***
В это время Надя и Тилль подходили к машине. — Куда мы их ложили? — спрашивал Линдеманн, пока девушка открывала автомобиль. — Вроде на заднее сиденье ... Да, вот они. Достань, пожалуйста, — попросила Надежда, поворачиваясь к стоящему сзади мужчине. — Надюш, я просто так туда не пролезу, уж слишком большой, — положив руки на плечи Тигрез, говорил, улыбаясь, фронтмен. — Давай я лучше тут постою, хорошо? — Капец ты хитрожопый, конечно. Ладно. Отпусти меня, у тебя руки тяжёлые, — состроив страдальческое лицо, сказала Надежда. — Ой, извини, — расстроившись, сказал вокалист. — Я больше не буду, — продолжил он, засунув руки в карманы штанов. — Тилль, же пошутила, — проговорила Надя, закрывая лицо от смеха. — А-ха-ха-ха ... — Я ведь правда подумал, что сделал тебе больно! — подняв глаза, он увидел продолжавшую смеяться Тигрез. — Эй, не смейся ... Ну держись! — после этих слов Линдеманн запихнул девушку на заднее сиденье и навалился сверху, прижимаясь всем телом. — Теперь будем разговаривать по-другому, — эти слова фронтмен сказал ей прямо в лицо, легонько касаясь губ. — Будешь ещё хулиганить? — постепенно он опускался на шею Надежды, водя по ней носом и вдыхая аромат парфюма. — Не знаю, не знаю... Ты такой тёплый, — забираясь под расстёгнутую куртку и обхватывая его спину, она начала водить по ней руками. — Ладно, вставай. Нас ждут. — Подождут. Тебе не нравится? — спрашивал вокалист, возбуждавшийся от Надиных действий. — Ах-х ... Хорош елозить. — Может, нравится, может – нет. Давай, поднимайся, а то поиграть не успеем, — тыкнув его в бок, сказала Надя. — Ладно, — он аккуратно вылез из машины и стал ждать, когда девушка станет подавать ему бутылки и коробку сока.***
Спустя пару минут они стояли на пороге квартиры, где их уже ждали Оливер и Кристоф, чтобы принять напитки. Отдав алкоголь и сок, Тигрез и Линдеманн стали снимать куртки и обувь. Когда Надежда развязывала шнурки, Тилль пялился на её пятую точку, что не ушло от внимания Шнайдера, но он решил промолчать. — Блин, вы чё так долго? Фильм, конечно, интересный, но я заебался ждать, — громко вошёл в прихожую Хайко и тут же получил оплеуху от шедшего рядом с ним Рихарда. — За что, блять? — Ребёнок спит, придурок. Не ори, — ответил Цвен, разминая руку, которой ударил Хирше. — Упс, неловко вышло. Сорян, я забыл, — сказал Пауль, вздёрнув брови вверх, от чего у него на лбу образовалось много морщин. — Звукоизоляция в квартире хорошая, так что всё нормально, не волнуйтесь, — говорила девушка, проходя вместе с Тиллем в ванную комнату, чтобы вымыть руки, — Даже если бы вы тут концерт закатили, Маришка бы не проснулась. — Удобно, — подметил фронтмен. — Не всегда, — возразила Надя. — Вот если что-нибудь случится, то я попросту не услышу. Но на этот случай у меня стоит сигнализирующая система. — Понятно. Хорошо ты всё продумала, молодец, — на выходе из ванны говорил Линдеманн. — Спасибо. Когда они вдвоём зашли в кухню-гостиную, остальные члены группы уже, приготовившись, сидели на полу в ожидании Надежды и Тилля. — На диване не вариант играть? Пол прикольней? Холодно же, — сказала, поёжившись, Тигрез. — Пойду переоденусь потеплей. Вам пледы принести? Я замерзать начинаю, когда смотрю на вас. — Да, принеси. Так даже не столько для тепла, сколько для уюта, — предложил Доктор Флакон. — Окей, я сейчас прийду. Кто поможет пледы принести? — Тилль поможет, — рассмеялся Дум. — Я? Ну ладно. В принципе-то, мне не сложно, — пожав плечами, сказал вокалист. — Куда