Под маскировкой
Белой ночи
Тайком мечта из-под прицела ускользнёт
«Ungezähmtes Land» (Nachtmahr & Eisenwut)
— Вероятность восстановления зрения после операции — тридцать процентов. Однако если вас это хоть немного обнадёжит, данная цифра ещё достаточно оптимистична. Для жителя пустоши у вас неплохое здоровье, миссис Стивенсон.
Доктор Форсайт говорил с ней, не отводя взгляда от своего стола, где перебирал какие-то бумаги и шуршащие блистеры с таблетками. Наконец он нашёл медкарту, которую завёл специально для Барбары — случай не рядовой, ведь она не была резидентом убежища, хоть и получила ключи от собственной комнаты. Да и сам Форсайт редко осматривал пациентов, обычно поручая это ассистентке, но для Стивенсон без лишних вопросов находил время.
— То есть, мне лучше не делать операцию? — уточнила она.
Барри было некомфортно сидеть в стерильном кабинете Форсайта среди холодных бирюзовых стен, жмуриться от яркого света белых ламп и ждать, когда медик поделится с ней другими неутешительными выводами. Дребезжание инструментов на металлическом подносе вызывало противную дрожь в ногах, а запах лекарств напоминал о днях, проведённых в госпитале.
— Как вам сказать, — ответил доктор и пожал плечами, — не всё так однозначно. Если произойдёт худшее, вы просто не сможете позаботиться о себе там, наверху. Нет-нет, вы так сильно не волнуйтесь. Вероятность полной слепоты после операции очень мала — процента три. Я бы избрал более консервативный способ лечения — блокировать ваши головные боли, пока это возможно.
Барбара опустила голову. В дополнительных разъяснениях она не нуждалась.
— Поняла вас, доктор.
— Увы, но наша медицина далека от довоенной, и это мягко сказано. Жаль, что вам не успели помочь… раньше. От себя могу добавить вот что: если о вас есть, кому позаботиться, то пока воздержитесь от идеи ложиться под нож. Думаю, в ближайшие лет пять ваше зрение ещё будет на относительно нормальном уровне, чтобы управляться в быту, но в дальней дороге обязательно нужно будет иметь при себе компаньона. У вас ведь есть такой человек?
— Ну… в каком-то смысле.
Обычно серьёзный доктор забавно поджал губы и вскинул брови.
— Только не говорите, что это тот молодой солдат, который два часа не вылезал из душа, а потом гулял по убежищу в халате.
Девушка сконфуженно улыбнулась. Форсайт понимающе кивнул и протянул пациентке её карточку, а затем вручил Барри два ингалятора с винтом.
— Это вам. Всё так же с благодарностью за спасение Остина. И помните — у меня всегда будет пара лишних доз для вас, так что заходите ко мне почаще. Только не злоупотребляйте, миссис Стивенсон! «Винтовая» зависимость имеет очень печальные последствия, в числе которых — злокачественные образования.
МакКриди она нашла в закусочной — это было второе по важности место в Убежище 81 для снайпера после душа с тёплой водой и обилием мыла. Он ел уже третий по счёту кусок пирога, и миссис Саммерсет смотрела на него из-за прилавка с добродушной улыбкой, как на накормленного беспризорника.
— Знаешь, — с набитым ртом сказал ЭрДжей, когда Барри села напротив, — всегда считал убежища душными клоповниками, но всё-таки иногда по ним клёво побродить!
— Эй, сходи в клинику, проверься у дока, пока он на месте. Мы всё-таки не на курорте побывали.
— Ой, да брось. Если с тобой всё окей, то и со мной тоже, босс. Мы же были в одинаковых «защитках».
Светящееся море как нельзя лучше отражало детские представления Барри об Аде. Враждебность там источало всё — от острых камней на дороге до животных-мутантов, лишь немногие из которых предпочитали вовремя уйти при появлении человека. Было непривычно брести в неизвестность и осознавать, что от смерти их спасает лишь затрудняющий каждое движение материал жёлтых костюмов с крупными шлемами. Барри и ЭрДжей походили на героев из бестселлера какого-нибудь писателя-фантаста, воображение которого заточило землян в плен на агрессивной далёкой планете.
