Вероятный, правдоподобный, возможный

Это почти несчастный случай: внезапное и непредсказуемое событие, вероятность которого была настолько мала, что такое не могло и в голову прийти. Хель много всего за свою жизнь повидал и даже участвовал во многом не больно хорошем, но чего-то подобного с ним не случалось ни разу. Это было дико даже для старого цирка алхимика. Его звонко целуют в челюсть. И как он мог такое допустить? - Имя? - лениво и серьёзно одновременно интересуется он. - Хель. - усмехается его копия. Видит Хель плохо, но по плечу велут не пять, не-ет, три пальца с правой руки. Лжёт, собака. Хотя Хель ничуть не удивлён - он никогда бы не поверил самому себе. Харви. - М-м... - тянет алхимик навстречу не настойчивым поцелуям. - И что ты, Хель, по-твоему, вытворяешь? - Тебе ведь тоже не повезло, так? - вопосом на вопрос отвечает Харви. - Пока другие наши версии находят отдушину в глупых белобрысых детях, нам приходится подбирать крохи за моральными стариками. А мы с тобой ничем не хуже их, не думаешь? Хель моментом мнётся - да, пожалуй, чувство ему знакомое. Несправедливость. Злость на невозможное, неизменяемое. Оно зарождалось в нём каждый раз, когда другие Харви и - к его собвственному кошмару - Хели говорили о возможности связи со своими версиями Михаилов. Или их звали по-иному? И всё же стоило ли открывать свою маленькую тайну? Выворачивать червивую душу пред самим собой. Звучало страшно. - Кажется, я тебя понял. - глубокий вздох. – Мог бы напрямую предложить. Чай, не съел бы тебя. - Ссыковал перепутать. - Долго речь сочинал? - Секунд пять. Хель ненавязчиво прочищает горло, скорей не намекая, а спрашивая об уместности пободмного действа – прямо в соседней комнате от них беснуется дюжина их двинутых копий и сложно предугадать их реакцию на такое. Неожиданно, Харви признаёт всю интимность. Тоже, пускай незаметно и немного на отъебись открывается ему, доверчиво пересаживаясь на колени. Скрип пружин дивана. Тяжёлый, потяжелее Мишки будет, но Хель не сомневается, что и на одном колене его бы удержал. - Настолько у тебя всё на личном фронте худо? - Хель не видит лица собеседника, да и видеть не нужно - так и так там ни стыда, ни совести. - Ага. Полный отстой. - фыркает Харви. Хель хрипло смеётся, очень красиво, подбирая второго под бёдра и притягивая ближе. - Та же беда, огонёк. Харви заражается смехом в поцелуе. Огонёк. Красивое, кроме как "ангелом" Мишка его никогда не звал - это был чёртов максимум среди "урод", "уёбище", "козлина", "тварь", "паскуда" и прочее, и прочее. Вместо огрубевших в мучениях Мишкиных иголок, его обнимают широкие, безумно мягкие ладони. Которые могут не только причинять боль, но и ласкать. Харви всего прошибает от этой мысли - да, его ласкают. Впервые, оторвавшись от поцелуя, он не чувствует как кровь рекой течёт с прокушенных губ. - С кем ты меня страшился спутать? – Хель слепо трётся обломком носа о его лицо, о щёку, кажется. - С другим Хелем, или с ещё одним факменом. Помнишь, такой хму-урый? - Ха! Я ничуть с ним не схож! В голове созревает вопрос, к счастью, лишь у Хеля. А точно ли его искал этот тип? – шанс один к сотне. Но как говорится: «кто не успел – тот опоздал». Что в руки упало – то пропало, семеро одного не ждут. Пуля - дура, штык – молодец. Рука алхимика спустилась ниже, сжимая тощий зад своего нового приобретения. Хеля рубиново не ебало, кто там претендовал на этого дурака до него. Или на кого конкретно претендовал сам Харви. Сел к нему – значит сел к нему. Харви гнётся, грубо целуется, да по-другому не умеет и не желает. Задаёт свой странный бунтарский ритм, повторяя давно забытую экспериментальную песню. Хелю немного страшно в таком бешенном начале не заметить каких-то ран на чужом теле, чем больше он его трогал, тем яснее вспоминал, что это за кадр. Как и другие алхимики - подобные Харви - широкоплеч и исполинского