идти? — За мной, — Надя развернулась на пятках и вышла из помещения. Войдя в комнату девушки, Тилль осмотрелся. — У тебя очень уютно, мне нравится, — говорил фронтмен, рассматривая каждый угол комнаты. — Ты сначала переодеваться будешь? Если что, я отвернулся. Подсматривать не буду, честно. — Да, сначала переоденусь, а то я уже окоченела. — Почему? В квартире вполне тепло, ты не должна мёрзнуть, — нахмурившись, рассуждал Линдеманн. — Ну ... Это связано с моими проблемами со здоровьем. Из-за них я постоянно мёрзну, даже летом, — печальным голосом ответила Тигрез. — Что за проблемы? Какие-то серьёзные, да? — Не важно, забей. Всё хорошо, — в это время девушка успела переодеть только нижнюю часть одежды. Она стояла в серых штанах от костюма, в который входил ещё и бомбер. Сверху на Наде был лишь чёрный спортивный топ. Уже собираясь надевать футболку, она случайно задела рукой книгу, лежащую рядом на столе. На звук падающего предметы Тилль машинально обернулся и замер от ужаса. Ему представилась девушка, чей накачанный торс был весь в глубоких шрамах и гематомах, кое-где виднелись ещё не прошедшие синяки огромных размеров. Девушка повернулась спиной. Там было тоже самое, но чуть поменьше. Но было и кое-что другое: пулевые ранения. Много. — Ты же обещал не оборачиваться, — зло проговорила Надежда, натягивая футболку. — Блять, — ругнулась она себе под нос. — У тебя с самочувствием всё нормально? — Тигрез выжидающе уставилась на фронтмена. — Эй, отомри пожалуйста. — Откуда у тебя это?.. Надя?.. — Линдеманн стоял в полном шоке. Он никак не ожидал увидеть такое на девушке. — Это моя работа, — широко разведя руки, сказала Надежда. — Давай, успокаивайся. И чтоб никому ни слова, понял? — Д-да, — вокалист сглотнул ком в горле, мешающий говорить. — Ты закончила? — Угу, — она пошла доставать пледы из большого чёрного шкафа. — Ну Ти-и-илль, пожалуйста, забудь, что увидел, — обернувшись со стопкой тёплой ткани в руках, Тигрез нахмурилась и тяжело выдохнула. — Тилль, помоги мне, пожалуйста. — Ах да, прости, — помотав головой, чтобы отбросить наваждение, Линдеманн начал принимать у девушки пледы. — Я никому ничего не скажу. — Я надеюсь. Прийдя обратно в кухню-гостиную, парочка застала Раммов всё также сидящих на полу, но уже с приготовленными для всех стаканами. — О, я думал, вы уже не вернётесь, — сказал Хайко, тыкая локтём в бок Шнайдера. — Кстати, прикольный костюмчик, я такой же хочу. У нас с тобой вроде один рост, да? Дашь погонять на время? — Раскатай губу – закатай обратно, — поддел его фронтмен, раздававший членам группы тёплые одеяла в клеточку. — Какой хитрый. Может, я тоже хочу? — Пончик, он на тебя не налезет, — засмеялся Шолле. — Жопа слишком большая. — Всё, прекратите ржать, — отозвался улыбающийся Оливер. — Надя, Тилль, садитесь уже. Когда все были готовы, Хирше начал объяснять правила: — Первый раз бутылку раскручивают для выбора игрока, который будет задавать вопрос. Например, была ли хотя бы раз в жизни групповушка, делали ли что-нибудь экстремальное, убегали ли из дома и так далее. Если "да" – пьёте, если "нет" – не пьёте. В конце считаются ответы. Выигрывает тот, у кого больше ответов "да". Выигравший загадывает любое желание проигравшим, которые обязаны его выполнить. Можно поменять желание, если у каждого из проигравших будет больше десяти ответов "да". В случае невыполнения – будет наказание ... Сексуального характера, — на этих словах Пауль хитро улыбнулся, глядя на Надежду. — Ты