Они даже толком не успели обсудить тот шорох, что на днях навели в «Мед-Тек Рисёрч», найдя шприц с лекарством, в существование которого МакКриди верил не до конца. Уже через сутки он попал в руки торговке Добрососедства Дейзи, которая обещала отправить его в Вашингтон на первом же навьюченном браминьем горбу.
МакКриди хотел многое обсудить с Барри. Но она вдруг задала их крошечной команде такой темп, что напарники не всегда успевали нормально выспаться и пообедать.
Едва оправившись от боя с Лебедем, Барри потащила компаньона на склад, где они провели три дня за крафтом взрывчатки. Она постоянно сверялась с какими-то схемами, добытыми в архиве департамента дорожного хозяйства Бостона, и с умным видом кивала, а МакКриди нихрена в этих цифрах и буквах не понимал. Он предпочитал просто молча делать то, что она велит. Снайпер бы поговорил с ней и тогда, но Барри имела привычку работать сосредоточенно и не отвлекаться на болтовню.
Теперь на складе Хэнкока лежали четыре тяжеленных рюкзака, которых, по словам Стивенсон, должно было хватить и для подрыва всего Даймонд-Сити. Роберта такое сравнение немного напугало, но возражать он не решился.
Туманное утро для диверсии всё никак не наступало, но Барри и не думала сидеть на заднице ровно. Роберту показалось, что она вознамерилась решить все их проблемы в кратчайшие сроки, но чем была вызвана такая спешка — не понимал. Невозможность нормально поговорить с момента битвы в Бостон-Коммон выбивала его из колеи. Но наконец они оказались в спокойном местечке, в подземной крепости с бесплатным мылом и вкусными пирогами. ЭрДжей дождался, когда миссис Саммерсет принесёт его спутнице чай, а затем начал разговор:
— Слушай, у нас с тобой в последние дни задница в мыле, и даже не было времени перевести дух. Босс, спасибо тебе за поддержку в «Мед-Тек». Не уверен, что вывез бы эту ораву диких в одиночку. Впрочем, я не об этом хотел поговорить! Вернее, и об этом тоже, но…
— Роберт?
— Босс, мне кажется, что ты как-будто от чего-то убегаешь. Редко задерживаешься на одном месте, спешишь решить всё и сразу. В чём дело? Раньше ты умела отдыхать.
Ей было что ответить, но она не хотела это озвучивать.
Чтобы пауза не показалась другу подозрительной, она сделала медленный глоток из голубой эмалированной чашки. Что там МакКриди говорил про Братство? Да ни черта хорошего, и это было ожидаемо. В краю, где военные влезли своими лапами почти во все важные поселения, промышлять убийствами за деньги было невероятно сложно, если не сказать невозможно. Ищешь ночлег? Представься, сдай оружие на время пребывания. Зашёл купить воды? Винтовку в ящик, получишь на выходе.
— Если скоро я встречусь с Шоном, мне нужно будет уделять ему много времени. Надо расправиться с хлопотами заранее.
Она врала лишь отчасти. Правда была в том, что дела не стоило откладывать в долгий ящик, потому что «потом» могло не наступить. Барри прекрасно понимала, чертежи чего именно достала в «Светящемся море». Телепортация для неподготовленного человека — это русская рулетка. А ещё телепорт нужно будет строить с нуля, и процесс обещал растянуться на долгие месяцы. Но совпадение её целей с целями Братства сокращало этот срок.
— Босс, ты же не думаешь всерьёз, что я тебя оставлю? — сказал МакКриди и взял в свою руку тёплую ладонь Барри. — Слушай, ты ведь всё понимаешь, я знаю. Не буду врать, я… скучаю по Люси, но зацикливаться на прошлом не собираюсь. И то, что в моём настоящем есть ты, это… это круто. Настолько, что я снова хочу жить, а не просто таскаться по пустоши.
