118 год от З. Э.
Блошиный Конец
♡
♡
♡
Деймон Таргариен не был хорошим человеком, Мисария это прекрасно знала. Он также не был абсолютным чудовищем. Для одних он был злодеем, для других — спасителем. Ее отношения с Порочным принцем были сложными. Они были хорошо знакомы друг с другом уже слишком долго, чтобы считаться просто знакомыми, и все же баланс сил между ними был слишком неравномерным, чтобы они могли быть по-настоящему равны. Возможно, у Деймона и была склонность рассказывать ей о том, о чем он никогда бы не рассказал своей семье, но она осознавала, что это было вызвано не доверием и не желанием получить совет, потому что он ценил ее мнение; но потому что принц понимал, что Мисария знает, что он мог бы, сделал бы, если бы она хоть на шаг переступила черту дозволенного. Не то чтобы она собиралась. Она не видела смысла в том, чтобы нарушать совершенно выгодное соглашение. Кроме того, в секретах, которые раскрывает Деймон, нет ничего предательского или злонамеренного; в основном он жалуется на две вещи: на своего брата и свою жену. У Мисарии выработался иммунитет к постоянному недовольству, которое принц испытывал после возвращения из изгнания, и обычно она рассеянно хмыкала в знак согласия с его тирадами. В такие моменты они добирались до кровати, но больше ничего не делали. Женщина много раз задавалась вопросом, не нуждается ли Деймон не в шлюхе, а каком-нибудь целителе разума. Каким бы сложным ни был принц, Мисария испытывала к нему странную привязанность, сила которой зависела от времени суток и от того, был ли он надоедливым. Этой привязанности было достаточно, чтобы согласиться, когда Деймон пригласил ее сопровождать его на Драконий камень. Его изгоняли больше раз, чем она могла сосчитать, но это был единственный случай, когда он попросил ее пойти с ним. Оглядываясь назад, Мисария должна была понять, что все это было частью хитроумного плана принца по привлечению внимания его брата. Всего за несколько часов до прибытия принцессы Рейниры Мисария узнала о краже Деймоном драконьего яйца. Всего за несколько секунд до того, как он объявил о своем намерении жениться на ней, женщина поняла, для чего яйцо предназначалось. Мисария не хотела детей. Даже если бы ее утроба каким-то чудом ожила, она все равно не захотела бы стать матерью. Подобные мысли были большим оскорблением для Семерых, но Мисарию никогда не интересовали боги. Деймон, возможно, в тот роковой день на Драконьем камне, заявил, что разделяет ее взгляды, но ей было виднее. Несмотря на то, что он, казалось, всегда был не в ладах с ней, единственной постоянной в жизни Деймона была его семья. У него были недостатки, но Мисария ясно, как божий день, видела его преданность им. Лишь однажды, в пьяном бреду, выпив столько алкоголя, что на следующий день даже не помнил об этом, он признался. Принц признался, что хотел бы иметь жену-валирийку, иметь семью, похожую на ту, что была у него до смерти матери. Тогда Мисарию позабавило, что Деймон Таргариен, тот, о ком ходили легенды, мечтал о таких обыденных, домашних вещах. Она всегда знала, что однажды их с принцем пути разойдутся. В тот судьбоносный день на Драконьем камне, став свидетельницей напряженной перепалки между Деймоном и принцессой Рейнирой, состоявшейся на языке, который Мисария едва знала — не только потому, что ей не хватало беглости, но и из—за их близости, из-за того, что они сделали высокий валирийский своим, личным, — она точно поняла, что этот день настал. Мисария ушла, не сказав ни слова на прощание. Деймон знал о ее планах, он был в курсе всего, что происходило в Драконьем камне, но не предпринял никаких усилий, чтобы остановить