сам это придумал? — с поднятыми бровями спросил Флаке. — Ага, — заржал Хайко. — Прикольно, правда? — М-да, беда-а-а ... — проговорила Тигрез. — Ладно, Паульхен, крути бутылку. Хирше раскрутил бутылку и она указала на ... Него — О-о-о, веселье начинается, — Хирше обвёл всех взглядом. — И так ... Были ли вы бухие в стельку? Выпили все. Пауль крутанул бутылку и она указала на Круспенского. — Хм-м ... Делали ли вам минет? — на этом вопросе девушка подняла левую бровь вверх. — В твоём случае – кунилингус. Опять-таки выпили все. Рих раскрутил бутылку. Выбор пал на Лоренца. — Хоть раз терялись в чужом городе? Не выпили Надежда, Оливер и Шнай. Снова раскрутилась бутылка. В этот раз она остановилась на втором из не выпивших. — Занимались ли сексом в школе? Ну или в каком-нибудь учебном заведении. Не осушил сосуд только Доктор Флакон. Ридель крутанул бутылку, остановившуюся на Кристофе. — Задерживали ли подолгу полицаи? Никто не пил. Дум крутанул бутылку. Она остановилась на Наде. — Была ли групповушка? — она осмотрела присутствующих: все спокойно выпили. Кроме фронтмена – он выпил, но опустил голову, не выдерживая пристального взгляда. — Тилль, ты чё? Это ж просто игра. Да и тем более, что в этом такого? Даже у Надежды групповуха была. Странный ты какой-то стал ... — прищурившись сказал Шолле. — Всё нормально, просто плохо себя чувствую. — Понятненько, не хворай. Тигрез раскрутила сосуд с жидкостью. Бутылка указала на Линдеманна. — Есть ли у вас дети. Родные. Выпили все, кроме девушки. Раммы состроили недоумевающие лица. — Всмысле? — вокалист повернулся в сторону Тигрез. — А Маришка? Вы же похожи, она как твоя маленькая копия! — Всё просто – она не моя биологическая дочь. Я являюсь её опекуном, — расслабленно ответила Надя. — Но вы ведь реально похожи! — Чистой воды совпадение. Марина – дочь моей подруги, с которой я раньше работала. 8 лет назад её не стало, но перед смертью она попросила меня забрать девочку к себе. Я не могла не исполнить просьбу, — смотря в сторону, сказала Надежда. — Ужас, бедный ребёнок, — грустно проговорил Оливер. — А она знает, что ты не её мама? — Знает. Маринка умная, понимающая, она отнеслась к этому спокойной. Много спрашивала про неё, и я всё ей рассказывала, показывала фотографии, — Тигрез посмотрела на басиста. — Всё хорошо. — Ну ладно. А кем она была? Тоже работала с музыкальными группами? — интересовался Ридель. — А где отец? — Нет, мы с ней работали на моей второй работе. Собственно, там она и умерла, — последнее предложение девушка прошептала. — Её звали Ира. Красивая, невысокая, с веснушками, прекрасным чувством юмора. Мы всегда поддерживали друг друга, а знакомы были ещё со школы. Потом, сразу после неё, нам предложили пройти обучение на работу. Отучившись год, меня и Иринку послали на первое задание. Это было в 2005. Прошло 9 лет, всё было хорошо до того момента, пока её не убили. А что касается отца ... Его нет. — Нет так нет. А что за работа такая? То есть ты тоже находишься под угрозой? — спрашивал Хайко. — Если порассуждать, то мы все находимся в зоне риска, ведь никогда не знаешь, что произойдет в следующие секунды. Так произошло и с Ирой. Мы не думали, что это случится, — Надежда посмотрела в окно. — Но прошлого не вернуть, и не надо на нём зацикливаться. Нужно жить настоящим. Давайте закроем тему? — Хорошо. Спасибо, что поделилась, — похлопав девушку по плечу, сказал Флаке. — Ну что, продолжим?***
