Надежда умирает последней

Надежда, прищурившись, покосилась на фронтмена, который продолжал подозрительно улыбаться. — Что я могу сделать? — Помнишь тот день, когда мы только познакомились? Мы ещё тогда всей группой у тебя ночевали и в игру Пауля играли. — Допустим, помню. Что с того? — В тот день ты обещала научить меня печь ... Как его? М... Манник, вот! — вспомнив название, Линдеманн щёлкнул пальцами. — Манник? Хм-м... А давай-ка лучше вместе сделаем медовик. — Это что-то с мёдом? — Хах, что-то с мёдом ... — девушку чуть рассмешила такая формулировка. — Да, это такой очень вкусный торт с мёдом. — Ну, раз вкусный – то давай. Вокалист хотел на последок ещё раз поцеловать своё сокровище, но Надя ловко вывернулась из его рук, подмигнула ему и вышла из комнаты. После секундного анализа ситуации он усмехнулся и, закрыв за собой дверь комнаты, потопал за Тигрез. Она уже была на кухне и доставала всё необходимое оборудование, а также продукты. На газу уже вовсю нагревалась вода в кастрюле. — С чего начнём? — поинтересовался мужчина, готовый помогать. — С приготовления основы для теста. Мы будем делать её на водяной бане. — Надежда проверила воду и подошла к одному из верхних шкафов. — Тилль, достань вон ту стеклянную миску, пожалуйста. — она показала на неё пальцем. — А что ещё нужно сделать? — спросил томным голосом приблизившийся Тилль. — Наклонись. Он покорно согнулся практически пополам, упёрся руками в колени, подставляя своё лицо для поцелуя и прикрывая глаза в ожидании. Но вместо того, чтобы поцеловать его в губы, девушка сделала это в щёку. Нахмурившись и оттопырив нижнюю губу так, что было видно её внутреннюю часть, фронтмен посмотрел на Надю. — Я тебе не школьник, чтобы в щёчки целоваться. — обиженно произнёс Линдеманн. — Серьёзно что ли? Обалдеть. — она сначала удивилась, а потом на её лице отобразилось некое снисхождение. — Ну, а как ты хочешь? — Страстно, чувственно, с языком. — перечислил вокалист. Усмехнувшись, Тигрез закатила глаза. Осторожно пробежавшийся по приоткрытым губам язык скользнул глубже, сплетаясь с таким же горячим языком мужчины. В поцелуе чувствовалась улыбка, и Надежде непередаваемо захотелось остановить это мгновение. Мозг всё ещё периодически сомневался в том, что так хорошо ещё бывает. Что такое бывает даже с ней. Когда "оплата" помощи была окончена, девушка оставила заключительный поцелуй на самом кончике его носа, вызывая со стороны Тилля ещё бо́льшую счастливую улыбку. — Хватит улыбаться, доставай миску. — взлохматив выпрямившемуся фронтмену шевелюру, она стрельнула глазами в стеклянный предмет. — Ох, mein Schatz, не ломай мне кайф. — проворчал он, но требуемый предмет всё же достал. — Что теперь? — Клади миску в кастрюлю. — Что, прям туда? — Линдеманн с сомнением посмотрел на то, откуда идёт пар. — Прям туда. Аккуратно выполнив указание, он отошёл, давая Наде возможность положить в ёмкость сливочное масло, сахар, соду и мёд, дабы растопить. После того, как она добавила туда всё, что нужно, начала помешивать это "нечто" большой деревянной ложкой. Через время масса стала однородной консистенции и насыщенного тёмно-жёлтого цвета. — Тилль, положи на стол какую-нибудь доску. Только из дерева! А то пластмассовая расплавится. На доску была поставлена кастрюля с водой и массой в стеклянной миске сверху. — Так, теперь нужна ещё одна такая же миска. Сюда её! — А что нужно сделать? — Мeinе Liebe, мы такими темпами только к ночи управимся. Так что придётся обойтись этим. — "это" подразумевал короткий поцелуй в губы, для которого Тигрез пришлось встать на носочки. В отдельной посудине она взбила миксером яйца, а вокалист соединил их с растопленными маслом, сахаром, мёдом и содой, постепенно влив их и перемешав. — Молодец. Теперь нужно просеять муку. — сказала Надежда, подавая ему упаковку. — Сколько? — Где-то стакана 4. Взяв