфом и пропал. Чешуя под перчатками из драконьей кожи казалась твердой, как алмаз, четко вырезанной и слегка мерцающей. Гарри всё еще не верил, что ему удалось договориться с Ужасом Тайной комнаты, которого, по преданиям, боялись даже акромантулы, но гибкая спина василиска, покачивающаяся под ним во время передвижения, убеждала, что это не сон. В основном зале между тем продолжалась схватка. Локхарт изображал из себя Тарзана, чертил в воздухе заклинания лиан, которые тут же становились настоящими живыми ветками, легко перемещался по ним с места на место, нигде не задерживаясь и отвлекая на себя внимание Петтигрю с его уцелевшим пособником. Крысюк, нимало не стесняясь, швырялся в него темными заклинаниями. От них преподаватель ЗОТИ увертывался, как заговоренный, и не забывал при этом глумиться над обоими противниками, словно ярмарочный скоморох. Его едкие комментарии раздражали напарника Питера, и тот, матерясь, промахивался от злости еще пуще, чем анимаг. Василиск не стал тратить время по пустякам. Один короткий стремительный бросок, лязг клыков — и Паршивец остался без второго сообщника, которого аспид просто прошил насквозь ядовитыми зубами, перекусив ему позвоночник. — Авада… — замахнулся Петтигрю в адрес Гарри, пока василиск отвлекся на убийство. И тут же крысюка отбросило взрывом. На том самом месте, где только что стоял анимаг, проявился эльф Добби. Пальцы его все еще были сомкнуты в щепотке после недавнего щелчка — именно так колдовали домовики, и их магия иногда была могущественнее человеческой. — Добби! — вскрикнул обрадованный Гарри, но эльф, сделав ему ручкой, поспешно аппарировал, будто боялся встречаться с ним при посторонних. Локхарт швырнул на упавшего Петтигрю путы, но Паршивец, очнувшись за миг до пленения, взвизгнул, трансформировался в крысу, выпрыгнул из собственной мантии и шнырнул в расщелину между грудой обвалившихся камней. Наколдованные веревки скрутились вокруг пустой одежды. — Мне пора, мой друг, — с огорчением сказал василиск, опуская голову к земле, — сюда движутся люди, они опасны для меня, и я должен уйти. Со стороны спуска, откуда не так давно прибыли в Тайную комнату Гарри и профессор, в самом деле доносился неразборчивый шум. — Спасибо тебе. Мы еще увидимся? — Возможно, друг мой. Как только мальчик спрыгнул на пол, аспид легко развернулся и молнией помчал к статуе Салазара Слизерина. Еще секунда — и он нырнул в разверстый рот мрачного бородача, скрываясь в неведомых переплетениях тайных коридоров подземелья. — Он не смотрит? — крикнул Гилдерой, жизнерадостным маятником раскачиваясь на лиане под потолочным сводом. — Он уполз, сэр! Локхарт не успел ответить, только открыл глаза и гибко перепрыгнул на капитель одной из колонн. Правая рука его по-прежнему висела плетью, однако он умудрялся проделывать все манипуляции левой — и колдовать, и удерживать собственный вес, цепляясь за подходящие выступы, чтобы спускаться вниз. Из-под арки главного спуска вылетел феникс директора, и на нем, как Мери Поппинс на зонтике, уцепившись когтями за птичьи лапы, висела крупная кошка черепахового окраса в Распределяющей Шляпе. Никто не знал, как Минерва МакГонагалл умудряется после обратного превращения оставаться одетой, но и в этот раз она оказалась в своей повседневной изумрудной мантии. Сдернув Шляпу с головы и вытащив из нее старинный меч с багровым рубином на гарде, декан Гриффиндора окинула цепким взглядом обозримую часть Тайной комнаты. При виде двух трупов — изломанного окровавленного и неповрежденного, но окаменевшего — она нахмурилась и поджала губы в ниточку. Феникс тем временем уселся на валуне, чтобы почистить перышки. — Вы ничего не хотите мне объяснить, господин