If you see a fairy ring
In a field of grass,
Very lightly step around,
Tiptoe as you pass;
Last night fairies frolicked there,
And they're sleeping somewhere near.
If you see a tiny fay
Lying fast asleep,
Shut your eyes and run away,
Do not stay or peep;
And be sure you never tell,
Or you'll break a fairy spell.
— William Shakespeare
***
Сначала одна случайная капля ударила девочку по светловолосой макушке, заставив ту вздрогнуть от неожиданности. Это короткое касание прохладной воды не могло утихомирить мысли. Их было столько, что можно было услышать шум многослойного эха, такого, будто жужжащий рой мечется среди стен пустого колодца. Этот старинный кельтский колодец бездонен: источник давно иссяк, каменные бока потрескались от сухости и времени и обросли желтоватым вьюном, но все равно нельзя было достичь дна. Там не жили три сестры и не хранились секреты жизни. В него можно было только падать. Вот Аделайн и падала. Одинокая, как и сама гостья, капля знаменовала начало редкого дождя, что буквально мгновением позже забарабанил по листьям и голым камням, будто безымянный водяной дух отбивал мелкий ритм на своем бубне. Дождь не казался холодным, поэтому девочка упрямо решила остаться на улице подольше. Хуже уже не будет. В такую погоду, как эта, в местных лесах можно было, если повезет, увидеть полупрозрачных мелких фо-а: чувствуя близость воды, они вылезали из своих прудов и ручьев и резвились в дикой местности. Но даже этот факт сейчас не волновал всегда любопытную Аделайн. Мешковатая майка прилипла к телу, обтянув выступающие позвонки, волосы слиплись, а на кончике носа скапливалась постепенно влага, стекая к губам тонким ручейком. Подавившись внезапным всхлипом, Аделайн ненароком вдохнула дождевой воды, но даже она не была такой горькой, как сотни острых слов, что пронзили ее сердце ранее этим вечером, которое, к сожалению, не было ледяным до бесчувственности. Она всего лишь хотела компании. Решила попытаться сделать то, что делает любой нормальный подросток — повеселиться с друзьями на вечеринке. Даром, что друзей-то у нее нет, но разве это приговор на всю жизнь? Видимо, да. Потому что в глазах остальных даже здесь, в магическом мире, Аделайн не была нормальной, и ее точно на мероприятии не ждали. Самое ужасное, думала девочка, что люди вокруг лишь обнажали ее собственные сомнения. Она всегда была изгоем и чужой, хоть одна чудесная женщина и звала ее особенной. Но может ли кто-то особенный отпугивать людей от себя? Разве кто-то брезгует прикасаться к чему-то особенному? Почему же ощущение такое, словно ее особенную душу скребут совсем не особенные кошки со всей своей злостью? Аделайн хмуро пнула камешек. Лучше уж вечно оставаться здесь, среди молчаливой чащи и равномерных потоков силы — они точно не будут против твоей компании — и не возвращаться к социуму, который досыта наелся своими суждениями и за этим пресыщением совершенно ослеп. Вот бы навсегда остаться жить в лесу. В нем царит гармония, работают законы магии более сильной и чистой, нежели среди людей. Никто не скажет тебе в лицо, что ты мелкая соплячка. В мысли Аделайн, сквозь шум дождя, неожиданно вторгся звук тихих шагов. Кто-то шел по замшелой тропе, и, судя по всему, направлялся он в эту сторону. Кому вообще пришло в голову гулять в подобное ненастье? Теперь Каменный круг — место, где она ощущала себя спокойнее и влиятельнее одновременно — не казался хорошим вариантом для уединения. Аделайн угрюмо решила никак не реагировать на незваного гостя, надеясь, что он просто проходит мимо и вскоре провалит. Ее мечтам не суждено было сбыться. — Не сиди на камне, отморозишь себе все, — сказал вдруг нарушитель спокойствия чуть хрипло. Аделайн резко подняла голову. Парень чиркнул зажигалкой и, прикрывая ладонью дрогнувшее пламя, закурил. Он бросил оценивающий взгляд на небо, густо затянутое бледно-серой акварелью, отчего мягкие кудри его темных волос пружинисто