роста, но жилистый, а на живой руке проступают вены из-за худобы или, возможно, от долбаемых ежедневно наркотических веществ. С нечёсаными космами, вероятно, вороньего крыла, длиной выше лопаток, может и прямые, может и длиннее – от недостатка внимания отращиваемые как карта ляжет. Шрам совсем свежий, однако ноги затянуты в узкие джинсы, как будто натягивал в ванной в воде по шею и при снятии вместе с ними, по идее, должна сойти и кожа. Одним словом, на коленях достопочтенного гражданина сизо строгого режима оказался полный дегенерат. Ещё и молоденький совсем, вжимается всем телом, как обделённый лаской домашний кошак. Но Хель не чувствует, что ему нужна нежность. Ни разу. Таким ребятам больше по нраву, с кем-то сцепиться, убить и изнасиловать в произвольных ролях и порядке. Из-за этого Харви ему и не нравились. И всё же Хель осторожничает, зачем - толком не выкупая. Обращается с этим страшилищем как с не ёбанной девицей. Харви протяжно отрывается от косого подобия рта, путается ладонями в мягких, коротких кудрях, мокро дышит в лицо. Хель, смеясь, не сильно прихватывает его за нос, а Харви в отместку проводит языком по кромке шрама, доставая до каждой чёртовой неровности, отрывается на дёснах, по-детски сталкиваясь зубами. Так грязно и так невинно. - Твою мать... – почти смущённо хрипит Хель, когда язык начинает гладить по его шее. - Моя мать сдохла. – прыскает Харви. - Нашёл время родственников помянуть. Вот на кой мне такая принцесса? - Раз на то пошло, у меня и второй шнурок откинулся, не боись. – ответил он, стараясь побыстрей перевести тему, не помня толком даже были ли у него вообще родители. И не найдя к чему придраться, стал с упорством стягивать с товарища(?) безразмерный свитер крупной вязи. Хель не сопротивлялся, всего лишь неуклюже вытягивает из ткани руки, моментально припадая ими к намятым бокам Харви. - У тебя лапы тёплые. – как бы невзначай бросает последний, выкидывая ткань в сторону и лениво отслеживая её полёт. - И у тебя. – Хель улыбается. Широко, глупо и очень доверчиво. Это сложно разглядеть, но Харви справляется. – Престранно, правда? - Ахуенно. – Харви не нарочно зеркалит его, случайно закрывает лицо подбитой рукой, которая не может прикрыть идиотскую улыбку, боясь, как бы алхимик этого не увидел. – Ты ахуенный. Харви понятия не имеет, как это правильно видеть и в неясном порыве остервенело заваливает Хеля на диван, придавливая сверху. Он меньше, чем в одежде, зато как хорош! Кожа гораздо темнее, чем на лице, а под ней перекатываются суховатые, крепкие мышцы. И веснушек больше раз в десять, такие ядрёные, что можно, кажется, на ощупь разобрать. И, о чёрт… Хель как под гипнозом ведёт кончиками пальцев по дорожке вьющихся смольных волос, идущей от пупка к паху. У него нахуй сносит башню от этого придурка. Восхищение и зависть в одном переполненном флаконе. - Расстраиваешь. - С чего бы? – Хель в непонятках приподнимается на локтях. - Красивый, сука, как кирпичный дом, ещё и спрашивает. – завистливо вздохнул Харви и как ни в чём не бывало, полез развязывать шнуровку на чужих брюках. Он подметил давно, что другие Хели, в отличии от более многочисленных Харви, были не слишком падки до комплементов. Хотя кто из них кривее следовало ещё поразмыслить, так как единственным элементом, разбираемым на лицах Хелей – был глаз. Чёткий, блестящий как у дикого медведя. Никогда не моргающий. Он нагонял жути особенно, когда Харви нервно разбирался с треклятой шнуровкой, пальцы медленно переставали слушаться его. А Хель, видать, чтоб окончательно довести, решил замолчать до кучи. Харви, не сдержавшись, цокнул. – Слу-ушай, говна покушай, ты можешь не пялиться так на меня? – он неловко качнулся на бёдрах Хеля, держась за полуразвязанные шнурки. – Я секу, конечно, что тоже с ума сойти какой пиздатый, но чёрт, чувак… Это так стрёмно. У тебя вообще глаз как-нибудь