Джон-Потрошитель

POV Шерлок Снова меня будит среди ночи прикосновение холодного металла к моим запястьям и твой жаркий шепот над моим ухом: «Прости, но я не могу терпеть. Он снова рвётся наружу». Лезвием своего острого скальпеля ты проводишь несколько линий на моём правом плече, и сразу же слизываешь своим потрясающим сексуальным языком выступающую кровь. Твой влажный и слегка шершавый язык движется, кружа вокруг порезов и лаская мою кожу. Эти приятные прикосновения в сочетании с саднящими порезами и предвкушением того, что ты сейчас со мной сделаешь, приводят к тому, что мой член тут же наливается кровью и на нём выступает прозрачная вязкая капелька предэякулянта. Мои руки, на которые ещё до моего пробуждения ты успел надеть наручники, теперь поднимаешь вверх и кладёшь на подушку над моей головой. Сразу же за этим я ощущаю, как прохладные от геля пальцы проникают внутрь меня, растягивая вход. Затем ты сгибаешь мои ноги в коленях и кладёшь их себе на плечи. Резким толчком ты входишь в меня, заставляя вскрикнуть от боли. В принципе, я мог бы и удержаться от этого крика, но знаю, насколько тебе это нравится, поэтому всякий раз подыгрываю. Ты пропускаешь свои руки у меня под мышками, и вцепляешься ими в мои плечи, притягивая к себе. Я понял, что никому кроме меня ты не сможешь рассказать о том, что сделало тебя Потрошителем, а, следовательно, и помочь тебе не сможет никто кроме меня. Я много читал о посттравматическом стрессовом расстройстве, и знаю, что у человека, страдающего им, очередной приступ вызывается триггером («спусковым крючком»), которым является событие, напоминающее о том, что вызвало ПТСР. Приступов можно было бы избежать, если не встречаться с ситуациями, вызывающими срабатывание триггера, но при нашем образе жизни это невозможно. Поэтому я учу тебя тому методу, который обычно используют психиатры для того, чтобы научить пациента бороться с триггером. Я учу тебя в момент начала приступа концентрировать внимание на ярком отвлекающем воспоминании, чтобы со временем сформировать привычку к автоматическому переходу сознания к нейтральным или положительным эмоциям в обход травмирующего опыта. Таким ярким и светлым воспоминанием, наполняющим положительными эмоциями, для тебя является секс со мной, включающий в себя жестокие игры. Причём ты настолько концентрируешься на этих воспоминаниях, что не можешь удержаться, чтобы при первой же возможности не повторить это в реальности. Я не возражаю, мне и самому это безумно нравится, хоть наши игры со стороны и выглядят, как сцена из фильма «Ночной портье». Но если нам обоим это нравится, то остальной мир может катиться к чертям со своим мнением! Тем более, что благодаря этому в Лондоне больше не находят трупы с вырезанными сердцами, и дело о Потрошителе отправлено в архив, как безнадёжное. Ради этого стоит немного потерпеть, когда ты очередной раз вырезаешь на моей коже свои инициалы или проводишь эксперимент по сведению с неё шрамов, обжигая контрольный участок кожи раскалённой сковородкой. А боль, она ведь может граничить с наслаждением, когда её причиняет тебе любимый человек, который знает меру, которую не стоит превышать. Иногда ты пользуешься стеком, подаренным Донован, и мне приходится считать удары. Их всегда 176, ни больше, ни меньше. Изредка, когда у тебя меняется настроение, ты протягиваешь стек мне, позволяя немного поиздеваться над собой, что нравится мне не меньше. Благодаря этим играм наш секс всегда нов и никогда не превратится в рутину. Всякий раз мы испытываем яркие эмоции и необычные ощущения, которые всё сильнее привязывают нас друг к другу. Ни с кем другим мы не смогли бы испытать что-либо подобное. Ты впиваешься в мои губы, и я не могу больше думать ни о чём, кроме твоего языка, властно раздвигающего их и по-хозяйски вторгающегося в мой рот, твоих ягодиц, со шлёпаньем стучащих о мои, и о твоём твердом члене внутри меня. В твои планы сейчас не входит доставить удовольствие мне, а я сам из-за скованных рук тоже не могу прикоснуться к своему возбуждённому члену. Но я могу слегка менять своё положение, чтобы наибольшее давление члена моего любимого мучителя приходилось на ту самую точку. Когда я ловлю это положение, то непроизвольная судорога заставляет меня потянуться, чуть прогибаясь в спине. И тут уже мне не нужно больше играть. Стоны, всхлипы и вздохи сами вырываются из моего горла, заставляя тебя двигаться резче и тоже стонать в ответ. Наверняка своим ночным концертом мы снова разбудили миссис Хадсон, которая давно вернулась из больницы и уже может ходить без палки. Первое время после возвращения ты буквально носил её на руках. Я медленно приближаюсь к пику и застываю на нём. Сперма долго вытекает из моего члена, руки и ноги немеют. Становится очень жарко, несмотря на отсутствие одежды. Мне не хватает воздуха, потому что ты по-прежнему пьёшь моё дыхание своими губами. Я чувствую, что ты тоже приближаешься к пику, потому что прокусываешь мою нижнюю губу и прочерчиваешь своими острыми ногтями глубокие борозды на моей спине (вот ведь паразит, снова «забыл» подстричь). Ты громко вскрикиваешь и изливаешься в меня, а потом падаешь без сил сверху, придавливая к кровати. Некоторое время лежим молча, затем ты шепчешь: «Ты мой. Я хочу всегда быть в тебе, хочу быть ближе, чем кожа». Я шепчу в ответ: «Я люблю тебя». Ты не отвечаешь, но я знаю лучше тебя самого, что ты чувствуешь. Ты выходишь из меня. Ты снова не стал надевать презерватив, желая оставить часть себя во мне. Поэтому я продолжаю ощущать внутри себя тепло и приятное чувство наполненности. Вставать и идти в ванную, чтобы помыться нет сил из-за блаженной лени и расслабленности всех мышц. Из-за этого завтра наверняка придётся внепланово отправлять постельное бельё в стирку, ну и шут с ним. Я знаю, что когда-нибудь ты сможешь доверять мне настолько, что наручники станут тебе не нужны. Но смогу ли тогда отказаться от них я? Когда-нибудь негативный прошлый опыт сотрётся из твоей памяти новыми впечатлениями, и твоя тёмная сторона будет больше не властна над тобой. Тогда ты станешь таким, каким я увидел тебя в первый день нашего знакомства, и продолжал видеть несмотря ни на что: добрым, чутким, заботливым и бесстрашным. Когда-нибудь ты сможешь сказать мне, что любишь меня. Я знаю, что ты уже на пути к исцелению, потому что сегодня ты вырезал на мне не свои инициалы. Я почувствовал, что твой скальпель прочертил на моей коже другие линии. Это были буквы I L Y, и я понимаю, что они значат...