Мы пройдём огонь, воду и методичку по истории

После болезненного расставания Костя редко принимал у себя в доме гостей. Даже его лучший друг Саша редко мог позволить себе сделать больше одного шага за порог входной двери. Но ребята из группы, словно персоны-VIP, нарушали установки Уралова как нефиг делать. Сначала то происшествие с коттеджем, когда ему пришлось брать к себе парней аж на ночь, потом Рома, прознав про своего соседа, начал иногда заглядывать за помощью. Но финальным актом стал полный захват жилищной площади, разумеется, очередным студентом этой злосчастной группы. И разумно было бы выставить неугодного жильца за дверь, но проблема в том, что Костя сам пригласил его сюда, когда Иртышский упал в голодный обморок прямо около здания университета. Максим приехал из Омска, где, как известно, с экологией полная беда, отчего иммунитет парня оставлял желать лучшего. ХОБЛ, астма, анемия — да при таком наборе жизнь превращается в сущий ад, но Иртышский умудрялся заниматься спортом и даже неплохо проводил время со знакомыми из универа. Однако на этом проблемы парня не заканчивались. Врачи давно говорили, что родной Омск непригоден для здоровья Максима, но родители были совершенно против выпускать своего сына за пределы Омской области, ведь «здесь выросла вся его семья, это его родина, какие переезды». Но Иртышский, после сильного приступа астмы под конец экзамена по русскому языку, понял, что так больше продолжаться не может. И лучше уж против него ополчится вся семья, но жить он будет в более чистом городе. И вот, в конце августа, поезд Омск-Екатеринбург повёз в одном из своих плацкартных вагонов пассажира со сдохшей мышью в кошельке и двумя огромными чемоданами… *** — Как ты умудрялся прожить на 30 рублей в день? Одними дошираками питался что-ли? — спросил Костя, когда впервые привёл студента в свою квартиру — Если покажете мне дошики за такие деньги, я буду очень благодарен, — с набитым ртом ответил Иртышский, поедая приготовленный Ураловым на скорую руку бутерброд. Костя никогда не примерял на себя родительские роли, но в последнее время он ощущал себя и отцом, и матерью, и даже бабушкой, которая искренне радуется, когда её внучок хорошенько кушает. Серьёзно, глядя на исхудалое лицо Иртышского, так и хочется скупить ему весь ассортимент булочной в соседнем доме и просто-напросто накормить. Вот и прожил Уралов с такими мыслями уже несколько недель, одновременно желая и вернуть личное пространство, и быть уверенным на 100%, что этот парень не начнёт задыхаться во сне от астматического приступа. *** — Константин Петрович, вы чего зависли? — Максим запил очередной суховатый бутерброд чаем и заметил, как вдумчиво на него смотрит куратор. — Давайте я уже в общагу вернусь, вы меня вон как откормили уже. Да и подработку мне, вроде как, одобрили. Не помру, обещаю. Костя тяжело вздохнул, а в голове проскользнула мысль «да, уже пора». Мало того, что феномен проживания в квартире у куратора уже является каким-то сюрреализмом, так и Максим действительно был прав: по сравнению с тем умирающим с голоду блондином, сейчас Иртышский выглядел куда более живым. *** Нет более напряжённой работы, чем поиск материала для доклада по ненужной технарям культурологии в экстремальных условиях. А условия таковы: за дверями рабочей комнаты всего лишь находится человек, у которого желание убить и закопать пришедшего гостя настолько сильное, что ощущается через стенку. Рафаил всегда предвзято относился к друзьям своего пасынка, но после того случая с коттеджем начал приглядываться куда внимательней. И хоть ограничивать Роме круг общения он не намеревался, но всё же иногда расспрашивал парня о том, насколько же ему полезны такие друзья. Недавно вот у них в квартире появился Руслан, которого преподавательница по культурологии определила в напарники Роме. Именно из-за этого гостя у Рафаила в последние дни скакало и настроение, и даже давление. Грубый, наглый, своенравный — за каждую черту его характера хотелось как можно скорее выставить Енисейского за дверь. Останавливало лишь то, что Рома ещё ни с кем не был так разговорчив, как с этим одногруппником. Поэтому, чтобы не нервировать себя, Верфской уселся в гостиной и включил очередной сериал на Домашнем, прибавив звук почти на максимум. — Он, кажись, ушёл, — облегчённо выдохнув, произнёс Руслан, когда услышал звуки телевизора. — Ром, это пиздец. Меня в жизни никто так не доставал, как твоей отчим. Даже хмельной Дугар. — Он всё не может привыкнуть к тому, что я уже 4 дня совершеннолетний. А так он хороший. — Рома с усердием листал третий том «Истории всемирной литературы», чтобы добраться до нужной им для доклада статьи. — Тебе чё, уже 18? — Руслан резко вылез из телефона и оценивающим взглядом прошёлся по Роме. — А выглядишь как 14-летний пиздюк. — А ты вообще на извращенца смахиваешь! — Прости, буду смахивать в другую сторону. Давай к докладу уже возвращаться. Спустя час работы, когда большая часть информации наконец-то была собрана, Руслан уже пребывал в полусонном состоянии и готов был уснуть прямо на кровати одногруппника. Но Баренцев вовремя растормошил Енисейского и предложил тому пойти домой. Руслан обрадовался самому дельному предложению за все часы их совместной работы над докладом, поэтому он быстро собрал все взятые им библиотечные книжки в свой рюкзак и, протяжно зевнув, отправился в гардеробную, ощущая на затылке всё тот же пожирающий взгляд отчима Ромы, что и при их первой встрече. И этот день мог пройти без шокирующих новостей, если бы Руслан решил