гранёный стакан, мужчина стал отмерять. Всё было хорошо ... До того момента, как он очень сильно и громко чихнул, не успев прикрыться рукой. И получилось так, что его лицо, волосы, торс и даже штаны были в перемолотых зёрнах. Протерев тыльной стороной ладони глаза, Тилль огляделся. Рядом стояла девушка, которую тоже задело, но не так сильно, как его. Лишь немного белой пыли на лице и очках. — Прости. — Ничего страшного, могло быть и хуже. — она протирала очки. — До чего же ты у меня красотулька. — сказала Надя, увидев через чистые линзы фронтмена. — А-ха-ха. — Ах так! Он подчерпнул рукой немного муки, но когда заметил, что Тигрез развернулась и уже собиралась сбежать, вернул белый порошок обратно и поймал её. Линдеманн подхватил Надежду под ягодицы и посадил на кухонную столешницу у стены, а сам встал у неё между ног и положил руки на тонкую талию. Ничего не дав ему сказать, девушка обвила руками его шею и притянула к себе, целуя. Языки спелись, лаская и поглаживая губы, не позволяя вдохнуть полной грудью, ведь стоит этому оборваться – и мгновение рассеется. Они целовались напористо и обжигающе горячо, словно в попытке наверстать что-то едва не утраченное ... — Ну и кто там говорил, что мы такими темпами только к ночи управимся? — смеялся вокалист. — Точно не я. — Надя широко улыбалась, смотря на измазанного мужчину. — Иди заново отмеряей 4 стакана муки. Только не чихай! Или хотя бы прикрывайся. — Я постараюсь, но ничего не обещаю. — Ну Ти-и-иль ... — Знаешь, мне гораздо больше нравится, когда ты станешь моё имя в спальне, лёжа подо мной. Может, опробуем эту столешницу? — Оставь свои бурные фантазии в той самой спальне. По крайней мере до тех пор, пока в квартире не останемся только мы вдвоём. — Что ж, буду ждать. — в этот раз короткий поцелуйчик в кончик носа получила Тигрез. После того, как Тилль всё-таки сделал то, что не получилось до этого, он просеял ту самую муку и, под руководством Надежды, начал всыпать небольшими порциями в яично-медовую смесь. По итогу получилось густое, но мягкое тесто. Далее фронтмен сформировал из теста более плотную заготовку. Для этого он насыпал на стол муки и обкатал в ней тесто, разминая его, пока не получилась гибкая податливая масса, не липнущая к рукам. Придал тесту форму батона и разделил его на нужное количество частей – по числу планируемых коржей. На листе пергамента раскатал каждый комок теста в очень тонкий круг и выровнял его края с помощью формы. Коржи выпекали по очереди в горячей духовке – при температуре 200 градусов. На каждый корж уходило примерно 2-3 минуты. Обрезки выпеченного теста девушка попросила Линдеманна раскрошить вручную. Пока он этим занимался, Надя приготовила сметанный крем, взбив сметану с сахарной пудрой и добавив лимонный сок с ванилином. Вместе они промазали все коржи сметанным кремом, обязательно смазывая бока. Сложили их друг на друга и обсыпали крошкой из теста, поставив торт в холодильник. — Мы сделали это! — Тигрез устало плюхнулась на стул, развалившись на нём. — Да ... — вокалист расположился на соседнем стуле, положив руку ей на бедро. — Может, пропустишь сегодняшнюю тренировку, а? — Чёрт, тренировка! Надежда сорвалась с места и побежала собираться. Обречённо выдохнув, мужчина встал и поплёлся в ванную комнату, откуда пулей вылетела умытая девушка, забежавшая туда перед сборами. Тилль осмотрел себя в зеркале и решил по-быстрому помыть голову, ведь в муке было не только лицо. Вышел из комнаты он минут этак через 5, высушивая волосы полотенцем. Когда оказался в комнате – увидел уже подготовленную к выходу Надю, стоящую перед зеркалом, а рядом на кровати сидела ужасно счастливая Варя. — Варюшка, ты чего вся сияешь? — Надежда Васильевна разрешила Мие жить со мной в комнате! — радостно пролепетал Хакер. — У неё же есть своя квартира. В чём проблема переехать жить к