Мы пройдём огонь, воду и методичку по истории

— Да он же у вас бледный, как поганка! Больной что-ли? — Да-да! Еще худощавый, одни только кости видно! — И курит еще! Мне мои подружки говорили… И ведь не стесняются же некоторые. Прямо посреди застолья, посреди праздничной атмосферы так грубо обсуждать ребёнка именинницы. А прилично подвыпившая именинница словно не обращает на это внимание и смеётся за компанию. Маленький Юра в такие моменты всегда хотел сползти под стол и незаметно выкарабкаться из этого сборища неприятных людей за 30, от которых за километр разило алкоголем, а словесный понос, что лился из их рта, не мог не оказать влияния на молодой словарный запас. Но сводный старший брат говорил: «Сиди и терпи. Ты ведь мужчина, а не девочка, которую запугали незнакомые дяденьки». Данис словно не видел, в чём на самом деле заключается проблема и почему Юра не находит себе здесь места. Поэтому Татищеву приходилось дальше сидеть и слушать всё это… Жить под указами и негласными правилами общества — жить себе во вред. Юра понял это, сидя в одиночестве в свободной комнате на вписке у одноклассника. В восемнадцать лет, когда было уже слишком поздно что-то менять. В пятом классе у Татищева обнаружили серьёзную болезнь лёгких и в срочном порядке увезли его в больницу для осмотра, лечения и прочей лабуды. Затянулось это всё на 2 месяца, по истечению которых следовал обязательный санаторий, ещё один месяц в больнице, а дальше, наконец-то, полгода амбулаторного лечения с запретом на посещение учебных заведений. И когда к июлю Юра официально поправился и переборол болезнь, директриса заявила, что мальчику придётся проходить весь 5 класс заново. В новом классе его невзлюбили, повесив на него ярлык «второгодник = хулиган». А дальше ком навязанных мнений, куда угодил Татищев, начал становиться всё больше: «Геи, лесби и прочие представители этого сообщества — мерзость, потому что это психические отклонения. Курить — круто, поэтому кури, будь крутым. Пить пиво — еще круче, поэтому ходи на вписки, будь наикрутейшим.» Организм выл, душа выла, но общество кричало — ты молодец, Юра! — Я идиот, — прошептал Татищев, глядя в окно и краем уха слушая не особо приятное сочетание громкой музыки из одной комнаты и женских стонов из другой. 18-летний Юра закурил очередную сигарету и задумался о том, как ему жить дальше, глядя в слегка приоткрытое для выветривания дыма окно с видом на грустную восьмиэтажку. Скоро 11 класс, экзамены, а ему с его малочисленными знаниями даже Южно-Уральская техноложка кажется несбыточной мечтой. Домой идти не хотелось. Там вечно занятой отец, мать, у которой 7 пятниц на неделе и 800 подружек в телефоне, а также старший брат, который если не слушает рэп в наушниках, то обязательно найдет не особо приятную тему для разговора. Здесь Татищеву находиться тоже не хотелось — не те люди, не та атмосфера, не то место. Пользуясь шумихой, Юра проскочил к выходу и вывалился на лестничную площадку. Лифт ждать не хотелось, поэтому парень решил спуститься по ступенькам — вниз идётся легко, так что лёгкие не будут издеваться над Татищевым приступом одышки. Свежий воздух в 11 вечера кажется ещё более свежим, а прекрасная июньская погода хоть и не согревала, но не заставляла конечности и туловище трястись от озноба. Парень уныло поплелся в сторону своего дома с дичайшим желанием не заходить туда вовсе. — Юра! — послышался знакомый мужской голос. Плечу Татищева тотчас был нанесён критический удар ладонью. Инициатор этого удара стоял и смотрел на него вымученной улыбкой. Юра слишком хорошо знал этого паренька, чтобы не понимать, что произошло на сей раз. — Опять поссорился с родителями и сбежал из дома? — спросил Татищев и получил в ответ утвердительный кивок от резко загрустившего брюнета. Звали этого бунтаря Серёжа, и Юра изначально был знаком с ним лишь благодаря тому, что они жили в одной парадной*. Но даже такой мелочи стало достаточно для весьма близкой дружбы, несмотря на хоть и небольшую, но разницу в возрасте. Для Татищева Серёжа и его сестра Катя были как младшие братишка с сестрёнкой, а некоторые даже утверждали, что так и есть: бледная кожа, чёрные волосы и тёмные глаза — всё это являлось чертой внешности каждого из них. 16-летний