собраться домой хотя бы на 5 минут позже или раньше. Но, по счастливому стечению обстоятельств, этой встречи словно нельзя было обсуждать. Енисейский, прощаясь с Ромой и прикрывая за собой дверь, встречается с вышедшим из противоположной квартиры Максимом, который, судя по мусорному пакету, собирался избавиться от отходов. — Иртышский, так вот куда ты проебался то! — А, я… — Максим, не готовый к такой встрече, застыл на месте, крепко сжав ручки мусорного мешка от волнения. — Да надоела общага, я там всех уже достал со своим кашлем. Вот квартирку себе снял. Руслан сначала кивнул головой, удовлетворённый ответом, и уже начал было спускаться вниз по лестнице, как в голове внезапно возникли отрывки ситуаций в общежитии, связанные с Максимом. Например, когда Дугар заметил, что Иртышский уж слишком болезненно худощавый, они с Русланом решили узнать, чем же тот вообще питается. И, заглянув в общий холодильник этажа общежития, они увидели единственную пустующую полку, на которой лежал лишь полупустой питьевой йогурт и бумажка с надписью «Макса». Плюс и сам Максим зачастую жаловался на пустую банковскую карточку, никогда не ходил с парнями из общежития в бар, да и вообще… — А ну стоять, пиздабол. — Руслан, уже успевший спуститься на ступеньку вниз, резко развернулся и встретился глазами с ещё более растерянным, чем раньше, Максимом. — Ты серьёзно думал, что я поверю, будто чувак, который жрёт общую пиццу, даже не скидываясь на неё, внезапно сможет снять крутую хату? Максим тут же застыл на месте. Он взглянул на Руслана, стараясь придумать, что же ответить на это заявление одногруппника, но мысли Иртышского оказались гораздо медлительней действий Енисейского. Красноволосый резко поднялся обратно на лестничную площадку, подбежал к ней и распахнул незапертую дверь квартиры, откуда только что вышел Максим. Зелёные глаза Руслана шокировано уставились на то, чего не ожидали увидеть внутри помещения. — Максим, кстати, ты там про помощь утром говорил? — Элегантно держа в одной руке кружку с кофе, а другой придерживая планшет с открытой исторической статьёй, Костя не сразу взглянул на входную дверь своей квартиры. Но когда историк поинтересовался, отчего же парень не решается зайти внутрь, он встретился взглядом с, корректнее будет употребить слово «ахуевшим», Русланом. — Здравствуйте, Константин Петрович. И до свидания, Константин Петрович, — шокированно протараторил Енисейский и моментально рванул к лестнице вниз. Спускаясь по ступенькам, идя до автобусной остановки, Руслан думал лишь об одном: что это вообще блять сейчас было. Однако, уже сидя в автобусе, сам того не замечая, Енисейский в своей голове всё меньше начал удивляться увиденному и всё больше придумывать будущие подстёбывания для Иртышского. *** Сегодняшний день Татищев ждал даже больше, чем будущий новый год, свой любимый праздник, — день, когда ему наконец-то снимут этот доставучий гипс, где несколько дней красовалась чёрная надпись «Хуй» от Ильи. Встретившись в травмпункте с Лёней, которого тоже освобождали из гипсового плена, парни решили пойти на пары вместе, по пути жалуясь на то, как же сейчас сложно шевелить ранее сломанной рукой. Посреди диалога у Амурского зазвонил телефон и остаток пути Юре пришлось провести в наушниках, лишь бы не слушать около-пидорские разговоры Лёни с их болеющим одногруппником Володей. Когда староста зашёл в лекционную аудиторию, он занял самую дальнюю парту, ведь сегодня совершенно не выспался, но ради отметки одногруппников пришлось прийти, ведь его заместительница сегодня сильно приболела. Юра уже был готов положить голову на парту и задремать, когда послышался звук брошенного рядом рюкзака. Татищев приоткрыл глаза и рожа его скривилась в гримасе отвращения, ведь рядом с ним сейчас находился никто иной, как Енисейский — один из самых проблемных студентов их группы, который всем нравился за свою харизму, и лишь одного Юру он раздражал лишь своим существованием. — Закипать от злости потом будешь, чайник, я к тебе с инфой. Ты ж с преподом нашим всё возишься, верно? — Руслан состроил довольную лыбу и смотрел на растерявшегося Татищева. — Да, мы корешим, а тебя, собственно говоря, ебёт? — Попрыгай, отойдёт. В общем, вот тебе пища для размышлений: твой ненаглядный Костенька Пидрович, кажется, Иртышского нашего трахает на досуге, — с усмешкой вывалил Енисейский, вогнав Юру в ступор. — Ты ахуел Костяна к пидорасам приписывать? Он из нормальных, сука! Руслан отрицательно покачал головой и шёпотом, чтобы ни их одногруппники, ни другие студенты с потока не услышали ни слова, пересказал вчерашнюю ситуацию. Юра старался найти несостыковки в словах Енисейского, но о том, что Баренцев с отчимом живут в соседней квартире с их историком, знал слишком узкий круг лиц, отчего Татищеву, сжавшему руки в кулаки, пришлось смириться с возможной правдивостью рассказанного. Парни решили проверить теорию о сексуальных предпочтениях преподавателя и нашли нечто интересное: под одной из немногочисленных аватарок Уралова мужчина 25 лет, судя по аватарке и указанному на странице возрасту, оставил комментарий с тремя смайликами сердечек. — И чё ты этим доказать пытаешься? Вдруг это брат его или просто друг по рофлу написал, — возмущённо произнёс Юра, когда Руслан приравнял этот комментарий к доказательству того, что Костю привлекают парни. — А вот это тоже рофл? — Енисейский показал свежую переписку, где спросил у автора комментария, кем ему приходится Костя, и получил ответ «Просто мой бывший. А вам зачем?». Юра застыл на месте, уставившись в это