Очень долго Барбара не решалась поднять на него глаза. Она знала, что он говорит искренне, и была готова ответить ему тем же. МакКриди нравился ей, и Стивенсон аккуратно нащупывала на пути твёрдую почву для решительного шага ему навстречу. Но он ничего не знал о том, что её прибытие в ряды Братства уже было согласовано. Не слышал, как в одном из домов Даймонд-Сити, где с неохотного разрешения мэра скриптор обработала Барбаре многочисленные раны, Данс авансом присвоил ей звание послушницы. А потом высыпал в её рюкзак ещё одну партию ядерных зарядов со словами:
«Не хочу, чтобы до нашей очередной встречи с тобой что-то случилось. Братство тебя ждёт».
— ЭрДжей… — хрипло сказала она, — я всё понимаю, конечно же. И я рада, что могу на тебя рассчитывать. Правда.
Она разжала пальцы, чтобы их ладони сцепились в единый замок. В Убежище представление о времени суток давали только настенные часы, реже — биологические, но оба понимали: скоро ночь. Провести её им придётся здесь, в просторной комнате с прямоугольным окном, которое так кстати имеет встроенную автоматическую ширму.
— Рассчитывать? Да я горы сверну, босс, если они тебе помешают.
Она не сомневалась, что свернёт. После встречи со Стрелками и Лебедем, МакКриди признался ей, что чувствует себя виноватым, а затем куда-то пропал почти на сутки. Вернулся он с двумя защитными костюмами, так и не объяснив, где их нашёл. Это были не хлипкие довоенные модели, а укреплённые варианты «защитки» со вшитыми пластинами брони. Стоить один такой мог до тысячи крышек в зависимости от наценок торгаша и актуальности этой вещи в том или ином городке.
— Ну, горы в этом мире внушают мне меньше всего опасений, — отшутилась Барри. — А вот чёртов охотник, которого теперь придётся ловить…
Вёрджил сказал, что охотники почти неуязвимы. Шансы были не на стороне Барбары.
— Да помню я. Босс, мы найдём этого чудилу и достанем из него чип, будь он хоть в голове, хоть в заднице! Но вот с постройкой телепорта я тебе не помогу — для меня вся эта наука как колдовство.
— Думаешь, для меня это обыденность?
— Так, ты уже сутки на ногах. Пойдём спать.
Спать хотели оба. Но оба понимали, что сразу они не уснут.
Убежище только готовилось к отбою, и в атриуме ещё ошивались местные, — кое-кто из них проводил напарников сальными взглядами до раздвижной двери. Только миссис Саммерсет, закрывая «Солнечное кафе», понимающе улыбнулась. Пожилой женщине нравилось видеть, как в Убежище образуются новые союзы, а теперь удалось подглядеть за таким моментом в жизни чужаков.
Барри нажала на кнопку возле окна, и то исчезало за ширмой. Яркие лампы делали комнату похожей на клинику Форсайта, а кровать, стоящую в самом центре помещения — на операционный стол. Стивенсон щёлкнула по выключателю. Свет погас. Теперь различить хоть что-то внутри стало почти невозможно.
Выжившая ощущала себя до жути неловко, когда раздевалась, сидя на уголке кровати, будто тайком заняла край чужого стула. Особенно неудобно было делать это, когда в полуметре от неё кряхтел, снимая носки, Роберт.
В какой-то момент он нашёл её руку, а затем проскользил своей горячей ладонью до её плеча.
— Ты настолько красотка, что я готов говорить тебе это даже в полной темноте.
— Льстец.
На этот раз он первым поцеловал её, будто решил побыстрее похвастаться гладкими после бритья щеками, от которых пахло мылом. После сильных рук Нейта плечи наёмника показались ей неприлично худыми, зато резвые ладони стрелка уверенно переместились ей на талию и с любопытством ощупывали мягкую кожу.
Сначала оба были сдержанны в своих жестах, — двери убежища неважно справлялись со звукоизоляцией несмотря на многообещающий вид. Но ЭрДжея даже заводила мысль о том, что в двух шагах от них продолжают крутиться среди своих обыденных проблем эти неженки в комбинезонах, готовые обделаться даже при виде дутня. Другое дело босс, — он не мог назвать её властной, но она точно была пробивной.
К любой другой напарнице он бы так не привязался.
Его губы сначала прошлись по её шее, а потом устремились ниже. Барри положила ладони на плечи наёмника и откинула голову, привыкая к новому для себя виду ласк, — напарник то втягивал её соски в рот, то кружил вокруг них острым языком, периодически проваливаясь лицом в ложбинку между грудей. Он не был нежным в прямом смысле этого слова, — иногда ускорялся, иногда чуть сильнее сжимал партнёршу в руках, но не опускался до жадного мужского эгоизма.