закрывается? - А, он вставной. – с небывалой простотой сказал Хель, будто оживая. Харви замер, наклоняясь острой дугой к нему и аккуратно тыкая по страшному глазу на манер стука в дверь. И правда. Голое стекло. - Ты... - Слепой. Прошу простить, сложно отвечать на твои заигрывания, когда я вместо тебя вижу расплывчатый... - Кусок кала. То есть не законченный слепой? - Не вполне. И ты воистину прекрасен на ощупь, Хар- - Хель запнулся. - Не до конца, Харуто так-то, но Харви. Зря я весь этот цирк затеял, но что ты теперь сделаешь? Выкинешь меня из комнаты с каменным стояком? Хель беззлобно рассмеялся. Создавалось, однако, полностью противоположное чувство. - Не обольщайся, дружок. Но Харви больно хотелось играться с огнём. - Можно я твою земку вытащу? Стекло целиком отражало немую агрессию. - Конкретно она – просто ради пригожести рожи моей кривой. – тихо и очень напряженно чеканил Хель. – Да, конечно, если она мешает твоему каменному стояку. Храви. - Ой, как мне в жопу далась эта красота! – тонкие паучьи пальцы заскользили по бугристой поверхности произвольной кожи, зубов и костей. Длинные волосы защекотали торчащие уши – Харви оказался совсем близко. Небрежно, церапая обкусанными ногтями залез в глазницу, выдёргивая оттуда стеклянный эллипс и с ненавистью смотря на него. – Разъебашить бы эту хуйню об стену! - Сейчас сам туда полетишь, моя радость. - Мишка подарил? - Конечно, кто же ещё. – хмыкнул Хель. Может капельку расстроенно даже. У Харви выпадает из дрогнувшей в негодовании руки глаз. Обидно, за него, за себя точнее, что смог позволить такое с собой сделать. Будь он на его месте – никогда бы на такое не пошёл, даже если бы Мишка его по частям разобрать угрожал. - Блядь, братан… - сочувственно произнёс Харви, обнимая алхимика за щёки ладонями и несколько раз целуя зияющую дыру на лице, касаясь языком. – Пошёл он, хуёв ценитель. - Рад, что ты меня понимаешь. – Хель до дрожи ласково обвёл ребром ладони линию хребта, нависшего над ним Харви. Тот принимает это как положительный знак, скользнув пальцами вниз. - Обожди, сейчас фокус покажу! – вдруг восклицает Хель, упираясь парню в грудь. – Смотри. Смотри, как могу. Харви заинтриговано отстраняяется, а второй просовывает себе в рот пару пальцев, без особых усилий показывая последние фаланги через глазницу. - Ва-ау. – Харви высоко хихикает, в извращённом восторге от этой картины. Хель обтирает пальцы о штаны, странно счастливый от того, что нашёл кого-то, кто смог его признать. Трезво признать, а может не до конца трезво, но не суть, главное – сам факт. Никто так не поддержит тебя в любых начинаниях как ты сам. Может, будь кто-то вроде Харви с ним раньше – Хель бы весь мир под себя подмял. Харви вздрагивает, теряя улыбку с зубов. Смотрит вниз и широко ахуевает. Тяжёлая ткань глухо падает на пол. - Ну ебать ты фокусник. – открывает рот, с убитым видом выдыхает. На нём нет штанов. Хель довольно оглаживает его голые бёдра. Вёзлые раны лопнувших волдырей защипало от прикосновений. – Я их сам снять почти месяц не мог, думал уже они к ногам приросли – всё, труба! Дружище, каким раком? - Вот, на что ты был бы способен, сбереги все пальцы на руках. – показав живые руки, в голосе расцвело слабое снисхождение. – Обращайся, если вдруг снова понадобится снять штаны. - Да я тебя и с семью урою. – чувственно скалится Харви, наконец дождавшись, чтобы стащить с Хеля штаны, стискивая в ладони пока мягкий член. Хель несдержанно мычит, упираясь лбом в бортик дивана. - Так удиви меня. – шепнул Хель, ероша ему волосы на затылке. Острый. Оглаживая по периметру его плечи, алхимику сложно было не заметить. Плечи, локти, тазовые кости, но горячий, раскалённый внутри и снаружи, судя по текущей с бёдер сукровице, крови? Чёрт его знает. Пальцы несколько раз двинули по члену. Сильно. Отлично. Просто восхитительно. Ладонь, рассматривая, замерла