Локхарт? — сухо спросила она шагавшего ей навстречу коллегу и оперлась на клинок меча, словно на костыль, а лезвие даже не согнулось. По-прежнему легкой танцующей походкой, как будто ничего и не произошло, стройный — сейчас, без плаща и мантии, фигура Локхарта казалась еще более изящной и подтянутой, чем всегда — он, прижимая к груди поврежденную руку, миновал Гарри. Тот ничего не успел сказать, а голова его заполнилась несколькими слоями образов. Мальчик услышал: «Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!» Потом промелькнуло лицо добряка-Хагрида. Символ чаши со светящейся субстанцией внутри и большое каменное яйцо. И — напоследок — голос самого профессора ЗОТИ, который сообщил ему, что «их два». Что это за «их», непонятно, просто повторился образ яйца из инкрустированного серпентина, чтобы затем уже окончательно исчезнуть. А еще при этом вспыхнуло из темноты смутное, как на старинном портрете времен барокко, холодное и неприятное лицо пожилого мужчины с наружностью скандинава. Чем-то неуловимым напоминал он каменное изваяние Салазара Слизерина, высеченное из скалы в конце этой галереи. Чем-то, чем-то — словно бы невидимой печатью на челе… — Конечно, Минерва! — меж тем радушно воскликнул мужчина, будто вышел встретить долгожданную гостью на крылечко собственного особняка. — Мы тут с Гарри устроили небольшой беспорядок… Но ведь нам простительно, не так ли? Мы же спасли школу от гигантского василиска — мистер Поттер не даст соврать. Правда ведь, Гарри? — Локхарт заблестел всеми тридцатью двумя начищенными и отбеленными, и это была прежняя искрометная улыбка голливудской звезды, а никак не лихого Джокера. — Между прочим, можешь считать, что мой предмет ты сдал на «Превосходно»! Поттеру не осталось ничего иного, как подавленно кивнуть. Только сейчас, после неимоверного напряжения всех сил, Гарри снова почувствовал нарастающее головокружение и тошноту. — А это кто такие? — МакГонагалл указала на трупы. — Укротители василиска, я полагаю, — невозмутимо соврал профессор ЗОТИ, приглаживая встрепавшуюся от кульбитов прическу. — И сегодня был не их день. Стоит быть поаккуратнее с животными, особенно если у них две ноги… — Что ж, вам, значит, несказанно повезло, — процедила декан Гриффиндора. — Дайте взглянуть на вашу руку, что у вас с ней? Гилдерой охнул, накрыл больное запястье ладонью здоровой руки и, засвистев сквозь зубы от боли, прижал кисть теснее к груди: — Ах, не троньте! Это невыносимо! Я потом как-нибудь сам. — Как пожелаете. А разве вы левша, Гилдерой? Он просиял, стоило возникнуть малейшему поводу похвастать своими достижениями: — Я научился работать сразу обеими. Вы представить себе не можете, какое это подспорье, особенно когда раздаешь автографы твоим фанатам! Мы ведь с Гарри теперь попадем в историю Хогвартса, дорогая МакГонагалл? — Всенепременно, — она сказала это непрошибаемо серьезным тоном. — Считайте, что вы уже там. В истории. — Кстати, а еще, я думаю, Тайную комнату не лишним было бы хорошенько осмотреть на предмет тайного прохода. Эти два везунчика попали сюда через неизвестный лаз. Вполне вероятно, что он ведет из канализационных стоков в пещерные гроты Черного озера. Вы же понимаете, что в таких местах часто заводятся крысы. А крысы — это, как известно, чума, разбой и прочие сопутствующие неприятности… — Я поставлю директора в известность. Сопровождаемые карканьем Мертвяка, в зал вылетели несколько незнакомых авроров, но эти вполне благопристойно сидели на метлах. Самый старший из них, которого Поттер уже видел в прошлом году при похожих обстоятельствах, — грубый, резкий, с бешено вращающимся глазом — стоял на антигравитационной доске, или, точнее, гигантском