Чума

      Лена сидела на лавочке, уперлась локтями в худенькие коленки и, подперев голову, неотрывно наблюдала за игрой Андрея в теннис. После нового года она сама как-то обмолвилась и поинтересовалась о его увлечениях, и вот уже неделю после работы Белов буквально таскал девчонку младшего брата за собой, разумеется, только из лучших побуждений, где-то глубоко в душе будто боясь, что Елисеева обязательно куда-нибудь встрянет, если ее ненавязчиво, но быстро не взять под свое крыло. Решение было принято сразу же, как только удалось аккуратно навести справки с ее прошлого места работы. Девушка с нескрываемым изумлением наблюдала, как Андрей, несмотря на тяжелый рабочий день, каким-то волшебным образом сохранял энтузиазм и силы под вечер, как начинал разминку перед игрой – брал ракетку и у ближайшей стены без передышки колотил мячом в стенку. А затем так же неустанно бегал по корту и отбивал зеленый мохообразный мяч. Партия с неизвестным Лене оппонентом подошла к финишу, и Андрей, крепко пожав протянутую руку и улыбнувшись мужчине напоследок, утер тыльной стороной ладони испарину на лбу, подкинул в руке ракетку и крикнул:       - Ну что, Ленка, так и будешь сидеть или попробуешь? Девушка качнула головой, поднялась с насиженного места и зашагала к нему. Получила из его рук ракетку, ощутив всю тяжесть рукоятки. А затем сумбурно, суматошно бегала по корту, иной раз удачно попадая ракеткой по мячу, но чаще этот неуловимый мяч летел то в аут, то в сетку. Белов наблюдал за ее игрой долго и молча, потом не выдержал, вышел на поле, взял у нее ракетку.       - Есть несколько элементарных положений игрока на корте. Как ты стоишь, когда мяч летит от партнера? – его голос, как всегда, звучал спокойно и плавно, и иногда Елисеева цепенела от его тона, сама до конца не понимая причину. Порой ловила себя на мысли, будто он – педагог, а она провинившийся ученик, и это чувство не отпускало долго. Андрей же тем временем, не дождавшись ответа, продолжал:       - Ты стоишь животом, грубо говоря, к сетке, мяч летит на тебя, и ты судорожно бьешь его, лишь бы попасть по мячу, отбить его. А надо принимать его, развернувшись боком к нему, - он абсолютно спокойно, едва касаясь обхватил ее за правый бок и развернул в правильное положение. – Если видишь, что мяч летит налево, ты поворачиваешься налево всем корпусом, левая нога чуть сзади, - так же быстро и уверенно повернул ее бедро, - правая впереди, и замах ракеткой за левое плечо, мяч ударяется о поле, а ты его встречаешь своим мощным ударом, направляя этот удар туда, где нет твоего партнера. Смотри… Лена замерла в указанной позиции, наблюдая, как Белов становится рядом и показывает ей правильный удар слева, потом справа, пластично, красиво передвигаясь по корту.       - И главное – смотри на мяч, не упуская его ни на мгновение, следи за движением ног, полусогнутых ног, чтобы в любой момент ты могла распрямить их во время ударов… И замах ракеткой… - парень расположился прямо за ней и обхватил ее руку, устанавливая ее в правильную позицию. – В момент удара твоего партнера на той стороне корта ты уже должна угадать направление удара, мгновенно оценить обстановку и правильно встретить этот мяч… Его дыхание обожгло ее затылок, и Лена повернула голову, выхватив его сосредоточенный профиль. Он объяснял, говорил, а Елисеева зачем-то слишком сосредоточилась не на его словах, а на его взгляде. Андрей, ощутив пальцами ее ускорившийся пульс в запястьях, посмотрел на нее, еще не отпуская ее руки, сжимающие ракетку, и чуть сдвинул брови, уловив непонятные, странные, оттого ненужные всполохи в ее глазах. И голова ее была слишком близка к его подбородку.       - Ты не слушаешь.       - Слушаю, почему… - откашлялась она, и глаза ее забегали по его лицу. Вот это было совсем нехорошо. Даже не так, абсолютно плохо! Он слышал ее изо всех сил сдерживаемое дыхание. Белов отпустил ее запястье, сунул обе руки в карманы спортивных штанов, и глаза его слегка прищурились.       - Ты сюда зачем напросилась? Скучно стало?       - Скучно, - еле слышно призналась Елисеева.       - Глупости не стоит делать даже со скуки. Лене казалось, что он улыбается. Злилась. И на него, и на себя, и стояла скульптурным изваянием, так и сжимая рукоятку тяжелой ракетки. Она не знала, зачем так и стоит, как не знала и того, зачем шла сюда. Девушка давно не плакала, ощущала себя настолько одинокой уже почти два года и, казалось, привыкла к этому, а теперь ей больше всего на свете хотелось, чтобы ее пожалели. Чтобы говорили ласковые слова, гладили по голове, утешали и – в этом она себе не признавалась – может быть, даже поцеловали. Но тогда бы… Боже, прошипела она мысленно, ты просто идиотка! Глаза ее предательски заблестели, щеки покрылись пунцовой краской. Андрей забрал из ее рук ракетку, затолкал ее в чехол и тоном, будто ничего не заметил, произнес:       - Иди собирайся, пойдем ловить тебе такси. Елисеева отмерла, схватила лицо обеими ладонями и спешно направилась в раздевалку. Парень закинул ремешок чехла себе на плечо, провожая ее взглядом, и запрокинул голову, тяжело выдыхая.       - Да, брат, - обратился он к Саше полушепотом, - скорее бы ты уже дембельнулся. Лена молчала все то время, пока они с Беловым выходили из спортивного клуба, пока вдвоем стояли на улице, и холодный ветер, кружа легкие снежинки, остужал ее слезы и горящие щеки, а парень ловил такси, потом, когда садилась в машину, а Андрей заранее расплачивался с таксистом. Только тогда, когда он склонился к ее двери, Елисеева смогла посмотреть на него.       - Завтра у тебя выходной. Встаешь попозже, садишься писать Сане письмо, большое такое, длинное… Или лучше нет, краткость – сестра таланта. Все по факту – как любишь, как скучаешь, как ждешь. Потом берешь мать, идете с ней в кино, по пути заходишь на почту, отправляешь письмо, и отдыхаешь. Приводишь мысли в порядок. И так еще два дня. В понедельник жду тебя со свежей головой и без вот этого, - он утер подушечкой пальцев почти высохшую слезинку под ее правым глазом, - поняла меня?       - Да.       - Счастливо. Он захлопнул дверь, и такси сорвалось с места.