Серёжа очень любил брать пример с Юры: также часто носил маску на лице, делал схожую стрижку, однажды даже хотел повторить фирменную Татищевскую раздвоенную бровь, но резко передумал, уже держа в руках лезвие. Самому Татищеву это не нравилось, поэтому, когда ему удавалось спалить малого с сигаретами, второму сразу нехило прилетало. — Эти придурки опять перегибают палку. Заебали! Не хочу с ними жить! — Серёжа сел на детские качели, на которых весело качаться, как Катя, из-за роста не выйдет. — Та же хуйня, Серёг, та же хуйня, — доставая сигарету ответил Юра и взглянул на засиявшие глаза парня рядом. Он уставился на сигаретную пачку и, должно быть, рассчитывал на щедрость со стороны Татищева, но тот показал Серёже средний палец и поджег сигарету, сделав приятную первую тягу. — Но ты хотя бы Катьку пожалей, знаешь же, как она переживает, когда ты так сбегаешь. — Знаю. Поэтому и свалил только когда она вырубилась. — Парень не оставлял попыток хоть как-то покачаться на качелях, забавно подгибая под себя ноги. — И вообще, вернусь домой, если ты вернёшься. Я не смогу уйти, зная, что ты тут один. Наступила тишина. Серёжа продолжал слабо раскачиваться, пока Юра, облокотившийся на детскую крепость, докуривал предпоследнюю сигарету в пачке. Как только эта дрянь, которую Татищев купил вместо любимой марки из-за недостатка карманных денег, дошла до фильтра и была с позором выброшена в мусорку, Юра подхватил мальца за рукав толстовки и потащил в сторону дома. Ведь там, в тёплой квартире, его ждут действительно любящие родители, которые просто не могут справиться с бушующими подростковыми гормонами. Попрощавшись со своим безобразником и попросив утром передать привет Кате, Юра продолжил подниматься на 8 этаж. Ключей в карманах не нашлось, поэтому пришлось трезвонить в дверной звонок. — Заходи быстрей. — Под щелчки замка послышался голос Даниса, который впервые выглядел так, будто ждал брата. Татищев в тишине пошёл за ним в их общую комнату, наблюдая за тем, как обычно более активный брат сейчас выглядел очень поникшим. Будто проклятие какое-то сегодня снизошло на всех — и на Юру, и на Серёжу и даже на Даниса. Долгое время братья молча сидели, уткнувшись в экраны телефонов, после чего у младшего из них любопытство всё же переползло черту. — Колись, что у тебя слу- — начал было реплику Татищев, как резко был перебит голосом старшего. — Берись за мозги, Юр. Берись и учись, поступи в хорошее место, не будь как я. — Интонация, с которой Данис всё это говорил, была совершенно новой для ушей брюнета. Как-будто спала вся эта маска серьёзности, а за ней оказался такой же человек со множеством проблем. И заявлением на отчисление, лежащим на столе. — Поставь мне цель, — не расспрашивая брата о подробностях перебил Юра. — Уральский федеральный, — с лёгкой усмешкой предложил старший, вовсе не думая, что Татищев, после этой идеи, загорится энтузиазмом. — Екатеринбург значит. Договорились! Это была первая ночь на памяти Юры, которую они с братом провели не в напряжении, а в самом настоящем семейном кругу. Татищев всё же выпытал из Даниса подробности об отчислении и предложил тому поступать в Оренбург, вслед за его девушкой Ксюшей, на что старший ответил «может быть…» *** — А ведь я смог, Данис, — внезапно задумался Юра во время тех самых пяти минуточек в постели перед началом сбора на пары. Общежитие, где жил Татищев, было самым отдалённым от основного корпуса университета, поэтому вставать и собираться приходилось куда раньше. Но и проспать у Юры не получилось бы — его сосед по комнате Женя, любитель рассказывать различные байки со своей родной Одессы, не давал ему спать дольше необходимого и часто будил его самыми разнообразными забавными способами. Сегодня это была внезапная маска для сна, из-за которой сонный Татищев нехило испугался — а что, вроде открываешь глаза, а все равно ничего не видно, стрёмно же. «— Сука, Женёк, харош уже! — первым делом прокричал Юра после пробуждения, кинув эту маску в сторону соседа, заливавшегося злорадостным смехом.» Сидя на заднем ряду автобуса, который, как назло, увяз в очередной утренней пробке, Татищев любил думать о настоящем. Именно о настоящем, вовсе не о будущем — Юра не умел и, правильнее сказать, боялся