дернулись. Парень смешно сморщился, когда холодные капли начали падать на его щеки. Он сделал шаг назад, под густые дубовые ветви, служившие неплохим укрытием от непогоды. Ему было лет шестнадцать, и выглядел он на свой возраст. Еще несформировавшаяся полностью фигура была по-мальчишески долговязой, но крепкой, натренированной, и уже сейчас проглядывались широкие плечи. Аделайн не была знакома со специалистом лично, но иногда видела парня в отличительной кожаной куртке в коридорах школы. Обычно он находился в центре компаний, взрывающихся диким хохотом от его очередного остроумного комментария. — Куришь? — задал вопрос парень. Это уже действительно надоедало. Неужели отсутствие реакций не является красноречивым показателем страстного желания Дел, чтобы от нее отстали? — Не кури. Вредно, говорят. — Не кури, не сиди. Что еще мне нельзя делать? — вскинулась все-таки Аделайн раздраженно. Парень усмехнулся: — Не грусти, — и, неожиданно стянув с себя куртку, подошел ближе и с мягкой небрежностью опустил ее на худые плечи девчонки.***
Свежесть улицы окутывает Аделайн сразу же. Воздух чуть влажный из-за выпавшей росы, небо чистое, а белый рогатый месяц висит над кромкой леса, будто зацепившись острыми краями за раскинувшуюся синеву. По мере приближения к части школы, где происходит вакханалия, звуки усиливаются, а по пути попадается все больше студентов — и все, как один, навеселе. Многие вышли, чтобы подышать свежим воздухом, другие же — чтобы вдохнуть сигаретный дым. Последние напоминают собой важных восточных старцев, окруженных клубами таинственного дыма — особенно выпускники, готовящиеся получить диплом уже в этом году. Некоторым из них Аделайн кивает. Она хочет подойти и попросить у них закурить, но тут ее слух выхватывает чужой возглас: «Эй, снежная королева!», донесшийся справа. Дел оборачивается и неожиданно видит курящего Ривена со стаканом пива в руке, который явно получает от жизни одно лишь удовольствие. К нему довольно близко стоит девчонка в короткой юбке, на ее губах — вызывающий красный, а в глазах — нескрываемое дерзкое любопытство. — Я думал, ты заперлась в своем ледяном замке, — продолжает Ривен, игнорируя ироничный взгляд феи льда. — Какими судьбами здесь? — Вышла превратить пару студентов в статуи, чтобы не мешали спать, — замечает Дел с абсолютно спокойным лицом, отчего не ясно, шутит она или нет. Ривен на это только скалится, девчонка рядом чуть усмехается. — Стрельну сигарету? Она кивком головы указывает на косяк, зажатый между губами парня, и, хоть явно сразу же узнается терпкий специфический запах, Дел все же уверена, что у него есть и самый простой табак. — Тебе обычную или кое-что поинтереснее? — Обычную. Не люблю наркотики. — Разве ты у нас святоша? — лукаво спрашивает незнакомая девушка, и эти слова веселят Ривена, как и недовольство Дел: — Расслабься, я пошутила, — дружелюбно бросает харизматичная фея. Девушка затягивается косяком, пока Ривен хлопает себя по карманам джинс, и выходит на первый план, заполняя собой пространство. Все это время она рассматривала Аделайн, и было что-то такое в ее взгляде, создающее впечатление, что любая замеченная ею мелочь будет служить конкретно целям этой самоуверенной девушки. Она смело протягивает руку: — Я Беатрикс. А ты та самая Аделайн, верно? Дел иронично замечает про себя, что успела стать местной знаменитостью всего за несколько дней. Она мгновение сканирует Беатрикс взглядом, останавливаясь на протянутой открытой ладони, и сдержанно пожимает руку. — «Та самая»? И что, многие так считают? — Нет, только избранные. Не каждый день встречаешь человека, способного убить Сожженного. На последней фразе Беатрикс понижает голос, но что-то еще в ней неуловимо меняется. Она выглядит полностью расслабленной и дружелюбной, но глазами считывает собеседницу так, словно живьем старается достать тайны из ее головы, встряхнув все пыльные скелеты в шкафах и перебрав руками