под ключицей, почти на груди. Глубокий, свежий след, как будто пытались срезать, нет, выдрать кусок кожи. От зубов. - Харви, что это? – вся игривость из голоса испаряется водой на сорокоградусной жаре. Харви неловко попёрхивается. Отводит руку от раны, но она жмёт сильнее, забираясь под кожу. Грудину прошибает тупой болью. - Да! Да. Это Мишка. Ты это хотел услышать? – вскипает Харви, мёртвой хваткой вцепляясь ему в руку. И с силой откидывая её, сделал попытку ретироваться, пока не стало поздно. – Да, у нас было нечто, вроде отношений, но знаешь что? Я не хотел, чтобы этот гад меня трахал. Я бы все эти мутки отдал, за ночь с тобой. Хель, заметно, не слишком проникся. И всё же удержал юношу на своих коленях. – Ты себя в зеркале видал? Хочешь сказать этот дохляк над тобой надругался? Да он чихнёт – и сдохнет ненароком. - У кого дохляк, а у кого агент внутренней разведки и мастер спорта по айкидо. – Харви с досадой перекинул руки через подтянувшиеся к животу колени. Накручивает на жжённые пальца прядь волос: пара врезается в мясо, проделывая себе пазы. – Так этот фонарь ещё и старше меня лет на десять, сечёшь, Хель? Мы разные. Мишки тоже. У меня его язык Мишкой назвать не поворачивается. Да, он меня насиловал, сто раз, больше. Я хер знает. – Харви провёл языком по внутренней стороне зубов, пролистывая воспоминания. Вечно запертая и сырая дверь, собственные отпиленные наживую конечности – руки, ноги валяются вперемешку. Иногда и зубы. Много крови, внутренностей в банках и спермы, конечно. Если б такое вытворял только конкретно Михаил – было бы гаже, но Харви делал то же самое, если не чаще него, то столько же. Противная картина боли и резни стала почти родной – на самом деле, привыкнуть можно ко всему. А охота выставить себя жертвой, умолчав о своей причастности и в целом сеттинге своей картины. Чтоб хоть кто-то пожалел, признал, что ему, Харви, тоже сильно досталось. - Да хорош по ушам ездить. – процедил Хель. Харви на большее совсем не надеялся, поэтому не стал лишний раз корячиться. Хель его кривляний всё равно не оценит, ни как шоу, ни духовно - ему совсем не обязательно смотреть, чтобы видеть вещи такими какие они есть. Например, чтоб разглядеть самом себе подлянку – много ума не требуется. Харви устало откидывается плечом на диван, раздражая кожу. Ждёт того, что ожидал бы от себя – самого неожиданного. Таки-да - Хель нагинается, целуя, скорее просто дуя на отметину. Харви смотрит вниз и видит, как та на глазах затягивается. - Что за чёрт? – вырывается невольно. - Я - алхимик, Харви. Колдун, волшебник, как хочешь – так и кличь. А у тебя свежие ранения. – ведёт пальцами по стыку шрама и живой кожи землистого оттенка. – Хочешь шрам твой залатаю? - Врёшь. – сводит брови. Хель фыркает, растирает пару секунд ладонью сорванный кусок под ребром. Харви впадает в осадок - от страшной раны остаётся только розовеющая кожа. – Ебануться, рельсы гнутся… Что, за просто так? - Я ничего не колдую за бесценок. – парирует Хель, самозабвенно продолжая разглаживать огненные язвы. – Другой вопрос: что ты готов отдать за мою услугу? - Было бы что… - гадко ухмыльнулся Харви, целуя свою версию над ухом. - Пять лет жизни. Пойдёт? Харви замер, косясь на протянутую ему руку. В другой ситуации – грех не пожать такую красоту, но сейчас… Наёбывает. Точно-точно. И скорей всего Харви лишь во вред. Впрочем, какая разница до жизни, если в итоге всё всё равно вернётся на круги своя. Смерть, секс, мерзкие подколы, седые волосы Михаила, прячущего зарёванное лицо в руках. - Пойдё-ёт! – охотно соглашается Харви, крепко жмёт ладонь. Какой идиот. Неужели он сам такой? - Ой дурачьё-ё. - Хель в умилении смягчается. – Я просто смеюсь, не бойся. Глаза Хеля загораются зелёным – со стороны это выглядит довольно дико и жутко. Вообще не то, чтоб закадрить кого-то. Но Харви нравится, он оценил. Ладони алхимика