🌙𝐖𝐢𝐭𝐜𝐡𝐲 𝐜𝐡𝐚𝐫𝐦𝐬🌟 | Ведьмины чары

В среду вечером, как и было оговорено, Рики шлёпал по мокрой после дождя и блестящей в свете луны брусчатке к затаившемуся среди кривых каменных улиц «магазинчику магии», как назвал лавку отец, узнав, куда направляется сын в столь поздний час. — Но он закрывается около девяти, думаешь успеешь? — Да я прогуляться. Просто посмотрю, когда буду идти мимо, — тушевался Рики перед отцом, пока боролся с мятым воротником старого пиджака, стоя перед зеркалом. — Оставь, кто тебя в этой темноте разглядывать будет. — такой же стройный, но более крепкий мужчина, явно отдавший лучшие гены сыну, подошёл со спины, положил ладонь на плечо Рики и протянул конверт, — Брось в почтовый ящик, там долг за меллису. И не заблудись, ты, поди, ещё не был в том районе. Рики забрал конверт и подумал о том, что остальную-то часть придётся отдавать в руки. Он буквально платил за то, чтобы увидеть Сону ещё раз и стать ближе, если повезёт. Однако за четыре прошедших дня Рики убедился в том, что оно того стоит и иначе он дольше не выдержит. Медовые глаза смотрели на него во снах, бархатные руки с запахом вербены обвивали шею и щекотали рёбра в сумерках. Он был буквально одержим желанием коснуться его нежной кожи, поцеловать ещё раз и дольше, но мог лишь рисовать детальные картины в фантазиях, которые иногда издевательски накаляли и доводили до острого возбуждения. Он был почти уверен, что это намеренное колдовство и Сону специально изводил его, бесстыже заставлял мять постель, лаская собственное тело, и нагревать частым дыханием воздух в его душной коморке с кроватью под потолком, где он сжимался каждый раз, когда забывал, что стены буквально бумажные, и кусал губы, дабы имя того, кто лишает его сна, не сорвалось больше с губ. Его голос говорил с ним, манил каждую ночь, и Рики с трудом сопротивлялся порывам отправиться к избушке раньше назначенной встречи, но это было бы через чур нетерпеливо и безответственно. И даже тонкая работа не могла отвлечь его от непристойных мыслей, за которые сам же себя ругал, и проклинал подростковые гормоны за столь чувствительное воображение. Но наконец заветная среда успокоила его сердце; только к темноте, когда на часах красовалось семь вечера, это резкое чувство вновь вспыхнуло в нем, внутри разлился целый океан колючего предвкушения. И вот она, та самая тёмно-зелёная дверь и высокие решётчатые окна с деревянными рамами и привлекающими внимание товарами и надписями за стеклом. Основной свет был уже потушен, но свечи пускали дрожащие тени на потолок и плотно уставленные шкафами и полками стены. Табличка, гласящая «Закрыто» и непременно — чертополох для защиты, как полагается, висели за стеклом двери, но она была не заперта. Только для Рики. Он быстро кинул врученный отцом конверт в ящик и потянулся к ручке. Петли скрипнули как-то даже приятно и мурчаще. Внутри так же сильно пахло, как и в доме, но теперь больше свечами, деревом и хвоей, нежели забивающими извилины травами. — Добро пожаловать, — шёлково и почти шёпотом приветствовал Сону. Он привстал из-за прилавка; поставив руки на столешницу, качнул бёдрами. — Вечер.д-хм.добрый, — в горле будто встал ком, забравший голос, и Рики звучал по началу осипшим. Сону только невзначай усмехнулся этому и короткими плывущими шагами вышел из-за длинного стола посередине помещения. — Узнать судьбу пришёл? Прошу, — Сону указал на стол справа от прилавка, такой же большой и круглый, как в доме, а сам неспешной и мягкой походкой подошёл к шкафу в правом дальнем углу уютного зала. Он буквально молча смеялся тому, как Рики строил из себя приличного посетителя лавки, словно ничего более оговоренных ритуалов не ввязывалось в его планы. Но Сону знал больше, чем думал мальчик. И сам же планировал куда больше, чем было озвучено. Просто такие планы не оглашают, они красной лентой вьются вокруг наигранных договорённостей и утаённых деталей. Они должны совершаться как бы сами собой, как бы по стечению обстоятельств. Рики повесил плотный пиджак на крючок возле двери и остался в молочной льняной рубашке — почти лучшей из скудного гардероба, и жилете с бронзовыми пуговицами, который обязательно станет тесен этим вечером. Он сел за стол и ощутил дежавю. Точно так же он уже разглядывал