фантазировать о том, что может ждать его в дальнейшем. Сегодня он Татищев Юрий, староста группы, вступающий в свою не особо желанную, но всё же должность. Ответственность парень не любил, но есть в этом всём капелька разнообразия, так что, возможно, стоит сделать этот крутой поворот в своей жизни — кто знает, вдруг теперь он сможет выехать на верный путь? Да и тем более, когда ещё у него появится возможность запечатлеть эмоции на лице у этого никчёмного преподавателя, когда Юра неожиданно окажется очень хорошим старостой? Все положительные мысли, касательно новой должности, перемешались в голове, но всё же неплохо подогревали интерес к сегодняшнему первому заседанию старост групп. *** — Ты ничего не забыл? — словно холодком по коже пробежались у Юры эти резкие слова. Последняя пара подошла к концу, и когда Юра отправлялся в столовую, чтобы быстро перекусить перед собранием, преподаватель по истории внезапно откуда-то выполз, будто с люстры спрыгнул. — Да помню я, мистер Сплит, помню. Анюту найду и пойду, — обернувшись лицом к Косте, ответил Юра. Эти двое, глядя в глаза друг другу, чувствовали только одно — желание больше никогда не видеть человека напротив. Косте не нравились расхлябанность и безответственность Татищева, на которую он получил жалобу от преподавателя по «Дискретной математике» буквально полтора часа назад. Юру же очень раздражало лицемерие Уралова по отношению к своим студентам — парень был уверен, что за этим внешним умиротворённым лицом Константина Петровича скрывается жуткий детоненавистник, который в особенности не любит именно его. Эту отрицательную энергетику, возникшую между ними, кажется, чувствовали почти все студенты, заходившие в столовую, поэтому старались обходить стороной этих двоих. Костя, отчитав Юру за полученную жалобу, отпустил паренька на волю, смотря ему вслед и думая лишь об одном: «Камская, вся надежда только на тебя». Собрание проходило в небольшом актовом зале, который явно не был рассчитан на особо крупные мероприятия. Поток людей стекался сюда настолько интенсивно, что даже возникла очередь к столу со списком, где нужно было отметить присутствие. Юре пришлось простоять целых 5 минут, которые он, стоя за низкорослым старостой другой группы, провёл в поиске рыжих волос своей заместительницы. Пройдя в зал, он заметил, что Камская уже сидела в окружении новых знакомых и совершенно не обратила внимание на появление Татищева. Но когда парень уже хотел сесть на другом ряду, бодрый женский голос тут же окликнул его: — Юра, сюда садись, куда ты там за километр от меня уселся. — Аня развернулась к Татищеву и указала на свободное справа от неё место, от чего на лице брюнета расплылась довольная улыбка. Энтузиазм, которым утром Юра горел в автобусе, в момент улетучился по прошествии половины собрания. До него парень был уверен, что старосты просто ставят плюсики в журнал посещаемости и принимают шоколадки от тех, кто не приходит на пары, но оказалось, что ответственность куда больше. Периодически Татищев заглядывался на свою заместительницу, которая с сиянием в глазах тщательно конспектировала всё содержание собрания в блокнотике — брюнету даже захотелось снять с себя свою «корону» старосты и надеть её на эту увлечённую девушку, которая буквально вчера жаловалась на отсутствие желания заниматься подобным. По завершению собрания все начали разбегаться, как мухи, а Юра решил подождать свою «коллегу», которую новые подружки, торопящиеся домой, успели кидануть. До автобусной остановки одногруппники шли вместе и делились впечатлениями обо всем, что произошло за первую неделю в университете. Татищеву нравилось слушать рассказы Ани, исключая моменты, когда она забывалась и в очередной раз повторяла о том, какой же классный у них куратор. — В тихом омуте черти водятся. А у этого внутри тот ещё Сатана сидит, — резко перебил Камскую Юра, за что получил щелчок в нос. — На себя посмотри, бесёнок, — усмехнулась Аня и устало потянулась руками вверх, представляя, как будет нежиться на своей кровати, когда доедет до общежития. — И давай сразу уясним, вспоминая вчерашнее: как парень ты мне не интересен, но друзьями я быть не против. Юра был слегка разочарован, но всё же согласился хотя бы на дружбу. Кто знает, вдруг