тоже светятся, становятся уже не тёплыми – раскалённая кочерга, чуть покалывают и каждым, самым лёгким прикосновением ебашат по всему телу толчки эйфории, а уж другое дело, когда прикладываются к больным местам всей площадью. - Я тебя не обижу. – вкрадчивый голос Хеля заполняет голову до краёв У Харви не хватает сил, чтобы ответить, только тяжко простонать. Ощущения такие приятные, почти болезненные. Настолько нежные, наверное, это прелюдия. Харви они нравились, как множество других вещей, которых у него никогда не было. Мозг медленно перегружается – по волосам бегут зелёнистые помехи. Как будто навернул полбутылки водки разом. Чертовски мутит мозги. То ли сейчас кончит, то ли его стошнит. - Ты меняешься. В этом нет ничего страшного. - Страшно… - растягивая гласные и каким-то хуем согласные, вякает он, выгибаясь навстречу ласкам. – Я уже давно забыл, что значит стра-а-ах. Хель равнодушно повёл, совсем не ведясь, подставился под поцелуи. Теперь-то паренёк от него точно никуда не удерёт. Еле как оформившийся интим, лишь с помутнением рассудка одного из присутствующих, ломает невовремя- невовремя ли на деле? В этом доме никогда не бывает невовремя! Вошедший в комнату Харви «устал», своим заёбанным видом и уставшей рожей портя присутствующим настроение. - Сап, Харви. – машет ладонью другой его тёска, сидящий полностью голый по коленях не менее голого Хеля, у которого на всю темень светились зеленью глаза. Они втроём... Вдвоём переглядываются. Вошедший встаёт к ним лицом, прокашливается в кулак. - Я к вам с нежным вечерним приветом. – с таким же тухлым рылом выдаёт он. Хель не сдерживает хохота, тыкаясь зубами в острое плечо. – А что вы тут делаете, солнышки мои? - Ебёмся блядь! – уже не выдерживает Харви, всплёскивая руками. И больше в шутку продолжает: - Смазки не найдётся? - Секунду. – он хлопает в мыслях себя по карманам. – Нет. Сейчас крикну парней. – расстояние до двери в пару шагов отсекается, вместе с несколькими седыми волосами Хеля. Если они сейчас всей гурьбой сюда завалятся – хоть до одного что-то допрёт. – Чуваки, у кого-нибудь смазки не найдётся!? Из множества воплей наиболее разборчивы чьё-то «конечно» и «а хуй резиновый тебе не нужен?» с явной иронией. Уставший Харви аккуратно бросает в голубков сомнительный тюбик, Хель ловит его, свободной от краснеющего лица, рукой. Он уходит, захватив с пола трижды никому не нужную бутылку выдохшегося пива и молча хлопает дверью, воздерживаясь от комментариев. Говорит уже по ту сторону, не им: - Там мясо с кровью на вел дан прожаривают. - Не думаю, что это сработает. – с сомнением заключает Харви. С Хеля сходит нервный потец, но он выдыхает, радостный от не случившейся облавы. - Стало быть, драться будем? Харви трёт висок, анализируя то, насколько он сможет оборзеть под Хелевыми медикаментами. Или насколько сможет сопротивляться в таком гадком уме, едва ли управляясь с руками и дичайшем двоением в глазу. - Нет. Я приму. – серьёзно говорит он. Хель в ахуе. Харви сам – тоже. Решаться на такое снова ещё рано, но когда тогда, как не с самим собой и под жёстким трипом? Пока он чувствовал себя таким злым и больным. - Ты уверен? – беспокойство. За него беспокоятся. Харви улыбается, забирая из ладони Хеля тюбик смазки, мягко касаясь его пальцев своими. Очередной вопрос остаётся без встречного вопроса. По пальцам растекается тёплая, нагретая чьим-то карманом, скользкая жидкость. Харви затуманено смотрит как она сползает вниз. Он понятия не имеет как это делается. Совсем нихуя. Михаил никогда таким не пользовался, да с его инструментом можно было вполне обойтись. Харви напряженно сводит брови. Немного странно. Но не больно. Это хорошо. Хель терпеливо гладит по дрожащим плечам. Всё нормально. Харви старается быстрей. Для себя. Это слишком унизительно, даже хуже, чем представлялось. И Хелю чертовски жаль, что он не может видеть