интерьер тёмного жилища с мельчайшими деталями, сидя на дубовом стуле, а Сону так же ощущался энергетическим магнитом где-то поблизости, но теперь источал самую подходящую ему, лучистую и тёплую энергию, в которой хотелось захлебнуться, нектаром наполнив лёгкие до краёв. Сегодня он и выглядел иначе: черная блузка сменилась на белую с кружевами на манжетах и воротнике на тонкой ленте, а кофейные брюки плотно сидели на его роскошных ногах и очерчивали фигурную талию. От того, сегодня он выглядел ещё привлекательнее. Его место определённо было здесь, а не у печи. Город делал его аристократично утонченным, а личная обитель — таинственная лавка с орнаментом лун на фасаде, картами звёзд на стенах, кучей свечей и разноцветных кристалов — до дрожи по спине подходила ему. Он может и сын ведьмы (не доказано опасной, между прочим), но его магия изящна и очаровательна в прямом смысле. Он всего лишь тянулся к высокой полке за картами, вставая на носочки, всего лишь грациозно садился на стул, убирая с глаз уложенную челку, всего лишь мешал карты с сосредоточенным видом, от чего кружева на манжетах легко подпрыгивали, а сами рукава струились по предплечьям, а Рики уже не мог оторвать глаз, уже забывался и тонул в неярком свете и густом древесном воздухе с нотами корицы и перца. Не будем углубляться в секреты и тонкости раскладов таро, лучше позволим сознанию растаять, как свеча по позолоченному подсвечнику, так же как таяли мысли Рики в тот момент. Что ему до расклада на примитивное благосостояние, когда тонкие шоколадные ресницы так блестели в свете огонька, а зрачки вновь не скрывали пляшущих в них искорок? Он вёл себя легко и волнующе одновременно. Лишал рассудка живой харизмой, не присущей колдунам улыбкой и милейшим голосом с ненаигранными интонациями. Всё это вызывало в Рики томительное желание. Горячность в нём нарастала с каждой минутой и Сону видел это. И знал всё, о чем тот думал, читал по лицу как из открытой книги. Его отвлеченные кивки и мычание в ответ на вопросы и расшифровку расклада не имели ничего общего с истиными мыслями. — Слушаешь, Рики? — Да, — ответил вновь рассеянно. — Слушаешь, а не слышишь. Тебе же не карты нужны… — сделал паузу, распахнув ресницы на подведённых глазах, — а я. Так обжигающе и остро, как Сону в ту минуту, ещё никто на него не смотрел. — Рики, я знаю зачем ты пришёл. Мальчика кольнуло опасение, что он надумал себе слишком много, он терялся, не понимая, где проходит грань дозволенного для Сону, но переживал и сдерживал себя зря. Они уже не дома, они в стенах, где любым волшебством управляет сам чародей. — Где твоя пылкость сегодня? Или слишком напугал тебя? — Напугал? Хах… — Рики словно очнулся от забвения, напыщенно сверкнув глазами, и вновь стал похож на амбициозного юношу, что был так смел несколько дней назад, — Мне показалось, это ты испугался чего-то. — Да, ты прав. У матушки глаза за километры видят, а избушка каждый шорох её ушами слышит. — А тут некому слышать, верно? — Некому. — Тогда скажи, ты ведь специально делал всё это каждую ночь? — Что делал? — притворялся, словно не виновен в мучительной и неуёмной похоти, но улыбался игриво знающими глазами. — Издеваешься, Сону? — Нет, всего лишь подогреваю твой интерес. — Смотри, не перестарайся. — А то что? — он всё же издевался и дерзил, словно нахальная барышня. И имел для этого основание, — Ты уже в моей власти. И всё равно будет по-моему. А про всё, что я сделаю, ты будешь молчать, — теперь уж он имел шансы напугать, особенно из-за властности его тона. Ведь лисьи пронзительные глаза, обманывали рисованной красотой и таили острые желания. — Расскажи, что ты чувствовал этими ночами? — Твои руки. Я думал, мне снится, но когда открывал глаза, они продолжали гулять по телу, и голос твой шептал в оба уха, словно демон на моем плече, — тут уж Сону расплылся в самодовольной улыбке, «его шалость удалась». Но стоило проверить. — Так? — он легко улыбался и не отрывно вглядывался в прекрасное лицо напротив — следил за реакцией. А она была моментальна и красноречива. Рики дернулся, будто его кольнули чем-то, затем глубоко вдохнул густой сандаловый воздух и, выдохнув сквозь открытые губы, откинул голову на спинку стула, показав гибкую шею. Он вновь чувствовал эти проворные