ее. Вероятно, он все еще переживал из-за того, что племянница обошла его, или… Она не осмеливалась думать о других чувствах, которые принцесса пробудила в своем дяде. Мисария сомневалась, что Деймон тогда понимал, что чувствует. Даже она не была до конца уверена, но у нее была гордость. Она не смела оставаться там, где ее не хотели видеть. На корабле, возвращавшемся в Королевскую гавань, женщина провела чрезмерно много времени, размышляя о том, как могло бы выглядеть дитя принца. Захотел бы он сыновей или дочерей? Были бы у них бледно-фиалковые глаза, которые, казалось, из всей его семьи были только у Деймона? Зачал бы он ребенка нынешней жене? Шлюхе? Своей племяннице? И вот теперь, держа за руку драгоценную внучку короля, Мисария получила ответы на свои вопросы. Бледно-фиалковые глаза, нахмуренные брови и искаженное гневом лицо — такую гримасу женщина слишком часто видела у Деймона. Она несколько раз видела принца-консорта Велариона, когда тот прогуливался по Шелковой улице, даже предоставляла ему и его спутникам нескольких своих работников-мужчин. В девочке не было и следа его черт. Мисария как раз закончила писать свой последний отчет для Деймона, когда случайно встретила принцессу. Она едва успела сделать шаг из своего дома, как бело-розовое пятно споткнулось о тележку с едой, и изящная ножка, обутая в сандалию, застряла в колесе. Судя по серебристым волосам, Мисария решила, что маленькая девочка — дочь одной из лисенийских шлюх, но она была одета слишком хорошо, чтобы принадлежать не к королевской семье. В Королевской Гавани была только одна девочка, которая могла выглядеть так, и она была особенно упряма для той, кто явно заблудился и был абсолютно не к месту на Шелковой улице. Мисария проигнорировала попытки принцессы отстраниться и дала разгневанному продавцу еды несколько монет за беспокойство и, невысказанно, за молчание. — Māzigon lēda nyke, — произнесла она на низком валирийском, надеясь, что знакомый язык успокоит Висенью. Девочка на секунду заколебалась, а затем уперлась ногами в землю, решительно не двигаясь с места. Она обладала удивительной силой для ребенка трех именин от роду. Мисария, возможно, могла бы силой увести ее с улицы, но чувствовала, что это было бы контрпродуктивно. Кроме того, она не хотела быть виноватой в гневе Короны, когда ее рука оставит синяки на нежной коже принцессы. — Нет, — принцесса Висенья, хотя и была юна, говорила с уверенностью человека, чьи прихоти тщательно исполнялись с самой утробы. Избалованная, подумала Мисария. Что, впрочем, не так уж и необычно для королевской семьи, особенно для Таргариенов. Женщина изо всех сил старалась не закатить глаза, пока девочка извивалась в ее объятиях. Ее способность доставлять неприятности определенно была от Деймона. Конечно, она могла избавить себя от надвигающейся головной боли, отпустив принцессу делать то, что ей заблагорассудится, но она знала о том, что последует, если оставить Висенью на этих улицах. Отто Хайтауэр был еще одной мимолетной мыслью в ее голове. Она все еще иногда работала с этим амбициозным человеком, чья дорога к возвышению была выложена манипуляциями и мертвыми детьми. Обе королевы нынешнего короля оказались на своих местах благодаря ему. Если бы что-то случилось с ребенком наследницы престола, мужчина, скорее всего, отпраздновал бы это. Мисария совершила много безнравственных поступков ради выживания и успеха, но она не использовала детей для достижения своих целей. — Iksā… вы заблудились и находитесь далеко от дома. Небо темнеет. На этих улицах опасно, особенно в это время суток, — заявила она как можно более будничным тоном, отказавшись