Хозяйка розария

      Дни шли за днями, обучение Джени шло гладко, она впитывала знания как губка. Эксперимент с розами тоже продвигался. Как обе женщины и предполагали один из кустов погиб, новый вид удобрения ему пришёлся не по вкусу, а вот два других куста сидели неплохо, особенно тот, что подвергся скрещиванию. Глядя на то, как на стеблях появляются новые листочки, Джени чувствовала, как на душе у неё становится теплее и радостнее, она переживала за эти цветы, как за собственных детей и Этери с лёгкой улыбкой выслушивала рассказы девушки о её успехах. В один день за ужином Этери сказала, что ей поступило предложение поучаствовать в очередной цветочной выставке в Лондоне, и что она приняла предложение.       − Придётся на пару дней оставить вас тут. Ну, или хотите, можем поехать вместе, посмотрите, как происходит это все изнутри.       − О, я с удовольствием составлю вам компанию, − отозвалась девушка, участвовать в выставке казалось было куда интереснее, чем коротать дни в чужом доме, пусть и с прекрасным садом.       Через пару недель они прибыли в Лондон и поселились в гостинице. Джени хотела было приехать домой, но Этери сказала, что она только будет тратить время на дорогу, потому что семья девушки жила в пригороде, до которого нужно было добираться электричкой, и это, в самом деле, был не близкий путь. Колман спорить не стала и поселилась в соседнем с Этери номере. Выставка, в самом деле, была интересным местом, множество сортов самых разнообразных цветов, роз, конечно, было больше всего. Специалисты и любители со всей Англии делились своим опытом и знаниями друг с другом, проводились лекции и круглые столы. Джени подозревала, что за все это нужно было платить вносы или что-то в этом роде, но Этери сказала не думать об этом, а лишь внимательно смотреть и слушать. Но помимо интересных лекций Джени заметила ещё, как легко и непринуждённо себя тут чувствует сама Этери, она что называется, была, как рыба в воде, общалась со многими, с кем-то явно давно была знакома, с кем-то заводила новые связи, была открыта и общительна, будто внутренняя стена спала, и на свет проступила совсем другая женщина. Особенно Джени заметила, как на второй день выставки к Этери подошла женщина примерно её возраста с тёмно-русыми волосами и карими глазами. Завидев её, Тафт расплылась в широкой улыбке и обняла собеседницу. Джени стояла поодаль, и не могла расслышать в гуле голосов, о чём они разговаривала, но было видно, что Этери была очень рада видеть эту женщину, они о чём-то оживленно разговаривали, Этери смеялась и беспрестанно улыбалась. А когда вечером Джени постучала в номер Тафт, чтобы рассказать о семинаре, на котором она была, женщины в комнате не было. В общем-то, Джени не касалось, куда и с кем ушла Этери, но что-то ей подсказало, что она отправилась провести вечер с той самой женщиной. Девушке было любопытно, кто же это, но она понимала, что это не её дело, а сама Этери не упоминала кареглазую знакомую не на следующий день, не в последующие. Единственное, что поняла Джени, что Этери вполне себе способа проявлять бурные эмоции, и улыбаться намного шире тех сдержанных улыбок, что она дарила ей самой. «Что ж, может быть, и я когда-нибудь заслужу такую же искреннюю и широкую улыбку», − думала девушка. Почему же ей вдруг, во что бы то ни стало, захотелось получить эту улыбку, Джени не задумывалась на тот момент. Выставка продлилась три дня и Этери получила на ней награду в одной из категорий, а Джени пополнила свой багаж знаний и сидя в самолете, систематизировала записи и тихо советовалась с Тафт по тому или иному поводу. По возвращению женщин встретила пасмурная и прохладная погода, с моря дул противный ветер и в поместье были затоплены все камины.       − Тут такое бывает в конце весны, плохая погода не должна затянуться, − уверила Джени Этери.       