руки, только теперь ещё отчетливее. Теперь они не казались сном — касания горячими реками разливались под желетом и узкими брюками. А Сону всё хитрецки щурил глаза и сосредоточенно скользил взглядом по чувствительному телу, сам вскипал, видя, как Рики буквально растекался по стулу, дышал глубоко и мял губы до красноты, раскрепощенно разводил колени всё шире из-за образовавшегося давления. И всё это обворожительный ведьмин сынок сделал с ним даже не касаясь напрямую. — Сону, остановись! — шёпотом из-за спёртого дыхания просил Рики. — Зачем? — Потому что я хочу почувствовать это по-настоящему. — Не спеши, я хочу с тобой поиграть. — То есть, измучить меня окончательно. — А разве тебе не нравится? — С этими словами он медленно встал и с неповторимой лисьей грацией приблизился, не выпуская Рики из пленящих потоков управляемой им энергии. Коснулся кончиками пальцев острых ключиц и невесомо повёл рукой по груди и ниже, пока миниатюрная ладошка не сжалась между стройных ног, вызывая новые волны возбудительной дрожи в теле Рики. Не только желанный гость подчинялся его магии, но и весь волшебный домик, так что вслед за ритмичными взмахами руки на высокие окна стали шумно скатываться тяжёлые портьеры. Вслед за ними с последним изящным движением кисти потухли все горевшие в помещении свечи, и оба погрузились в кромешную темноту. Теперь Рики наполняла ещё и колючая интрига, однако от внезапности и поразительности всего произошедшего по спине прошёлся ощутимый холод. Он не видел ровным счётом ничего, только призрачные очертания ведьмовского принца постепенно размывались перед глазами. Зато осязание заиграло в полную силу. Теперь, пока ничего не отвлекало его мозг, ему оставалось только погружаться в пучину тактильных ощущений. Рики ясно различал обнимающее тепло чародея, а потом замирал, ощупью исследовал его тело и притягивал плотнее, когда Сону, сплетя руки на сильной шее, приятной тяжестью оказался на его коленях. Интерес подогревала невозможность предугадать действия друг друга в условиях полной тьмы. По крайней мере для Рики это было невозможно, поэтому он уступчиво передал почти всю инициативу Сону. Без споров, здесь — он действительно был главный. А Рики окружала щекотящая душу неизвестность. На несколько секунд все остановилось вокруг него, а потом Рики был утянут в самый по-настоящему волшебный поцелуй. Горячо и сладко, как имбирный латте, и жарко и свежо, как в июльскую ночь. Каждое более настойчивое движение ягодных губ и влажного языка погружали его всё глубже в дымящуюся темноту, он почти перестал чувствовать опору под собой, ощущая наполняющую лёгкость, и падал, падал, рассекая плотное безвоздушное пространство. А потом обнаружил себя окруженым непроглядным туманом среди сказочного и ядовитого сада. Цветы, обманывая притягательной яркостью, источали отравительные для подсознания пары, вызывали лишь новые приторные галлюцинации. Рики всплыл из обжигающих иллюзий, уже задыхаясь от близости разогретых губ и кипяточных волн от макушки до кончиков пальцев. На столе вновь загорелись три высокие свечи. — Значит то, что говорят в городе это не правда. Они глубоко ошибаются… — говорил Рики с неким опасением и часто дышал, приоткрыв зацелованные губы. — В городе меня любят, потому что считают, что дар наследуют только женщины, и только они могут быть ведьмами. А вобще-то, это правда, что каждый второй от меня без ума! — его самодовольная и слегка нахальная улыбка сменилась устрашающе потемневшими глазами и сторогостью обворожительных черт, — Но для остальных я обычный травник, и единственное моё наследство — ведьминская красота, ясно? — Как нельзя ясно. Назовём это секретами лесной избушки. — Вот именно, что секрет. Поэтому, ты будешь молчать, — Сону неуловимым движением расстегнул ещё одну пуговицу его рубашки и, нарисовав пальцами на груди невидимый символ, надавил Рики в солнечное сплетение до лёгкой тошноты, от чего тот зажмурился на секунду, пока его внимание не упало на алый свет, исходящий из места нажатия. — Сону, что ты делаешь?! — Обезопашиваю себя. Посередине груди светом высек символ, похожий на абстрактный цветок жасмина, кожу только немного покалывало как в момент, так и когда след потемнел, посветлел и оставил лишь еле заметные