Они проиграли так ещё полчаса, смеясь и распивая напитки. После последнего вопроса компания стала считать ответы "да". Когда все посчитали, выяснилось, что больше всех, но при этом ещё и одинаковое колличество получилось у Пауля и Шнайдера. Поразмыслив, они приняли решение скинуться на камень-ножницы-бумага. Играли до трёх побед. Выйграл Кристоф. — Ну, как загадывать будешь? Кому-то одному или всем сразу? — ехидно спросил Хирше. — Хм-м, даже не знаю ... О! Я придумал! Пусть Тилль и Надя спят вместе! — сказал Шнай, смотря на вылупившихся на него Тигрез и Линдеманна. Но этого ему показалось мало. — Но не просто спать на одной кровати, а в обнимку. После этих слов, фронтмен сорвался с места и повалил смеющегося Дума, в шутку начав душить. Надежда была в не меньшем афиге. Можно было бы поменять задание, но дело в том, что и у неё, и у вокалиста не было десяти ответов "да". Так что осталось два варианта: выполнять это или нет, но во втором случае будет наказание сексуального характера. Раздумывать девушка долго не стала и сразу выбрала первое. — Так, ладно, допустим, — начала рассуждать Надя. — У меня только один вопрос: почему именно Тилль? Почему, допустим, не Флаке? Оливер? Рихард? Пауль? — в этот момент Линдеманн отпустил Кристофа. Второй начал разминать шею, на которой недавно были руки фронтмена. — Почему он? — Ну ... Короче, так надо, — ответил Крис. — Он просто первый на ум пришёл, — незаметно для девушки Тилль показал Шнаю кулак, на что тот ему ответил высунутым языком. — Понятно. Что делать будем? Спать пойдём или фильм продолжим смотреть? — вставая и разминая затёкшую спину, спросила Надежда. — Кушать будете? Кстати, там ещё остался пирог или нет? — Кхм, пирога больше нет, прости, — извинялся Круспенский. — Он был настолько вкусным, что мы не удержались. — За что ты извиняешься? Я ведь его специально для вас готовила, — она прошла на кухню, чтобы ополоснуть руки. — Ну так что? Чем заниматься будем? — придя обратно, сказала Тигрез. — Сексом, — захихикал Хайко, в очередной раз получив за это подзатыльник от Линдеманна. — Да ёбаный в рот! Сколько, сука, можно? Башка уже болит! — А нехуй хуйню говорить, — спокойно ответил ему фронтмен. — Честно говоря, я бы с удовольствием спать пошёл. — Вот видишь, Надюш, как Тилль обрадовался сложившимися обстоятельствам, — засмеялся Флаке. — И ты туда же, — махнул на него рукой вокалист. — Вообще-то, я просто очень устал за сегодня. Вы как хотите, а я спать. — Окей, я тогда тоже. А кто с кем спит? — спросил Оливер. — Ну раз уж Тилль со мной, то ... Флаке с Паулем, Рихард один, а ты со Шнаем. Есть возражения? — Да. Я не хочу один спать – скучно. Дайте мне ... Пауля. — Рихард повернулся к ритм-гитаристу. — Ты ведь не против? — Никак нет! — задорно ответил Хайко. — Хорошо, пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты. После того, как все разместились, Надя пошла на кухню пить таблетки. Но она не учла того, что кое-кто может очень тихо ходить. Хотя в этом, по большому счёту, виноват препарат. Линдеманн осторожно подошёл к Надежде, сидящей спиной к нему на стуле, и положил руки ей на плечи. — Ты же спать сильно хотел, — не открывая глаз, сказала Тигрез. Её руки были свешены вниз. В одной была пластинка таблеток, в другой – пустой стакан. — Перехотел. Что случилось? — он прошёл вперёд и присел на корточки, положив руки девушке на колени. — Ничего не случилось, это просто обезболивающее, — она открыла глаза. — Зачем ты пришёл? — Надюш ... Расскажи пожалуйста, что с тобой происходит? Где