благодаря этой дружбе милая Анечка сможет разглядеть в нём парня мечты. К остановке подъехал нужный Татищеву автобус, и парень, на прощание решивший пока только пожать девушке руку, успел занять любимое место. Камская, жившая в другом общежитии, махнула рукой вслед уезжающему транспорту. *** До того как Костя стал преподавателем, он очень предвзято относился к косметике — нет, вовсе не осуждал женщин и мужчин, что ею пользуются, просто был уверен, что сам таким заниматься не будет. Но с началом карьеры у него появилась одна незаменимая косметическая вещь — консилер. Когда у тебя пары с утра до позднего вечера, как ни крутись, на здоровый сон времени не остаётся вообще. Единственный способ избавиться от внешних последствий недостатка сна — замазать их этой волшебной штукой. Сегодня у Уралова в очередной раз стояла лекция первой парой, поэтому, после четырёх часов сна, ему было страшно банально смотреть на себя в зеркало. Нанеся «спасение» под глаза и заварив себе кофе в турке, Костя решил добить себя тем, что проверил расписание своих пар на сегодня… Есть детская загадка «Дом без окон, без дверей, полна горница людей». «Огурец» — скажете вы. «Университет» — ответит Костя и все окажутся правы. Окон нет — все пары идут друг за другом, людей много, а дверей там, хоть и немало, но сегодня они будут лишь напоминать о том, что нужно сменить аудиторию. Все, чего Уралову хотелось сегодня, это спокойно провести сегодняшний сложный день… — …что значит «в хлам бухой»? — Костя был готов поверить в Бога и молить у него о пощаде, лишь бы услышанное им не оказалось правдой. — Всё в поряядке, Константин *ик* Петрович… — Перед куратором стоял невменяемый паренёк с чёрными волосами и покрашенными в ярко-красный передними прядями. На его лице была невинная яркая улыбка, а жестикуляция больше походила на человека с нарушениями нервной системы. По бокам это пьяное нечто поддерживали его одногруппники, чтобы он не вздумал куда-то резко рвануть или упасть. — Почему именно сегодня… — Уралов устало потёр переносицу, не желая больше смотреть на эту очередную головную боль. — Так, у меня сейчас семинар, а перед ним нужно успеть в библиотеку. Я не могу вам пока ничем помочь. Придумайте что-нибудь на первое время, потом разберёмся. Костя пробежался глазами по половине группы, пытаясь выбрать добровольцев для этого благого дела. — Татищев, бери в напарники Илью Томина и спрячьте Кубанова с глаз преподов долой. Если что — срочно пишите мне. Разрешаю пропустить следующую пару, — суетливо решил Уралов и, услышав недовольный цык от Юры и протяжное «Лааадно», поспешил за материалами в библиотеку. Остальные одногруппники, за исключением ответственных за Дарена и его самого, разошлись кто куда. Первое время Юра и Илья находились в протяжном ступоре и могли лишь смотреть друг на друга, хлопая глазами под периодические пьяные размышления Кубанова. — А вот вы представляете, если бы деньги с плиток в *ик* Москве вбухивали бы в Краснодар, оххх…. Город мечты… — начал завывать Дарен. — Пока вбухиваешь тут только ты! — закрыв Кубанову рот ладонью грозно прикрикнул Татищев. Внезапно Дарен вцепился в руку Юру и приобнял её, слегка прикрывая при этом глаза. — Блять, Илья, это что за гомосятину такую он вытворяет нахуй??? — Татищев изо всех сил старался вырвать свою руку из мёртвой хватки засыпающего Кубанова, и лишь когда брюнет полностью погрузился в царство снов, его «подушка-обнимашка» была изъята. — У меня идея! — резко выпалил обладатель каштановых волос и многочисленного пирсинга. Илья быстро озвучил свой план по сокрытию пьяного трупа, с которым Юра согласился слёту. Ну а что, это ли не возможность отомстить преподавателю за сваленную на них спиртную проблему? *** Костя слегка волновался перед следующей парой, ведь сегодня он впервые проведёт лекцию по новой методичке, где материал изложен совершенно иначе, нежели в старом варианте. Уралов запустил студентов в открытую аудиторию и, пока те рассаживались, решил открыть окна, чтобы присутствующие не задохнулись от недостатка свежего воздуха. Вернувшись к своему рабочему месту, он положил на стол все необходимое, но стоило Косте присесть, как его нога ощутила что-то постороннее под столом. Что-то мягкое и иногда сопящее. И