Дождь не мешал занятиям, в розарии всегда было тепло и достаточно света благодаря дополнительной подсветке, а барабанящие по стеклянной крыше капли даже добавляли уюта. Зато у Джени в эти дни появилась привычка по вечерам устраиваться у камина в малой гостиной с чашкой чая и книгой из библиотеки Этери. Женщина с первых дней сказала, что Колман может читать любые книги, какие ей захочется. Чаще всего Джени читала книги по ботанике, которым было отведено пару внушительных шкафов, но иногда это бывал томик Байрона, Теофиля Готье или Гилберта Честортона. Полное собрание рассказов об отце Брауне последнего особенно увлекало девушку. Коротеньки рассказы с детективной основой уносили в Англию начала XX века.       − Любите детективы? – Спросила Этери однажды, появившись в гостиной так тихо, что Джени вздрогнула, чуть не опрокинув свой чай. До этого женщина тут не повалялась и Джени всегда коротала вечера в одиночестве.       − Да, всегда любила этот жанр больше всех остальных.       − Почему? – Этери села на соседнее кресло и тоже обратила лицо к огню в камине, от чего на нём стали плясать причудливые тени.       − Заставляет думать, развивает мозг, увлекательно и захватывающе. А вы какой жанр книг любите?       − Люблю рассказы о призраках и вампирах, − уже знакомая легкая улыбка тронула губы.       − Правда? – Джени была так удивлена, что её вопрос прозвучал чуть грубее, чем должен был.       − Не вяжется мой образ с любительницей хоррора?       − Совсем, − Джени рассмеялась.       − Тем не менее, я очень люблю ужасы, особенно с мистической составляющей.       − Но в библиотеке я не видела шкафа со Стивеном Кингом.       − Предпочитаю читать с помощью электронной книги. А эти книги собирал мой муж. Кроме ботанических, их купила я, когда только начала учиться всему. Сейчас они уже морально устарели, новую информацию я черпаю из проверенных источников в интернете.       Джени заметила, что на словах о муже лицо Этери слегка дрогнуло, будто у неё резко стрельнуло в зубе или ухе. «Она его не любила», − машинально подумала девушка. Но потом одернула себя, ведь муж умер, и возможно эта была боль утраты. От мыслей её отвлек вопрос Этери:       − Что вы пьете? Чай?       − Что? А, да, чай.       − А хотите хорошего бренди? Сегодня особенно холодно, что-то непогода в этом году затянулась. Хороший глоток не помешает перед сном.       Джени удивилась такому предложению, но кивнула и Этери достала из буфета графин с темно-коричневой жидкостью и два бокала, залила на два пальца и подала один из них Джени. Алкоголь приятно пах деревом и кофе, но, когда Джени отхлебнула его он обжигающей струйкой стек в пищевод. Девушка не была привыкшей к такому алкоголю, к тому же она не сомневалась, что стоит он как её старенькая машинка, которая сейчас стояла в гараже родительского дома. Сама Этери немного покрутила бокал в руке, смотря сквозь него на огонь, и сделала глоток, не поморщившись. Так они сидели в тишине под треск огня и стук капель по крыше. Джени было невероятно уютно и приятно в этой тишине, Честертон был забыт, хотелось лишь лениво переводить взгляд с огня на Этери и обратно, что она и делала. Однако вскоре напиток в бокале женщины закончился и она, пожелав Джени спокойной ночи, удалилась из гостиной. Девушка осталась в одиночестве и прикончив напиток одни глотком отправилась к себе. За эти дни Джени уже узнала, что её спальня находится прямо над спальней Этери. Несколько раз поутру она выходила балкончик и смотрела, как хозяйка поместья выходит через створчатые двери в сад и бродит по нему, срезая свежие цветы или делая какие-то мелкие дела. Джени не таилась и пару раз Этери, подняв голову, махала девушке, а та махала в ответ. Этой ночью Джени долго не могла уснуть и ворочалась с боку на бок, все думая о женщине из комнаты ниже. Она прокручивала в голове сегодняшний вечер, то, как тени падали на профиль Этери и как переливалась жидкость в её бокале. Затем Джени вспомнила, как Тафт живо и искренне смелась над словами женщины на выставке. От этого воспоминания стало грустно и тепло одновременно. Джени по своей натуре не была склонна к самокопанию, и потому ей совсем не хотелось выяснять природу своих эмоций и чувств. В конце концов, ей удалось уснуть к середине ночи под дробный звук капель.       