11.11.2005
Главное здание вновь объединенной мафии
– Федор!! Федор!! Яростный стук в дверь заставил Достоевского отвлечься от окна и обернуться. – Войди. Брюнет с некоторым интересом смотрел на ввалившегося в комнату Гробовщика, ожидая объяснений столь внезапного появления. Рука с черными ногтями впилась в запястье Федора , зелёный глаз смотрел на него в упор, брызжа изнутри озорными искрами. – Что случилось? – уставшим, не выдающим любопытство голосом, спросил Достоевский, не пытаясь вырвать руку из цепкой хватки. – Ты что, забыл какой сегодня день? – Гробовщик опешил и застыл, согнувшись над креслом, в котором сидел его друг, теперь уже и начальник. – Ну, вроде на календаре нет никаких примечаний... – неуверенно ответил босс мафии, напрягшись от мысли о том, что мог что-то упустить и забыть. – Сегодня твой день рождения, Фёд!! – зеленоглазый отпустил его руку и закружился по комнате. – А... Да? Я уже и забыл, что это такое... – Достоевский задумчиво смотрел в стену, не чувствуя ничего, кроме желания остаться в тишине и покое, что было невозможно в одной комнате с Гробовщиком. – И по этому поводу, я хочу сказать тебе одну вещь... Федор, ты готов слушать? – Давай, я весь во внимании, – Достоевский поднялся с кресла, в котором провел ночь, и накинул на плечи свой меховой плащ. Видимо, слова должны были быть очень важными, если Гробовщик перестал вести себя как умалишённый клоун. – Ты мне нравишься, Федор... Повисла тишина. Их глаза встретились, Достоевский стоял, переосмысливая и понимая, роясь в себе, готовясь дать ответ. На миг в его безжизненных глазах что-то мелькнуло, губы дрогнули, давая Гробовщику мимолетную надежду. – Как твой глаз? Не болит? – ударом ножа в самое сердце прозвучал ответ. В тишине было фактически слышно, как хрустнули и разбились вдребезги надежды Андриана. – Нет, не болит... – он прошел мимо Федора и вышел в коридор, не желая сейчас видеть этого человека. – Сегодня к двенадцати дня прийди в мой кабинет, хорошо? – Достоевский не старался остановить Гробовщика. Вопрос остался без ответа и Федор, пожав плечами, пошел в противоположную сторону.***
Полдень. Ещё никогда это время не было таким жгуче неприятным для Андриана. Ещё никогда лестница, ведущая на десятый этаж здания не была настолько крутой и не заставляла останавливаться на каждой ступеньке, переводя дыхание. Ещё никогда путь в кабинет Достоевского не был таким противным. Казалось бы, что может ещё больше испортить настроение Гробовщику? Ответ сам нашел его, не заставляя долго себя ждать. – Гробби-ку~ун! – этот голос заставил зеленоглазого повернуться и ещё больше скривиться от досады. Тремя ступеньками ниже стоял высокий, голубоволосый парень, с белыми, ещё хранящими в себе аптечный аромат, бинтами, и глазами, цвета морской волны. – Чего такой кислый, Гробби-кун? – по его лицу расплылась кривая усмешка и парень за один прыжок приодолел разделяющие их ступеньки. – Гончаров, не до тебя сейчас, – сухо ответил Гробовщик, уже не обращая внимание на то, как Иван его называет. День не задался с самого утра, но ещё хуже, чем невзаимность Достоевского, была встреча с этим психом, которого Андриан пытался всячески избегать. – Ой, да ладно тебе, – Гончаров приобнял его за плечи, буквально таща Гробовщика вверх по ступенькам. – Чего тебе надо, придурок? – с плохо скрываемой злостью прошипел парень, пытаясь избавится от крепкой хватки голубоволосого. Гончаров хитро улыбнулся и, склонившись, прошептал: – Ты свободен сегодня вечером, моя смертоносная пташка? Эти слова заставили Гробовщика покраснеть и, пренебрегая всеми правилами безопасности, оттолкнуть Ивана от себя. – Персонально для тебя занят, – отрезал он, понимая что этим вечером будет лежать на кровати, смотреть в потолок и ненавидеть себя за то, что не может быть тем, кого полюбит Достоевский. С этими словами Гробовщик круто развернулся и уверенно пошел вверх по лестнице, боковым зрением заметив, как погруснел Гончаров. – Тогда буду ждать другой возможности!!