от попыток воспользоваться своим подзабытым валирийским. — Меня зовут Мисария. Я не причиню вам вреда, принцесса Висенья. Если это вас как—то утешит, я… мы с вашим отцом знакомы. У нас не раз были общие дела. — Она старалась быть как можно более искренней. В любом случае, женщина говорила только правду, даже если имела в виду как принца-консорта Велариона, так и Деймона. Принцесса лишь недоверчиво посмотрела на нее снизу вверх, неловко поерзав на месте. И тут Мисария заметила, что девочка пытается перенести вес тела с ноги, которой споткнулась. Она вздохнула. — Если вы не хотите заходить в мой дом, то хотя бы присядьте на крыльцо. Не упрямьтесь. Я вижу, что у вас болит нога, ваше высочество. Если вы будете продолжать стоять и ничего не предпринимать, есть большая вероятность, что станет хуже. — Принцесса Висенья, казалось, была на последнем издыхании, поэтому женщина нанесла финальный удар. — Вы же не хотите, чтобы ваша мама волновалась, когда вы вернетесь домой? Нижняя губа девочки задрожала. Мисария подвела ее к ступенькам своего крыльца, поддерживая юную принцессу, пока та осторожно опускалась на землю. Она рассеянно отметила, что пыльная поверхность, скорее всего, испачкает бледно-розовое платье Висеньи. — Оставайтесь здесь, я позову свою горничную, — приказала Мисария девочке. Она не сводила глаз с маленькой сгорбленной фигурки на крыльце, пока открывала дверь и звала Джейн. Молодая женщина с каштановыми волосами быстро подошла, бросив взгляд на принцессу. Прежде чем любопытная девушка успела задать вопрос, Мисария, прищурившись, незаметно закрыла ей обзор на принцессу Висенью и велела Джейн принести лед, тряпку и блюдо кусковой еды. Когда она повернулась, чтобы уделить девочке все свое внимание, Мисария обнаружила, что та разговаривает с уличным мальчишкой. На нем была поношенная одежда и стоптанные ботинки, у одного из которых отсутствовала подошва. На голове у него была плоская кепка, из-под которой торчали пряди вьющихся черных волос. Мальчик поднял голову, почувствовав ее взгляд, и немедленно убежал. — Кто это был? — Друг, — она пренебрежительно пожала плечами, фиолетовые глаза уставились на еду. — Skoros iksis bona? — Я подумала, что вы, наверное, проголодались. Вот, съешьте это, пока я буду прикладывать компресс к вашей ноге. — Она поставила тарелку на колени принцессы, осторожно взяла ее правую лодыжку и положила себе на колени. Мисария зашипела, увидев припухлость и синяки. — Предупреждаю, будет холодно. Принцесса Висенья вздрогнула, ее губы начали угрожающе дрожать. Женщина застыла в ужасе, когда она начала плакать. Девочка была не особенно громкой, но издавала тихие, жалобные звуки, и крупные капли слез стекали по ее раскрасневшемуся лицу. Что, однако, смутило Мисарию, так это то, что, несмотря на очевидное страдание принцессы, та все еще ела. Она шмыгала носом, когда брала с тарелки что—то конкретное — как отметила женщина, только сладости, — отчего композиция на тарелке выглядела как незаконченный пазл. — Вам очень больно? — смущенно спросила Мисария через несколько мгновений. Она не знала, как утешить девочку, не говоря уже о том, что та, вероятно, не хотела утешений от незнакомки. —Jaelan muña, — принцесса Висенья прошептала это так тихо, что женщина едва не пропустила это мимо ушей. Мисария почти ничего не помнила о своих родителях, потому что у человека, родившегося в рабстве, не было времени на семью; но помнила теплые мозолистые руки и колыбельные, спетые на языке, который она давно позабыла. Она не могла припомнить времени, когда бы искала материнского утешения, так как никогда не могла его получить. Женщина задавалась