чертей, дремлющих на дне омута. Аделайн чувствует себя лягушкой на операционном столе. Если бы она не знала, что фея напротив родилась под стихией воздуха, решила бы, что конфиденциальность ее мыслей в опасности. Наваждение развеивает Ривен, который протягивает сигарету Дел. Та запоздало отрывает внимание от Беатрикс и коротко кивает с благодарностью, бросая: «Верну». Возврат сигарет — дело рыцарской чести. Специалист лишь подмигивает ей, выпуская кольца дыма — показушник — и притягивая Беатрикс ближе к себе. Вместе они составляют идеальную комбинацию двух красивых и самоуверенных языческих идолов, как жаль, что Аделайн нет до этого никакого дела. Она думает о том, что интерес феи воздуха вызван новостью об убийстве Сожженного и что это может вызвать нежелательную волну реакций в школе, покой которой так стремится сохранить Даулинг. Дел собирается сказать о том, что благоразумно с их стороны держать языки за зубами — хоть во ртах друг друга, ей все равно, — но Беатрикс не дает этого сделать: — Я пойду найду Дейна, — говорит она своему приятелю независимым тоном. Девушка елейно закуривает косяк, удерживаемый пальцами Ривена, и выдыхает дым, сложив губы. Громкий прощальный жест, в котором сексуального подтекста хватит на книгу Фрейда. — Приятно было познакомиться, — добавляет она, мило улыбаясь Дел очаровательной улыбкой дьяволицы, и исчезает среди толпы. Аделайн провожает ее краем глаза. И все же что-то напрягает ее в этой девушке. Оставшийся стоять Ривен также не вызывает утешительной уверенности. Дел, строго говоря, не имела желания задерживаться, но она вкладывает украденную сигарету за ухо — она уделит ей внимание позже, в тишине перед сном, — и впивается холодным сосредоточенным взглядом в Ривена, собираясь сделать все, чтобы этот сон был спокойным. Ей и так будут сниться кошмары. Снова. — Насчет того, что произошло в лесу, — начинает фея льда серьезно, но лицо парня уже приобретает выражение, будто ему читает скучные нотации воспитательница детского сада. — Ты и твоя девушка не должны распространяться об этом в какой-либо форме. Не стоит говорить об этом так открыто, особенно на вечеринке, полной пьяных студентов, иначе… — Остынь, красотка. Или правильнее сказать «погрейся»? Слухи расползаются по школе неизбежно, поэтому просто расслабься и оторвись на вечеринке года. Могу предложить тебе сделку: я и Беатрикс больше не заикнемся о Сожженных и будем молчать, а ты взамен возьмешь себе пива и составишь мне компанию. Просто поболтаем. М? — Извини, но не я собираюсь тратить свое время на чужие попытки склеить меня. — Признаюсь, что сегодня утром была у меня такая мысль. Но в этот вечер я по первокурсницам. Не по старушкам, — он оглядывается вокруг, как кот, оказавшийся в мясной лавке. За последнее уточнение специалист получает еще более недовольный взгляд. Аделайн тем временем задумывается, рассматривая собеседника — мало ли она не заметила его рога и хвост, ибо сделки в известном смысле могут быть опасны — и пробует отмазаться проверенным ею способом: — Я прихожу на вечеринки только со своим стаканом, — точнее, приходила. Дел уже года два не посещала такие мероприятия. Во-первых, ежегодные вечеринки в своей сути не отличаются друг от друга. Меняются декорации и повод, может быть, люди, но сюжет остается классическим, как шекспировские пьесы. Во-вторых, на этих тусовках Дел делать совершенно нечего. Она уже в некоторой мере переросла занятия подобного рода и теперь неохотно тратит свое драгоценное время на них. Для того, чтобы она соизволила прийти, нужно, чтобы в небе сошлись звезды, а на земле — странные обстоятельства. Плюс ко всему, все стало чуточку сложнее после того, как выпустился из Алфеи ее друг — пожалуй, единственная сила в мире, способная заставить Дел пойти на вечеринку против ее воли. Но, видимо, астрономический прогноз на сегодняшнюю ночь оставляет желать лучшего. Небесные светила, правящие колесницей