пахнувшее… алкоголем. Костя так не хотел туда заглядывать, так не хотел в очередной раз за день разочаровываться, но он всё же заглянул и увидел. Ярко-красную чёлку. И спящего, словно маленький ребёнок, своего 18-летнего студента. Что хотелось в этот момент Уралову больше всего? Убить Татищева и Томина. Лёгкое волнение от нового образца методички смешалось с огромным, возникшим от возможности пробуждения великого зла, спящего под преподавательским столом с, спасибо хоть за это, деревянной стенкой впереди. А во избежание возможности того, что первые парты услышат посторонние звуки, говорить Косте приходилось громче. Минуты тянулись часами, но вскоре, где-то по прошествии половины пары, бродивший по передней части аудитории и повествующий о событиях 17 века Уралов совсем забыл о причинах своего волнения. Забыл, пока не послышался достаточно громкий удар. — Ай, блять. Где я вообще? — Еще не протрезвевший Дарен, ударившись головой о стол, приходил в сознание. Спустя пару секунд он осознал свое положение и выбрался из-под своего временного места сна. — О, Константин Петрович, снова вы! Желание провалиться под землю — слабая характеристика для описания состояния Кости в эту минуту. Слишком слабая. Ему хотелось исключить свое существование из этого мира навсегда, чтобы никто даже и не узнал, что он тут когда-либо находился и что у него когда-либо была на попечении группа. В аудитории поднялся шум, многие смеялись, многие обсуждали произошедшее. И всё это больше и больше заставляло ноги шокированного Кости слабеть настолько, что он мог упасть на колени в любую минуту. Уралов вовремя вспомнил, что он не пятиклассник, неправильно вычисливший пример и высмеянный на весь класс, а взрослый преподаватель, который должен уметь решать проблемы даже в стрессовых условиях. Дёрнув Дарена за руку, Костя быстро вывел его из аудитории, не сказав ничего студентам напоследок. — Здесь сиди и не вздумай куда-то уходить! От тебя сейчас зависит твоя судьба, моя судьба, а также сохранность жизни двух твоих «нянек»! — Костя старался контролировать тон разговора, чтобы случайно не вывести Дарена на эмоции. Но Кубанов в ответ на приказ лишь отдал честь, словно в армии, воскликнув «Так точно!». Верить в этого парня было почти невозможно, поэтому остаток лекции, едва угомонив студентов, Уралов провел в состоянии неугасающей паники. Как только в аудитории поднялся шум, обозначающий, что время пары подошло к концу, Костя выглянул за дверь и… на скамейке возле двери сидело уже трое, каждому из них хотелось всадить пулю в лоб за несмываемый позор. Выпроводив студентов из аудитории и закрыв ту на ключ, Уралов начал прожигать испепеляющим взглядом поднявшихся со скамейки парней. — Извините, Константин Петрович, я ничего другого не придумал, — начал оправдываться Илья, но тут же был перебит обозлённым мужским голосом. — Я думал, что этот день не может стать хуже. Но я уже задолбался смотреть на то, как всё идёт по пизде! — Костя закипел. Усталость и эмоции сорвали оковы с его повседневного спокойного лица и выпустили монстра наружу. — А на нас вы чего орёте? — решил заступиться за Томина Юра. — У нас было задание спрятать его — мы спрятали. Куда бы мы ещё могли его засунуть?! — Я мог вообще не париться и сдать вас декану, но почему-то же решил, что вы сможете помочь друг другу и мне заодно! — Продолжал на повышенных тонах отвечать Уралов, стараясь больше не использовать нецензурщину. Илья и Дарен наблюдали за этим со стороны, переживая, что если вмешаются, то лишь усугубят положение. Но если Кубанов был ещё в полуадекватном состоянии и даже грустил по поводу того, что является причиной такого крупного спора, то остановить эту ухудшающуюся с каждой секундой ситуацию мог только Томин, на что он решился посреди критической отметки спора. — Так, вы двое, успокойтесь уже. — Илья не говорил особо громко, но по какой-то причине участники спора моментально переключили внимание на оратора. — Блять, а я ж не знаю как вас угомонить, кстати, это же не моя фишка. Повисла неловкая тишина, которую смогло развеять внезапное появление их помощника-второкурсника Рахима. Парень с бирюзовыми цветными прядями был введён в курс дела благодаря Ане, которая решила помочь своему куратору