вопросом, каково это — быть любимой так, как, очевидно, любили принцессу. Из-за своего опыта она чувствовала себя неспособной успокоить девочку. Желая отвлечься от своих сентиментальных размышлений, Мисария подумала о Деймоне. Он никак не мог знать, что уже стал отцом. С его фантазиями о семье, о своей племяннице, почему он был за морем, женатый на другой женщине? Хотя принц и был не в ладах со своим братом-королем, для него ребенок от наследницы был бы достаточной причиной, чтобы нарушить любой королевский приказ. И если Мисария знала хоть что-то о нем, так это то, что он был гордым. По меньшей мере, Деймон обмолвился бы о племяннице, но он специально исключил любое упоминание о принцессе Рейнире и ее семье из их договора. Женщина могла только предположить, что от него скрывали эту информацию. Мисария размышляла о значении этого нового знания, когда звон доспехов и стук сапог о землю нарушили тишину. Она подняла глаза и увидела старшего принца в зеленых бриджах, бегущего впереди Золотых плащей, пряди светлых волос прилипли к его лбу. Харвин Стронг следовал за ним, не сводя глаз с миниатюрной фигурки принцессы Висеньи. Принц Эйгон опустился на колени рядом с девочкой, не заботясь о состоянии своей одежды. Он был слишком поглощен переживаниями за нее, но вскоре заметил, в каком состоянии находится лодыжка принцессы, которая все еще лежала у Мисарии на коленях. Принц двинулся было к женщине, но произнесенное вслух «Эгг» заставило его вернуться к Висенье, словно он собака, которой дали команду. Харвин был более осторожен в своих подозрениях. Мисария почувствовала себя почти оскорбленной. В конце концов, они знали друг друга очень давно. Они познакомились благодаря Деймону, который почти каждый день таскал свои Золотые плащи на Шелковую улицу, с тех пор, как те попали ему на попечение. Несмотря на их знакомство, они не были друзьями. Нет сомнений в том, что сделал бы лорд Стронг, если бы увидел малейший намек на то, что она причинила вред принцессе. Мисария поймала его взгляд, гадая, знает ли он тоже. Видит ли в девочке, которую охраняет, лицо своего предыдущего капитана. Получает ли он удовольствие, занимая то место в жизни принцесс, которое должно было принадлежать Деймону. — Сир Харвин, — она слегка кивнула ему в знак приветствия. Он скользнул взглядом по ней, прежде чем обратиться к девочке, опустившись перед ней на одно колено. — Принцесса, что с вами случилось? — Nyke ropatas, hae… — пробормотала Висенья, не сумев перевести свои мысли. Мисария ожидала, что старший принц заполнит пробелы, но он оставался тихим и… непонимающим? Странно. Она отложила эту информацию на потом. — Принцесса споткнулась и упала, пока бежала, — сказала Мисария. Девочка молча кивнула в знак согласия. — Я думаю, у нее растяжение лодыжки. Я приложила холодный компресс и приподняла ее ногу, но было бы лучше, если бы мейстеры осмотрели ее. Принц Эйгон выглядел мрачным и виноватым, его мальчишеское лицо было опущено к земле. Именно Харвин решил, что делать дальше. Осторожно взяв принцессу на руки, он коротко поклонился ей. — Благодарю вас за помощь, леди Мисария, — его карие глаза встретились с ней в полумраке. По спине у нее пробежала дрожь. — Я позабочусь о том, чтобы принцесса Рейнира узнала о вашей щедрости. (Позже Мисария решит, что Стронг был более проницательным, чем показывал. Она размышляла о том, добавить ли дополнение к своему последнему отчету Деймону или вообще не вмешиваться. Несколько часов спустя, уже после захода солнца, стук в дверь окончательно убедил ее оставить письмо как есть. Ворон улетел на рассвете, и тайна так и не дошла до Эссоса.)120 год от З. Э.