очертания. — Будешь нем в любых упоминаниях ведьм. Всего-то сердечко побаливать будет, если мысли станут не чисты. Но ты же ни за что не скажешь. — Ни за что, Сону. Твоя правда будет принадлежать только мне. Чародей усмехнулся, закатив глаза, и ничего не ответил, только запустил руки в угольные волосы Рики и вновь горячо поцеловал, скользя языком по сочным губам. — ТЫ будешь принадлежать только мне, — исправил Сону, взяв его ладони в свои и поднимая до груди, — сними её с меня. — А мне нравится, как на тебе сидит, но ты прав, будет лучше вот так… — Рики, хоть и неловко, но растегнул все пуговицы, вытянув тонкую блузку из брюк, и тут же обжег гладкую кожу шеи мягкими поцелуями. Он покрывал ими и все его плечи, спуская летящую ткань, и нежные щёки, оттяжно целовал в губы и возвращался к шее, оставляя влажные следы языком. Вскоре на коже зацвели красноватые бегонии, что станут причиной волнения лишь утром, когда ворот блузы будет неспособен их скрыть. Но тогда это было не важно. Тогда было чертовски хорошо. Наконец никто не станет останавливать Сону, наконец он сам управляет жизнью, желаниями и желанным — Рики. И отпускает себя, разрушает границы и рамки ради забытия, которое только человек может подарить ведьме. Он рискует, но жалеть не будет, это уж точно. Сону вытягивал шею, подставляясь под ласки мальчика, и, не смотря, растёгивал несомненно красящий фигуру, но мешающий обоим жилет. Избавил Рики и от рубашки и стал нетерпеливо ёрзать у него на коленях, капризно вздыхать и коротко стонать над его ухом, одаривая младшего прошибающей пульсацией в паху, куда с таким неосторожным желанием жался, изгибая спину, и пластично двигал бёдрами, раздражая возбуждение обоих. Рики дождался того, что хотел, но теперь и этого стало мало. Хотелось быть ещё ближе, и он потянулся к молнии на брюках Сону, но был остановлен. — Постой… — нехотя шепнул травник, сдержав его руки. Он встал и потянул Рики подняться за собой, а ноги уже становились ватными. Сону направлял его в другой конец комнаты, положив небольшие ладошки ему на плечи. Источник света переместился — свечи за спиной Сону потухли, а дальний угол наполнился теплом от старинного подсвечника на маленьком круглом столике из тёмного дерева возле дивана, внимание на который Рики обратил ещё раньше. Благородный тёмно-зелёный вельвет безусловно обещал быть мягче стула. Сону усадил Рики на диван и остался стоять перед ним, смотря сверху. Очертив большим пальцем челюсть, поднял на себя его уверенное лицо с мутными влюблёнными глазами. — Теперь можешь делать, что хочется. 《Что мне хочется.》– исправил Сону сам себя мысленно, ведь ему стоило лишь подумать, как Рики тут же исполнял его волю, превращая желания в жизнь. Он стал окончательно раскован и свободен в действиях, по крайней мере, он так думал. Но вряд ли Рики мог быть против притянуть Сону ближе, положив руки на ягодицы, и согревать поцелуями стройный живот. Теперь уж ширинка была растегнута, а брюки стянуты им с Сону беспрепятственно. Чародей вернулся на колени к Рики, а он восхищенно разглядывал его мягкие формы, нежно касался талии и неспокойно дышаших рёбер. А Сону вновь тянулся к полным губам и направлял изящные руки к самым откровенным местам, кротко мычал в поцелуй, когда два пальца уже осторожно двигались внутри. Следом милые руки, справившись со скользкой пуговицей на брюках Рики, освободили пульсирующий и горячий орган; Сону обхватил его и двигался плавно по всей длине, наслаждаясь тем, как всё больше мутнеют глаза Нишимуры, хотя, казалось бы, куда уж больше, он и так словно находился в блаженном трансе уже от одного вида Сону и тех прелестных звуков, которые то и дело соскальзывали с его губ. Но это был далеко не предел. И Сону не собирался останавливаться. Он убрал пряди, упавшие на глаза Рики, и нежно поцеловал в его лоб, от чего приятная прохлада обняла его виски, а затем и всю голову, и слабость от былого гипноза прошла. — Не закрывай глаза, я хочу, чтобы ты смотрел на меня. А сам Сону придвинулся ещё ближе, приподнявшись на коленях и прислонившись к рельефному торсу, и стал садиться медленно, содрогаясь тем сильнее, чем глубже становился Рики. Вверх-вниз двигался Сону, а младший вжимался сильными пальцами в нежную кожу его бёдер и не отрывал взгляда