его страдания. Как этот наглый оборванец весь трепыхается, сбивчиво трахая себя неестественно длинными пальцами, жмурится, справляясь с желанием помянуть Мишку и убежать, держась за голову. Хель бы с радостью сказал, что не заметил, когда парнишка стал на него насаживаться, но бессердечно солгал бы, ведь чувствовал всё. Абсолютно каждое самое махонькое телодвижение партнёра, может даже ярче его самого. Харви делает всё медленно, ух блять, чертовски медленно. Раскрывая рот в немом стоне. - Всё выше крыши. – тяжело говорит он, упираясь лбом в плечо Хеля. Мешкает и обнимает его за шею, надеясь, что хмелость сможет притупить боль. – Такой сука здоровый и тёплый, чё-ёрт, это реально вообще? К удивлению, у самого Хеля выдержка ещё есть, он даже может, хоть и не трезво-ясно, но думать. Тихий стон бьёт по перенапряженному слуху алхимика. Звук такой не наигранный, настоящий – короткий, слегка жалобный. Аж самому кричать охота. У Харви шикарный, резкий голос с хрипотцой, то, что нужно для певца или работника секса по телефону. Хель не знает толком, от чего заводится больше то ли с его постанываний, то ли от того, насколько парень узкий. Гайка. Натуральная гайка. Ещё и горячая такая. - Расслабься, здесь все свои. – Хель сипло дышит через каждое слово. Немного вымучено: - А то у меня совсем в глазах темнеет. Харви рывками двигается на нём, чуть не падает от хохота, когда доходит суть. Крыша съезжает от диссонанса. Он и представить не мог, что в принимающей позиции можно не только страдать. Это оказалось совсем по-другому, нежели с… В отличии от второго главного героя их маленького психологического триллера, Хель и правда о нём заботился, хоть был последним, кто должен был о таком париться. Хоть это проявлялось лишь в том, что Харви мог в любой момент уйти. Или думал, что мог. Хель аккуратно коснулся его члена. Кончиками пальцев. Так ахуенно мягко. Харви всё равно прокусывает губу – тоже ожог. И это больно, заживляется слишком остро. Но виду не подаёт, ведь ради такого стоило долго беситься, раскрыть частичку души первому попавшемуся себе и, наконец, переступить через старые страхи. Пусть и легко. С Хелем всё легко – он какой-то волшебник. Да и с ним, Харви, тоже. Едва слышные стоны, всхлипы, вздохи, ноющая боль всей нижней части тела и такая же, ненавязчивая эйфория. Так тихо, мирно. Харви с трудом в это верится, после стольких повторений одного и того же кошмара. Затекают ноги. - Хель. - Мхм. Харви как какую-то конченную и пиздецки страшную принцессу перекладывают на диван. С клеток поднимается облачко пыли. Хель нависает сверху, снова входит. Он достаточно широкий, чтоб без проблем ухватиться, однако Харви предпочитает сжимать собственные волосы. Толчки стали жёстче, как-то безумнее, каждый раз под другим углом. Хаотичные поцелуи сточенными губами. Запах трав, от которого начинал долбить пульс. Жгучая боль от резких надрачиваний. Задушенные стоны в плечах с каждым толчком только протяжнее и слаще. Хель резко вытаскивает член, пачкая обоих спермой. Харви на секунду ломается, с тупым взглядом пялится на него. Что? Почему? - У тебя что-то спидозное? Хель молча смотрит в ответ, но даже по его месиву можно было прочитать позапрошлый вопрос Харви. Будь сейчас на месте стеклянный глаз – выпал бы от такого сногсшибательного секс просвещения. Он гнетуще хрустнул запястьем, запуская пару пальцев назад, внутрь, и возобновляя движения, вспоминая нужный угол. Харви всхлипнул под ним, давясь заготовленным язвительным комментарием. Вместо него изо рта вырвался какой-то постыдный скулеж, и пришлось закусить припухшую губу. Рваные, но медленные, издевочные толчки заставляли его прогибаться. Харви извивается, не сдерживаясь. Очень громко. - Не вежливо в каждого встречного кончать – вот и всё. – спокойно растолковал Хель. – Будь у меня что-то подобное, тебя бы то не схоронило. Харви долго не