♡ – Иван послал ему в след воздушный поцелуй и стремглав рванул куда-то вниз. Гробовщик же остановился перед тяжёлой дверью в кабинет Достоевского, собираясь с мыслями. Нужно было сказать что-то такое, чтобы Федор не винил себя в грусти Андриана, нужно было сидеть и говорить с Достоевским о человеке, которого они оба даже не знают, но Гробовщик его уже ненавидит... – О, ты уже пришел? – за спиной парня выросла тень в белой ушанке. – Проходи, мне нужно многое тебе сказать. Андриан сжал зубы, присел на край дивана напротив стола. Федор задумчиво смотрел на лакированную поверхность, нервно покусывая ноготь на большом пальце. – Думаю, мне нужно более подробно объяснить свою реакцию... – начал Достоевский. – Не стоит, господин. Холодный ответ, переход с "ты" на "вы" и безразличный тон были отлично отрепетированны. Федор поднял голову, изучая Гробовщика пристальным взглядом задумчивых, аметистовых глаз. – Что ж. Брюнет поднялся и подошёл к зеленоглазому. Потом опустился на одно колено и взял руку Гробовщика в свои. – Я не могу так красиво выразить свои мысли, как скорее всего ты от меня ожидаешь, однако я попытаюсь сказать правду. Андриан, я не хочу привязываться к тебе, но это не значит, что я не люблю тебя. Видимо, это мое проклятие – любой, кого я полюблю, должен умереть. Я же не хочу терять последнего, кто у меня остался. Не хочу терять человека, который предан мне настолько, что готов заслонить своим телом от пули, – из-под приглаженых темных волос на Гробовщика смотрел тот самый, четырнадцатилетний Федор, исчезнувший годы назад. Всё та же улыбка и утешительные слова. Пусть бы это была и ложь, но она казалась настолько сладкой, что хотелось погрузиться в нее с головой, забыв обо всем остальном. – Когда после убийства Осаму мы вышли из кабинета, и около этой самой двери ты защитил меня от пули, лишившись глаза, я боялся. Когда ты был в коме несколько недель, я не мог здраво мыслить, настолько сильным был страх потерять единственного дорогого мне человека, который видел настоящего меня. Я не хотел терять этот преданный взгляд зелёных глаз, который в итоге остался со мной. Не умирай, прошу... Никогда не бросай меня... Федор поднялся с колен, крепко обнял Гробовщика. Трудно сказать, что чувствовал сейчас Достоевский. Однако всё, что он сказал, как бы глупо и неправдиво оно звучало, было чистой правдой. Несмотря на свою власть над мафией, благодаря которой эта самая мафия стала одной из самых известных и сильных, несмотря на свое увлечение личностью «незнакомца с другого берега», Федор навсегда останется привязанным к Гробовщику и будет бояться его потерять. Андриан прикоснулся к повязке на глазу, чувствуя как проваливаются пальцы в пустоту под ней. С плеч будто камень свалился после слов Достоевского. Даже встреча с Иваном показалось уже не такой противной. – И спасибо за то, что хотел поздравить... Я неблагодарный, я знаю, – всё так же тихо проговорил Федор и отстранился, опираясь бедром о стол. – А теперь к делу, по которому я звал тебя к себе... – Его зовут Сигма, он приехал в Йокогаму к своей подруге, завтра уезжает. Восемнадцать лет, учится на психолога, увлекается живописью и темой мафии. Пару раз был замечен за рассуждениями о тайнах, окутывающих твою личность. Это всё, что удалось узнать, – Андриан расплылся в улыбке, отвечая на улыбку Федора. – Спасибо, – босс потянулся, прохрустев спиной. – Из города он уехать не должен, помнишь? С минуту они смотрели друг на друга, а потом вдруг засмеялись так синхронно, что со стороны это даже выглядело жутко. – Помнится мне, ты вызвался быть моим телохранителем? – насмеявшись вдоволь, произнес наконец Достоевский. – Тогда сходишь со мной в город? Хочу наконец по улицам походить, а не только сидеть в этом пыльном кабинете... Ответом ему был кивок.***
Опять же, в любом другом городе человек с огромной косой бы вызвал много вопросов у местных жителей, но "это Йокогама, детка". И именно поэтому Гробовщик беспрепятственно шел по улице, неся свое грозное оружие на плече, как игрушку. Достоевский то и дело оборачивался, что-то говорил ему, спрашивал, что Андриан думает о своем новом оружии, изготовленом по его заказу. Настроение, такое плохое с утра, наконец улучшилось, даже обычно замкнутый Федор с явным увлечением разглядывал всё вокруг, беззаботно разговаривая с Гробовщиком. – Помнишь этот магазин? Мы любили туда ходить и покупать сладости на деньги, которые нам давали на кино. Хах, это было так давно, – зеленоглазый (теперь уже одноглазый), указал в сторону маленького здания, зажатого между двумя небоскрёбами. – Слишком давно, согласен. За ним ещё был пустырь, где мы по желанию кое-кого, устроили кладбище насекомых, – с явным намеком ответил Достоевский, остановившись и смотря на обшарпанные стены здания. Магазинчик был заброшен уже несколько лет, судя по его состоянию. – ЧЕРТ!!! Какой-то парень в капюшоне, бежавший