ней? — Потому что здесь есть всё необходимое оборудование. Я сюда не просто так приехала. — Варвара резко стала серьёзной. — Надежда, мы так и не поговорили. — Не сейчас. — ответила на это Тигрез. — Времени с моего приезда уже много прошло, а мы всё не можем обсудить! Значит так, я силой заталкаю тебя в свою комнату, пристегну наручниками к батарее и заставлю слушать. Всё это я сделаю сразу же после твоего дня рождения, понятно?! — Понятно, понятно. — Куда, кстати, собираешься? — На тренировку к Анютке. — К Ромашке?! — глаза разведчика загорелись с новой силой. — Возьмите меня с собой, пожалуйста! — Без проблем. Иди одевайся, да побыстрее. — Ура! — Смирнова выскочила из комнаты, но тут же заглянула обратно. — Если чё – Мия за вещами к себе уехала. — и скрылась в коридоре, закрыв за собой дверь. — Не Варюшка, а целое дело. — усмехнулась Надежда, оборачиваясь к фронтмену, не сводящему с неё глаз. — Тилль, одевайся, иначе опоздаем. Вам-то ничего, а вот мне Анютка пиздюлей отвесит. — А? Да, прости. — он оторвался от созерцания девушки и, подойдя к шкафу, принялся выбирать. — Надюш, что мне надеть? — Какие-нибудь чёрные штаны – на твой выбор, белую футболку, а сверху чёрную водолазку без горла. — Помнится мне, что в последний раз я ходил в таком, когда кое-кто в порыве страсти расписал мою спину под американский флаг. — сказал Линдеманн, ухмыляясь. — Повторить хочешь, маленькая хулиганка? — Роспись твоей спины – это ответка на твой порыв страсти, заключающийся в том, что ты впивался в мою шею, словно вампир. А на счёт повторить ... Мне как-то не хочется нагоняи от Ани получать, да и не очень удобно ходить с такими яркими отметинами. — Поду-у-умаешь. — хмыкнул вокалист. — Одевайся уже. Лукаво улыбнувшись, мужчина показал Наде язык и отвернулся обратно к шкафу. Она воспользовалась его неготовностью к своим действиям и отвесила хороший такой шлепок по его заднице. Но когда он обернулся – её уже и след простыл. *** — Варя! — Аня! Две подруги, как только Тигрез, Линдеманн и Смирнова вошли к квартиру Паулаускасов, кинулись друг другу в объятия. Парочка тем временем сняла с себя обувь и верхнюю одежду, здороваясь с Петером, который сквозь смех наблюдал за своей женой и подругой. Махнув на них рукой, он повёл Надежду и Тилля за собой на кухню. Там Пётр с Надей обсудили упражнения, после чего она пошла переодеваться в спортивный топ и шорты, лежащие в её рюкзаке. В специально оборудованной комнате, где Тигрез уже ждали, в том числе и Варвара с Анной, находились самые разные тренажёры со шведской стенкой, на которой располагался турник. — Предлагаю для начала посмотреть, насколько всё плохо. — произнёс Паулаускас. — Сколько раз отожмёшься за минуту? — Без понятия. — ответила ему Надежда. — Я не считаю. Отжимаюсь, пока руки держать не перестают. — Понятно. — он достал телефон и открыл секундомер. — Упор лёжа принять! — А можно с Надей? — вдруг спросил фронтмен. — Тилль, зачем тебе это? — девушка не ожидала того, что Линдеманн захочет составить ей компанию. — Проверить интересно, могу ли я ещё хоть что-то. — он пожал плечами. — Так, всё, хорош лясы точить! На пол оба! Живо, ебёна мать! — скомандовал Петер. — Анютка, ты считай у Тилля, а Варюшка у Надюшки. — все заняли свои позиции и приготовились. — На счёт три: раз, два, три! Надя и Тилль усердно отжимались, без всякого халтурства. У Тигрез это получалось быстрее, что крайне естественно – всё-таки подготовка в спец. войсках даёт о себе знать. И к концу минуты, что была отведена, разница между частотой отжиманий между ними стала ещё более ощутимой, так как было тяжело. — Стоп! — крикнул Паулаускас, а отжимающаяся парочка рухнула без сил на пол. — Ну, кто сколько? — Тилль – 71. – ответила ему жена. — Померяй ему пульс. – сказал он Ане и повернулся к Хакеру. — Сколько? Надюшке пульс померяй. — 96 раз отжалась. — отчиталась