Королевская Гавань
♡
♡
♡
Деймон определенно вел себя странно. Это было особенно заметно в дни, предшествовавшие их отъезду в Королевскую гавань. Лейна не была уверена, усугубил ли это его внезапный отказ от алкоголя. Деймон стал раздражительным, срываясь на всех, кто находился поблизости, настолько, что ей приходилось постоянно его осаживать, дабы принц Реджио не выгнал их преждевременно за терроризирование своей прислуги. Бедные слуги изменяли привычные маршруты, чтобы избежать встречи с Деймоном и его дурным настроением. Лейна предположила, что это было просто из-за нервов, связанных с неопределенностью причины приглашения Визериса. Изначально она думала, что по приезде ему станет лучше, и у него появится шанс помириться со своим братом. У них были сложные отношения, о которых Веларион услышала от своих родителей задолго до того, как она как следует познакомилась с принцем. Это был постоянный цикл, когда Деймона изгоняли, а затем он просил прощения, после чего его снова изгоняли. Надежда на примерного мужа рухнула в первый же день их возвращения в Королевскую гавань. Хотя он и не шел на конфликт с королем напрямую, своим поведением он оскорбил всех. Продолжающийся паттерн, подумала Лейна, открывая дверь в покои Деймона. Она не стала искать его накануне вечером, оставшись со всеми до тех пор, пока с восходом солнца празднование не закончилось. По правде говоря, Веларион намеренно отложила поиски своего мужа. Это было утомительное занятие — объяснять и извиняться за его поведение. — Нам не хватало тебя на торжествах, муж мой. Деймон сидел на полу рядом с камином. Он облокотился на спинку кресла, держа на коленях кубок с вином и вытянув левую ногу, упирающуюся в почерневшие дрова носком ботинка. Он был в свободной рубашке и бриджах, хмурый, но, к счастью, невредимый. Лейна сдержала слова упрека, вертевшиеся у нее на языке; она терпеть не могла, когда он грустил. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить. — Я в этом сильно сомневаюсь. — Уж поверь мне, — усмехнулась Лейна, присаживаясь на подлокотник кресла рядом с Деймоном. — Висенья не переставала спрашивать о тебе. Он перестал дергать ногой. — Правда? — она едва могла разглядеть его профиль, но была уверена, что заметила ямочку на его щеке. Хотя она и не знала причины его настроения, несмотря на победу на ристалище, девушка была рада узнать, что могло вывести его из этого состояния. — Правда, — нежность в голосе выразить ей было нетрудно, хотя Лейна очень старалась скрыть тоску. — Она была в восторге, наблюдая за тобой на ристалище, даже когда ты победил Лейнора. Это сильно задело гордость моего брата. — Мне не нужно представлять. Я видел ее улыбку с балкона, — ответил Деймон, посмеиваясь. — Она была так же ослепительна, как оглушительные аплодисменты толпы. Она не переставала благодарить меня на высоком валирийском. — Kirimvose, kepa, — Лейна повысила голос и, наклонившись вперед, игриво толкнула мужа рукой в плечо. Деймон усмехнулся, поворачиваясь к ней с широкой улыбкой. — Нет, не так. Kirimvose, — сказал он, подчеркнуто раскатывая «р». — Как я учил Рейниру. — Ты так гордишься. Это восхитительно, — заметила Лейна. Принц на секунду задержал на ней взгляд, прежде чем уставиться вдаль. — И все же, теперь, когда ты здесь, ты проводишь время, дуясь в своей комнате. В одиночестве, — заворчала девушка, уперев руки в бока. — Я не могу понять почему. Я думала, ты будешь счастлив. — Я… счастлив, — слабо ответил он. — Убедительно, — усмехнулась Лейна. — Муж мой, пожалуйста, поговори со мной. Разве мы не обещали в своих клятвах, что будем честны и положимся друг на друга? Деймон вздохнул и повернулся к ней. Одно и то же чувство вины она испытывала всякий раз, когда пыталась добиться от мужа каких-либо заявлений. Он был невероятно молчалив, и пытаться заставить его высказать свои мысли было все равно что вырывать зубы. О, он был вполне свободен в своих мнениях о некоторых