сообщение и перечитав его раз двадцать, не меньше. Совсем недавно Татищев наконец-то признал куратора своим другом, а сейчас выясняет, что Костя оказался одним из тех, кого брюнет считает психически нездоровыми. — Мерзость… — прошептал Юра, опустив голову вниз. — После пар идём к Роме, будем Макса от этого гомика спасать. Следующие несколько часов Татищев провёл в максимально поникшем настроении, что отразилось не только на самом старосте, но и на Илье с Дареном, что привыкли начинать свои университетские будни с эмоциональных жалоб Юры на своего соседа по общежитию или просто каких-нибудь «Татищевских» комментариев о происходящем вокруг. На вопросы о том, что у него случилось, парень не отвечал, а теорию Кубанова о связи его плохого настроения с отсутствием Ани, он моментально опроверг. — Да ладно вам, расцветёт ещё сегодня наш тёмный одуванчик, следующей парой как раз семинар по истории. — Оксана, заметив поникшее настроение парней, не смогла просто пройти мимо. — А, реально. После пары с Кост… Константином Петровичем, он точно до заводских настроек сбросится, — отшутился Илья и начал неспеша класть вещи в рюкзак, чтобы уйти в столовую на перерыв. — Томин, ты собирайся быстрее, кстати, тебя там твоя блондинка в коридоре уже заждалась, — с наигранной нежностью в голосе произнесла Уводова, скрывая свою зависть из-за присутствия даже у этого глупого шатена второй половинки. — Потише ты! — Илья смущённо покраснел и действительно ускорился, собрав рюкзак почти мгновенно и тут же схватив куртку. — А чё ты переживаешь? Боишься, как люди отреагируют на то, что в сердце бабника нашлось место для «той самой»? — присоединился к издёвкам над Томиным Дарен. Со стороны они с Оксаной походили на двух приставучих чёртиков, которые только и делают, что ставят Илью в неловкое положение. Томин решил ничего не отвечать, быстро вышел из аудитории, напоследок скривив лицо в обиженной гримасе и показав обидчикам средний палец. — Ты там уже с кем-то пособачился? — поинтересовалась ожидавшая Илью девушка с блондинистыми, переходящими к концам в розовый, волосами. — Да просто два придурка. Ладно, Алин, пошли в столовку, пока наши места не заняли. *** Началась пара истории, во время которой Юра старался не бросать даже малейшего взгляда на преподавателя, что Костя заметил с первых минут начала занятия. Раньше Татищев всегда садился за первую парту вместе с Аней или Ильёй, задавал уйму дурацких вопросов, чтобы сбить Уралова с хода мыслей, а далее вообще уводил разговор в иное русло — и так на протяжении полутора часов. Сегодня же брюнет чуть ли не швырнул журнал посещаемости на стол историку, забился на последний ряд и никак не участвовал в ходе занятия. Костя всю пару задавал себе вопрос: в чём же он мог провиниться? Из всех косяков за прошедший день, в голову приходила только одна ситуация — вчерашняя встреча с Енисейским. Но Руслан и Юра всегда были как кошка с собакой, так что Татищев бы никак не узнал о произошедшем. Чтобы развеять все недопонимания сразу и не превращать их в нарастающий снежный ком, Уралов, у которого пара со своей группой, как и у самих студентов, была последней, поймал плетущегося от выхода из университета к остановке Татищева, дабы поговорить. — Юра, ты из-за Ани сегодня такой поникший? — начал диалог Костя. — Извините, я на автобус сейчас опоздаю, мне не до разговоров, — сухо ответил Юра и ускорил шаг, лишь бы не вести никаких диалогов с преподавателем. — Сейчас пробок нет, могу на машине подвезти. «Подвезти на машине, а потом что, трахнуть прямо в ней?» — внезапно подумал Юра и сам дёрнулся от таких отвратительных мыслей. Он всё-таки немного не до конца уверен в словах Руслана, поэтому настолько сильно в своём кураторе разочаровываться пока решил не спешить. Завтрашний день всё расставит по местам, а пока стоит улыбнуться и сделать вид, что всё в порядке. — Кость, ты обратно поедешь и пробка пиздец будет. Езжай домой, я и на автобусе своём нормально домчу. Уралов, услышав старый добрый Татищевский говор, внутри себя вздохнул от облегчения и, попрощавшись, пошёл в сторону преподавательской парковки. *** — Ром, иди сюда Резкий голос Рафаила, звучащий из коридора, холодком прошёлся по коже Баренцева. Рома вышел из комнаты и взглянул на недовольно покачивающего головой отчима, стоявшего возле входной двери. — Почему все твои «друзья» выглядят как бандиты? — грозно произнёс Верфской, но всё равно открыл пришедшим дверь. На пороге стояли слегка запыхавшиеся Юра и Руслан, которые, сквозь одышку, поздоровались сначала с Ромой, а после озлоблённого «Кхм-кхм» со стороны хозяина квартиры, ещё и с Рафаилом. Баренцев, дождавшись, когда парни снимут верхнюю одежду и обувь, быстро затащил их к себе в комнату, пока Рафаил не созрел для очередной лекции в стиле «Как твоё окружение влияет на тебя». — Ром, ты брюнетику главное спички не давай, а то вдруг у него мания дома сжигать, — усмехнувшись сказал Верфской напоследок, после чего ушёл в сторону кухни. Юра не слишком много общался с Ромой и всему виной даже не тот случай с коттеджем на день рождения — просто Татищева слишком сильно затянуло в нынешнюю компанию, чтобы параллельно ещё с кем-либо вести общение. Да и Баренцев уже, судя по всему, не тот сентябрьский заика — это ж надо было себе в кореши выбить такого вечно переменчивого в настроении токсичного Енисейского. По этой причине наблюдал за безмятежным общением этих двоих Юра порой с разинутым ртом. — Стой, Руслан, мне тут Соня написала, говорит что-то важное… — Рома чуть подвинулся в сторону от