Варя и начала считать пульс. — Надюшечка, через пол года после интенсивных тренировок на базе, я помню, проходила сдача нормативов или что-то типа того. — кудрявый заговорил на русском, косясь на вокалиста. — Говори на немецком – он всё знает. — поведала ему Тигрез, на что он нахмурился. — Ну, была сдача. Между прочим, её выполняли все, в том числе и ты с Аней. Что с того? — Там был такой же замер количества за минуту. Помнишь свой результат? — Помню. Как ж тут не помнить. — грустно проговорила она. — 129 раз отжалась. — Ну ты даёшь ... — удивился фронтмен, а его брови взметнулись вверх. — Да-а-а, жесть. — Пётр почесал затылок, откровенно завидуя. — Мне бы так ... Ну, какой у них там пульс? — У Тилля – 102 удара в минуту. — ответила Аня. — Нормально. А у Надюшки? — Там чёт много получилось. — произнесла Варвара. — 168. Ничего другого, собственно, никто и не ожидал. Паулаускас лишь молча покачал головой и скомандовал продолжать тренировку. Следующим упражнением был подъём коленей в висе. Для этого Надежда залезла на перекладину и повисла на ней. На вдох она максимально высоко поднимала колени, стараясь ими до груди. Потом возвращалась в исходное положение и выдыхала. Далее были подтягивания, перед которыми Петер сказал: "Учти, Надюшка-хулигашка, боец спецподразделения должен подтянуться не менее 25 раз. А тебе и подавно больше надо". Девушка это учла и, прикладывая все оставшиеся в руках силы, сделала 32 повторения. Спрыгнув с турника, она прошла пару шагов и упала на мягкие маты, которые лежали на полу. На соседнем мате сидели Аня и Варя, обсуждая физическое состояние третьей подруги. Из их диалоги можно понять вот что: не всё так плохо, но могло быть и лучше. Всё-таки всё поправимо, и над этим предстоит хорошенько поработать. — Передышка 10 минут, а дальше, Надюнечка, беговая дорожка. — подмигнув ей, Паулаускас пошёл на выход из комнаты. — Ща воды принесу. — Как только не назовёт, засранец. — пробурчала Надя, повернув голову в противоположную от двери сторону. Она лежала с закрытыми глазами и почувствовала, как рядом с ней ощутимо просел мат, а следом её к себе прижал Линдеманн. Тигрез обняла его, положив свою голову на его широкую грудь. Блаженно выдохнув, она полностью расслабилась, кайфуя в любимых объятиях. — Устала? — Если скажу "нет", поверишь? — Нет. — усмехнулся вокалист, оставляя на макушке Надежды поцелуй. Вскоре вернулся кудрявый и протянул девушке стакан воды. Нехотя, но она села и приняла сосуд с жидкостью, осушив его полностью. Ещё через пару минут прозвучала команда: "На дорожку, ебёна мать!". Пришлось подчиниться, потому что так надо. Перед тем, как начать бег, Анна прицепила к Наде электрокардиограф, чтобы следить за её сердцем. Начала тренировку с разминки – с ходьбы на уровне 4 километра в час. После десяти минут переключилась на 9-10 км/ч и постепенно добилась своего максимума. — Надя, останавливайся! 204 удара в минуту, быстро остановись! — кричала Аннет, но Тигрез упорно продолжала бежать. — Организм перегружается, ты снова можешь потерять сознание – и это в лучшем случае. Надежда поджала губу, сдвинула брови и прикрыла глаза, но всё же стала замедляться. Сойдя с дорожки, она легла не на мат, а просто на пол, очень тяжело дыша. Тилль уже было хотел поднять её, но Петер ему не дал этого сделать, так как знал, что у людей с открытым овальным окном состояние улучшается при переходе в горизонтальное положение. Когда её пульс снизился да привычных 96 ударов в минуту, Надя встала, позволяя Анне снять с себя аппарат. — Чтоб больше такого не было, ясно?! — возмущалась Паулаускас, отвесив Тигрез лёгкий подзатыльник. — Ясно, ясно. — фырункула ей в ответ Надежда. — Не ругайся, я уже в норме. — В норме говоришь? — кучерявый широко и подозрительно улыбнулся, показывая все свои 32 зуба. — Ты чё удумал? — Матч-реванш! В последний раз