блюде, похожем на фрисби. МакГонагалл указала им на Гарри и на пейзаж с натюрмортом за его спиной, окликнула феникса и, когда тот подлетел к ним, велела Локхарту ухватиться за вторую лапу птицы. В нарушение всех законов физики Фоукс без натуги поднял в воздух двух взрослых магов. Глядя, как они исчезают в ведущем наверх коридоре, мальчик понял, что теряет равновесие. Голова кружилась уже так, что пришлось сесть и хорошо ухватиться за камни, чтобы не рухнуть без сознания. — Кто их так? — спросил начальник авроров, впиваясь бешеным глазом в Гарри и указывая на трупы. Сделав круг над полем брани, ворон уселся на плече хозяина со словами: «Н-да… не так я представлял себе конец света…» — Василиск, сэр, — пробормотал Поттер. — Там, в канализации, лежат кости… Это была Миртл Уоррен… Не в силах больше сдерживаться, он сорвал с лица алхимический респиратор и согнулся в рвотном спазме. Авроры переглянулись, а один, кудрявый, задумчиво почесал затылок: — Откуда здесь василиску взяться… Амбридж, что ли, высидела? — Парень, ты чего? — кто-то встряхнул Гарри за свободное плечо и тут же отдернул руку от клюва Мертвяка, изготовившегося долбануть наглеца со всей птичьей мочи. — Надышался, что ли? — Сотряс у него, — буркнул одноглазый, уходя осматривать погибших. — Жизненные параметры на минимуме. Сэвидж, подними его в лазарет. — А еще там был тот же египетский змей, что в прошлый раз, — вдогонку ему заявил Гарри. — И я не знаю, где он сейчас… Может быть, еще здесь. Сэвидж помог ему подняться и усадил на свою метлу: — Ничего, парень. Если здесь, мы его отыщем. Сам полет Гарри уже не запомнил. Его мутило, и то, что аврор сгреб его в охапку, не позволяя свалиться с рукояти метелки, было очень правильным решением.* * *
До самой горгульи Минерва шествовала поступью каменного командора за спиной у Локхарта и только возле магического привратника обогнала, чтобы назвать пароль: — Яблочный самбук! Этой секунды Гилдерою хватило, чтобы сунуть черный артефакт в открывающийся медальон на шее и, будто ничего и не было, снова скривить лицо в болезненную мину, убаюкивая раненую руку. Горгулья открыла им доступ к винтовой лестнице. Возле кабинета директора профессор ЗОТИ замешкался и, придерживая дверь, попытался галантно пропустить даму вперед, но декан Гриффиндора убийственно взглянула на него, не сделав ни шагу. Молодой человек усмехнулся: — Ну, я хотя бы попытался… — непонятно что подразумевая под этой фразой, проронил он и первым переступил через порог. МакГонагалл вошла следом, и дверь хлопнула, как молоток судьи после вынесения вердикта магического трибунала.* * *
Под диагностическими чарами мадам Помфри Гарри немедленно забылся тягучим сном. Просыпаться он начал, когда назойливое жужжание стало ему совсем невмоготу. Он уже хотел простонать, чтобы кто-нибудь поубивал чертовых насекомых, когда сообразил, что это не мухи. — …просьбе Нарси… Вот это вовремя я заглянул! — с напором и легкой манерностью говорил незнакомый мужской голос. — Я в самом деле был удивлен… из ряда вон… подумали, что Драко… да, именно об этом я и… Ему отвечал кто-то, произносивший реплики на тон тише, и оттого слова сливались в общий сумбурный поток. Был еще кто-то третий, но он почти не вмешивался в их диалог. — …оставался уверен, что Уизли… отправил Тонкс и Филча к гриффиндорской башне… и в мыслях не было, что… — И неужели этот… Уизли, — фамилия была произнесена с той же долей отвращения, с которой Снейп произносил фамилию «Поттер», — не отличился?.. Снейп? Точно, второй полушепот принадлежал именно ему! Гарри чуть-чуть разъединил веки, притворяясь спящим, подслушивая и продолжая наблюдать из-под густых ресниц. Главное — чтобы веки не