от завитых цветочных прядей, прыгающих в такт его движениям, от зацелованных и блестящих губ и янтарных глаз. Его щёки розовели, а стоны становились всё слаще, и Рики растворялся в его голосе, плотном дымном воздухе и нечеловеческой красоте таинственной ведьмы. Они оба дышали так часто и глубоко, что огни свечей дрожали, а магические кристалы кажется пропитывались их яркой энергией, чтобы после создать мощное поле и беспрестанно питать ауру чародея, делая его ещё сильнее. *** Получив наконец долгожданное наслаждение, Рики растерял все силы и растаял в объятиях Сону, вновь ощутив себя в том волшебном саду, над которым тяжело скатывалось по небу алое солнце, разливая по небу вечернее зарево. Когда небо совсем почернело и оделось в звёздную шаль, к нему вернулось ощущение пространства и тепла милого тела, одетого в тонкую блузу и льняные спальные шорты. Ласковые руки осторожно массировали виски, а голова наполнялась шуршашим шёпотом. Сону прижимался щекой к его щеке, лёжа сверху, шептал понятные лишь открытому подсознанию слова, касаясь губами уха, и обнимал его ногами. Двигаться совсем не хотелось, и Рики только, огладив оголённые бедра, обхватил его своими длинными руками. Загадочные заклинания тут же прекратились. — Очнулся наконец…не переживай, когда-нибудь ты привыкнешь к этому, и тебе станет легче дышать рядом со мной. — Мне и без воздуха с тобой хорошо, — еле открыв глаза, невнятно уверял Рики. — Глупенький… — тихо и по-доброму рассмеялся Сону и поцеловал его устало, но долго и нежно. — Ну всё. Тебе пора домой, полуночный гулёна. Папа будет искать, — Сону поднял его, держа за плечи и, принеся всю снятую с Рики одежду, принялся помогать ему вернуть подобающий вид. Хотя бы приближенно. Однако почерневшие мутные глаза придётся спрятать под челкой, прежде чем нырнуть в свою комнату. — Я приду завтра, — пообещал Рики, стоя одетый и на скорую руку расчесанный возле двери. — Я буду решать, когда ты придёшь. — Серьёзно отозвался Сону, глянув на него через плечо. Но тут же смягчился, начав улыбаться, и добавил, — Приходи завтра. И…возьми это, — он захлопнул шкатулку на столе, в которой перебирал что-то, подошёл к Рики, взял его руку и повязал тонкую плетёную нить с несколькими мелкими подвесками на запястье. Объяснил, что это для защиты, ведь идти одному по темноте не безопасно, а он нужен ему живой и целый. Рики ещё несколько мгновений любовался тем, каким уютный стал чародей в простой домашней одежде и зелёных носочках с рюшами, словно сами лесные феи их для него связали. Сону поцеловал его последний на сегодня раз, и дверь за спиной Рики приоткрылась, щёлкнув замком. Лишь отойдя от крыльца лавки, он вспомнил о деньгах, которые совсем забыл отдать. Но, сунув руки в карманы, обнаружил кошелёк почти пустым. 《Оставил-таки три серебряных за отворот…》 Рики зашлёпал по брусчатке. Тучи совсем растянулись за время, что он провел в лавке, и надкушенная луна висела в небе как старый мутно-желтый фонарик. Вдруг за его спиной кто-то будто бы чиркнул спичкой, но не сумел её зажечь. — Смотри, малец, лисьи глаза до гроба доведут. Рики встрепенулся от внезапного хриплого и низкого голоса за спиной и, продрожав всем телом, уставился в ночную черноту улицы, смотря через плечо напуганными глазами куда-то непределённо. На углу возле лавки нарисовалась размытая фигура, которая была до того не ясна, что каждую секунду меняла очертания. Он всматривался в тёмного незнакомца несколько секунд, пока он вовсе не слился с тьмой и не показался всего лишь бредовым видением. После чего нерешительно развернулся и на ватных ногах направился по узкой петлявой дороге домой. Его пошатывало и продолжало обливать щекотящим теплом от самой макушки до пят. Рики шёл опьяненный и уже зависимый от молодого волшебника. Шёл счастливый, хотя всё это случилось будто во сне, и не думал ни о странных словах неизвестного, которые останутся где-то на подкорке и всплывут однажды, кто знает, может через неделю, а может через десять лет; ни о завтрашнем дне. Единственный, кто наполнял тогда его плененные мысли — Сону. И он стал согласен находиться в его власти; не смотря на последствия, тесно связать себя с чудесным сыном ведьмы и позволить проникать в свой разум как вызывающий сумасшествие вирус.