и Илье с Юрой со стороны. — Так, я буду вашим спасением и увезу эту звезду дня к себе в квартиру. Не стоит благодарностей, — с довольной ухмылкой произнёс Рахим и взвалил Дарена к себе на плечи с такой лёгкостью, будто он весил килограмм 20. Костя, Илья и Юра продолжали смотреть вслед уходящим парням с ощущением небольшой лёгкости в груди — неудивительно, ведь у них забрали огромный балласт, создающий проблемы каждому из тех, кто сейчас здесь находился. Правда Уралову совсем не повезло, ведь его ощущение лёгкости было мимолётным — всё прервало одно лишь сообщение. — Кто написал? — с резко переменившимся спокойным тоном спросил Татищев, глядя на то, как лицо преподавателя искривилось в гримасе ужаса. — Юлия Васильевна. Зовёт в деканат после пар. — Костя убрал телефон в карман и уткнул лицо в ладони, будучи готовым взвыть от всего того, что навалилось на него сегодня. — Твою мать… — синхронно произнесли Юра с Ильёй, будучи на 200% уверены в том, что причина вызова — их нелепая выходка. Для тех, кто читал произведение «Ревизор», понятие немой сцены новым не будет. Сейчас происходила именно она. Костя, продолжавший рассматривать свои ладони, словно пытаясь увидеть в них спасение из чёрной полосы, в которой он продолжает утопать. И смотрящие друг на друга парни, которые внезапно осознали, что из-за их шутки кто-то реально может потерять свою работу. — Так все, не умираем и думаем. В общем вы, Константин Петрович, берёте меня с собой и говорите, что это я тот самый студент. Могу пряди в гуашь красную окунуть, вообще ахуенно будет. — Вышел из оцепенения Юра. — Ты с дуба рухнул? Зачем тебе такие жертвы? — План Татищева Костю совершенно не впечатлил. — Мистер Сплит прав, Юр. Тебя еще отчислят из-за этого перебравшего дебила, оно тебе надо? — Томин старался вразумить брюнета и, кажется, надавил на нужное место. — Ты староста, а не жертвенник-спасатель. В конечном итоге Уралов пошёл в логово Цербера в одиночку, а двое парней, один из которых совсем недавно поливал препода нецензурщиной, сидели за дверью в ожидании вердикта, попутно прикидывая, какой из преподавателей мог бы заменить им Константина Петровича как куратора. — Не увольняйте его раньше времени. Это же Константин Петрович, он выкарабкается! — К дуэту парней подсела Камская, которая, услышав о вызове к ректору, решила также потратить время после длительных пар, за которое она бы уже давно добралась до дома, на ожидание преподавателя. Правда, через 5 минут Аня, несмотря на явную симпатию к их преподавателю, сама начала выдвигать возможных кандидатов, что очень рассмешило Юру с Ильёй. *** — Садитесь, Константин Петрович. — Возле стола ректора стояли два одинаковых стула, и, как Косте показалось, оба они были с пиками точёными, поэтому мужчина предпочёл постоять. Уралов пытался прочесть в глазах Юлии то, каким орудием она будет его убивать прямо здесь и сейчас. Но взгляд начальницы был на удивление добрым, а сама она совершенно не понимала, почему преподаватель выглядит так, будто пришёл на собственную казнь. — Поступили многочисленные отзывы о вас и я… — Ректорша сделала издевательскую паузу в своей речи, во время которой Уралов словно почувствовал у себя в руке заявление об увольнении. — … хотела бы похвалить вас за прекрасный дебют. Слышала, вы вместе с помощником-второкурсником замечательно курируете группу. Я знала, что не ошиблась, выбрав вас. Душа собрала свой чемодан обратно и передала пяткам, что съезжает из них. Моментальное чувство облегчения вновь настигло Уралова, и тот рассчитывал, что в этот раз оно будет более долговечным. Дальнейший диалог с Юлией Васильевной продолжался около 20 минут и был сугубо деловым, без нотки намёка на произошедшее (как позже оказалось, студенты групп, присутствующих на лекции, просто решили не обнародовать эту ситуацию, оставив её лишь как локальный мем). Но диалоги с таким необычным ректором всегда заходили немного не в то русло, как и в этот раз. — Константин, как насчёт совместного ужина в эту субботу? Не опошляйте, всего лишь хочу поближе узнать своего коллегу в неформальной обстановке. «Не опошляйте» — ага, конечно. Костя видел в её глазах хищный азарт одинокой женщины, которая, словно пиявка, была готова впиться в молодую