Именно теперь она понимала, как сильно МакКриди любил свою жену. Только чувства могли заставить того, кто дырявил из винтовки головы на заказ, так трепетно касаться губами женского тела и плавно скользить пальцами по всем бугоркам и впадинам на нём.
Барри первой проползла в центр кровати, аккуратно увлекла за собой парня и упала на белую простынь спиной. ЭрДжей ненадолго отстранился, чтобы скинуть брюки, и в этот момент по груди девушки прокатился холод, который, казалось, проникал в Убежище прямо из пластов грунта через многослойные стены.
Вскоре его ладони были на внешней стороне бедёр Барри, и та без сомнений развела ноги в стороны. Она снова нащупала спину ЭрДжея над своими рёбрами, чтобы не терять контроль над его движениями.
— Барри… — напарник не часто называл её по имени, потому что так они будто бы резко переходили от партнёрских отношений к чему-то очень интимному, — просто спасибо, что тогда зашла в наше чёртово Добрососедство. Я не знаю, где был бы сейчас без тебя.
Зато он точно знал, где больше всего хотел оказаться — в ней. Парень пару раз скользнул головкой по её половым губам, и Барри довольно откинула голову. Значит, всё идёт как надо. Но стоило стрелку слегка погрузиться в напарницу, как стало невыносимо горячо и до неприличия мокро.
— Не резко, пожалуйста, — попросила Стивенсон. — Потихоньку, ладно?
Он послушался. Ещё раз медленно войдя в ещё напряжённую партнёршу, стрелок сам едва не застонал, — она так плотно обхватывала его член, что после растянутых во всех местах продажных девок в разных концах страны это показалось ему чем-то совершенно невероятным. Барри не должна была пожалеть об этой близости, а значит у него не было права на резкость. Он умел быть учтивым, — спасибо Люси, которая научила его этому.
Двигаться он начал плавно. Роберт был готов к любому «стой» и «хватит» из уст девушки, но она молчала. Точнее, едва слышно постанывала под ним, ещё сжимаясь от волнения, но не просила остановиться. Напротив, он чувствовал: ей нравится. Она привыкает к этому снова. Ей хорошо.
Боль вернулась к Барри вместе с приятной тяжестью. Но эта боль уже не была для неё чем-то, способным парализовать, довести до крика и заставить вылезти из постели. Примерив однажды жуткие послеродовые швы, теперь она находила в близости с ЭрДжеем что-то общее с её первым сексом, а это было так давно, что запомнилось лишь своей спонтанностью и каплями крови. Стивенсон опустила руки ему на спину, чтобы задать темп, и наёмник послушно следовал ему, хотя внутри был полон желания разогнаться, чтобы вонзаться в неё с яростью маньяка.
То хвалёное удовольствие, которое надлежало испытывать порядочным жёнам довоенной Америки лишь от одного присутствия мужчины в них, пришло к Барри не сразу. Первые мягкие толчки сопровождались тяжестью и протестом почти каменных мышц. Но постепенно она оттаяла, расслабилась, доверилась, и уже скоро начала жадно загребать кожу на спине стрелка ногтями.
— Можешь делать это чуть быстрее, — разрешила она.
Повторять не пришлось. Наёмник ускорился, уже понимая, что финальный свисток вот-вот заверещит. Он совсем забыл о том, каково это, — быть рядом с девушкой, которой ты нравишься. Которая мокнет под тобой и позволяет тебе входить в неё ради собственного удовольствия, а не крышек. Стонет тихо, но по-настоящему.
— Босс, ты потрясающая, — прошептал он и сам удивился тому, как обостряют ощущения разговоры в постели. Люси-то обычно предпочитала молчать.
— Ещё, Роберт. Ещё, пожалуйста.
Оба сдерживали на губах простые и вместе с тем невероятно важные слова, которые тянули за собой много, слишком много сложных вопросов. Слова, которые заставили бы убрать в тёмный ящик груз прошлого и обнажиться для облачения в настоящее, — надолго. Возможно, навсегда. По крайней мере, каждый из них думал именно так, сдерживаясь от горячего признания и издавая лишь сдавленные стоны, которые всё-таки проникали за пределы комнаты.