Судьбы, предрекающие рождение и гибель, странность своего движения отразили в виде странности событий уходящего дня. И одно из таких событий — Ривен, совершенно невозмутимо достающий из-за пазухи нетронутую бутылку с пивом. Как на заказ. Пути назад нет, мост за спиною поднят, но это даже забавно. Настолько, что у Дел на секунду появляется желание посмотреть, что же будет дальше. — А ты подготовился что ли? — почему-то тот факт, что человек носит у себя за пазухой бутылку с пивом, не вызывает удивления, и Дел все же со вздохом принимает ее. День сегодня был, мягко говоря, сумасшедший, так что… К тому же, это шанс заставить его молчать. Мизерный, но шанс. — Будешь лезть — оторву все, что дорого. Ривен поднимает руки в жесте капитуляции: в одной руке тлеющий косяк, в другой — стакан с алкоголем. Такое своеобразное божество наркоты и подростковых пороков. Он предупреждает, что напиток теплый, но не успевает договорить, потому что бутылка в руке феи мгновенно остывает, о чем свидетельствуют появившиеся на стекле капли конденсата. Теперь очередь Дел быть невозмутимой. — А что, так можно было? Ох ты черт, как удобно быть феей холода! А можешь мне так же? — и когда стакан в его руке охлаждается тоже — глаза Дел при этом загораются голубым — Ривен одобрительно присвистывает. — Да, это даже круче убийства Сожженных. — Аделайн шикает, интересуясь мнением Ривена о договорах, подписанных кровью. Парень на это делает вид, что застегивает рот на замок и выбрасывает ключ. Фея хмыкает. Она делает небольшой глоток и решает, что пиво довольно сносное. Они идут внутрь, потому что Ривен изящным щелчком отправил в дугообразный полет окурок, который канул куда-то в темноту. Все, что происходит на открытой площадке и в помещении, когда-то являвшем собою используемую часть школы, можно описать только одним словом: вечеринка. Среди древнего камня, потрескавшихся и кое-где развалившихся стен, среди вырезанных старинных рун и плюща, обвивающего колонны, сверкают неоновые огни, глухими битами музыка ударяет по самым перепонкам, а еще сильно пахнет пуншем. На контрасте с ночной свежестью сразу чувствуется жар, исходящий от танцующей толпы: первые курсы, взбудораженные и удивленные новой для них обстановкой, старшие ведут себя более непринужденно и по-хозяйски. Весь собравшийся народ веселится, будто празднует Лугнасад в современных понятиях — по крайней мере, бесятся они так, словно сюда пустили катящееся с безумной скоростью горящее колесо и нужно от него спастись. Дел встает на месте и уже хочет повернуть обратно, в синюю тихую ночь, но Ривен дергает ее за рукав со словами: «Чего застыла?» и скалится, довольный своей шуткой. Он указывает следовать за ним в глубину помещения, и Дел, закатывая глаза, плетется, напряженно следя за чужими телами, чтобы ее ни в коем случае не задели. — Ну, — начинает Ривен, — так ты, значит, подопечная Дуалинг? Как ты оказалась у нее на короткой ноге? — Про Даулинг спрашивать не стоит. — Я понял. Про силы льда тоже? — Это допрос? — Всего лишь интерес. У Ская язык без костей после того, как его спасла прекрасная дева. Ну, про твой скрюченный характер я и заикнуться боюсь. Тогда вопрос: где ты была весь прошлый год? Точно не в школе, я бы заметил. — Скажем так, на повышении квалификации. Я обучалась у фей северных вод. Специалист резко останавливается. — Что? — начинает широко улыбаться Ривен. — Серьезно? И ты типо шаманка? — А ты типо придурок? Но он продолжает забавляться, почти что ржет так, что у самой Дел губы невольно растягиваются в улыбку, которую она прячет. — Чего ж ты без бубна на танцы пришла? Пиво в стакане парня превращается в сплошной кусок льда так резко, что стекло трескается. Ривен от неожиданности роняет его, чертыхаясь, и кричит, но совсем не обиженно: «Вот засранка!» У его ног в хаотичном порядке тоскливо разбросаны осколки льда и стекла — один не отличишь от другого, пока лед не начинает таять, образуя пивные