кровь. Или же Уралов просто преувеличивал? Тут остаётся только залезть к Юлии в голову и узнать правду, что, к сожалению, не является возможным. Но рисковать тут не было чем-то необходимым, поэтому Костя, будучи достаточно умелым в вежливых выражениях, когда это требуется, смог тактично отказаться, после чего покинул кабинет под несменный взгляд ректорши, прожигающий его спину насквозь. Как-только дверь распахнулась, на Уралова накинулись три любопытных птенца, которые не находили себе места. Костя предложил выйти на улицу и обсудить произошедшее там, ведь вид университетских коридоров уже вызывал у мужчины отвращение. Когда Уралов удивил своих студентов тем, что эта ситуация в итоге не была раскрыта, вся троица синхронно выдохнула. — А если вы на самом деле нам пиздите и просто потрахались с ректоршей, чтобы вас не уволили? — Не к месту съязвил Юра, потянувшись к карману с пачкой сигарет, стоило им пройти через турникет. — Татищев, ты у меня сейчас с такими шутками… — Костя слегка замахнулся на парня, чтобы влепить ему псевдо-подзатыльник в ответку, но стоило руке Уралова оказаться в сантиметре от затылка Юры, как она замерла на месте. Костя заметно напрягся, после чего, пробыв в таком состоянии секунд 5, убрал руку и поправил ею чёлку, стараясь отвести внимание от произошедшего. — В чём дело? Можно было и влепить, реально хуйню сказанул же. — Юра успел поджечь сигарету и сделать первую тягу, пока преподаватель приходил в себя. — Всё хорошо, забудем. Может вас, кстати, по общагам раскинуть? В благодарность, так сказать, за ожидание, — резко сменил тему Уралов, что не осталось незамеченным Татищевым. — Было бы круто! А то автобусы, порой, по полчаса ждать приходится, — пожаловалась Аня, стараясь скрыть тот факт, что ей было бы очень приятно просто побывать в машине у преподавателя. Илья с Юрой тоже отнекиваться не стали — любая машина будет лучше противных переполненных вечерних автобусов. В самой машине Томин вызвался сесть спереди, а Аня с Юрой заняли пассажирские места, чему девушка была не шибко рада, боясь, что Татищев опять будет смотреть на неё исподлобья. Вечерние пробки не заставили ждать себя долго, поэтому уже через 5 минут после старта, машина Кости напрочь остановилась в очереди из автомобилей. Илья, сидевший рядом, постоянно переписывался с кем-то, и это были, как понял по его редким рассказам Уралов, различные девушки, с которыми Томин обожал общаться. В какой-то момент времени мужчина решил посмотреть на то, что происходит сзади, и был приятно удивлён увидеть спящих, склонив головы друг к другу, Юру с Аней. Бедные, вымотанные первокурсники, которых дальше ждёт лишь большее количество нагрузки, смогли впервые за день расслабиться. С горем пополам доехав до первого общежития, Уралов разбудил спящих красавиц, чтобы самая рыжая из них отправилась досматривать сны уже в мягкой постели. Томин элегантно подал руку выходившей из автомобиля Ане, но, судя по реакции Камской, элегантно это выглядело лишь в фантазиях Ильи. В дальнейший путь машина отправилась лишь с одним пассажиром, сонно потиравшим глаза после резкого пробуждения. — Константин Петрович. — С заднего сидения внезапно раздался голос Татищева. — Чего тебе? — Костя старался не особо много разговаривать, будучи сконцентрированным на дороге. — Хуевая вышла шутка со старостой. Я же… — Юра устало зевнул, — …совсем не гожусь на эту роль. Проебём всю репутацию из-за такого непутёвого главаря группы. — Шутка? — Уралов надавил на педаль тормоза перед резко начавшим мигать зелёным сигналом светофора. — Я вовсе не пытался пошутить. — Тогда правильнее будет сказать… издёвка? — Я наоборот, старался таким образом загладить ситуацию в антикафе. Татищев вытаращил глаза, не зная, что и ответить на внезапно раскрывшуюся правду. Юра даже не догадывался, что существует человек, который реально посчитает назначение старостой заменой извинению. — Вы странный, Константин Петрович. Поэтому я вас и недолюбливаю, — выдал Татищев, когда Костя заехал во двор общежития. — Взаимно, Татищев, — равнодушно ответил Костя, подъезжая к месту высадки. Уралов в очередной раз проводил взглядом уходящего студента, после чего, убедившись, что все «дети» оказались по домам, наконец-то отправился к себе