***
Из убежища они ушли рано утром, ещё до пересменка охраны на нижнем уровне. Громоздкие защитные костюмы остались в комнате. Теперь Барри и ЭрДжей двигались налегке, с оружием за спиной и рюкзаками, в одном из которых лежали чертежи Вёрджила. Стивенсон искоса поглядывала на спутника и тайком улыбалась — до сих пор не могла понять, в какой момент запала на этого парня, который ни внешне, ни по характеру не походил на её бывшего мужа. Нейт был юристом, а выглядел как военный или даже какой-нибудь спортсмен из числа тех, что обмазываются маслом и расхаживают по сцене, дёргая мускулами. Но нрав у него был мягкий, даже податливый, и иногда Барри ловила себя на мысли, что от Нейта к её руками тянулись невидимые ниточки, за которые просто нужно было уметь дёргать.
В Сэнкчуари они вошли в полдень. Две турели по обе стороны деревянного моста синхронно дёрнулись на движение, но так же быстро успокоились, — свои. Дозорный на посту отдал честь и снова перевёл взгляд на горизонт, сжимая карабин в руках.
— Дом, милый дом, — угрюмо произнесла Барри, глядя на то, как трое поселенцев чинили водоочистную установку, а недалеко от них женщины ползали по земле и вырывали сорняки с морковной грядки.
— Да, может быть, это и не то, к чему ты привыкла, но поверь, босс — здесь лучше, чем где-либо на Пустошах.
— Ты долго меня будешь боссом называть, Зелёная Фуражка?
Барри ущипнула его за ягодицу, и от неожиданности МакКриди подпрыгнул. Он был готов бросить в напарницу этой самой фуражкой, но со стороны кто-то недружелюбно буркнул:
— Явилась.
Барри огляделась, но не сразу заметила сгорбленную фигуру поселенки, которая одиноко стояла на крыльце крайнего дома. Эта ещё молодая женщина за последние дни изменилась так, будто это мимо неё прошла пара веков, вот только криокамеры под рукой не оказалось.
— Мэм? Что случилось?
— Это ты мне объясни, генерал, почему ты стоишь здесь живая и здоровая, а мой муж лежит в «Старой глотке» без ног и рук!
Женщина старалась говорить без перехода на крик, но агрессия всё равно нарастала с каждым словом. Барри понимала, что истерика — только вопрос времени.
— Мэм, я… приношу вам свои соболезнования. Наш отряд оказался в практически безвыходной ситуации. Ваш муж очень смело…
МакКриди взял её за руку, но она шагнула вперёд, давая ему понять, что должна выглядеть достойно в этом разговоре, и поддерживать её сейчас не нужно.
— Замолчи. Просто замолчи, Барбара! Я знаю, что ты ушла с должности, но лучше бы ты вообще никогда на неё не заступала. Знаешь, мой муж с пятнадцати лет выживал в Содружестве без какой-либо помощи. Умел стрелять, умел постоять за себя и за меня! Почти двадцать лет боролся за жизнь, никогда не проигрывая смерти. Но тут приходишь ты, и спустя два месяца я теряю своего Джона. А ты… ты ещё нашла смелость припереться сюда и заговорить со мной.
Злости в её адрес Барри не чувствовала. Она удивительным образом посмотрела на себя со стороны и поняла, что поселенка права. Но что ещё хуже — это был первый подобный разговор, и нужно было готовиться к следующим.
— Простите меня, мэм. Ваш гнев справедлив. Я… я не знаю, как мне доказать вам, что я пыталась спасти свой отряд до последнего.
— Никак, — ответила женщина. — Я знаю, что мистер Гарви ценит тебя, Барбара. И я понимаю, что он захочет сгладить углы, но прошу тебя, уйди. Уйди из Сэнкчуари, потому что мы больше не сможем жить с тобой рядом!
Впервые с начала разговора Барри осознала, что не согласна с услышанным. Она собиралась возразить, но вовремя заглушила в себе агрессивный протест, чтобы не ранить женщину. Вместо этого она заговорила с аккуратным нажимом.