***

      Что всегда было неизменным после новогодних каникул – это сессия. Две недели ужаса, и можно было снова успокоиться на недолгий срок. А вот в стране что-то происходило. Более сознательные однокурсники не расставались с приемниками, иногда в ожидании своей очереди заходить в кабинет сидели в одном наушнике, чтобы не пропустить нечто важное.       - С луны свалились? – удивлялся вопросам девчонок их однокурсник. – Тут такое делается! СССР скоро развалится к чертовой матери, а вы!.. После последней поездки со всеми вытекающими подробностями ребята, казалось, сблизились еще больше. Не сказать, что год до этого они не понимали друг друга или относились к переживаниям ближних как-то холодно, но сейчас появилась какая-то неуловимая, но ощутимая новая теплая нотка. Просто Пчёлкин действительно предложил хорошую идею в ту бессонную ночь. Ровно, как был молодец, так же и наоборот. Признался он, конечно, не в том, совсем не в том, в чем хотел, однако все-таки был уверен, что сказать эту правду не мешало. А вот поведение Аньки после его откровенностей несколько изменилось. За помощью к нему она старалась не обращаться, наедине больше не оставалась. Все время находила предлог, чтобы рядом был кто-то еще или же выходила, не в силах выдержать с ним компанию один на один. Витя будто не замечал, зато остальные друзья ее поведение явно заметили. Девчонки – так точно. Пока у всех шла сессия, можно было отвлечься на более серьезные дела и задачи, дать Аньке побыть наедине с собой и малышом. Про свой день рождения девчонка, казалось, и вовсе забыла, по крайней мере радости она никакой не высказывала. Светка и Влада продумывали возможные варианты подарков и места проведения праздника. Но пока в голову ничего стоящего не приходило. После сегодняшнего экзамена Чумакова должна была встретиться с Космосом, уж у него точно в голове целый генератор идей, заодно обсудят то, что происходит между Витей и Анькой, и Холмогоров сто процентов найдет выход из всех этих ситуаций. Лихо, почти не оттягивая время, Влада сегодня получила «отлично» по философии у самого Шейко, которого боялись все без исключения, даже аспиранты. Шейко был экзаменатор-легенда. Когда экзаменуемый садился отвечать, он брал его листочек с записями и, ни слова ни говоря, выбрасывал себе за спину. «А теперь начнем с начала, - говорил он. – Пишите». Слушал молча, с непроницаемым лицом, иногда задавая простенькие вопросы, которые эффективно сбивали с толку: «Как последователи буддизма формулируют первую «благородную» истину?», «Это вы так себе представляете индивидуальное бытие человека?», «А что вы помните про первичное сознание?». Когда он взял Владину зачетку, чтобы расписаться, девчонка была вне себя от счастья – значит, не «два». Вышла из аудитории, чувствуя непреодолимую потребность выпить водки, хотя никогда прежде такого желания у Чумаковой не возникало. Налетели однокурсники, во главе Светка.       - Ну, что у тебя?       - Не знаю, там. Выхватили зачетку.       - Мама мия!       - Четыре, что ли?       - Мне, мне покажите!       - Ну ты даешь!.. Светка перекрестилась раз десять перед тем, как шагнуть в философский капкан. Влада облегченно рассмеялась:       - Не дрейфь, если уж я сдала!       - Не знаю, какому демону ты молилась. Поделись, а?       - Все ты сдашь! Главное – ляпай уверенно, вот и все.       - Ага, вот как сейчас запела? А заходила бледнее меня! Чумакова только весело качнула головой и обняла подругу.       - Все ты сдашь. А я побежала, мой космический ворчун уже, наверное, в снеговика превратился.       - Так и не починил колымагу?       - Вот сейчас и узнаем.       - Тогда до вечера. Едва миновав порог университета, Влада выхватила взглядом фигуру Космоса, крикнула, побежала к нему навстречу, прыгнула на шею, целуя в щеку. Холмогоров сгреб ее в охапку, улыбаясь ее детской непосредственности, немного нарочитой иногда. Но ей она так шла… А Влада так была рада ему, рада уткнуться в его шею, теплую, укутанную в черный, мягкий шарф. Рада просто так, потому что наконец встретились – и можно идти дальше, окунуться в эту зиму, улыбаться Космосу, ведь они не виделись целую неделю! Неделю, матерь божья! Вообще Влада постоянно ловила себя на мысли, как круто изменилась их с девчонками жизнь за этот год! Кажется, он был насыщеннее всей ее жизни в целом. Она просто ощущала себя счастливой. Чувство всеобщей сопричастности, когда можно быть вместе и порознь, по двое и по трое, вшестером, ощущение собственной прозрачности, когда ты как осколок стекла, в котором солнце, умножаясь, слепит глаза, яркое и хрупкое одновременно. Права была Татьяна Николаевна – молодость простит все.       - Куда сегодня, Одуванчик? Крепкая горячая ладонь Космоса обхватила ее пальчики, чувственные губы коснулись костяшек. Стало еще теплее, еще прекраснее. Да хоть куда можно было пойти! Вспомнилась их первая прогулка по заснеженной Москве и первые откровенные разговоры о семье. Семья… Одна навязчивая мысль крутилась в голове Чумаковой уже давно, однако стойкое осознание, что это можно сделать, пришло именно сейчас.       - Ты не сильно удивишься? Космос улыбнулся. Кажется, за этот год он разучился чему-нибудь удивляться.       - Думаю, нет.       - Да я серьезно!       - И я – предельно!       - Я хотела бы тебя познакомить с родителями. Холмогоров все помнил, так же, как и ее давнишнюю фразу: «Все ходят на кладбище, а я смотрю на небо». Ожидал, что Влада предложит поехать в аэропорт, но нет, все было куда прозаичнее, оттого еще более волнительно. Добираться пришлось до Солнечногорска. Немного уставшая после изматывающего экзамена Влада расположилась на плече Космоса, тот крепче прижал ее фигурку к груди, и пока слушал стук колес электрички, девушка погрузилась в исполнение «Битлз» – Кос подарил ей плеер «Sony» и к нему десяток кассет. Закрыла глаза, казалось, даже задремала. Космос продолжал гладить ее ладонь, перебирать осторожно пальцы, украдкой целовать ее горячий лобик, улавливая даже сквозь шум электрички слова Леннона в ее наушниках. А в кармане у него всегда лежали батарейки типа два А, он контролировал жизненные ресурсы Влады. Это было необходимо, потому что Влада, оглушенная, на время вообще выпала из жизни. Лежала на его плече, слушала «Белый альбом», потом «Abbey road» по кругу, а Холмогоров ждал, когда очередной боекомплект сядет. И он сел, а до конечной станции оставалось еще минут десять. Влада свернула наушники, обмотала ими плеер и посмотрела на Космоса.       - Ты чего? – заметив морщинки в уголках его глаз, уточнила она. Как же он все-таки умел улыбаться одними глазами!       - Любуюсь.       - Брось, я сегодня, кажется, как выжатый апельсин.       - Мандаринка.       - Да, точно, мандаринка, - кивнула Влада и тут же поджала губы. На ум сразу пришел Пчёлкин. – Слушай, ты замечал, что… ну, после той нашей последней поездки между Витей и Анькой что-то не так?       - В плане?       - Не знаю, будто избегают друг друга.       - Не замечал. А с чего бы? Мужики, все-таки, это определенный диагноз. Им нужно доносить все настолько прозаично, буквально разжевано, как маленьким птенчикам – прямо в клювик.       - А ты забыл, что он сказал тогда?       - Ну, что бабам… кхм, в смысле, девчонкам не доверяет. Так вы ж не в счет!       - Кто как… - нахмурилась Чумакова.       - Ну была у него одна, если помнишь, которая еще в кино тогда не пришла. Ситуация потом одна произошла нехорошая... Вот и не хочет связываться, скажем так. Анька-то тут при чем? Влада тяжело выдохнула. Может, такое парням действительно незаметно?       - Да она влюблена в него, ну как непонятно?       - Анька?       - Анька.       - В Пчёлу? Тяжелый вздох.       - В Пчёлу.       - Правда, что ли?..       - Кос!       - Помянем… - Холмогоров аж лицо прикрыл ладонью.       - Космос…       - Не, ну мы с Филом давно его подкалывали по этому поводу, тем более он к ней так… Ну, сама видела. Не знаю, что на него нашло и нахрена он вообще все это тогда сказал. Кто-кто, а он-то наверняка должен был заметить.       - Да ну? Он что, рентген?       - Так в чем проблема сейчас? Помирить их? Так они вроде и не ссорились… Что ты предлагаешь?       - Как-то их снова сблизить. Ну вот ее день рождения – чем не повод?       - Повод-повод, - Космос покосился в окно и подтянул Владу, - пойдем, по дороге все обсудим… Они покинули вагон и медленно побрели со станции.       - Кстати, вы просили – мы исполнили. Можно спокойно организовать все у Цапли, а вопрос с мелким еще легче решить – Пчёла предложил на денек забросить его к своим.       - Как так – забросить?       - Ну, они с ним посидят, повозятся, ты ж помнишь его предков – мировые люди! А Анька хоть отдохнет на денек, почувствует себя снова молодой и свободной.       - Так сказал, будто не двадцать лет ее справляем, а все сорок.       - Помнишь старую мудрость? – улыбнулся Космос. – В сорок лет жизнь только начинается.       - Как хорошо, что нам до этого так далеко… Он снова обвил ее пальчики, сунул ее ладошку к себе в карман пальто и повел через дорогу.       - Космос, а какими мы будем, когда закончим универ? – вдруг задалась вопросом девчонка. После фразы «жизнь в сорок» стало не по себе. – Потерянными, взрослыми, занятыми? Что за жизнь там вообще может быть, после? Вот слушала сейчас, - и она тихонько напела: - Out of college money spent, see no future, pay no rent. All the money’s gone, nowhere to go…       - Надо было у тебя раньше плеер отобрать, Одуванчик. Влада только улыбнулась:       - Представляю нас – на трассе, за рулем какой-нибудь желтой «копейки», как мы едем в полях и поем, свободные, счастливые, oh, that magic feeling – nowhere to go, nowhere to go. Так будет? Обещаешь? Космос весело рассмеялся, едва представив эту картину.       - Насчет «копейки» не обещаю, а вот все остальное – запросто. Кладбище было укутано белыми сугробами, в которых тонул любой звук – скрипучих по снегу шагов, крики черных воронов, кружащих над старой церковью. Влада медленно шагала по протоптанной узенькой дорожке, а потом пришлось окунаться в сугробы, тонуть в них по самые колени. Последний раз она была здесь летом – как всегда одна. Долго сидела у ограды, вглядываясь в выцветшие от солнца и времени портреты родителей. И вроде бы уже смирилась, привыкла к этому всему, а тот их откровенный разговор с ребятами будто снова разбередил все внутри, раскурочил…       - Привет, мамуль, привет, пап, - тихо прошептала девушка, пробравшись к широкой могиле, провела прохладными пальцами по лицам мамы и отца. – А я вот тут не одна сегодня… Космос медленно приблизился к Владе, встал за ее спиной, крепко обхватил ее за плечи, уткнувшись носом в ее макушку.       - Знакомьтесь, это мой личный Космос, - улыбнулась она родителям, ощущая, как в носу предательски защипало. Шмыгнула, с силой зажмурилась и улыбнулась: - У меня все хорошо. Я сегодня сдала последний экзамен, представляете – на «отлично»! Холмогоров с силой сжал челюсть, что желваки заходили. Вглядывался в молодые и счастливые лица Чумаковых и крепко-крепко продолжал прижимать к груди Владу.       - Я никогда ее не обижу, клянусь вам, - прошептал он одними губами. И что-то ему подсказывало – они услышали.

***

      - Смотрите, вроде, ничо так, да? – с восторгом Цапля развернул гармошку вырезанных колокольчиков. Пчёлкин скривился, критично рассматривая его «шедевр».       - Да, Васёк, результат твоего оригами подтверждает происхождение твоих рук.       - Не нравится – сам делай! У твоей бабы день рождения вообще-то… Фил, закручивающий болтик в ножке столика, покосился на друга. Витя напряженно дернул нижней губой и склонился к восседавшему на диване Цапле. Все давно знали – на Цаплю обижаться бесполезно, но что-то неприятное заклокотало в груди Пчёлкина.       - Во-первых, не баба, а девушка. А во-вторых, с каких херов она моя?       - Ну, мне так показалось.       - Знаешь, что делают, когда кажется?       - Да чего ты как с цепи-то сорвался? – надулся Вася и отпихнул от себя цветную бумагу. – То ему не нравится, это ему не нравится…       - Взял ножницы в зубы и стал дальше вырезать, понял?       - Тогда точно порнография получится, - хохотнул Валера. – Где Ерёму-то носит?       - Я ща позвоню! – всколыхнулся, было, Цапля, но Витя стремительно опустил его обратно:       - Взялся за девчачий труд – вот и сиди строгай колокольчики. Я сам наберу. Дозвониться до Ерёмы удалось только с третьего раза. Трубку взяла его соседка, пацаны давно знали – женщина конфликтная и премерзкая, Вите даже пришлось отстранить трубку от уха.       - Вас слушают!       - Добрый денечек, Тамара Павловна, будьте так любезны, позовите Михаила Батьковича к телефону.       - Бездельники… Одни бездельники… Трубка упала на тумбочку, послышались шаркающие шаги, звон ведер и грохот. Затем чуть ли не бег, и, наконец, раздался запыхавшийся голос Ерёмы:       - Да?       - Ерём, ты че, кросс бежал? Миша, покосившись на свою неумную соседку, обхватил микрофон в трубке второй ладонью и понизил голос буквально до шепота:       - Пацаны, выручайте, это пиз… Короче, она меня в комнате заперла, прикиньте? Ну, как заперла – подставила стул к ручке, перекрыла все шваброй и держала под арестом! Вы только прикиньте!.. Пчёлкин округлил глаза, обвел ребят в комнате растерянным взглядом, и решился уточнить:       - А прости за нескромный вопрос – ты у нее что-то свистнул или по пьяни пообещал жениться?       - Хуже!       - У меня сейчас инфаркт будет… - Витя театрально схватился за сердце.       - Ага, не раньше, чем у меня. Помните, она мне весь мозг вынесла из-за линолеума? Действительно – весь коридор в коммуналке, в которой проживал Ерёма, под ногами давно превратился в нечто – старый линолеум, помнивший, наверное, царя Гороха, давно провалился, треснул, где-то вздулся и постоянно задирался. Всю ответственность за обновление пола Тамара Павловна скидывала на Мишу, потому что ни старый сосед-алкоголик, ни молодая курица-несушка с тремя детьми не могли и не собирались прикладывать к этому усилия.       - В общем, она мне мозги клевала-клевала, всю неделю, твою мать! Сегодня собрала бабки со всех, ну, ясен хер, меньше половины, и заявилась ко мне, подробности опустим, пожалуй, я ей так вежливо говорю – Пална, у меня сегодня дел выше крыши, потерпит этот пол, в конце концов! А она как матом понесла, Пчёл, я таких оборотов в жизни не слышал! А потом заперла! Пока, мол, не сделаешь – хер выйдешь! Дура старая…       - Да, беда…       - Выручайте, а? Витя улыбнулся и, глядя на заинтересованные лица пацанов, согласно закивал:       - Жди, бедолага. Черепашки Ниндзя спешат на помощь. Через час все в полном составе стояли у порога квартиры Ерёмы. Тамара Павловна, уперев одну руку в бок, а второй угрожающе держа швабру, смотрела на них, как гарпия, и иногда поглядывала на Мишу.       - Значит так, бандюки, я у этого гаврика паспорт-то отняла… Ерёма потирал покрасневшие следы от зубов на руке. Пчёлкин аж нервно сглотнул.       - Чтобы не сбежал, паршивец, куда-нибудь. Пока пол здесь не будет устлан новым линолеумом – хрен он его обратно получит, ясно?!       - Между прочим, уважаемая, кража личных вещей у нас карается по закону, - подал голос Цапля.       - Да ты что? – Тамара Павловна угрожающе наступала, и Васька аж сделал шаг за широкую спину Фила. – А мне тоже есть, что господам милиционерам показать и рассказать! Жулье в моем доме живет! Все время сумки тащит и тащит, вон, - она поддела новую курточку на Ерёме, - прибарахлился как! Откуда деньги, а? Раз на цацки нашлось, и на новый линолеум найдется! Фил по своему нелегкому опыту знал – спорить с такими индивидами – что плевать против ветра. Все равно в голове созрел своего рода план, поэтому он выдал самую очаровательную и обезоруживающую улыбку:       - Вы не волнуйтесь, все сделаем в лучшем виде, без шума, без пыли. Соседка аки цербер сидела у входа в ожидании. Наконец, четверка пацанов распахнула дверь. Они вместе вволокли огромный рулон линолеума и примостили его у стены.       - Неужели! – протянула нараспев Тамара Павловна и полюбовно погладила рулон морщинистыми пальцами. – Ну вот! Без пиздюлей – как без пряников! Приступайте!       - Тут такое дело, уважаемая моя соседушка, - Ерёма, будто напрочь позабыв про нанесенные увечья – как моральные, так и физические (рука-то распухла, отчего Витя не удержался и все-таки высказал, что синдром Цапли заразен), добродушно улыбнулся ей во все тридцать два: - это линолеум особенный, его нужно прибивать только теплыми гвоздями. Тамара Павловна изумленно поглядела на парней, но у тех было такое серьезное и уверенное выражение лиц, что старуха только крякнула и потерла руки.       - Это как – теплыми?       - Как и есть, - поддакнул Фил, - я дома стелил, отличная техника! Износу нет.       - И как их такими сделать?       - Очень просто, - ухмыльнулся Пчёла, - пока мы тут все измеряем и примеряем, вам ответственное партийное поручение – мы вам дадим гвоздики, а вы, как истинный кулинар, на медленном огне обжарьте их на сковородке. Только без масла и равномерно! Цапля, замаскировав смешок, шмыгнул носом и протянул бабке новую упаковку гвоздей. Тамара Павловна направилась на кухню. Пока Фил и Пчёла делали усиленный вид, что возятся с линолеумом, Ерёма и Цапля исподтишка наблюдали за действиями старушки: она взяла самую огромную чугунную сковородку, нагрела ее до легкого потрескивания и высыпала все гвозди. С очень умным и сосредоточенным видом стала медленно помешивать каждый гвоздик аки макарошку – чтобы жар распространялся равномерно. Щеки Цапли надулись не хуже шарика и, казалось, готовы лопнуть. Ерёма спешно закрыл его рот ладонью и утащил друга обратно в коридор. Там, обменявшись с пацанами хитрыми улыбками, потянулся к телефону.       - А долго мешать-то?! – пробасила из кухни Тамара Павловна.       - Долго! – крикнул ей Пчёлкин. – Еще минут двадцать, не меньше!       - Алло, скорая? – тихо прошипел в трубку Миша. – Приезжайте срочно, у моей соседки белая горячка. Да, горячка, абсолютно белая! И предупредите своих – ее надо брать сразу, она обычно гвоздями жареными кидается!