людях, большинство из них были нелестными, но в личных разговорах — не очень. Лейна всегда испытывала чувство неполноценности, когда возникали подобные ситуации. И тогда она начинала сомневаться в их браке, в Деймоне, в своем решении остаться с человеком, который замечал ее через раз, несмотря на то, что они практически всегда были вместе. — Лейна, я правда в порядке. Я просто… — он взял ее руки в свои, его кожа была теплой на ощупь. С ним всегда было тепло. — Можно сказать, я все еще привыкаю к тому, что впервые за долгое время оказался дома. Дом теперь кажется мне чужим. Дома… дома гораздо больше секретов, чем я помнил, — последнюю фразу он пробормотал себе под нос. Как бы туманно он ни выражался, Лейна все равно почувствовала облегчение от того, что муж заговорил с ней. Этого было почти достаточно, чтобы смягчить боль от того, что он назвал Королевскую гавань своим домом. Момент был прерван стуком в дверь. — Войдите! — крикнул Деймон, отпуская ее руки и вставая, отряхивая пыль с бриджей. В дверях появился сир Вестерлинг с непроницаемым выражением лица. — Принц Деймон… и леди Лейна, — поклонился он. — Принц Деймон, принцесса Рейнира просит вас о разговоре. Деймон усмехнулся себе под нос. — Она попросила? Или приказала? — в его глазах промелькнуло насмешливое выражение, на которое Королевский гвардеец не ответил взаимностью. — Где я могу встретиться со своей племянницей? — В ее покоях, ваша светлость. Хотите, я покажу вам дорогу? Деймон махнул рукой. — Я знаю, где это, сир Вестерлинг. Я буду через несколько минут. Можете передать это Рейнире. После недвусмысленного отказа сир Вестерлинг ушел, и они с принцем снова остались одни. — Как ты думаешь, о чем Рейнира хочет поговорить? — она беспокоилась, что ее кузина может затаить обиду на недавнее поведение Деймона. Ее муж что-то рассеянно бормотал, не отвечая ей несколько секунд, пока переодевался. — О Висенье, я полагаю, — сказал он. — Я обещал, что буду тренировать ее. Рейнира, возможно, захочет обсудить детали этого предложения. — Ах, учиться фехтованию на мечах, — печально вздохнула она, вспоминая детские обиды от того, что ей запрещали появляться на тренировочном дворе. — Чего бы я только не отдала за то, чтобы мой отец поступил так же. Увы, к тому времени, как он образумился, мое внимание было приковано к Вхагар. Деймон промолчал, поправляя воротник. — Действительно. Это прерогатива отца — заботиться о том, чтобы его дочь была защищена. — Лейна наблюдала, как ее муж в последний раз дернул черную ткань, прежде чем подойти к ней и поцеловать в макушку. — Я вернусь позже. Прежде чем Лейна успела попрощаться с ним, Деймон скрылся за дверью.♡
♡
♡
Рейнира мерила шагами пол, то и дело едва не наступая на подол своего длинного белого платья. Она поняла, что все кончено, как только венок опустился на голову Висеньи. Возможно, даже задолго до этого. Девушка так старательно присматривала за Деймоном, следя за его передвижениями через своих шпионов, чтобы быть уверенной, что они с дочерью не останутся наедине. Это было так похоже на ее дядю — устроить такой спектакль, сделать широкий жест, чтобы не позволить ей остаться равнодушной. Рейнира никак не могла помешать коронации Королевы любви и красоты. Думая о том, какой сияющей выглядела ее дочь, принцесса поняла, что все равно бы этого не сделала. Несмотря на первоначальную печаль Висеньи из-за отсутствия Деймона на празднике, вскоре ее видели кружащейся по танцевальной площадке, и лепестки с короны время от времени разлетались вокруг ее фигуры. Братья и сестра Рейниры, безусловно, позаботились о том, чтобы девочка ни секунды не оставалась без партнера по танцам. Тяжелые шаги приблизились к двери, но человек остановился, не решаясь открыть ее. Девушка скрестила руки на груди, внезапно почувствовав себя уязвимой. Ранее она отпустила сира Вестерлинга после того, как он уведомил ее о согласии дяди. — Войдите! — решительно позвала она, собираясь