по улице, влетел в остановившегося Федора, повалив его на землю. Однако глава мафии не был бы главой, не умей он быстро приходить в себя. Так что уже через секунду брюнет вскочил на ноги, отряхивая замазаный костюм. Но когда он перевел взгляд на человека, с которым столкнулся... – Простите, пожалуйста. Вы не ударились? – капюшон слетел, на замершего в счастливом трепете Достоевского смотрел «незнакомец с другого берега». – Он. Это он, – Федор перевел взгляд на Гробовщика. Его глаза блестели, руки дрожали. Достоевский был похож на ненормального ученого, пришедшего к результату своих безумных опытов. Видимо, Сигма тоже увидел человека с косой на плече, и судя по скорости, с которой парень кинулся от них, ввязываться в разговор с таким грозным незнакомцем он не хотел. – Скажи мне, что он не уедет из города сегодня... – Достоевский с надеждой смотрел на Гробовщика. – Ты сделаешь мне такой подарок? Он задал этот вопрос так непринужденно, будто речь не шла о живом человеке, а Федор был ребенком в магазине игрушек и просил у отца или брата давно желанную игрушку. – Конечно, если ты прикажешь, – Гробовщик улыбнулся. Один из самых опасных членов мафии, прозванный Жнецом за свою кровожадность и Псом за верность Федору, он не собирался отказывать своему другу и господину по совместительству. – Тогда я приказываю. Сигма должен стать моим, до того, как уедет из Йокогамы, – шепотом сказал брюнет, взяв Андриана за руку. Гробовщик кивнул.***
Задумывался ли Сигма, что когда-нибудь почувствует себя зверем, на которого ведётся охота? Может быть, но он уж точно не предполагал, что окажется в таком положении. Однако быстро бегущая за ним тень, не отстававшая ни на шаг, не оставляла сомнений. На парня открыли охоту, только вот причину этого ему никто не скажет. На обычного карманника это вряд ли было похоже, а мирный человек не стал бы гоняться за кем-то, не произнося не слова. «Убийца? Возможно...» – воздух в лёгких заканчивался, Сигма хрипел, стараясь оторваться от преследования. Но что он сделал, чтобы его так безжалостно преследовали? Связанно ли это с человеком, которого он повалил сегодня вечером? Кем был его спутник с косой? А если они из мафии? А если... От последней мысли сердце рухнуло куда-то вниз. Сигма повернул за угол и, дрожа, прижался спиной к стене. Бешеный стук в груди не желал успокаиваться, а перепуганному парню казалось, что даже этот звук его выдает. Но лучше бы Сигма боялся того, что скрывалось во тьме, где он спрятался, чем человека, бегущего по его следам. – Не двигайся и не кричи, если хочешь остаться в живых, – холодное дуло пистолета ткнулось в затылок парня. Ноги предательски подкосились, Сигма всхлипнул, когда бледная рука с черными, длинными ногтями схватила его за горло. Дуло пистолета переместилось с затылка на висок, по прежнему ощущаясь холодным прикосновением смерти. – К..кто Вы...? – тихо прошептал парень, пытаясь совладать с собой, перестать трястись от страха. – Я же сказал не издавать ни звука, – где-то над ухом щёлкнул предохранитель. Сигма отчаянно замотал головой, пытаясь дать похитителю понять, что не нужно стрелять. – Если будешь хорошим мальчиком и сам сядешь в машину, которая стоит за углом, я не заставлю твои мозги придать этой серой стене хоть какой-то цвет, их-хих... – его бесцеремонно подтолкнули в спину, заставляя идти к машине. Сигма даже не знал, что сильнее: страх смерти или страх быть похищенным неизвестно кем и неизвестно зачем. Однако он послушно сел в машину и инстинктивно зажмурился, не желая смотреть на своего похитителя. – Хороший мальчик, – всё та же рука погладила его по волосам, послышался ехидный смешок. – Едем уже, Гробби-кун? – второй голос раздался со стороны водителя. – Угу. И почему Федор послал именно тебя со мной? – тяжело вздохнул "Гробби-кун". – А говорил, что занят вечером... Наше свидание такое романтичное, правда? – Ты можешь уже повезти нас, а не нести чушь?! Сигма снова всхлипнул, чувствуя, что его руки стягивают веревкой за спиной, а на глаза ложится шелковый шарф. Двигатель с урчанием завелся под хриплое "Наконец-то", со стороны похитителя. В голове жертвы крутилось имя того, кем были отправлены эти двое. Худший вариант из всех, которые были у парня, оказался правильным. Теперь он – жертва самого разыскиваемого и самого жестокого главы Йокогамской мафии, после которого даже Мори Огай покажется милым ребенком. И зовут этого человека – Федор... Демон Федор.