***

      - Вот вы чудики! – хохот девчонок, кажется, разносился на весь подъезд.       - Ну а как по-другому с такими? – уже успокоившись сам, улыбнулся Витя. – Пусть ей успокоительные поколют, хоть на людей бросаться не будет. А Мишаня спокойно линолеум постелет, правда, как после сегодняшнего отойдет.       - Она его реально за руку укусила? – удивилась Влада.       - Да там чуть мясо с куском не вырвала! – засмеялся Космос, который уже успел до этого наслушаться вчерашних приключений друзей. – Пчёл, открывай. Витя позвонил несколько раз в звонок. Долго ждать не пришлось – послышались шаги, и дверь распахнула его мама.       - А вот и мы, почти всей честной компанией!       - Ой, проходите, проходите, ребята, - Анна Павловна спешно утерла влажные руки полотенцем и отошла в сторону, пропуская всех в коридор. Последней зашла Анька, держа на руках Витюшку. – Ну, здравствуй, малыш! – женщина легонько потрясла мальчика за ручонку. – Сейчас будем знакомиться! Витенька заулыбался широко-широко и издал радостный звук.       - Проходите в зал, я сейчас чай принесу!       - Мамуль, извини, мы побежим скоро, - поцеловал ее в щеку Витя, - мы прямо на пару минут.       - Ну тогда идемте, хоть поговорим немного. Девчонки расположились на диване, пацаны замерли у шкафа, пока Анна Павловна щебетала с маленьким сынишкой Аньки. Девушка с улыбкой передала Витюшку в ее заботливые руки, по-прежнему стараясь не пересекаться взглядами с Пчёлой. Тот с легким прищуром наблюдал за каждой эмоцией Аньки, понимая и не понимая ничего одновременно.       - Как нашего маленького джентльмена зовут?       - Виктор.       - Ой, теперь у нас что, есть Виктор большой и Виктор маленький, да? – Анна Павловна приподняла мальчика над головой, и тот весело засмеялся. – Ну что, Витьки – это мой профиль.       - Мы тут сумку со всем необходимым собрали, - засуетилась Влада, но мама Пчёлы с улыбкой ее остановила:       - Ладушка, не переживайте, чай стаж имеем с Павлом Викторовичем, - и посмотрела на немного напряженную Аньку, - моя хорошая, ты не переживай, все с сыночком будет в порядке. Покормим, уложим, ночью он как спит?       - Как убитый, - усмехнулся Пчёла.       - Витя! – нахмурилась Анна Павловна.       - Хорош спит, крепко, так что проблем не доставит, - убедила ее Анька.       - Что-то ты совсем, девочка, невеселая, - покачала головой женщина, - день рождения же, улыбайся! Отдохнуть молодой маме тоже нужно уметь, а мы с Витенькой будем вас всех ждать на чай, да, малыш? Витюшка снова обнажил беззубый ротик и пустил слюньки.       - Все, ребята, бегите, отдыхайте, все у нас с малышом будет в порядке! Витя наклонился к матери, запечатал на ее щеке поцелуй и поцеловал малыша в лобик. Анька проследила за каждым его движением, затем поблагодарила Анну Павловну и стремительно вышла следом за друзьями. Только уже у порога женщина нагнала сына и тихо обратилась к нему:       - Витюш, а у вас с этой девочкой… Ну, что-то есть? Пчёлкин поправил воротник куртки и пожал плечами:       - Да, мамуль, настоящее советское чувство – дружба называется.       - Ты не пойми меня неправильно, я просто хочу уточнить, а малыш… не от тебя часом? Витя откашлялся.       - Нет, он просто мне как сын. К чему эти вопросы, ма?       - Просто…       - Давай потом, ладно? – он снова наспех чмокнул ее в щеку и поспешил выбежать из квартиры. Квартира Цапли была полностью подготовлена и украшена. Светка с пацанами с радостными возгласами встретили именинницу, Цапля осыпал Аньку собственноручно вырезанным конфетти (мать еще несколько месяцев спустя будет находить их около плинтусов или под шкафом).       - Вы зачем так заморочились! – всплеснула руками Анька, все же радостно улыбаясь и обнимаясь со Светкой.       - Знаешь, мать, двадцать лет один раз в жизни бывает, тем более – юбилей, как-никак! – Влада обхватила подругу сзади и поволокла вперед, в украшенный зал. – Давай бегом-бегом за стол! Фил пожал руку Космосу и оглянулся.       - А куда Пчёлу дели?       - Забыли самое главное – цветы, - хмыкнул Холмогоров, сбрасывая ботинки, - заодно пока ходит, надо кое-что с культурной программой решить. Если мы их с Анькой не сблизим сегодня, девки нам плешь проедят. Светка достала с балкона еще один пакет, и на стол опустилось еще несколько продуктов.       - Так, огурцы и сало – это из деревни. Мне вчера батя снова передал, так что разбавим немного столичное убранство.       - О, сальце! – Цапля засуетился около Синицкой. – Ерёма, тащи нож! Сейчас резать будем. Многоуважаемая Анна, что вы сегодня пьете? Анька оглядела огромные запасы алкоголя.       - Что-нибудь легкое.       - Анька у нас вела здоровый образ жизни, - улыбнулась Влада, - боится, что развезет от вашего коньяка.       - Коньяк, между прочим, отменный! – вошел в комнату Космос. – Мы у Андрюхи порядком затоварились.       - Нет, коньяк не буду, - покачала головой Анька, - только шампанского немного.       - Так, женщина, так не пойдет, - нахмурилась Светка, - мы тебе создали все условия, чтобы ты оторвалась сегодня по полной!       - Ага, а потом буду всю ночь Ихтиандра звать? Фил хохотнул:       - По части Ихтиандров – это у нас Пчёла спец, так что в своем добродушной манере поможет и подскажет.       - Кстати, где он? – огляделись Светка и Влада.       - Не извольте беспокоиться, скоро примчит на своих крылышках, - заверил их Космос и потянулся к первой бутылке, - так, семеро одного не ждут, давайте пока вздрогнем! Едва по бокалам была разлита пузырящаяся жидкость, дверь в коридоре хлопнула, и в зал спешно ворвался Пчёлкин с огромным букетом роз, держал он его с той осторожностью, с какой ополченец подает к орудию снаряд.       - Анютик, это тебе! Павлова поднялась с дивана и шагнула к нему навстречу. Наконец-то их глаза встретились, и пальцы успели тоже коснуться друг друга, когда Анька приняла цветы из его рук. Замерли на несколько секунд, и девушка смогла уловить какие-то виноватые нотки в его взгляде. А затем ощутила на щеке теплый поцелуй. Поджала губы, опустила глаза и поспешила вернуться на место. Первый тост подняли за Анькино рождение. Второй – за ее здоровье. Третий – за него же. А после четвертого пошло за дружбу, любовь и преданность, за маленького Витюшку, за силу сапог и двигатель «девятки». Анька уже подрасслабилась, это было хорошо заметно и по ее позе, и по блестящим глазам. Операция «бутылочка» должна была начаться. Внести предложение поиграть решили доверить Цапле – все самые неоднозначные идеи озвучивать ему давалось легко и просто, а сопротивляться и обижаться на него, как помнится, было нельзя. Придумывать задания и вопросы пришлось Светке и Космосу. Бутылочка крутилась и тот, на ком останавливалась, решал – говорить правду или выполнять задание. Девчонки по большей части отвечали на вопросы, а пацаны старались чередовать. В целом, все было вполне безобидно – Фил проорал с балкона матерные частушки, Ерёма позвонил по неизвестному номеру (каждый называл свою цифру) и нарвался на вредную бабульку, в следствие чего Пчёлкин опять не удержался, чтобы не подколоть его везение на неадекватных старушек, Космосу пришлось потяжелее – все запасы туалетной бумаги Цапли ушли на то, чтобы замотать его почти что двухметровую фигуру, а затем отправился бегать по этажам. Девчонки были в восторге, зато Холмогоров не особо – на пути обратно бумага стала разматываться, и почти что у входа в квартиру парень чуть не навернулся, но вовремя ухватился за ручку двери. Пришла очередь Пчёлкина.       - Вить, правда или действие? – улыбнулась Светка, когда горлышко бутылки указало на него.       - Так, ну правды с меня уже хватило, - фыркнул он, украдкой глядя на Аньку, - давайте действие.       - Хорошо, - Светка сцепила руки в замок и хрустнула костяшками, - поцелуй Аньку.       - Легко!       - По-настоящему. Пчёла замер буквально в паре сантиметров от лица Павловой, и они вдвоем синхронно повернули голову на Светку. У обоих были страшные глаза, но Синицкая только невинно улыбнулась и развела руками.       - В смысле «по-настоящему»?       - Виктор Палыч сама невинность, - ухмыльнулся Космос. – Тебе показать? Одуванчик, иди сюда!       - А есть другое задание?       - Ты что, пасуешь, что ли? – выгнул бровь Фил. Видно было – отказываться слишком поздно. Анька, кажется, перестала дышать, когда ее щеку опалило горячее дыхание. Она зажмурилась, почти задохнувшись, и в этот момент его рука обвилась вокруг ее шеи, уверенно и крепко. На нее нахлынула беспомощность, девушка почувствовала, что сдается, почва уходит из-под ног, а Витя, запрокинул ей голову, склонился к ее губам и поцеловал. Почти невесомо, абсолютно тепло и нежно, будто боясь чего-то. А когда Анька осмелилась распахнуть глаза, Пчёла уже сидел на своем месте и стремительно заливал в себя стопку с коньяком.       - Отлично! – все сделали вид, будто ничего сверхъестественного вовсе не произошло. – Анютик, играем дальше, правда или действие? Анька прижала кулачок к губам и постаралась привести мысли в порядок.       - Правда… Космос растянулся на стуле и спокойно выдал:       - Кого ты сейчас любишь?       - Вас всех, - улыбнулась она и медленно поднялась из-за стола, - ребят, что-то меня в сон тянет…       - А я говорил – не надо было наливать ей это вино, - выдал Фил, - Цапля! Иди стели имениннице! Вася закивал как китайский болванчик и юркнул в комнату брата. Через несколько минут крикнул в зал:       - Анна, ваше ложе готово!       - Если не уснешь – возвращайся, - Влада проводила ее до кровати и коснулась поцелуем ее разгоряченной щечки. Едва за подругой захлопнулась дверь, Анька перевернулась на спину и закрыла лицо руками. Слезы сами непроизвольно полились по щекам, затекая в уши, и девчонка спешно стала утирать их пальцами. Ну вот и… что? А ребята? Неужели они нарочно сделали это? Ладно пацаны, но Светка! Неужели она специально заставила Витю выполнять это задание? Ему-то все равно, а ей, Аньке, теперь еще больше мучиться! Во всяком случае, он об ее чувствах не догадывается. Еще бы. Анька лучше съест свою зачетку, но не сознается. Какие у нее могут быть шансы, если уж начистоту? Чем она могла бы его сразить, желательно наповал? А ведь раньше ей не приходилось сомневаться в том, что она единственная, что таких больше нет. Элонгатура вселенной, мечта поэта… Все это вроде бы осталось при ней, но тогда откуда робость?.. А оттуда, что она уже мать-одиночка с полугодовалым сыном на руках. И как бы Витюшку не любил Пчёла, это казалось совсем все не тем, что могло бы их теперь когда-нибудь сблизить. Пчёлкин. Любимец девушек, к каждой подходец имеется. Нет, не подходец, тут дело в другом. Он настоящий. Если он сейчас с тобой, то он с тобой, на двести процентов. Луну с неба сорвет, пыль сдует и подарит – держи, я даже не спрашиваю, зачем она тебе понадобилась. А если ты ему не интересен – до свиданья. Тебя просто нет, ты не феномен, не прецедент, не занимаешь места в пространстве и не длишься во времени ни секунды. И он сказал о своем отношении к девушкам, как спутницам, предельно ясно. В этом смысле он вел себя честно, даже если его честность Аньку довела до знатного раздражения. У него мир в кармане, ему все равно. Голова кружилась, как от полета на качелях, в груди ощущалось легкое покалывание. Анька тихо простонала, прикладывая холодные ладони к щекам. Стало чуточку легче. Она уже лежала в полудреме, пытаясь упорядочить безумный вихрь мыслей, когда дверь в комнату тихонько отварилась, послышались осторожные шаги за спиной. Вошли Космос и Пчёла. Холмогоров склонился через каретку кровати, тихо шепнул:       - Анютка, ты как?       - Все хорошо, - тем же тоном откликнулась она, - сейчас полежу и… присоединюсь.       - Ну смотри, - ухмыльнулся он и, легонько хлопнув Витю по плечу, тихо покинул комнату. Пчёлкин ощущал себя странно. Правда, давно пора было признать, что Анька ему нравилась. Даже не просто нравилась, было что-то еще. Сам не мог объяснить себе, только чувствовал. Случилось это ровно год назад, в этот же день, как только они с Космосом заявились в общагу. В меру скромная, рыжая красавица с заразительной улыбкой, вполне логично было обратить на нее внимание. А потом этот Саша... И ее беременность. Какие уж тут ухаживания? Появилась Настя. И совсем стало не до своих первобытных симпатий. А потом проснулись чисто братские, как казалось, чувства. Переживал за эту дурёху, готов был заступаться и помогать сколько угодно, и сам себя не узнавал и удивлялся. Уверял самого себя, что это все не то, это что-то другое. Да и что здесь может быть? Что он ей вообще может дать, кроме своей поддержки и помощи? А потом тогда, неделю назад, лежа на полу и прижимая ее к себе вместе с малышом, будто двух котят, ощутил что-то снова... Но здравый смысл взыграл над всеми этими ощущениями. По факту он сказал правду, но ту ли? Витя присел у изголовья кровати, почти не касаясь Аньки, а она вдруг всхлипнула.       - Ты чего? – шепнул он.       - Ты задал вопрос… А я ответила не совсем так, - шмыгнув носом, пробормотала Павлова. Витя выгнул бровь – было понятно – она перепутала его с Космосом. – Я давно люблю его…       - Боюсь спросить – кого?..       - Витю… Пчёла чуть не закашлялся, поджал губы.       - Ты серьезно?       - Да… Только ему не говори, хорошо? Вообще не говори ничего…       - Ладно, не скажу, - тихонько усмехнулся парень и чуть склонил голову к ней: - А что тебе мешает сказать ему?       - То, что он услышит, - снова всхлип. – Умру – не скажу…       - Ну, допустим, услышал, - чуть повысил голос он. Анька замерла на секунду, распахнула глаза и резко подскочила с кровати. Из темноты комнаты на нее с легкой полуулыбкой глядел Пчёлкин. Он оперся локтем на каретку кровати и подпер кулаком щеку, словно изучая ее заново. Девчонка растерянно забегала глазами по его лицу и хлопнула себя по лбу.       - Твою мать...