Руслана с компьютером и, прикрывая телефон рукой, начал читать сообщение. — Что за Соня? Наша Романова что-ли? — решил поинтересоваться у Енисейского Юра. В ответ Руслан ехидно улыбнулся. — Не, не наша. Это его девушка из Мурманска, прикинь, — ответил за Баренцева красноволосый, отчего смущённый Рома прикрыл ладонями лицо. — Да ладно тебе, Ром, гордиться наоборот должен, что большую часть группы в любовном плане обгоняешь. Тема романтики — тема на которую можно было общаться вечно. Руслан и Юра продолжали допрашивать Рому, который, почувствовав себя со временем в большем комфорте, перестал стесняться и выглядел куда более уверенно в глазах парней. Енисейский также рассказал о паре скандальных расставаний в его жизни, слегка переиначивая пол некоторых партнёров, чтобы в Татищеве не проснулся этот внутренний крикливый гомофоб, который обязательно испортит атмосферу. Но сам же Юра, пускай ему и было что рассказать, постоянно думал о том, какие у них с Русланом планы после ухода отсюда. Хотелось сидеть за приятными (только когда говорит Рома) разговорами вечно и вовсе не думать о возможных операциях по вызволению одногруппника. Но, когда Енисейский довольно хлопнул крышкой ноутбука Баренцева, перед этим сохранив финальную версию доклада, Татищеву пришлось нехотя подняться с мягкой кровати хозяина комнаты и проследовать на выход… *** — Стучать преподу я буду, не ссы, — с довольной улыбкой произнёс Руслан, наблюдая за явно находящемся не в свойственном для себя состоянии Татищевым. — Ты ахуел, не ссу я, чё сложного в том, чтобы дверь пару раз пиздануть. — Рот говорил, а руки делали: Юра, сам того не осознавая, уже ударил приличное количество раз в дверь. Руслан быстро сориентировался, схватил брюнета и мигом посадил его на корточки, чтобы их не обнаружили через глазок. Сидели они на корточках, как идиоты, несколько минут, пока не допёрли, что тут всё это время был дверной звонок. — Кто там? — После звонка в дверь послышался тухлый, но узнаваемый, в особенности для Юры, голос преподавателя. Не получив ответа, Костя решил выглянуть на лестничную площадку, встретив лишь довольное лицо Руслана, который только и дожидался, что историк откроет дверь. — Енисейский, честное слово, я больше не провожу кастинги на роль «студент, который будет трепать мне нервы весь семестр». Если так интересен тот случай с Иртышским — давай я просто расскажу что да как. — Так всё-таки был Иртышский, да? Из-за спины Енисейского вылез Юра, который сейчас явно не походил на обычного весёлого, порой грубоватого, Татищева. Сейчас улыбка на его лице выражала отнюдь не смех над очередной тупорылой идеей Томина, ни улыбку от того, что Аня предложила помочь с пределами по математическому анализу… Сейчас он просто был разочарован. — Отвечай, гомик старый. Кто был бы следующим? Илюха, Дарен, Лёня? Или даже я? Хотя, мне насрать. Честно, насрать. Я увидел и услышал всё, что хотел. — Татищев достал из кармана джинс помятую пачку сигарет и устремился вниз по лестнице, лишь бы поскорее уйти отсюда. — Максим на тебе, Руслан. Руслан и Костя застыли на месте, переглянулись, синхронно посмотрели на лестницу, откуда уже послышалось пиликание домофона, и, по прежнему синхронно, накрыли ладони рукой. — Ну он и ебантяй, драмаквин недоделанная… — чувствуя явный испанский стыд произнёс Руслан. — Я к вам короче, не будем как идиоты у двери квартиры разговаривать. *** Руслан прошёл в квартиру преподавателя, чтобы нормально разобраться с тем, как Максим вообще здесь оказался, и какие отношения их действительно связывают, а не сбегать в истерике, как Татищев. Иртышский вышел из гостевой комнаты и недовольно посмотрел на Енисейского, не ожидая ничего хорошего от его присутствия в квартире. Костя же решил не тянуть кота за хвост, и, по-хозяйски усевшись на подлокотник дивана, рассказал о том, как недавно пересёкся с бледным, словно лист бумаги, студентом. Уралов, который когда-то в свои студенческие времена из-за сильного стресса неосознанно заморил себя голодом, сразу понял недуг Иртышского и поэтому просто не смог пройти мимо. — М-да, я ожидал чего-то более душераздирающего, — недовольно проговорил Руслан, и, перекинувшись очередным не особо довольным взглядом с Максимом, направился к выходу из квартиры. — Руслан, постой. Вопрос к тебе будет. — Уралов немного помолчал, стараясь сформулировать вопрос. — Юра… Как много узнал? — Думаю, что вам больше не быть друзьями, — не долго думая ответил Енисейский. — Пока у него существуют эти ублюдские установки в голове, он никогда не сможет воспринимать всерьёз кого-то другой ориентации. Руслан не стал прощаться, а просто ушёл, оставив заметно поникшего Костю и растерявшегося Иртышского наедине. — Ты в общем это, ну, держись да. — Неумение Максима поддерживать в трудные минуты лишь усугубляло положение Уралова. Держись, да. Не имей возможности всё исправить, просто закрой глаза на проблему и держись. *** У Юры не было ни малейшего желания разговаривать с кем-либо в эту минуту, именно по этой причине все дурацкие заходы для разговоров Дунайского в общаге были напрочь проигнорированы. Татищев совершенно не понимал, на что конкретно он сейчас злился. На того человека, в котором разочаровался? На того, кто налепил кучу ярлыков на отнюдь не чужого человека, не разобравшись толком в ситуации и даже не дав объясниться? Да, второй вариант куда более вероятнее, ведь под ним Юра зашифровал самого себя и приглушённое чувство вины перед историком. *** — Как же это всё тяжело, сукааа…. — протянул Татищев, шастая по коридорам