— Здесь находится мой довоенный дом, мэм. Мы с мужем купили его за немалые деньги, чтобы иметь свой угол. До войны, знаете ли, нельзя было просто поселиться там, где вам захочется.
Поселенка округлила глаза, разинула рот от удивления, а затем… начала смеяться. Так смеются умалишенные старухи, которые даже не осознают, где они находятся и что творится вокруг. Она визгливо заливалась болезненным хохотом и одновременно с этим плакала, держась за кривые перила и раскачиваясь из стороны в сторону.
— Ты всерьёз думаешь, что за двести лет здесь осталось что-то твоё?! Правда?! Отвечай! Правда?! — требовала она, но уже словно и не у Барбары, а у тяжёлого серого облака, накрывшего Сэнкчуари.
В поселении было тихо, и лишь эта несчастная женщина продолжала кричать, упав на дощатое покрытие своего крыльца. Дозорный пару раз покосился на неё, но потом растерял любопытство, — он видел её горе уже не раз. Барбара знала, что не сможет остановить её стенания, поэтому просто развернулась и пошла дальше, зацепив за локоть МакКриди.
— Барри, только не…
— ЭрДжей, не сейчас. Пожалуйста. Я так не люблю все эти публичные конфузы.
Но он пошёл ей наперекор и прижал к себе, как будто столкнулся с детским капризом. Барри не решилась протестовать, а поэтому промолчала и просто какое-то время простояла с ним в центре поселения, держа голову на плече МакКриди.
— Слушай, мы с тобой давно не отдыхали как следует. Отдай уже чертежи тому парню, Стурджесу, кажется. Пусть изучает, а мы с тобой лучше выспимся как следует, потому что ночью нам этого сделать не удалось.
Он широко улыбнулся и мазнул большим пальцем по её подбородку, словно хотел, чтобы на лице Стивенсон после этого проступила улыбка.
— МакКриди, — неуверенно сказала Барри, — эти чертежи… попадут в другие руки. И вообще, мне нужно с тобой поговорить.
— Ну, ладно. Жду твоих команд, босс, — сказал МакКриди, источая слепой позитив.
Барри поправила рюкзак на правом плече, и в эту секунду, будто насмехаясь над её сложным положением, с левого соскользнула лямка майки.
— Изначально я не собиралась тебе об этом говорить, ведь мы были просто напарниками. Я не считала, что тебя стоит посвящать в свои планы, если мы будем рядом всего неделю. Но потом между нами всё так быстро стало меняться, ты рассказал мне о своей жизни, сыне, бывшей жене. И про то, что ты не разделяешь методы Братства.
— Не разделяю? — оживился Роберт. — Точнее будет сказать «терпеть не могу». Барри, ты просто не представляешь, как много раз из-за них я сходил с пути, опаздывал, лишался заказов. Я думал, что в Бостоне мне будет проще искать клиентов, но снова допустил ошибку и связался со Стрелками. Но мы же с тобой скоро надерём им зад, крошка!
Чем дольше он говорил, тем меньше хотелось Барри признаваться ему в том, на что она согласилась.
— За что ты так презираешь Братство, ЭрДжей? Они же не угрожают тебе, как Стрелки! Думаю, им плевать на жизнь обычных поселенцев в Бостоне.
Он вдруг как-то сгорбился, пожал плечами, а затем сбросил свой рюкзак на бетонное крыльцо дома Барбары. Наёмник сел на край покрышки и жестом пригласил Стивенсон устроиться рядом. Из кармана пыльного тренча МакКриди достал потрёпанную пачку, протянул одну сигарету Барбаре, и она закурила вместе с ним.