домой, чтобы в очередной раз не выспаться… *** — Да быть такого не может! — Дарен, который сегодня пребывал уже в адекватном состоянии, смеясь выслушивал о своих вчерашних выкидонах. — Честно вам говорю, ничего не помню. Помню только, как проснулся в квартире у Рахима, и как мы… Кхм. Лицо Кубанского слегка порозовело, а в голове, должно быть, словно картинки на плёнке полароидных фотографий, начали проявляться воспоминания. Но долго в безмятежности у парня пребывать не получилось — в аудиторию, словно разъярённый бык, залетел Илья, который смотрел на объект своих вчерашних мучений, как на красную тряпку. Дарен очень кстати покрасил чёлку именно в этот цвет. — Ну что, сегодня ты уже трезвый, гандон? — Томин подошёл впритык к растерянному парню, из-за чего Кубанскому пришла в голову лишь одна мера защиты — притвориться беззащитным и раскаявшимся мальчиком. И у него это вышло, ведь злобу с лица Ильи как ветром снесло. — Чтоб больше так не напивался. Томин заговорил в гораздо более спокойном тоне и даже потрепал накосячившего Дарена по голове. В этот самый момент в аудиторию вошёл Юра, лицо которого сразу скривилось при виде происходящего. — Опять пидорасню разводите, фу, блять! — резко завопил Татищев, от чего Илья тут же убрал свою руку с волос Кубанова. — Ты гомофоб ярый или в чём твоя проблема, мужик? — с ноткой усмешки в голосе поинтересовался Томин. — Конечно. Всех геев лечить надо, это нихуя не норм, — гордо заявил Юра, из-за чего словил на себе множество недопонимающих взглядов. — С возрастом пройдёт, Татищев. Особенно в современных реалиях, — раздался голос Уралова, что стоял при входе в аудиторию. — Кстати о тебе, напомню, что мне нужны ваши с Аней сканы паспортов для деканата, не забудьте завтра принести. Костя вовремя смог сменить тему, пока обсуждение столь щепетильной, в особенности для самого мужчины, темы, не свелось к продолжительному сыр-бору. Но преподаватель никак не ожидал увидеть, что Юра тотчас полезет в рюкзак и достанет оттуда свежие распечатки. — А вы думали, я только проёбываться умею? — с довольной моськой произнёс Татищев, протягивая куратору сканы. — Ну, в свои то почти 20 пора бы иметь хорошую память… — глухо произнёс Уралов, раскрыв распечатку, чтобы убедиться в качестве печати, но краем глаза заметив дату рождения 10.09.2002. — Мистер Сплит, какого хуя? — Юра был не готов к тому, что его настоящий возраст раскроется так быстро. Привыкший к тому, что раньше его зачастую в открытую высмеивали за несоответствие возраста и класса, он ожидал подобной реакции и в высшем учебном заведении. И даже несмотря на отсутствие какой-либо негативной реакции со стороны группы, Татищев всё ещё не мог прийти в себя. — Сука, вот кто вас просил озвучивать это? — А что такого плохого в твоем возрасте? — спокойно продолжал диалог Костя, не замечая того, что время уже подошло к началу пары. — Да всё плохого, блять! Вот так остаешься из-за болезни на второй год и всё! Крест на жизни нахуй! — Всё-всё, не начинайте опять. — Аня встала между преподавателем и Татищевым, чтобы не допустить очередного назревающего спора между ними. — И всё с твоим возрастом в порядке, Юр. Интереснее в твоей дате рождения то, что у тебя праздник скоро, а ты молчишь, как партизан. Эмоции брюнета сразу утихли, и он, тяжело выдохнув, поплёлся в сторону парт. — Умеешь ты их приструнить, Анечка, — похвалил Камскую Илья. И Костю, и Юру этот факт действительно развеселил: правда, бедная Аня частенько разнимает их зарождающиеся споры, причём с каждым разом всё успешнее. — Может, мне вас ещё и в ресторан сводить в честь великого юбилея Татищева? — в шутку сказал Уралов, стоя возле стола и разыскивая в куче книжек нужную методичку. — Ловлю вас на слове, Константин Петрович. — Совсем недавно обозлённый Юра сейчас воскликнул, словно маленький счастливый ребёнок. — Приглашаю вас и Аню с Ильёй на свой день рождения. За ваш счёт. Список студентов группы: Куратор: Уралов Константин Петрович Староста: Татищев Юрий Заместитель: Камская Анна 1. Кубанов Дарен (Краснодар) 2. ??? 3. ??? 4. Камская Анна (Пермь) 5. ??? 6. ??? 7. ??? 8. ??? 9. ??? 10. ??? 11. ??? 12. ??? 13. ??? 14. ??? 15. Томин Илья (Курган) 16. ??? 17. Татищев Юрий (Челябинск) 18. ??? 19. ??? 20. ???