общежития во время телефонного разговора, когда состояние полного опустошения после сегодняшней ситуации слегка сошло на нет. — Знаешь, что тяжелее? Когда ты стоишь на вокзале в чужом городе, где тебя обещал встретить друг, который сейчас втирает какую-то безконтекстную дичь по телефону. — С другой стороны линии послышался низкий женский голос с явно рассерженной интонацией. Юра, осознав, что совершенно забыл о приезде своей подруги, сразу же сбросил звонок и рванул в комнату за рюкзаком и пропуском. Путь до вокзала не занял слишком много времени, ведь Татищев знал, что каждая потерянная минута может быть эквивалентна одной оплеухе от этой девушки. Войдя в просторное помещение, наполненное различными людьми, кто ждет свой поезд или просто ищет бесплатного ночлега, он сразу заметил кислотно-розовый пластиковый чемодан Зины, с которым она, как ему казалась, считает себя более уникальной — достаточно в её стиле. — Ну наконец-то, явился! Так и врезала бы тебе, но слишком уж соскучилась за месяц. — Зина, отпустив ручку чемодана, крепко и достаточно по-родному обняла Юру, словно встретила давно пропавшего сына. Татищев же мягко улыбнулся, уткнувшись в неопрятные блондинистые волосы подруги, и приобнял её за талию. — Как доехала то? — спросил брюнет, когда девушка разжала объятия. — Живая, на том спасибо. — Зина кивнула головой в сторону выхода, намекая, что им бы пора выдвигаться отсюда. — Только вот пакет с вещами, которые в чемодан не поместилась, просрала. — Ну так только ты могла умудриться, — рассмеялся Юра и сразу ощутил боль в области уха. — Хватит меня дразнить, засранец. — Блондинка резко дёрнула Татищева, тащившего её чемодан, за ухо. На выходе с вокзала толпа была ещё больше, чем внутри, а громадное количество столпившихся машин такси было неописуемо. Одна из них, к слову, была вызвана самой Зиной, чем Юра был довольно удивлён, ведь подруга обещала ему незабываемое путешествие по автобусам с чемоданом. Стоит, наверное, рассказать о той, кто приехал с визитом в Екатеринбург из Челябинских глубинок. Зина, 24 года, одинокая фрилансерша, которая жалеет о четырёх годах обучения в вузе чаще, чем обедает. Родилась и выросла она в том же районе, что и Юра с Серёжей, но если со вторым разница в возрасте была приличной и общение практически отсутствовало, то с Татищевым у них была очень крепкая эмоциональная связь. Если спросить у Юры, кем была сформирована его личность, он без раздумий назовёт имя этой девушки и имя своего брата. Сентябрь у Зины вышел финансово приятный, поэтому она, предупредив о приезде, взяла билеты в Екатеринбург и сняла квартиру на 2 недели, чтобы проникнуться атмосферой столицы Урала и слегка проконтролировать своего косячного младшего друга. *** — Итак, может дорасскажешь мне про историка своего? — поинтересовалась Зина, плюхнувшись на мягкую двуспальную кровать съёмной квартиры, куда она заехала пару минут назад. — Я же тебе всё рассказал, разве нет? — Юра, поставив чемодан у стенки, упал на кровать рядом с подругой. — Я не услышала самого главного. — Зина поджала ноги и слегка присела, задумчиво взглянув на лежащего рядом Татищева, который всем своим глупым выражением лица давал понять, что не понимает, к чему девушка клонит. — Выводов, баклан. Я услышала лишь нытьё и никаких сподвигов к будущим действиям. Юра вновь напрягся и Зина это ощутила. Поэтому, чтобы расслабить Татищева, она решила поговорить на более отстранённые и приятные для парня темы: родной город и какая суета там произошла за месяц отсутствия в нём Юры. Блондинка рассказала и о том, как Данис с Ксюшей теперь учатся вместе в Оренбурге, и о том, что у Серёжи появилась псевдо-девушка, да и просто немного незначительных историй, преимущественно о жителях их района. Заметив, что брюнет уже полностью пришёл в себя, Зина резко переменила тему разговора. — По поводу историка. Задам тебе небольшой вопрос: что тебя в сложившейся ситуации раздражает больше всего? — Не нравится мне, что он пидорасом оказался. И суета эта с Максом непонятная… — Недавно повеселевший Татищев опять начал загибаться. — Так ты же мне сам мямлил, что сразу убежал, ничего не узнав. Столько мне рассказывал про вашего крутого куратора, а сам даже не предположил такой вариант, что Максиму этому, быть может, жить просто негде. Вот историк и пришёл на выручку. — Да, это он может…. Сказать с каменным лицом, как нас всех ненавидит, а потом чуть ли не из горящего дома доставать… — Юра улыбнулся, вспоминая то незабываемое празднование дня рождения. — А по поводу пидораса… Ты ж ничем не лучше. Я помню того паре- — не договорила Зина, когда покрасневший Юра вскочил и закрыл её неугомонный рот ладонью. — Заткнись, Зин. Это было давно и не имеет значения. — Татищев почти сразу убрал руку, когда ощутил, что губы подруги сомкнулись, отказавшись договаривать последнюю реплику, и вновь упал головой на подушку. — Но всё равно я еблан. Полный еблан, истеричка без мозгов, мистер руина, драмаквин, называй как хочешь. — Умеешь ты, Татищев, признать свои косяки в самый последний момент. — Зина достала телефон и проверила время. — Ну, мозги твои я проветрила, а вот решение ищи уже самостоятельно. Время подумать у тебя есть. А у меня по планам сон после дороги. Блондинка чуть ли не силой выпроводила Юру из своей квартиры, оставив запутавшегося парня плутать по коридору своих мыслей в одиночестве. Но, по какой-то причине, после разговора с Зиной этот коридор становился всё менее и менее запутанным. Свежий октябрьский воздух ударил в лицо сразу после того, как Татищев