с духом, пока Деймон медленно открыл дверь. Он был одет во все черное, что контрастировало с ее одеждой. Она осознала, что прошло почти шесть лет с тех пор, как принц в последний раз был в ее комнате. С тех пор пространство сильно изменилось. Рейнира всегда предпочитала темные тона своего Дома, но теперь она была более смелой в их выражении. По всей комнате были разбросаны рисунки, игрушки и различные предметы одежды, принадлежавшие ее дочери. Ленточки, которые Висенья попросила расплести из своей косы, все еще лежали на прикроватной тумбочке. Все было по-другому. Они были другими. — Деймон. — Рейнира, — вторил он, его голос был таким же ровным, как и у нее. Она не могла понять его эмоций. — Ты злишься? Деймон вздохнул, и его напряженная поза на мгновение ослабла. — Честно говоря, я все еще пытаюсь разобраться в своих чувствах, — его кулаки были крепко сжаты. — Я чувствую множество вещей. Гнев, безусловно, один из них. Неверие тоже. — Хотя мне больно это подтверждать, Висенья — это… — она отвернулась в сторону. — Висенья — твоя дочь. Деймон невесело рассмеялся. — О, это не то, что я нахожу невероятным. То, что она моя, я могу сказать наверняка. — Рейнира почти слышала старую пословицу: «Кровь взывает к крови». Она боролась с судьбой, когда пыталась разлучить их. — Что я нахожу невероятным, так это то, что ты скрывала ее от меня. Пять лет, Рейнира! За пять лет переписки, всех этих писем, которые Лейнор отправлял Лейне, ни в одном из них ты не сообщила мне, что у меня есть дочь? — Ты бросил меня и улетел в Пентос, женившись на другой в мгновение ока, — Рейнира проклинала себя за то, что в конце ее голос дрогнул. Чувства, которые начали всплывать на поверхность, — это те чувства, которые, как ей казалось, она оставила позади со своим девичеством. Узнав, что станет матерью, она постаралась стать неприкасаемой и держаться подальше от печальных воспоминаний, которые грозились сломить ее. — Я узнала о Висенье в тот день, когда услышала, что ты женился. Что я должна была сделать? — Я имел право знать! — взорвался он. — Ты должна была сообщить мне! — Я не жалею, — ответила она. — Лейнор — отличный отец. Она любит его. Он дает ей все. Несмотря на дискомфорт, который он испытывает здесь, несмотря на свои желания, он остается. Всегда остается. Когда Висенья родилась, у Лейнора появилось больше свободы. Он никогда не пренебрегал своими отцовскими обязанностями, присутствовал при каждом важном событии и каждой бессонной ночи, но у него все еще оставалось время и приватность на то, чтобы посещать своих возлюбленных в уединении на Драконьем камне. Однако, когда Висенья подросла, она начала задавать вопросы о том, почему отец периодически отсутствовал на какое-то время или почему они с Лейнором вели себя не так, как супружеские пары в историях, которые ей читали. В результате ему пришлось быть более бдительным в своих действиях, и они решили отложить рассказ правды до тех пор, пока она не подрастет. Рейнира пыталась сказать ему, что дети относятся ко всему с большим пониманием, но он все еще был травмирован отношением своей семьи к его сексуальности. Они никогда не признаются, но с тех пор они смотрят на меня по-другому, — сказал Веларион. — Я бы не вынес, если бы разочаровал этим Висенью. Принц сжал челюсти. — Не Лейнор ее отец, а я. Висенья — моя, наша. Наши линии слились, в ее жилах течет наша кровь, — холодок пробежал у нее по спине, когда она узнала собственничество, которое проявлял Деймон. Он был похож на дракона, охраняющего свою кладку. — Висенья вообще знает? — Нет. Ты уже давно сдал право быть ее отцом, — ответила Рейнира. — Какого хера ты заставляешь меня нести ответственность за решение, которое я не принимал? — Деймон шагнул вперед, его брови сошлись в твердую линию на лбу. — Я ушел, потому что защищал тебя. Ты была всего лишь ребенком! — Ребенком! Ребенком, носившим под сердцем твоего, — прошипела Рейнира. — Твоя