лужи. Они как бы безмолвно говорят: «Не шути над феей, иначе она пошутит над тобой». Вокруг же беснуется магия и молодость. Все приобретает экзотические и почти сумасшедшие очертания из-за цветного освещения, над которым, видимо, на славу постарались феи света. У столов в воздухе плавает несколько водяных сфер, в которых напитки имеют все шансы оставаться холодными как можно дольше — закрепленное во времени и пространстве заклинание. Дел думает, что это попытка выпендриться и что легко можно было обойтись обычными ведрами с водой, но не отрицает, что она оказалось удачной, ибо выглядит эффектно — особенно в глазах первого курса. В общем, подростки отрываются как могут. Аделайн даже замечает в толпе довольно пьяных фей ветра, что под скандирование зрителей потоками воздуха удерживают на лету такого же пьяного специалиста, судя по всему, пребывающего в безумном экстазе на высоте. Девушка все это время делает небольшие почти машинальные глотки пива, которое все больше утягивает ее за собой, в размытый мир веселья и беспечности. Алкоголь в этом плане как бы ненавязчиво снимает очки: до этого в них ты видел все отчетливо, но постепенно окружение теряет свои четкие очертания, становится мыльным и ярким, и вот ты уже не замечаешь чужие недостатки. Даже студенты, притащившие стремянку, чтобы водрузить на голове друга самую высокую башню из банок и побить рекорд прошлых лет, кажутся вовсе не идиотами, а очень веселыми и креативными. Поэтому Дел с некоторого возраста предпочитает избегать любой тип опьянения. Это мешает мыслить здраво и рационально оценивать ситуацию. Никогда не стоит терять контроль над разумом, ибо разум есть ты сам; как только что-то повлияет на слаженную работу мозга, за все остальное ты больше не можешь ручаться. Но сейчас этот рассудительный подход погребен под завалами отголосков последних событий, среди руин и разбитых айсбергов. И голос у этого подхода настолько тихий, что, приедь пожарные на место обрушения ради спасения жертв обвала, и те не услышали бы зова помощи. Аделайн запинается на полумысли, как о болотную кочку, и морщится, пытаясь понять, какие к черту пожарные? Она смотрит на Ривена, который приобрел невероятные розовые тона из-за подсветки, и глуповато улыбается — свидетель потерянной трезвости, ведь фея уже и забыла, что умеет что-то делать глупо. Парень это замечает и игриво подмигивает: «Наконец оттаяла под моим обаянием?» Он ненатурально рисуется, как бы показывая, что от его внешнего вида девушки ложатся штабелями, но Дел птица стреляная, даже когда летит немного вкось: она просто говорит, что Ривен в этой бесстыдной майке без куртки похож на проститутку бальзаковского возраста. Ривен не теряется и любезно на любезность отвечает, что никак не воспринимает людей, которые одеваются словно на шаманские похороны. Так они и находят общий язык, знаменуя это тостом — для этого парень специально выуживает, как из воздуха, пластиковый стаканчик с чем-то явно очень спиртным. Магия. Ривен задает разные вопросы, но их разговор скорее похож на чередующиеся попытки переорать музыку. В итоге специалист кричит, что хочет найти Ская, и пробирается сквозь толпу. Дел идет следом и шикает на каждого, кто пытается пролить на нее ее же пиво. Они удачно замечают его совсем скоро, под руку с — да, очень смешно — рыжеволосой девушкой. Ривен резко хлопает по спине блондина так, что последний аж вздрагивает. Скай начинает ругаться, но быстро осекается, замечая стоящую рядом Дел: его очень синие и трезвые глаза задаются немым интересом. Аделайн неопределенно пожимает плечами. Она молчит и пытается делать вид, что ситуация абсолютно нормальна, и, видимо, той же стратегии придерживается и Блум, которая предлагает сыграть в бир-понг. Аделайн оживляется, когда слышит слово «бир-понг». Она не планировала задерживаться, не планировала заводить толпу друзей и, тем более, играть с ними в алкогольные игры. Ее изначальная