отворил дверь подъезда. Даже, казалось бы, обычный воздух сейчас придавал уверенности. Но проблема такого настроя в то, как легко его сбить — достаточно даже телефонного звонка, как, собственно, и произошло. По ту сторону линии раздался слегка охрипший голос Ани, которая с небольшим испугом сказала о том, что Иртышского положили в больницу. Юра старался не думать о том, что это могло произойти из-за Кости, представляя у себя в голове обратные картины с куратором, героически влетающим в приёмное отделение больницы со своим умирающим студентом на руках. *** 10 октября, понедельник, вновь учебный день. Сегодня наконец-то вернулась Аня, пускай и не до конца выздоровев, но Татищеву всегда было куда приятней на душе от одного лишь её присутствия. Стоп, нет. Она смотрит на него с явным недовольством. Кажется, что она хочет его убить. Юра только сейчас осознал, что у всех его близких подруг в гневе одинаково пугающая аура. А зная, как сильно она уважает их историка, если Руслан успел рассказать ей о вчерашнем, то могильную плиту «Татищев Юрий Иванович» можно будет завозить прямо сюда. — Юра, ну я же тебе писала, чтобы ты пришёл пораньше! — начала возмущаться Камская, когда брюнет всё же подошёл поближе. — Нужно по поводу Максима кое-что обсудить, но сейчас уже пара начинается. Сразу после этих слов в небольшую аудиторию, рассчитанную на практическое занятие у одной группы, вошёл преподаватель по математическому анализу и начал в очередной раз невнятно пересказывать свою предыдущую лекцию. Зачем он это делает — никто так и не понял, но уходило на это около получаса и, грубо говоря, их можно было приравнять к 30 минутам «ничего не делания». Юра, делающий солнышко на эмоциональных качелях уже третий день подряд, решил просто упасть лицом в рабочую тетрадь и выпасть из мира на этот промежуток времени, чем сильно удивил сидящего рядом Лёню, который уже достал телефон для игры в Дурака Онлайн. Не заметив, как это произошло, Татищев задремал и проснулся от ощущения, что кто-то сверлит его испепеляющим взглядом. Юра быстро поднял голову и увидел рядом обозлённое лицо математика. Да уж, это вам не Константин Петрович, который просто холодно пошутит над этой ситуацией и продолжит вести занятие — у старых математиков в головах заложена инструкция по истреблению студентов одним взглядом, не иначе. — Пара идёт, а староста дремлет. Что-то явно не так, не находите что? — начал язвительную речь преподаватель. — Готов показать, что умею впитывать знания во сне. — Юра решил не втаптывать себя в грязь и молча вышел к длинной зелёной доске, зная, что математик в наказание потребует именно этого. Преподаватель старательно выбрал один из самых сложных примеров по теме, где простые правила нахождения лимитов не помогут, и знания «замечательных пределов», которые сейчас разжёвывались лишние полчаса, более чем необходимы, но даже так… — Ладно, вы меня убедили в своих знаниях, но чтобы такого беспредела больше не повторялось! — недовольно произнёс старик, когда Татищев, без особых раздумий, вывел верное решение примера. Учащиеся потока окинули Юру одобряющими взглядами, ведь урыть этого дотошного мужичка не каждому под силу. Да и внезапный внутренний гений старосты никого не оставил равнодушным, ведь по Татищеву и не скажешь, что его котелок может неплохо так варить. Хотя, ложь. Был на задних рядах один красноволосый парень, который не поддался всеобщему ажиотажу и продолжал смотреть на брюнета как на полнейшего придурка. *** — Слышь, истеричка, поговорим? — Руслан не стал тянуть время и сразу после окончания пары, стоило им выйти в коридор, начал разговор с Татищевым, который определенно должен был состояться. — Ебало завали и словами не разбрасывайся. — Словами то я могу и не разбрасываться, но знаешь… — Енисейский подошёл ближе к Юре и чуть ли не шептал ему на ухо. — Знаешь сколько у меня друзей нетрадиционных есть? Запугают тебя, бедного, геюги, ты же у нас под себя ссышь от одного лишь их вида. Тормоза у брюнета отказали мгновенно, ведь Руслан явно умел доводить людей до неуправляемого состояния. Хилый, но, как оказалось, мощный кулак нерабочей руки Татищева почти моментально влетел по правой щеке Енисейского. Юра в Челябинске зачастую вступал в драки, но обещал сдерживать свои порывы при переезде, и что по итогу? Одна нелепая провокация и все усилия оказываются бесполезными. А Руслан стоит и улыбается, словно этого и добивался. Его улыбка была дьявольски-издевательской, а правый кулак уже сжался для того, чтобы бледная морда спереди ощутила вкус сдачи. — Так, долбаёбы, успокоились. — Меж двух огней внезапно появился Лёня. — Если вы думаете, что эта дряхлая рука, несколько недель пробывшая в гипсе, не сможет прописать каждому из вас в ебало, то вы очень сильно ошибаетесь. Идти наперекор Амурскому в группе не хотелось никому: у шутки о том, что он вполне способен в одиночку устроить митинг и свергнуть правительство, ноги растут не из пустого места. Поэтому Юра и Руслан, переглянувшись на прощание разъярёнными взглядами, ушли каждый к своей компании. Аня легонько стукнула Юру кулаком по голове, когда он подошёл к ним. — На парах спишь, после пар дерёшься. Юр, ты, конечно, дуралей, но сегодня вообще косяк на косяке, — упрекнула Татищева его заместительница. — Ладно, пошли, у нас с тобой сейчас будет одно важное дело. Выхватив у Юры журнал посещаемости и нехотя отдав его Илье, Камская потянула брюнета, для которого планы Ани были большим сюрпризом, в сторону турникетов и выхода из университета. — К Максиму сейчас поедем, не