вздрагивали, это всегда выдает притворщика. Да, и дышать нужно тоже в «спящем» ритме: долгий вдох, а затем короткий толчок выдоха, долгий вдо-о-ох — опять быстрый выдох… Троица стояла через одну кровать от него, у ширмы. Длинноволосого блондина мальчик увидел только со спины, но привычка держать безупречную осанку и вальяжно растягивать гласные делала мужчину похожим на Драко, а значит, это был собственной персоной мистер Люциус Малфой, которого Гарри встречал раньше всего пару раз, да и то мимоходом. Резкий профиль Снейпа и его свисающие сосульками патлы, контрастирующие с крахмальной белизной ширмы и классической идеальностью собеседника, обозначились в полутьме справа от Малфоя. Слева, из-за шелкового темно-зеленого плаща папаши Драко выглядывало желтое пятно мракоборческого мундира, и кем был этот аврор, Поттер не понял. Мужчины о чем-то совещались, но — вот досада! — со своего места Гарри почти ничего не слышал. — Как же, не отличился он! — ядовито прошипел алхимик, косясь на кого-то за ширмой. — …и Филчу напрямую… Если бы стажеры Джоффа не перехватили этого недоумка с хулиганкой Грейнджер у самого портрета, тоже… неизвестно где… Но чтобы Когтевран… — А сюрприз с Локхартом удался!.. — удрученным шепотом ввернул невидимый третий, горько при этом усмехнувшись. — Что называется — кто бы мог подумать… — …и взятки гладки — я сам дал ему карт-бланш с этой комнатой… по представлениям публики он у нас теперь герой. А потом еще… Вот именно! …в подземельях Слизерина… Пустая трата времени… И в этой вашей псарне… угораздило тебя как раз сегодня… — Ох, не говори, — согласился всё тот же аврор, — смеркута им под одеяло со всеми их плановыми совещаниями… — Я буду… вынужден поставить вопрос, — (снова Люциус Малфой). — Обсуждение на Совете… это школа или… — …говорю об этом уже… нет никому дела… — Пока нет вот этой заинтересованности, — мистер Малфой потер кончики пальцев друг о друга, — никому и не будет… Тут вмешалась мадам Помфри, выговорив им за шум, которым они мешают выздоравливать ее больным, а потом пригрозила выставить их вон. Все трое сразу вспомнили, что это лазарет, и в едином порыве понизили голоса до полной неразборчивости. От досады Гарри даже пошевелил пальцами на ногах и только тут определил, что лежит под одеялом, раздетый и разутый. Интересно, а голова у него не в гипсе? А то мадам целительница любит пошутить над студентами. Джинни осенью с особенным упоением разрисовывала повязки на руке брата… Потом стало как-то подозрительно тихо. Гарри понял, что ненадолго задремал, и снова чуть-чуть приоткрыл глаза. Так и есть: троица разбежалась, и лишь от приглушенного светильника у него в изголовье на дальнюю ширму падала гигантская горбоносая тень. Гарри похолодел. Куда уж там несчастному смеркуту соревноваться в зловещести с мастером зелий, находись они оба рядом со спящим! Тень вела себя странно, в задумчивости водя указательным пальцем по собственной нижней губе. И не стоило надеяться, будто бы Снейп смотрит на кого-то из соседей Гарри — тот слишком явственно чувствовал его подавляющее присутствие рядом. С трудом поборов желание нервно поерзать и заползти под одеяло, как черепаха под панцирь, мальчик решился приподнять ресницы повыше. Чего уж там, или пан, или пропал — или разглядит получше, или спалится… Опираясь ладонью на тумбу со светильником, зельевар действительно стоял возле его кровати. В полутьме лазарета его смертельно бледное лицо казалось вырезанным из мрамора для надгробных статуй. И, что удивительнее всего, оно не было таким страшным и старым, как всегда. Вернее, оно вообще не было страшным и уж тем более старым. Потому что не сковывала его сейчас злая, раздраженная гримаса. Снейп