ты работаешь? — мужчина смотрел глазами, полными преданности. — Мне нельзя такое расспространять, Тилль. — Я никому не скажу, обещаю, — Линдеманн подхватил Надежду на руки. — Мне ты можешь рассказать всё что угодно, но не здесь. Пойдём в комнату. — Погоди, я стакан поставлю, — фронтмен подошёл к столу, давая ей возможность поставить стеклянный сосуд. — Теперь можем идти. — Ты, оказывается, такая лёгкая, — сказал Вокалист, открывая дверь Надиной комнаты. — Спасибо тебе за то, что думал, что я вешу, как ты. — Вообще-то, я сделал тебе комплимент, — ответил Тилль, кладя девушку на кровать. — А теперь рассказывай. — Не-а, сначала мне надо переодеться, а тебе ... Раздеться, — Надя встала и подошла к шкафу. — Хотя ... У меня где-то были шорты. Вроде твоего размера, — она начала перебирать вещи. — Вот они! — Надежда кинула в Линдеманна чёрные мужские шорты, длинной примерно по колено. Затем достала свою пижаму и уже хотела начать снимать бомбер, как поняла, что фронтмен продолжает непрерывно смотреть на неё. Без капли стеснения. — Ну ты бы хоть отвернулся ради приличия. — Прости, задумался, — он отвернулся, но продолжал пялиться в окно на девушку. — Я всё вижу. — Я тоже уже всё видел, чего ты стесняешься? — сказал вокалист, закатив глаза, за что тут же получил в спину книгой. — Эй, так не честно. И вообще, я ведь правду сказал. — Ты сейчас договоришься – и будешь спать на полу, несмотря на то, какое нам дали задание, — говорила Надежда, натягивая штаны. — Я закончила. Ты то чё стоишь? Давно бы уже переоделся! — Ты сказала отвернуться, а шорты я на кровати оставил. Сама виновата. — Давай быстрей, я уже замёрзла, — Тигрез мигом залезла под одеяло, буравя взглядом раздевающегося перед ней мужчину. — Отвернись, я смущаюсь, — Линдеманн сделал губки уточкой и закатил глаза. — Вот хулиганка! — Хорош прикалываться, залезай скорей. — Прикалываются наркоманы, а я пошутил! — ложась рядом, возразил фронтмен. — Нам было приказано спать в обнимку. — Спасибо, я помню, — сказала девушка, обнимая мужчину за торс, на что тот обнял её в ответ. — Какой же ты тёплый,— она блаженно закрыла глаза, сильнее прижимаясь к Линдеманну. — Так, не спать. Ты мне ещё про работу и про её последствия не рассказала. Давай, начинай, — проговорил вокалист, перебирая пальцы на руке Надежды. — Что ж ... Я родилась с особенностью сердца – открытым овальным окном. Это дырка между двумя камерами. Из-за этого у меня нарушенное кровообращение и я мёрзну. Но есть и другие плохие моменты, связанные с этой фигнёй. Началось всё с того, что, когда мы с Ирой выпускались из школы, к нам пришёл мужичок с предложением работы для тех, у кого есть проблемы со здоровьем. Он всё объяснил, но, видимо, не все поняли, какие последствия это может иметь и что вообще нужно делать. Я поняла всё прекрасно, знала, на что иду. У Иринки, кстати, тоже были проблемы со здоровьем. Мы с ней подумали и решили согласиться. Нас, восемнадцатилетних ребят, привезли на секретную базу, сразу же начав интенсивные тренировки. Я была лучшей, после меня Иришка. Мы не соревновались, но так получилось, что остальным, в зависимости от их проблем, было сложней выполнять силовые упражнения. Мне в этом плане было, в принципе, легко, но иногда приходилось делать передышки. Спустя полгода, когда все уже имели хоть какую-то физическую подготовку и знали как себя вести на спецоперациях, нас туда и отправили. Нужно было действовать строго по стратегии, разработанной верхушкой нашей