нравится мне, что наш одногруппник в больнице находится почти без объяснения причины. — Аня сразу ответила на ожидаемый от Юры вопрос. — А откуда ты вообще узнала об этом? Костя сказал что-ли? — спросил брюнет, параллельно запуская яндекс-карты, чтобы проверить, далеко ли им вообще ехать. — Да нет, Максим сам написал. Ну как, не обидно, что старосте предпочли его красивую заместительницу? — Камская старалась разбавить разговор шуткой, ведь ещё с утра заметила неопределённости в настрое друга. Юра кивнул, отлынивая от разговора и вбивая названный Аней ещё вчера адрес медсанчасти. Расположение не могло порадовать — можно дойти пешком и обойтись без долгосрочных ожиданий автобусов. Да и эта прогулка, как оказалось позже, была достаточно полезна для Юры — он наконец-то, впервые с разговора с Зиной, ощущал себя не опустошённым. *** — Зацени какое стрёмное место, — прокомментировал Юра, когда они подошли к нужному адресу. — Это больше на морг похоже, тебе точно Иртышский писал, а не его родственники скорбящие? — Фигню не неси, Юр. — Аня ловко заткнула порядком разговорившегося Татищева, отыскивая вход в здание. К великому сожалению обоих, для того, чтобы зайти внутрь, необходимо было подняться по сомнительной лестнице, которая всем видом говорила о своём желании развалиться в пыль от одного лишь прикосновения к ней. Внутри всё было далеко не так плачевно, как снаружи: обычный, даже довольно опрятненький, стационар. Аня, использовав всё свое обаяние на максимум, смогла напроситься в палату к Иртышскому, правда всего лишь на жалкие 15 минут. Но главным удивлением было то, что лежащий на койке Максим был крайне… здоровым? За исключением бледноватой кожи и, вследствие этого, более ярко выраженных тёмных кругов под глазами, он ничем не отличался от обычного себя. — А вы зачем здесь? — словно с небольшим недовольствием спросил Максим, когда увидел своих старост в дверном проёме палаты. — Тебя навестить пришли, — ответила удивлённая Аня, ожидавшая слегка иной картины. — Ты слишком хорошо выглядишь, поэтому за тортик деньги вернёшь. — Юра положил упаковку с вафельным тортом на тумбочку возле койки Иртышского. — Так я же писал, что буквально на сутки здесь… — протянул Иртышский и на всякий случай перепроверил содержание текстового сообщения, которое послал Ане. — Совсем небольшой приступ, а вы меня будто из комы встречаете. Камская с неловкой улыбкой почесала затылок, поняв, что действительно излишне накрутила себя. — Мы пойдём тогда. В телегу скину куда деньги за торт переводить. — Юре всегда было не по себе от больничной атмосферы из-за пережитого в детстве, поэтому ему хотелось как можно скорее уйти отсюда. Он подхватил Аню за руку и потянул девушку из палаты одногруппника. — Да заберите вы этот торт, я не буду его есть! — успел провопить Максим, но был проигнорирован. При выходе на улицу, Татищев сразу залился смехом, а стоявшая рядом Камская чувствовала уже не неловкость, а желание тюкнуть Юру, лишь бы перестал нескрываемо ржать над ней. Увидев недовольную мордашку своей заместительницы, брюнет угомонился и приобнял её. — Что за внезапные нежности? — Аня хотела убрать слегка воняющую табаком руку Юры со своих плеч, но он сделал это первее. — Просто неожиданно рад, что сходил сегодня в эту несчастную больницу вместе с тобой. — С яркой улыбкой проговорил Татищев. — Юр, слушай. — Камская внезапно стала слишком серьёзной и уставилась на Татищева. — Илья сказал, что у вас с Костиком что-то произошло, пока меня не было. И я очень надеюсь, что ему показалось. *** На следующий день, к сожалению Татищева, у группы были пары по истории. На этот раз Юра всё занятие смотрел на историка уже не с гримасой разочарования, а со стыдом. Сразу вспомнилась вчерашняя провокация от Руслана, слова Зины, окунающие его в те времена детства, о которых он никогда не собирался вспоминать. И Аня, сидевшая на соседней парте, видела, что предположение Ильи о ссоре было недалеко от правды. Но, по какой-то причине, Камская поняла, что сейчас конфликт между ними это не тот конфликт, где ей нужно занимать место посредника. Поэтому девушка решила просто надеяться на то, что либо у Татищева врубятся мозги, либо у Кости кончится терпение и он сам их ему включит. Вечер брюнет решил провести у Зины, ведь Женя сегодня вновь намекнул на то, что ему хотелось бы не видеть Татищева этой ночью в их общей комнате. Словно Челябинские подружки-интеллигентки, сегодня Зина и Юра решили насладиться бутылочкой красного полусладкого вина и лазаньей быстрого приготовления. Начинался вечер с весёлых разговоров, но потом, когда градус от появившегося на столе, по непонятным обстоятельствам, более крепкого алкоголя, ударил в голову, блондинка решила вспомнить о недавней ситуации. — Юрочка, а как там с преподом твоим то? — с наигранной нежностью протянув имя друга спросила Зина. — Да никак. Не набрался я пока смелости поговорить с ним. — Юра отодвинул от себя налитый Зиной стакан, поняв, что тот может послужить Татищеву отправной точкой в завтрашнее беспамятство. — Ты совсем еблан? Давай, жопу поднял и поезжай к нему! — Зина грозно взглянула на брюнета, который продолжал сидеть на месте даже после такого заявления. — Едь к нему, кому говорю! Татищев понял, что излишне много выпил, только когда к нему слегка вернулась ясность ума посреди поездки на автобусе. Мысли «да что я вообще творю…» и «назад дороги нет» играли в кошки-мышки в голове, но в конечном итоге Юра решил доехать до остановки, где ему приходилось бывать дважды за свою жизнь. Звонить в квартиру