Отголосок

Маша понимала, что это неправильно и что этого никак нельзя было допустить, но было уже поздно. Она уже не могла остановить его. От его сумбурных резких устремлений она задыхалась, а под его ожесточенным натиском так и не смогла расслабиться. Сейчас со стороны они напоминали подростков, впервые узнающих любовь, с их нервами, её запретами, страхом, хаотичными движениями. Когда он, наконец, попытался соединиться с ней, то не смог без её помощи, настолько она была скована. Вместо податливой женщины, изнывающей от нетерпения, он видел перед собой зажатую перепуганную Машу, мечтающую все это прекратить, как можно быстрее, а ещё лучше, чтобы всего этого, необратимого, никогда не было. — Пускай меня, солнце. — Максим приподнялся и посмотрел на неё, призывая как-то включаться в это спонтанное действо. Маша подумала, что он говорит и ведёт себя с ней, как с одной из своих молоденьких, наивных восторженных дурочек, которых за два года работы с ним она видела в избытке, они появлялись в его жизни ненадолго и исчезали пачками. От этого ей захотелось плакать и ещё, чтобы это поскорее закончилось, и чтобы он не смотрел на неё. — Ну, расслабься, Машуля, чего ты? Она обняла его и попыталась спрятать своё лицо у него на плече, прогибаясь и пропуская его, наконец. На какое-то мгновение он замер, затем продвинулся глубже, причиняя ей дискомфорт и неприятные ощущения. Когда все закончилось, он легонько поцеловал её в губы, встал и ушёл в ванную. Маша натянула одеяло до подбородка, стараясь не смотреть на себя. «Господи, зачем это все?» Все было ещё хуже, чем она могла себе представить. Она не получила долгожданного облегчения, все только усугубилось, а пути назад уже не было. Она бы многое отдала сейчас, чтобы вернуться на несколько часов назад и, уйти, не оглядываясь, но было уже поздно. Максим вернулся и лёг обратно в постель, оставив дверь в ванную приоткрытой, а свет включённым, предполагая, что Маша последует его примеру. В ванной Маша умылась и бегло оглядела раздражение на своей груди и шее от его колкой щетины. На своё помятое лицо и безжизненные глаза она старалась не смотреть. Пройдя в гостиную, она включила свой телефон и обнаружила несколько пропущенных звонков от Светы, Ани Якуниной и почему-то от мужа. К счастью никаких тревожных звонков от Галины Николаевны не было. И это единственное, что порадовало её в этой ситуации. Быстро глянув на время и написав Свете, чтобы её сегодня не ждали, Маша взяла с собой телефон и вернулась в спальню, стараясь не шуметь. Она не стала присматриваться, спит он, или нет, просто завернулась в одеяло и отвернулась к окну. А он ещё долго лежал и думал, как такое вообще возможно. Как и когда такая красивая, успешная, сексуальная женщина могла превратиться в затравленного зверька. Интересно она вообще способна расслабляться, шутить, получать удовольствие. Куда делась та Маша, которую он знал. Может быть это он виноват, не смог разбудить, растормошить её, но ведь раньше же мог, и она реагировала, хотела его. Сама ещё не до конца осознавала, но хотела. Он был уверен в этом, как и в своём встречном интересе и желании постичь, приручить, усмирить и завоевать её. «Ну, вот завоевал, ничего не скажешь».