организации. Было тихо, наша группа сидела в засаде, и тут по нам открыли огонь. Всем было страшно. Даже мне, хотя я знала, на что иду. У некоторых сдали нервы: ребята повскакивали и побежали, куда глаза глядят, за затем падали замертво. Те, кто остался сидеть и видел это, начали сходить с ума. Слава богу, что Иришка сидела рядом со мной – таким образом можно было её контролировать, не давай сделать что-то не так. Я держала Иру за руку и пыталась достучаться до остальных. Пришлось попотеть, но у меня получилось. Пока я всем мозги вправляла, нас обошли сзади и открыли автоматную очередь. Как только в меня прилетела пара пуль, я сразу же развернулась, начав ответную пальбу по пративнику. Те, кого тоже зацепило, но они остались в живых, повторили за мной. Кое-как, но нам удалось отбиться. Из 40 человек осталось лишь 15, включая меня и Иринку. Избавившись от противников, мы сделали то, что было приказано изначально. По возвращению на базу всех отправили в госпиталь. Мне повезло – жизненно важные органы были не задеты. Честно говоря, я не помню, сколько времени потребовалось на восстановление. За выполненное задание нас повысили в званиях, и, соответственно, зарплата тоже возросла, хотя она и так была далеко не маленькая. Во время того, как мы шли на поправку, с нами работали психологи. Мне не требовалась помощь в этом плане, но это было обязательно. У других всё было хуже. Прошло два месяца, и нас снова отправили на задание. Меня взяли в заложники ... Пытали долго и жестоко, несмотря на то что я девушка. Это продолжалось до того момента, пока меня не вызволили, а именно – через пять с половиной дней. Последствия пыток ты уже видел. Пока я была в плену и держала всю информацию, которую я знала, в себе, мой отряд выполнил операцию. В отличии от меня, в этот раз другие пострадали совсем чуть-чуть, никто не погиб. И опять-таки всех повысили в званиях. В госпитале пролежала гораздо дольше, чем в прошлый раз, но меня навещала Ира. Она рассказывала мне то, что происходило пока я восстанавливалась, — Надя легонько сжала руки Линдеманна. — Когда всем из моего отряда исполнилось 19 лет, нас под подписку отправили домой, сказав, что теперь на задания будут вызывать один раз в год. И вот я приехала домой, где меня ждал мой парень – Влад. Мы были в одном классе, у него тоже было что-то с сердцем, но он отказался от предложенной нам работы. Влад обещал ждать, и, в отличии от тебя, он выполнял своё обещание, — Надежда посмотрела фронтмена, который, в свою очередь, мирно лежал и внимательно слушал, пропуская её замечание мимо ушей. — Я приехала, Влад меня встретил, и мы вместе пошли домой. Всё было хорошо, мы покушали, и я решила сходить в душ. Обычно он ходил со мной, но я попросилась одна, сославшись на то, что мне нужно побриться. Возражать Влад не стал. Когда я закончила и направилась в комнату переодеваться, он зашёл как раз в тот момент, когда у меня был абсолютно голый торс. Я заметила его присутствие лишь тогда, когда Влад случайно задел на тумбочке мою косметичку. Я обернулась. На его лице был ужас, зрачки были размером с кончик иглы, рот открыт в немом вопросе ... И тут он хватается за сердце, скорчившись от боли, и падает на пол. Я подбежала к нему, пыталась нащупать пульс, но его не было. Тогда я схватила телефон, вызывала скорую и наспех надела толстовку, чтобы встретить врачей. Пыталась оказать Владу первую помощь, но ничего не вышло, а через несколько минут я уже ехала вместе с ним в санитарной