Уралова было стрёмно, поэтому он попросил открыть дверь в подъезд у Ромы. Тащиться по лестнице наверх, когда тебя слегка укачивает, было занятием не из лёгких. В какой-то момент Юра даже ощутил, как ноги решили отказать и он уже вот-вот отправился бы в свободный полёт, если бы его не подхватила знакомая мужская рука. — Ты меня преследовать каждый день теперь будешь? — Максим старался выглядеть разозлённым, но не смог скрыть испуга, ведь кто знает, что было бы, не выйди он сейчас на лестницу. — Ты с чемоданом… Расстались что-ли? — невнятно пробубнил Юра. — Просто появились деньги на оплату общежития. Хочешь знать правду, а не свои идиотские додумки — вот квартира. — Дотащив брюнета до лестничной площадки, Иртышский указал на дверь их куратора и, оставив Татищева одного, пошёл дальше спускаться на выход. Юра стоял под дверью Кости, всё ломаясь: нажимать или не нажимать на кнопку звонка. Это был не первый раз, когда выпивший Татищев приходил к кому-то домой в такое позднее время — в прошлый раз он пытался помириться со своей девушкой в подростковые годы, но так и не смог позвонить в дверь и поговорить, в результате чего они расстались. Сейчас же за дверью была не девушка, а друг. Ситуация похожая, но не аналогичная. Юра любил эксперименты, поэтому в голове возникла мысль: в прошлый раз я не нажал звонок, но если сейчас… И вот на него уже смотрят янтарные глаза, полные то ли удивления, то ли недовольства — по малоэмоциональному Косте всегда трудно сказать, какие чувства он сейчас испытывает. Татищев резко захотел отступить, но не решился даже на это. — Расскажешь? — проговорил Татищев одно лишь слово. И Уралов не стал молчать в ответ. Запустив студента в свою квартиру, он пересказал всё то, о чём когда-то рассказал Руслану: о ситуации в семье Максима, о его здоровье. И с каждой строчкой рассказа Юра всё больше трезвел и всё больше ненавидел себя за поспешные выводы. — Может, тебе чая заварить? — предложил Костя, когда заметил, что Татищева начало окончательно ломать. — Кость. Уралова аж передёрнуло от такого резкого неформального обращения. — Как ты теперь будешь ко мне относиться, после всего, что я тебе наговорил? — Юра проговорил это всё в нос, словно был готов разрыдаться. — Больше интересно, как твой внутренний гомофоб справится с одним вскрывшимся фактом обо мне, — спокойно ответил Костя, нажавший на кнопку включения электронного чайника. — Ну гомик и гомик, хрен с тобой, — уже со злостью в голосе ответил Татищев. — Что прости? — Похуй мне говорю! — Буйный брюнет подскочил с дивана, на который его ранее так старательно усаживал Костя. — Я щас докажу как мне похуй. Юра подошёл впритык к Косте и, перед этим широко раздвинув руки в стороны, со всей силы обнял Уралова. Историк застыл, не зная, как ему реагировать на этот жест, а Татищев всё продолжал лежать головой на плече у куратора, вцепившись в его поясницу, вынуждая Костю «наслаждаться» запахом алкоголя и сигарет, перемешанных с единственным приятным ароматом, исходящим от брюнета — его одеколоном. Спустя пару минут, Татищев таки отпустил Уралова и сразу попятился в сторону двери из квартиры. — Всё, я пошёл. Мне завтра на пары так-то, история, все дела! Пропускать нельзя. — Юра дёрнул за ручку незапертой двери и вышел на лестничную площадку. — Юр, давай я тебе такси вызову! — крикнул ему вслед Костя, но получил лишь тишину в ответ. Уралов подошёл к двери, закрыл её на замок и рухнулся на диван, который всё ещё отдалённо пах всеми сегодняшними Татищевскими ароматами: и алкоголем, и сигаретами и… сраным запахом одеколона, вставшим у Кости поперёк носоглотки. Дурацкий запах, вынуждавший даже после ухода этого пьяного виноватого паренька думать лишь о нём. Уралов решил избавиться от этих мыслей и сам выпить чая, который ранее предлагал Юре, но по пути на кухню случайно увидел своё отражение в гостиничном зеркале. Нет, это не может быть он. Грозному преподавателю по истории никак не подходит наивный и нежный, словно у влюблённого подростка, румянец. *** Сегодняшним вечером многим пришлось приветствовать нежданных гостей. Сначала Костя еле справился с Юрой, потом этот темноволосый балласт вновь пришёл к квартире уже готовившейся ко сну Зине с мощными криками «Я СДЕЛАЛ ЭТО!», а затем Руслан неожиданно услышал знакомые вопли Иртышского, который не справлялся с чемоданом на лестнице общежития. Но более неожиданными, чем гости, бывают странные навязчивые мысли. А в особенности — мысли, призывающие к действиям. Но не все мысли можно преодолеть, особенно когда сам не понимаешь, откуда они взялись. Откуда взялись они и это резкое возбуждение. Костя был не мальчишкой, который борется со стояком от одного лишь взгляда на объект воздыхания, но ощущения сейчас были ничем не отличающимися. Только вот проблема была в том, что последний встреченный Ураловым человек был далёк от термина «объект воздыхания». А вот спасти от всех нахлынувших эмоций помогла лишь … мастурбация. На собственного студента, которого он знал лишь месяц. На студента, к которому он не испытывал ни грамма чувств. Список студентов группы: Куратор: Уралов Константин Петрович Староста: Татищев Юрий Заместитель: Камская Анна 1. Кубанов Дарен (Краснодар) 2. ??? 3. ??? 4. Камская Анна (Пермь) 5. Устинов Иви (Ижевск) 6. Енисейский Руслан (Красноярск) 7. ??? 8. ??? 9. ??? 10. Иртышский Максим (Омск) 11. ??? 12. ??? 13. Упаева Алёна (Тула) 14. Уводова Оксана (Иваново) 15. Томин Илья (Курган) 16. Амурский Леонид (Хабаровск) 17. Татищев Юрий (Челябинск) 18. ??? 19. ??? 20. Баренцев Роман (Мурманск)