ты меня уделала, но я готовился! — он пошёл на маты и встал в стойку. — Только давай в полную силу! — Конечно. — произнесла девушка и посмотрела на Аню, кивнув ей. Она знала о желании своего мужа показать свою силу и ощутить на себе мощь чужой. У Нади же этой силы было хоть отбавляй, поэтому Аннет уже давно попросила её о том, чтобы никогда не применяла полную силу и не калечила её супруга. Тигрез понимала переживания подруги и всегда выполняла просьбу, но иногда Паулаускас перегибал палку, за что получал в ответ. Как только Надежда встала в стойку, Пётр сразу набросился на неё, но она легко увернулась в сторону. Здесь нужен холодный расчет. Нужно найти его слабое место. Он продолжал нападать, а девушка продолжала уворачиваться от его ударов. Кудрявый это заметил и усмехнулся: — Долго будешь избегать? Может, наконец, ответишь мне? Надя осмотрела его с головы до ног, ведь его скорость была не очень большой и ей хватило тех нескольких секунд, что он стоял на месте. Сила тяжести у него в основном направлена на правую ногу. Нужно сбить его с опоры и прижать к земле, чтобы он не смог подняться и атаковать дальше. Когда он в очередной раз напал, она увернулась влево, сбив его в сторону, ногой резко прижала его руку к его спине, не давая ему подняться. Тигрез засмеялась, смотря на него сверху вниз. — Одно движение. Одно движение мне потребовалось, Петь. Одно движение, чтобы уложить тебя на пол. — Победа на стороне Нади! Мein Schatz, отпусти Петера. — проговорил фронтмен, подходя ближе к ним. Она убрала ногу, и мужчина тут же поднялся на ноги. — Ты можешь раскрыть секрет, как ты это делаешь? — спросил Паулаускас. — Нужно вернуть холодный расчёт и найти слабое место противника. — У меня нет слабых мест! — возмутился Пётр. — Увы, Петь, они есть у всех. И у тебя в том числе. — Да? Ну и какое моё слабое место? — не унимался он. — Центр тяжести у тебя на правой ноге. Чтобы победить, достаточно было просто лишить тебя точки опоры. — его лицо начало вытягиваться, а взгляд опускаться на вниз, задумываясь о чём-то. — Всё гениальное – просто. — Спасибо, что объяснила. — Петер поднял на неё глаза и протянул руку. Надежда протянула в ответ, и они пожали друг другу руки, соглашаясь с результатами боя. — Не за что. — Надежда, поехали домой. — сказал разведчик, даржа в руке телефон. — Мия звонила. Она уже готова. Заедем за ней? — Угу. — Что за Мия? — поинтересовалась Аня, не зная ничего о личной жизни подруги. — Жена моя. — Смирнова пожала плечами. — Чего?! — Шутка. Она моя девушка. — Варя смеялась с выражения лица обоих Паулаускасов. — Вы тут пока беседуйте, а я пойду переоденусь. — Надя направилась к двери, у которой почувствовала прикосновение к руке. — Я с тобой. — Линдеманн переплёл с ней пальцы и улыбнулся, выходя вместе с Тигрез из комнаты. — Как ты себя чувствуешь? — Относительно нормально, но отдых мне не помешает. А ещё бананы-ы-ы... Они пришли в ту комнату, где Надежда оставила свои вещи. Пока она снимала с себя шорты, а потом надевала вместо них штаны, вокалист не сводил с неё глаз, желая прикоснуться к ней. Но он сдержался, и девушка спокойно натянула на себя футболку, не меняя спортивный топ на обычный. Положив в рюкзак шорты, она уже собиралась пойти к остальной компании, но сильные руки мужчины привлекли её к себе, нежно обнимая. Через пару минут он отпустил её, поцеловав в лоб, и они вместе вышли к Паулаускасам и Смирновой. Но им не пришлось идти в оборудованную комнату – все уже были у входной двери, а Варя полностью одета и готова к выходу. Посмеявшись над её рвением поскорее покинуть своих давних друзей, Надя и Тилль тоже стали одеваться, параллельно беседуя с супругами. По окончанию подготовки к уходу все попрощались, и трое, живущие в одном доме, направились к себе, перед этим заехав за стриптизёршей, воссоединению с которой был безумно рад Хакер.