— Знаешь, ты можешь сказать, что я сам виноват в том, что я — наёмник. Я даже не буду с тобой спорить. Если бы я умел делать что-то ещё и моя жизнь сложилась иначе, то я бы держал свою лавку или готовил людям еду. А я… я помню своё детство, которое целиком прошло в пещере под Вашингтоном. Литл-Лэмплайт, город детей. Свободный от навязанных порядков и скверных взрослых, куда сбредаются мальчишки и девчонки со всей округи… Ха. По крайней мере, мы говорили так всем, кто совался к нам, чтобы они убирались подобру-поздорову. На самом же деле, как я узнал уже повзрослев, та пещера была местом, куда приносили ненужных детей. Тех, кого нечем было кормить в неурожай. Тех, кто родился после изнасилований. Я был таким же, видимо. Меня подбросили в Литл-Лэмплайт, когда мне было два года. Написали на рубашке моё имя и просто оставили спать у входа, завёрнутым в тонкое одеяло. Вот так просто: уснул в семье, а проснулся среди других брошенных детей. Те, кто был старше, брали подкидышей под опеку, учили их писать и читать, а потом и обращаться с оружием. Последнее у меня получалось лучше всего, и я решил, что буду защищать наш холодный тёмный дом, который мы себе даже не выбирали. Представляешь, я даже был мэром этого городка!
ЭрДжей сделал паузу. Он просунул руку в рюкзак и достал флягу с водой, чтобы смочить горло. Барри слушала его, боясь пошевелить даже пальцем. Ей так хотелось обнять его за плечи, но тогда ЭрДжей мог замолчать и прервать рассказ, а ему явно следовало выговориться.
— У нас было принято покидать пещеру, когда тебе исполняется шестнадцать. Нам казалось, что если человек повзрослел, то он уже опасен, — настолько мы не доверяли большим людям снаружи. Я ушёл сам, не дожидаясь, пока меня выставят. Но я забрал винтовку. Возможно, у меня не было на это права, но мне просто хотелось себя защитить. В городке Мегатонна я почти сразу встретил Люси, и всё закрутилось очень быстро. Через пару лет она забеременела, и мне пришлось думать, как прокормить её и будущего ребёнка в мире, о котором я всё ещё так мало знал. И вот, я подхожу к ответу на твой вопрос: «За что я терпеть не могу Братство?» Знаешь, оно именно в тот момент начало меняться. Вместо прежнего старейшины Лайонса, неплохого в целом деда, у руля встал какой-то сопляк хуев. И пошло-поехало! Наёмников начали разворачивать на каждом перекрёстке, а у меня на лице было написано, что я больше ни на что не годен, кроме как убивать по заказу. В подконтрольные им города меня не пускали даже чтобы я купил пару стимпаков или еды. Можешь считать, что так и нужно охранять порядок в городах, но… Дома меня ждали Дункан и Люси, которым больше не на кого было рассчитывать. Родители Люси в те годы обеднели, и я понял, что нам с ними лучше разделиться, ведь в Вашингтоне я ничего не зарабатывал. И та ночёвка в метро… мы бы переночевали в крохотном городке рядом, но меня к тому моменту уже считали нежелательным лицом везде, где только можно, а Люси отказалась войти туда без меня. Ну а полгода назад, когда Дункан уже был болен, я нашёл доктора, который согласился мне помочь. Гуля. Он заказал лекарство и должен был передать мне его, но… Братство пришло к ним, и…
— Зачистка? — догадалась Барри.
— Зачистка, — хрипло подтвердил он и прислонился к ней, уткнувшись лицом в шею.
Для Барбары в этот момент вся жизнь в Сэнкчуари встала на паузу. Она слышала только, как тяжело и неровно дышит напарник, — словно наружу рвались слёзы, но он сдерживал их. Стивенсон не была уверена, что сможет закончить разговор так, как она планировала. Выслушать МакКриди она была готова всегда, но именно сейчас его слова грозили перевернуть всё с ног на голову, а признание обещало нарисовать между ними огромную трещину.
Первой видимой ласточкой грядущей драмы стал Престон, который с мушкетом выбежал в центр Сэнкчуари и прислонил ладонь ко лбу, закрываясь от слепящего солнца. Без промедлений из домов повыскакивали другие бойцы, и все как один посмотрели куда-то в небо. Барри услышала рокот винтов ещё до того, как увидела сам винтокрыл.
«Не надо было говорить про Сэнкчуари».
— Огонь до моей команды не открывать! — рявкнул Гарви, и Барри впервые увидела его таким решительным.
— Опустите оружие. Они не будут стрелять.