цель была до смешного проста: выйти подышать свежим воздухом, стрельнуть сигарет, вернуться в комнату обратно. Об этом она и говорит, но Ривен, подталкивающий девушку к столу, слушает ее так же внимательно, как доктор психиатрической больницы слушает бред одного из его пациентов. Выпитая пинта сильно ослабевает сопротивление. Она потихоньку отвоевывает позиции в сознании, и вот уже можно сказать, что Аделайн перешагнула порог пивной и тут-то началась «настоящая Англия». Остатки рассудительности все-таки заставляют девушку предпринять попытку к отступлению, однако Скай внезапно говорит ей: — Если боишься проиграть, так и скажи. Не все хорошо играют в бир-понг, мы не осудим. Аделайн медленно поднимает на него взгляд. У Дел привычка продумывать все наперед и принимать разумные решения. Обычно она ловко уворачивается от любых глупых моментов, неуместных соблазнов и нежелательных последствий, однако и у Ахиллеса была его пята. Слабостью Дел была… слабость. И именно сейчас фея легко попадается на крючок. Внутренний голос говорит ей: «Дорогая, тебя же нельзя просто так взять на слабо», но ее рука независимо от всего берет белый мяч для пинг-понга, сама по себе прицеливается и четким движением закидывает его точно в пластиковый стаканчик, где он и остается плавать на поверхности. Аделайн высокомерно вскидывает бровь, смотря прямо в глаза Ская. И он смело принимает этот вызов. На его губах воскресает едва заметная ухмылка. — Ты, — говорит Ривен, указывая пальцем на Дел. — Ты играешь со мной. Этими словами он знаменует начало битвы. Азарт быстро захватывает четверку; они с разбегу окунаются в распаленное веселье. Скай и Блум, играющие вместе, намерены победить и взрываются радостью каждый раз, когда их ход оказывается успешен. Так же и Ривен с Аделайн не собираются сдаваться: перед каждый ходом парень готовится так, как не готовится президент перед скорыми выборами, а Дел болеет за него, словно от этого броска зависит ее собственная жизнь. Потому что она зачем-то ведет собственную игру, против высокого блондина. Который, видимо, почувствовал это. Не нарочно брошенный вызов распалил тлеющую искру, и теперь внутри пылает синим пламенем языческий костер, первобытный и яркий, и отголоски этого света видны в поблескивающих глазах. Дел иногда чувствует этот огонь внутри. Противоестественный огонь, из-за которого тают ледники и испаряется влага. Она опасается его, временами. Но точно не сейчас, когда дело не касается магии — та лениво растекается по венам, привычно усмиренная и податливая. В Дел говорит волчья гордость, и вкупе с алкогольным опьянением и привлекательностью молодого человека, отвечающего ей с таким же настроением, это образует что-то близкое к химическому взрыву. Градус растет, утягивает за собой на яркую блистательную карусель эмоций. Дел и Ривен уже ведут себя как заправские приятели из пригородного паба, особенно когда шутят и сами же со своих шуток несдержанно ржут. Специалист непринужденно осматривает стол, подмигивает сокоманднице и делает бросок, словно с детства воспитывался Майклом Джорданом. Четверка взрывается протяжным воем, и кто-то в пьяном угаре задевает стол неаккуратным движением. Из-за этого часть пива выплескивается за края, чуть не попадая на одежду. Благо Аделайн успевает вовремя отскочить. — Дьявол! Это куртка моего друга Харрингтона, — объясняет она. — Очень мне дорога. Так что, если вы ее случайно зальете, я открою на вас охоту с адскими гончими. — Не сомневаюсь, что у тебя там связи, — вставляет свои пять копеек Ривен. — Так ты ведьма? — интересуется Скай. Аделайн стреляет глазами: — Не совсем. Но советую быть поосторожнее. Если бы она была трезвее, то ошпарилась бы о жар флирта — а, точнее, об осознание того факта, что она бессовестно заигрывает, — но Дел пьяна. Она лишь выгибает бровь и приобретает неуловимую схожесть с Беатрикс, на которую сегодня так презрительно реагировала. Их взгляды снова