проблема, Деймон, состоит в том, что ты никогда не был тем, за кого себя выдавал. Непобедимый Порочный принц, павший жертвой простого межевого рыцаря на турнире. Нераскаявшийся распутник, который привел с собой шлюху в наше родовое поместье. Умолял служить нашей семье, но всегда оставлял нас. Всегда хотел проявить себя, но всегда терпел неудачу. — Даже сейчас ты несешь эту ханжескую чушь о том, что защищаешь меня? Не шути со мной, Деймон. Ты всего лишь хотел защитить себя. Ты наконец-то трахнул свою племянницу после того, как не сумел в первый раз, а затем сбежал, не задумываясь о последствиях. Ты сбежал к ближайшей валирийской невесте, которая воплотит в жизнь твои фантазии, потому что никто не достаточно хорош для Деймона Таргариена! — Ты трус, дядя. И ты меня разочаровал, — грудь Рейниры тяжело вздымалась, пока она смотрела на мужчину, на те глаза, которые каждый день видела на лице своей дочери. На долю секунды принцесса увидела в его глазах чувство вины, но оно сменилось яростью, пожиравшей прежние эмоции подобно драконьему пламени. — И из-за своих оскорбленных чувств ты решила лишить дочь, которую так любишь, ее родного отца? Ты говоришь о моих недостатках, но как насчет твоих? — ядовитые слова Деймона только усилили негодование девушки. — Ты не имела права! — Я… ее… мать. — Рейнира выдавливала из себя каждое слово. — Я имею право на все. Неужели ты ни на секунду не подумал, что мне нужно защитить ее от тебя? — Что? Я… — Деймон запнулся. — В какого монстра я превратился в твоих глазах за время моего отсутствия? Рейнира, я бы никогда не причинил Висенье вреда. Ни тебе, ни Визерису, несмотря на наши разногласия. Ты это знала. — Я думала, что знаю. Но я научилась на горьком опыте, — принцесса покачала головой. — Деймон, ты всегда сбегаешь. В Эссос, в Лис, в Долину. И прежде чем ты начнешь возражать, я знаю, что в большинстве случаев ты был изгнан моим отцом, но… Я умоляла тебя сделать меня своей женой, Деймон. Я хотела, чтобы ты увез меня на Драконий камень, чтобы ты доказал мне, что готов рисковать так же, как и я, чтобы мы могли быть вместе. Вместо этого ты оставил меня в холодной постели. Можешь ли ты винить меня за то, что я хочу защитить свою дочь от подобного одиночества? — Я бы вернулся, если бы знал, — ответил Деймон гораздо более тихим голосом, чем ранее. Рейнира усмехнулась. — В каком качестве? Я уже вышла замуж, и, насколько было известно королевству, отцом ребенка был Лейнор. Висенья знала бы тебя только как своего двоюродного дедушку. Со временем ты бы стал недоволен и либо ушел, либо предпринял что-то радикальное. — Даже теперь, когда ты знаешь, что ты собираешься делать? Ты в браке, как и я. И ты не можешь объявить ее своей… Деймон фыркнул. — Ты не можешь объявить Висенью своей, потому что я бы не хотела, чтобы ее называли бастардом. Я бы не позволила использовать нашу ошибку как оружие против нее. — Рейнира… — принц умоляюще посмотрел на нее. Девушке пришлось подавить дрожь. — Если ты… если ты действительно собираешься остаться, я позволю тебе узнать ее получше. Но ты должен пообещать мне кое-что, Деймон, — она сделала шаг вперед, чтобы взять дядю за руки, и, глядя ему прямо в глаза, изложила свои условия. — Ты должен пообещать мне, что никому не расскажешь, Деймон. Эта информация разрушила бы нашу семью. Не отнимай этого у Лейнора или Висеньи. Он ее отец, Деймон. Тот, которого она всегда знала. Это единственная привилегия, которую ты можешь получить. Мужчина ничего не ответил, но Рейнира знала, что он обдумывает ее слова. Через мгновение она отпустила его и повернулась к нему спиной. Принцесса подошла к столу, взяв нетронутый кубок с вином, и воспользовалась моментом, чтобы скрыть от него свои дрожащие руки. — Если ты согласен, мы с Висеньей встретимся с тобой завтра, — сказала она, сделав глоток. — Если нет, уходи сегодня же. Ты свободен, Деймон. Рейнира подождала, пока его шаги стихнут, прежде чем рухнуть на стул.