Взгляды мужчин вокруг, подобно турелям, сошлись на Барри. Она снова закинула рюкзак за спину и сделала шаг вперёд, хотя винтокрыл едва начал заходить на посадку. Никто вокруг ничего не понимал, но МакКриди уже показалось подозрительным поведение напарницы. Роберт догадывался, каким ветром занесло в Сэнкчуари эту летучую хрень, но был готов скрестить пальцы, чтобы ошибиться.
Паладин явился без силовой брони, — бычара, подумал МакКриди, а значит тупой. Рядом с офицером вился ещё один человек в таком же оранжево-сером комбинезоне, хоть и не такой внушительной комплекции. Оба были безоружны, и Престон дал минитменам команду убрать мушкеты.
— Боец, рад видеть, что как минимум сегодня на тебя никто не нападает, — вместо приветствия сказал офицер и остановился в двух шагах от Барри.
Ранее она сомневалась в том, должны ли знать о её вербовке остальные, но при этом ни разу не усомнилась в сделанном выборе. И сейчас, снова глядя на паладина, Стивенсон понимала, почему. Ей вспоминались попытки довоенной прессы нарисовать перед нацией доблестного солдата — не обязательно героя, нет, но неизменно уверенного в своей правоте, крепкого и сильного. Милосердного к союзникам и беспощадного к врагам. И — Барри была в этом твёрдо убеждена — единственный человек среди встреченных ею, кто мог бы считаться воплощением этой пропагандистской фантазии, стоял сейчас перед ней.
— Сэр, я рассчитывала, что всё случился завтра, — растерялась она и обняла себя руками за плечи, будто от солдат Братства веяло холодом.
— Мне приказано явиться с тобой на Придвен сегодня.
Рядом с Дансом Барри узнала того самого солдата, который был ранен в полицейском участке. Он смотрел на неё с нескрываемым недоверием.
— Барри, в чём дело? — шагнул к ней ЭрДжей. — Объясни!
— Сэр, — мягко обратилась к офицеру Барбара, — вы дадите мне хотя бы десять минут?
— Учитывая наше внезапное появление — да. Но постарайся не задерживаться.
МакКриди с открытым ртом смотрел на то, как паладин в компании лопоухого рыцаря уходит к винтокрылу. Барри подбежала к стрелку и обняла, но тот не ответил на эмоциональный жест, и просто стоял, держа руки по швам.
— Прости, что я не сказала тебе, МакКриди, — прошептала она, уткнувшись носом в его шею под самым воротником. — Я не знала, как ты это воспримешь.
— А теперь типа я обосраться должен от радости?!
— Как ты не понимаешь? Ведь это же ради Шона. Братство хочет попасть в Институт, и кроме них мне никто не поможет с постройкой телепорта и поимкой охотника.
— Дело только в этом? Не похоже, если знать, как долго ты молчала. Кстати, как давно вы с ним договорились? — он отстранился, небрежно кивнул в сторону паладина и полез за очередной сигаретой, хотя с момента последнего перекура прошло всего несколько минут.
— Это важно?
— Важно.
— ЭрДжей, — снова наклонилась к нему Барри, пытаясь хоть немного успокоить. — Я скоро вернусь и всё тебе объясню. А сейчас я хотела бы оставить тебе вот это.
Она вложила в его ладонь небольшой металлический предмет.
— Что это?
— Ключи от моего дома. Я не хочу, чтобы он пустовал, пока я буду на службе. В Сэнкчуари тебе явно будет лучше, чем в Добрососедстве.
Он так и замер с открытой ладонью, словно ещё не знал, принимать ли ему ключи.
— Не уверен, что ты знаешь наверняка, где мне будет лучше.
— ЭрДжей! — с объятиями раскаяния набросилась на него Барри, уже не обращая внимания на сконфуженных минитменов кругом. — Прости! Просто не отворачивайся от меня, прошу. Мне и так сейчас будет тяжело, а если ещё и моя надежда обрести здесь близкого человека провалится, то я просто сойду с ума.
Какое-то время он стоял, как манекен — не двигался, и просто позволял ей гладить себя по волосам и плечам. Но в итоге не сдержался — приобнял напарницу и коротко сказал:
— Постараюсь.
В это выстраданное «постараюсь» он даже не верил до конца.
***