скрещиваются в немом поединке — недостаточно долго, чтобы делать какие-то выводы, но достаточно, чтобы почувствовать отдачу. Их отрывает друг от друга Блум. Она с весельем начинает рассуждать о том, можно ли примерить этих самых адских гончих, кинув им косточку, и смотрит прямо на Ская. Хочет вызвать у него смех? Возможно. В любом случае, у нее это получается. К тому же она делает удачный ход, попадая в стаканчик противников, чем вызывает бурную реакцию; Скай между делом играет бровями, указывая Дел, что счет теперь равный. В помещении, несмотря на большие проемы, душно из-за винных испарений, танцующих тел и непрекращающихся разговоров. Пока Ривен выпивает положенное ему пиво, Дел скидывает куртку на спинку стула, оставаясь в одном топе. Черная укороченная майка не сидит в обтяжку, но прекрасно подчеркивает все прелести худой фигуры: плоский живот, аристократический разворот плечей, выступающие ключицы. А еще Аделайн не носит неудобный бюстгальтер из-за того, что он болезненно впивается в ребра. Это действие непредвиденно перетягивает внимание. Если бы фея льда была трезвее, то уже давно наградила бы смачными подзатыльниками Ривена за те взгляды, что он бросает на нее, — да и просто так, за ехидную рожу. Но Аделайн не глядит на Ривена, она старается сконцентрироваться на мяче и стаканчиках, стоящих на столе немногочисленной армией оставшихся в живых бойцов. Однако, если она скажет, что ее разум занимает лишь это, она соврет и не покраснеет. Краем глаза она следит за реакцией Ская, и эта реакция ей нравится: чувство собственного превосходства сытым зверем возрастает внутри и ухмыляется, и эта ухмылка малой частью проступает на бледном лице — и никто никогда не догадается, почему. Видимо, Блум это сердит, но она хорошо скрывает недовольство. Этой девочке не больше шестнадцати, и разумеется она будет чувствовать себя проигравшей на фоне более сформировавшейся и более опытной девушки. Но Дел нет до этого дела. Легким движением кисти она забрасывает мяч в стаканчик, который, поупрямившись, все же подается властной воле феи льда. В итоге она и Ривен выигрывают с опережением в один стакан. Ладонь ее с торжественным хлопком встречается с ладонью парня. — Уф, я окосел, — говорит Скай, когда они убирают стаканчики. — Хорошо играешь, — улыбается он фее льда. Они остались втроем: Блум неожиданно получила сообщение и очень быстро оставила их компанию, отправившись куда-то вглубь школьного крыла. Дел ерошит себе волосы, пытаясь прийти в себя. Давно она не напивалась так, что перед глазами все ходит ходуном. — Очевидно, у тебя не было и шанса, — ассиметрично улыбается в ответ девушка. — Бир-понг, убийство монстров… Какие же еще таланты ты скрываешь? — Некоторые секреты, — Аделайн чуть наклоняется вперед, понижая голос, — не стоит ворошить. Но от этого они не становятся менее интересными. Покашливание Ривена прерывает их зрительный контакт так же, как ножницы разрезают натянутую нить. — Не мешаю секретничать, детки? — ехидно спрашивает специалист. Он вальяжно опирается о стол и наблюдает за девушкой, что прикладывает холодные руки к свои щекам. — Ты удивительно быстро напиваешься, Фрости, прямо удовольствие. Я и вполовину не пьян так, как мог бы, а ты уже раздеваешься, — он пропускает мимо ушей бубнеж «алкаш недоделанный…», — но она все равно веселее Стеллы, да, Скай? Сразу вспоминается Рики. Лицо Ская каменеет и сразу как-то трезвеет. Он бросает предупреждающий взгляд на друга, но Ривен словно и не замечает его: — Ты знаешь историю о Рики, Эльза? — Дел отрицательно качает головой. Ее никогда не интересовали слухи и сплетни, особенно касающиеся дел сердечных. И уж точно ей все равно, что там за Рики и какие у нее были отношения со Скаем: если человек не хочет, чтобы этим делились с посторонними — а Дел явно посторонняя — то и незачем выкапывать могилы. — Верно, ты же в прошлом году занималась своими шаманскими делами. Так вот, Рики была