С того дня Джени внимательнее присматривалась к Этери, подмечая ранее не замеченные детали: как женщина всякий раз заводит за ухо непослушную прядку пружинку, когда склоняться над цветочными кустами, как задумываясь прикусывает губу, как каждый раз с методичностью хирурга перед операцией, моет руки после копаний в земле. Акцент Джени тоже все же уловила, когда Этери говорила про полив, на словах «вода» и «орошение» слышался едва уловимый говор уроженки Йоркшира. И чем больше Джени все это улавливала, тем больше и больше интересовалась этой женщиной. Они жили бок о бок уже месяц, и голова Колман была заполнена всякими важными и полезными знаниями, но о самой Этери она не знала ровным счетом ничего. Это несколько раздражало. «Неужели так сложно рассказать о себе хоть что-нибудь, − досадливо думала девушка, − сама не раз говорила, что ей тут бывает одиноко и вроде как ей нужен друг, а сама не спешит подружиться». Но предпринимать что-либо Джени не стала, расспрашивать садовника или кухарку она считала недопустимым, во-первых, она считала это низким поступком, а во-вторых, была уверена, что те ничего и не расскажут. Впрочем, к началу лета в поместье появился неожиданный гость, который немного развеял обстановку.       Погода в тот день стояла прекрасная, дожди давно прекратились, и у Этери и Джени вовсю кипела работа, они пересаживали и удобряли множество цветов, не только роз, но и других, поэтому, когда в саду появилась горничная и сказала, что приехал мистер Бишоп, у Этери впервые на памяти Джени вырвалось крепкое словцо.       − Блять, − пробормотала она сквозь зубы, − а потом обратилась к горничной, − отведи его в малую гостиную, Эми, налей чего-нибудь, спроси, не голоден ли он, скажи, что я приду минут через 15.       − Мэм, − горничная лишь кивнула и скрылась за дверями.       − Это кто-то важный? – Не удержалась от вопроса Джени.       − Крестник моего покойного мужа, − со вздохом ответила Этери. – Не стоит выходить к нему в рабочей одежде, мне нужно привести себя в порядок. Вы тоже идите, переоденьтесь к обеду, познакомлю вас там.       − А если он не останется на обед?       − Этот останется, − женщина хмыкнула, − пойдёмте, проведу вас через спальню, чтобы не обходить весь дом и не проходить через переднюю.       Сердце Джени отчего-то застучало сильнее, когда она прошла через створчатые двери и оказалась в комнате Этери. Девушка прошла очень быстро, но украдкой окинула убранство. Светло, красиво, двуспальная кровать, вазоны с цветами, на одной из стен большое зеркало в полный рост в резной раме, в одной стене дверь в ванную, в другой в гардеробную. Джени шмыгнула через выходную дверь и точно воровка поспешила на второй этаж, буквально на цыпочках. Уже в своей спальне её вдруг разобрал смех, она кралась из спальни Этери, будто они там делали что-то незаконное, а гость в малой гостиной мог их застукать и отчитать, вся эта ситуация была максимально нелепой и комичной. Джени смеялась до тех пор, пока из глаз не потекли слёзы, лишь после ей удалось успокоиться и начать приводить себя в порядок к обеду.       Через 20 минут Джени спустилась в столовую, где подали довольно ранний обед. Когда она вошла, то увидела, что Этери уже там, она стояла у каминной полки, а напротив неё стоял мужчина, который обернулся и с любопытством посмотрел на неё. Мужчина казался ровесником Этери, высокий и худощавый, с лицом покрытым россыпью веснушек, он имел жидкие светлые волосы и светло-голубые глаза. Он вообще весь был какой-то белёсый и невыразительный, но костюм на нём был явно очень дорогим и сидел идеально на его нескладной фигуре. «У портного одевается, − подумала Джени, − в магазине на него одежды не подобрать».       − Джени, познакомьтесь, крестник моего мужа, сэр Саймон Бишоп, − немного чопорно представила Этери. – Саймон, моя ученица Джени Колман.       − Приятно познакомится, − произнёс мужчина, и слега прикоснулся губами руки Джени.       − Мне тоже, сэр. – Пробормотала Джени, попутно думая, что она попала на приём к королеве не иначе. До этого дня она как-то не задумывалась о титуле Этери и о всяких церемониях, да и правила этикета Джени не изучала, её семья была простой, и девушка почувствовала себя не в своей тарелке. К счастью к обеду не подали каких-то особых блюд, требующих владения непривычных столовых приборов и Джени от всей души надеялась, что не позорит себя и Этери, поглощая суп и пирог с почками.       − Так значит вы протеже Этери? – Спросил мужчина после того, как они с Этери обменялись светскими любезностями.       − Да, леди Тафт отличный преподаватель, − кротко отозвалась Джени.       − Не знал о тебе таких фактов, − Саймон улыбнулся какой-то недоброй улыбкой и его длинное лицо стало похожее на крысиное. – Сколько ещё тайн ты скрываешь.       − Ничего я не скрываю, − в голосе Этери послышалось раздражение и какая-то усталость.       − Конечно, не нужно ничего скрывать, когда все давно лежит под гранитным камнем.       От этих слов Джени вытаращила глаза и уставилась вначале на Саймона, а потом на Этери. Щеки женщины были красными, девушка поняла, что та кипит от ярости.       − Если ты намереваешься, вести подобные беседы, Саймон, − процедила Этери не своим голосом, − то прошу тебя покинуть мой дом.       − Твой дом, − мужчина хмыкнул. – Твой дом в Долтоне.       − Достаточно! – Этери вскочила, опрокинув бокал с вином, и рубиновая жидкость разлилась по белоснежной скатерти алым пятном. – Убирайся вон отсюда!       Джени стало по-настоящему страшно, она ощутила себя как ребёнок, который присутствует при ссоре родителей и слышит то, что не должна была слышать.       − Не кипятись, Этери, − гадкая крысиная улыбочка не сходила с губ Саймона, − я ведь говорю правду.       − Эми! – Крикнула Этери уже горничной. Та возникла буквально через секунду, будто стояла за дверью и ждала.       − Мэм.       − Проводи сэра Бишопа, он уходит. Или мне позвать Роберта, чтобы тебя проводить? – Уже обращаясь к Саймону, спросила она.       − Не будем утруждать старика, − отозвался мужчина и, кинув салфетку на стол ушел, бросив краткий, но красноречивый взгляд на Джени на прощание.       Этери осталась сидеть за столом до тех пор, пока входная дверь не хлопнула, уведомляя, что гость ушёл. Тогда она встала и тоже вышла, не сказав ни слова. Джени осталась сидеть одна в столовой, она чувствовала себя ужасно, будто подглядела в замочную скважину и увидела там что-то очень непристойное. Намеки Саймона были довольно прозрачными, он говорил о своём крёстном, муже Этери, явно давая понять, что с ним было что-то не то и к этому как-то причастна Этери. «Он что, хотел намекнуть, что Этери что-то сделала с мужем или что?» − недоумевала Джени уже сидя у себя в комнате. Конечно, тайн у Этери хватало, но предположить такое? У девушки это не укладывалось в голове. Но если бы смерть лорда была подозрительной, ходили бы слухи, разве нет? Это же деревня, все друг о друге всё знают. До вечера Джени терялась в догадках и размышлениях, она надеялась, что за ужином они увидеться с Этери, и она ей всё объяснит, но когда горничная позвала её к ужину, женщины в столовой не было.       − А Этери придёт?       − Нет, леди Тафт попросила её не ждать.       Девушка расстроилась и после ужина всё же решилась позвонить тёте Абигаль, она весь день порывалась это сделать и всё откладывала, думая, что Этери сама ей все расскажет.       − Привет, дорогая! Как там твои дела? – Раздался в трубке задорный голос Абигаль.       − Привет тётя. У меня к тебе деликатный вопрос, − Джени старалась говорить, как можно тише.       − Что такое? Почему ты шепчешь? С тобой всё в порядке?       − Со мной всё хорошо, не переживай. Я просто хотела спросить тебя, не ходили по деревни слухи какие-нибудь после смерти лорда Тафта?       − Какие ещё слухи?       − Ну, не знаю, типа, что Этери его убила.       − Что?! Что ты такое говоришь, Джени? Неужели, если бы я считала, что Этери убила своего мужа, я бы отправила тебя к ней? Что за нелепые вопросы такие?       − Просто сегодня пришёл крестник лорда и говорил какие-то непонятные вещи, делал какие-то намёки.       − Бог с тобой, Джени! Этот крестник болван полный! Он рассчитывал, что поместье достанется ему после смерти Джонатана, а оно досталось Этери. Вот он и злиться с тех пор и болтает всякие гадости, но никто ему не верит. У лорда было слабое сердце и когда все узнали, что он скончался ночью, этому никто не удивился.       − Так это была остановка сердца или все так решили, потому что у лорда было больное сердце?       − Эм… − Абигаль замялась. – Ну, никто не в заключение врача не заглядывал и у вдовы не спрашивал. Все как-то дружно решили, что он умер от сердца.       − Понятно, − пробормотала Джени, ещё более всполошенная, чем до звонка.       − Послушай, Джени, Этери тебе что-то сказала сама? Объяснилась?       − Нет.       − Так вот и не делай поспешных выводов, она наверняка тебе всё объяснит, когда будет готова. Она не убийца, в этом я уверена.       − Хорошо, спасибо тётя. Я позвоню тебе потом.       − Ложись спать, утро вечера мудренее, спокойной ночи.       − Пока. – Джени отключилась и решила, что Абигаль права, пусть Этери сама всё объяснит, она должна, после всей этой сцены. С этими мыслями девушка отправилась спать. Но на утро Этери не было за завтраком, горничная сказала, что леди Тафт уехала в город по делам и извинилась за пропуск занятия. Джени ничего не оставалась, как самостоятельно обойти своих подопечных, затем с Робертом подкормить и подрезать некоторые кусты роз, что-то требовало полива, что-то пересадки, утро прошло в обычных садовых хлопотах. Выходя из теплицы, девушка думала, что Этери ещё не вернётся к обеду, но она увидела женщину, которая стояла в дальнем углу сада возле куста самшита. Женщина о чём-то думала, смотря на растение, но услышав шаги, обернулась и улыбнулась Джени.       − Мне стоит объясниться, − сказала она, когда Джени подошла к ней.       − Если хотите. – Конечно, девушка ждала объяснений, но не собиралась давить.       − Я должна. Саймон, он хоть и выглядит как джентльмен, им не является. Он крыса, мелкая, жадная, трусливая крыса. Лорд стал его крестным отцом задолго до того, как женился на мне. Родни у него нет, давно все умерли, Саймон, по сути, был его единственным приемником, и конечно ждал, что всё наследство достанется ему. Но тут появилась я. Для него я была ни кем. Мусор, грязь под ногами, девка без рода и племени. Но с замужеством я получила титул, и в итоге мне достоялось поместье и деньги. Саймону досталось немного денег и пару безделиц, дорогих, но это конечно капля в море. После этого он на меня взъелся, начал сыпать нелепыми обвинениями, будто это я убила мужа, отравила, закатил сцену на похоронах. И с тех пор не упускает случая отпустить шпильку в мой адрес, а увидев вас, он нашел новый способ помучить меня, очернить меня в ваших глазах. К моему счастью никто из соседей не верит в его россказни, иначе меня давно бы выжили отсюда, люди в деревнях любят посудачить и если про кого-то пойдёт слух или сплетня, то на репутации этого человека можно ставить крест. Мне повезло, соседи на моей стороне. И я прошу вас тоже не верить во всю эту чепуху. Я не отравительница, мои цветы, это просто цветы, и не больше.       Этери замолчала, а Джени кивнула. То же самое ей сказала Абигаль и теперь, когда эти слова подтвердила сама Этери, у неё пропали последние сомнения.       − Я вам верю, − кратко сказала Джени.       − Спасибо. – И после этого Джени увидела на губах Этери настоящую искреннюю улыбку, полную тепла и радости.       «Может не так уж я ей и безразличная, − думала девушка позже, − раз ей так важно, что я о ней подумаю, может она переживала, что я от неё уеду испугавшись. А значит, моё присутствие имеет значение». Все эти мысли согревали сердце Колман и хоть, по сути, она не узнала об Этери что-то принципиально новое, она ощутила с женщиной какую-то связь, будто прикоснулась к части её прошлого.