думал о чем-то своем, и в этих его мыслях не было ненависти. Слыхано ли? Гарри уже и забыл, что так бывает. Последние полгода он видел профессора в двух состояниях: тот или разъярялся на него по малейшему поводу, или не замечал вообще. Это открытие настолько шокировало мальчика, что он почти перестал дышать, чтобы не разрушить хрупкий инсайт гармонии, который снизошел на учителя, как видно, по ошибке. Но даже ошибочная, гармония эта сказывалась непонятно счастливым трепетом где-то в самом дальнем уголке сердца Гарри. А страшней всего было взять и проснуться, потому что это не могло быть ничем, кроме сна. И когда зельевар вдруг нерешительно протянул руку, чтобы поправить на нем сбившееся набок одеяло, Гарри уже почти совсем уверился в сюрреалистичности событий. Однако Снейп передумал, резко отпрянул и, прихватив полы мантии, собрался уходить в привычном ритме вихря. Как будто оборвалась струна. Тут мальчик совершил то, что впоследствии мог бы объяснить лишь побочным эффектом сотрясения мозга: он схватил профессора за манжету и тихо окликнул: «Сэр, пожалуйста!» Снейп рванулся было вбок, как зверь в накинутом на него лассо, целая гамма эмоций — от гнева до изумления — прокатилась по худому лицу. Но (да, чудеса продолжались) руку из цепких пальцев Гарри он в итоге не высвободил и остался хмуро стоять под образовавшимся над ними куполом неловкой паузы. Два воришки, застуканные на месте преступления. Надо было что-то говорить, а язык стал предательски ватным, и после содеянного мальчик сам забыл, о чем хотел спросить. — Вызвать Помфри? — «подсказал» ему Снейп, справедливо решив, что парень просто чересчур сильно приложился головой о камни: а что, дескать, с такого взять. Гарри отказался, в смятении отпустил помятую манжету и медленно стек по подушке, затягивая одеяло повыше к подбородку. Несколько часов назад он отбивался от египетского умертвия и на равных разговаривал с василиском. Несколько часов назад он едва не схлопотал Аваду третий и последний раз в жизни. Но настолько сильно, как теперь, Поттер тушевался только перед слизеринским деканом, который даже не проявлял желания как-либо с ним взаимодействовать. Это был не страх, а что-то иное, не менее подавляющее. И, похоже, обоюдное. Как… вина? карма? — Сэр, — голос сорвался, дал петуха, и Гарри кашлянул, чтобы прочистить горло. Ну и для смелости. — А Луну… мисс Лавгуд, я хотел сказать, нашли? Снейп чуть прищурился и внимательно посмотрел на него. Гарри постарался вложить в свой взгляд всю мольбу, на которую только был способен. — Да, — сказал профессор, продолжая изучать его, как будто видел впервые. — С ней всё в порядке… сэр? — Смотря что вы подразумеваете под этим словом. Если физическое состояние, то да. А если психическое, то… как обычно. Всё-таки прав Куатемок: ядовитый змей этот Снейп... Куатемок! О, черт! — Сэр, сэр, еще один вопрос! Пожалуйста! — Поттер торопился. Ему всё время казалось, что алхимик сейчас умчится из лазарета, оставив его без ответов мучиться до самого утра. Нет, вопрос «где она была» — это не к профессору: пошлет куда подальше и точно уйдет. Главное — жива. Надо отфильтровать самое главное. Это поистине как на спиритическом сеансе. — А с Коронадо ничего не случилось? Взгляд Снейпа сразу изменился, заострился, прошил насквозь. Он схватил стул и рывком сел у кровати: — Так, а теперь быстро: что вы знаете о его недавних действиях? В животе у Гарри похолодело: — Он… жив? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — Я задал вам вопрос! — отрезал зельевар. — Он был со мной там… не физически. Они бились с… этим существом… четырехглазым змеечеловеком… Потом он исчез… Акэ-Атль, я имею в виду… Сэр, только скажите: он жив? — Когда вы затеваете какую-нибудь «ш-ш-шалость», вашу породу мало беспокоят последствия и жизни других людей, — выплюнул Снейп, придвигаясь всё ближе к лицу мальчика. — Вы привыкли, что всё вам сходит с рук. Но иногда… Только тут Гарри ощутил, что задыхается от слез, жгущих глаза и рекой льющихся по лицу: — Сэр, одно только… — Он вон там за ширмой, — гудение сверхнапряженного электрического провода между ними смолкло, декан Слизерина отпустил его взгляд и откинулся на спинку стула. — Если бы не ваш однокурсник Голдстейн (который, похоже, был с вами в сговоре), Коронадо сейчас был бы мертв. Что ж, радуйтесь: вы снова выйдете сухим из воды, а за вас расплатятся другие. Не всем повезло снискать такую славу, всего лишь заполучив на лбу стильный шрам. — Но ведь он поправится? — Прекратите с-с-скулить, как обмочившийся щенок! Учитесь отвечать за свои выходки — возможно, тогда из вас вырастет… хоть что-то поприличнее вашего наглого папаши. — Что я могу… что я должен сделать, чтобы помочь ему поправиться… сэр? — у Гарри не было ни сил, ни желания спорить с профессором. Хуже всего, что при всей жестокости сказанного многое в его речах было правдой. Гарри не хуже самого Шамана и Луны знал, как опасны эти стычки в «третьем» состоянии, но ничего не предпринял, чтобы отговорить друга от неоправданного риска. Стоял, трепался там с гноедышащим новым дружком, пока Паршивцева тварь рвала Акэ-Атля на мелкие астральные кусочки. — Ничего, — холодно ответил Снейп; кажется, гнев его поулегся, и голос звучал хоть и отстраненно, но гораздо мягче, чем до этого. — Всё, что можно было сделать, мы сделали с Дж… с Макмилланом и Малфоем. Он поправится. — Спасибо! — прошептал мальчик с невероятным облегчением. — Сэр, я… — Не говорите глупостей больше, чем уже сказали, Поттер. Спите. Завтра утром, насколько мне известно, сюда заявятся люди из Министерства с вопросами, поэтому уж будьте добры в разговоре с ними сначала думать, а потом отвечать. И вот после этого Снейп, оказавшись на ногах, стремглав вылетел из больничных покоев. А Гарри с удивлением осознал, что нисколько не жалеет о своем порыве задержать его и поговорить. Даже после всего этого.* * *
В черных глазах лесника, открывшего дверь, мелькнуло радостное узнавание: — А, здрась-сь-сь! Значить, вот оно как — «Всюду ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не моги заглядывать!» Как же, помню-помню. Сейчас, подпол открою, минуточку. Да вы входите. А Луна? Луна уже в школу побежала. Уж сам не знаю, как так вышло, вчера-то. Прям скосило, того-этого! Гроза какая-то особая, что ли… Сейчас, сейчас! Впустив гостя, Хагрид двинулся к столу. Посетитель не спеша вошел следом…. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
К чему суетиться, если и так проспала уже все уроки? Остается рассчитывать только на прошлогодние конспекты Гермионы и снисходительность преподавателей. — Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! — вприпрыжку петляя по самой длинной тропинке к Хогвартсу, напевала Луна Лавгуд и то и дело останавливалась полюбоваться особенно редкими и красивыми бабочками. Под некоторые виды мотыльков маскировались нарглы, у которых в конце июня наступал брачный период. А папочка рассказывал, что именно в это время их трели становятся красивее соловьиных, только не каждому дано их услышать. Луна вот слышала. Всё время. Прошедшей ночью ей снился длинный волшебный сон, но сейчас она не помнила уже ничего. Только безмятежную легкость, как после поцелуя мамы. — Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля! — напевала девочка, на ходу сплетая венок из луговых васильков.КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