лучшей подругой Стеллы, бывшей Ская, — Ривен кивает на друга, вид которого не предвещает пощады, если Ривен продолжит. Дел слушает равнодушно. — И она начала подкатывать к Скаю. Только вот Стелле это не понравилось. — Этого не было! — вспыхивает блондин, но Ривен гнет свою линию: — Конечно не было, дружище, только вот Стеллу это не волновало. И мы увидели, какая она психопатка. Она ослепила Рики магией. Специально. Последняя фраза сказана так, словно Ривен положил вишенку на вершину торта. Аделайн хмурится. Не то, чтобы были причины безоговорочно верить Ривену, но Скай гневно бросает, глядя прямо на девушку: — Да! Так все и было. Дел медленно кивает. Ее все еще никоим образом не волнует чужая личная жизнь и, уж тем более, не пугают магические способности другой феи. Но ей становится… не по себе? Словно эта самая безумная Стелла может, например, подло напасть со спины за то, что Дел флиртовала с предметом ее обожания. А ведь это даже не поле сражения, черт возьми, фея льда может без проблем поставить на территории школы огромный билборд с надписью: «Я не заинтересована в Скае, уступаю без сражения. С уважением, Аделайн». Девушка хлопает себя по коленкам и встает на ноги. Она хочет на улицу. И не потому, что, оказывается, находиться в обществе красавчика-специалиста опасно. Ей просто претит оставаться здесь еще хотя бы минуту. Перед глазами все плывет. Она слишком долго находилась в обществе незнакомцев. Ей нужен воздух. Сию же секунду. Подобно софитам, на девушку направлены взгляды двух парней, которые ожидают от нее хоть какую-то реакцию: Ривен с любопытством, а Скай — с напряжением. Но ни один ее мускул, ни одно движение ресниц не показывает даже крупицы взволнованности. Нет, карта эмоций Дел остается пустой и белой; единственное, что отличает ее от обычного состояния, это нечеткость взгляда и легкая заторможенность движений. Аделайн с совершенно невозмутимым видом вынимает из-за уха сигарету и зажимает ее губами. Она хлопает Ская по плечу напоследок: — Купи солнечные очки. Кажется, где-то за спиной в приступе сгибается Ривен. Аделайн же, не оборачиваясь, следует в сторону каменной арки — столь желанный выход в свободу, из которого веет прохладой и звездами. О, как приятно выйти на свежий воздух! Дышать становится легче; духота замкнутого пространства отступает, оставляя свежесть, сдобренную запахом сосен и ипомеи. Шум и суета остаются где-то позади, вакуумная ловушка распахивается, открывая целый ночной мир перед глазами. По коже бегут мурашки от контраста температур, но это даже приятно. Никакая ночная прохлада не заставит фею льда трусливо поджать хвост и одеться потеплее! Дел вдыхает полной грудью, прежде чем закурить. Вся эта атмосфера таинственности и сигарета — вот, чего ей не хватало. Небо щедро усыпано мерцающими звездами, и их света достаточно, чтобы искупать в холодном сиянии лежащие в округе зеленые лужайки и лишь задеть верхушки деревьев густого леса. Сопровождаемая тихой сверчковой трелью, Дел неспешно бредет в ту сторону, где на территории школы располагается небольшой водопад. Это совершенно волшебное место, и под сенью звезд оно кажется еще более мистическим, а равномерный шум воды успокоит взбудораженные нервы перед сном. Еще Аделайн планирует заглянуть в свой тайничок с сигаретами, забавы ради. Вдруг пикси, известные своей любовью к пакостям, услужливо подсунули туда жутко вредные сигареты, дабы подпортить жизнь Дел. В эту ночь трехликая небесная богиня прячется от любопытных глаз в тени, знаменуя начало нового цикла, и лишь остроконечный месяц — рога белого быка, убитого священным ножом Мирты, — сияет в вышине, даруя чарующий молочный свет древней земле. Дел кажется, будто в шелесте дубов, в дуновении ветра и среди песнопений ночных птиц она слышит друидову песнь и что эта песнь зовет ее ступить на тропу бога. И она ступает, когда, проходя мимо каменного круга, видит издалека вспыхнувший там огонь.