карете. Его не смогли откачать, врачи зафиксировали смерть от разрыва сердца. Потом меня долго опрашивали полицейские, я дала показания, заполнила кучу бумаг. Меня признали невиновной в смерти Влада, но тут ещё помогло то, что из-за работы у меня есть связи в органах, а то без них бы точно посадили, — Тигрез прижала руки к лицу, тяжело дыша. — Да лучше бы посадили – я бы хоть как-то понесла наказание за то, что он умер ... После этого я всё равно продолжала ездить на задания. Мой разум стал чище, нервы крепче. Я сжала волю в кулак, надеясь на то, что больше такого не повторится. Мы с Ирой работали, таких ситуаций, как в начале, больше не было. Были только царапины. Через несколько лет Иришка родила Марину, а потом её убили. Ира пыталась вытащить из под пуль новобранцев, но её саму задело. Перед смертью она попросила забрать к себе ребёнка, и я дала обещание, что обязательно это сделаю. После этого она закрыла глаза и больше не открывала ... Я думала, что её смерть окончательно сведёт меня с ума, но нет. В этом мне помогла маленькая Маришка, за которой нужен был уход, внимание, воспитание. Сейчас Ира могла бы гордиться своей дочерью ... — Надя опёрлась на локти и взглянула на вокалиста. — Эй, ты живой? — Просто перевариваю услышанное ... — фронтмен, не мигая, смотрел в стену. — Господи, сколько же ты натерпелась ... — Линдеманн наконец отмер и склонился на девушкой так, что своим дыханием он обжигал кожу её лица. — Мне так жаль, что с тобой всё это случилось. Я бы сейчас всё отдал, чтобы все твои раны пропали. К сожелению, это невозможно, но позволь мне скрасить твои страдания ... — прошептал вокалист и нежно поцеловал Надю. Не получив отказа, он начал углублять поцелуй, прижав свою ладонь к её щеке, на что Надежда запустила руки ему в волосы, обнимая за шею. Тилль уже хотел сорвать с неё одежду, а затем навалиться всем телом сверху и любить всю ночь напролёт, но вовремя вспомнил, что девушке будет больно от ещё не заживших ран, поэтому просто аккуратно положил вторую руку ей на талию, начав поглаживать. Линдеманн приподнялся, поудобнее устраиваясь напротив Надежды, и начал говорить, одновременно осыпая всё её лицо поцелуями. — Тебе ещё долго ездить на задания? — Нет, всего один раз. Сейчас у меня звание генерал-полковник, а когда будет генерал – я, можно сказать, уйду на пенсию, — Тигрез поймала лицо вокалиста, останавливая. — Но нужно удачно съездить. Произойти может всё, что угодно. — Не думай об этом. Я верю, что ты всё сможешь. — Я стараюсь не думать, но ... Эти мысли всё равно лезут в голову, — она гладила щёки фронтмена, смотря то в глаза, то на губы. Затем отвела взгляд, что-то вспоминая. — После смерти Влада, я ещё несколько лет не могла нормально общаться с мужчинами ... Для меня это было просто невозможно: начинались сильные головные боли, галлюцинации и так далее. Особенно когда ко мне подходили познакомиться. Со временем это начало проходить. Но самое интересное то, что это не происходит с тобой, и меня это пугает ... Я не понимаю, почему с другими так, а с тобой всё нормально? — Надежда хмурилась. — Господи, что вообще происходит? — Наоборот ведь хорошо, что на меня у тебя нет такой реакции, — фронтмен улыбнулся. — Всё равно странно всё это ... Хотя, может, оно и к лучшему. Давай спать? — Хорошо, — он последний раз поцеловал девушку и лёг, жестом приглашая её в свои объятия. Тигрез обняла Линдеманна, положив свою голову на его широкую грудь, и медленно погрузилась в сон.