держится, но срывается по максимуму – выгибается дугой, с протяжным звуком сломанной аппаратуры заходится зелёно-чёрными сбоями по всему телу, похожими на космические дыры. В живом глазу рябит белый шум. Он весь в какой-то момент натурально плавится, теряя качество изображения до ста сорока четырёх. Хель, всё это дело чуя, повтыкал, да хуй забил. Не его это собачье дело. Харви, почти сразу как в себя пришёл, стал выкручиваться из настойчивых объятий. Надеялся быстро потрахаться и раскланяться. Как же, знавал Хель таких. - А пообниматься? - насмешливо протянул он, не крепко схватим версию за запястье. Вновь ломаясь, Харви замер и согласие прозвучало даже не удивлённо, а скорее безразлично. - Понимаешь, ты вроде как второй человек, с кем я в жизни ебался, по крайней мере по моему восприятию. – Харви расслабленно разлёгся на диване рядом. Подперев ладонью щёку, приподнялся Хель. Его рука потянулась на ощупь к чужой макушке, кое-как легла и стала массировать кожу головы, путаясь в волосах. Как приятно, слов нет. - Чудо для наших. Тебе который год идёт, Харви? – печально спросил алхимик. - Смотря с какой. – развёл руками он. - Я столько раз один и тот же отрезок времени скипал, что со счёта слетел. Лет восемьдесят, наверное. - Но сексуальный опыт на отрока. – глухо закончил Хель. Харви беззлобно смеётся. Вот ты и попался, мол. – Ладно, велика беда. В полиции тебя всё равно психом посчитают. И всё же я рад, что у нас есть нечто общее. - Тебе полис не верит? - Я псих. – усмехается Хель, укладываясь у Харви на груди. - Но это другой разговор. Имею в виду, понятия не имею какой год мне по счёту идёт. Даже дату рождения не знаю. Тёмный лирический герой. По всем фронтам круглые нули. - Ништяк. - Ещё как. Голова Хеля оседает приятным тянущим весом. Харви смотрит в потолок, переваривая произошедшее, впрочем, не слишком концентрируясь на этом. Ему так хорошо и спокойно как не было никогда. Апатия странным образом резонирует с нервным возбуждением десятью минутами ране. Это ведь был его первый секс по факту. На свободе, с другим человеком. Без всяких «игра в жанре визуальный роман, боевик, психологический триллер, детектив». И про который он с уверенностью мог сказать, что да, секс точно был не навязан анкетой персонажа. Теперь он… свободен? Наверное да. Рядом ни Мишки, ни стен запертой школы. Теперь он может делать всё, вообще всё, что захочет, как настоящий. Они лежали так некоторое время. В тишине. Хель вовсе уснул нахуй. Или только сделал вид – всё равно по роже не разберёшь, а пульс c сердцебиением он просто так по приколу останавливать умел. - Ты в качалку гоняешь? – вдруг спрашивает Харви. - Чего…? – чуть сонно бурчит Хель. - В качалку, говорю, ходишь? У тебя просто мышцы такие. – Харви неловко заулыбался, сжимая алхимиковские плечи, хотя скорее просто лез обниматься. – Ебать ты банки накачал. Сколько раз жим делаешь, а? - Пф-ф. По молодости дело было - акробатикой маялся. - Хуя. А сальтуху сбацать смогёшь? - Ну-ка, мне самому интересно стало. – Хель встрепенулся, кряхтя сполз с дивана. Оттёр руки и живот какой-то ссаной тряпкой и сцепил пальцы в замок, потягиваясь. Пару раз мотнул головой по часовой. – Не, сальто вряд ли. Ты потолки здешние видал? – алхимик пару раз ударил костяшкой по поверхности, щедро посыпавшей его волосы и плечи побелкой. Хель с пары заходов не без труда встал на руки, запрокинув колени козырьком. Не смотря на габариты держался вполне уверенно, лучше, чем другие Харви на ногах. Сделал пару косых шагов. Рассмеялся и кувырком встал на ноги. Харви отсутствующе лежал и пялился на него, растянувши губы в закрытой улыбке. Глаз после лечения, так называемого, сильно покраснел, зрачок расширился до невозможности, не реагируя на свет. Его изнутри распирали противоречивые, пиздец какие противоречивые чувства. В какой-то мере грусть – мысль о том, что этой ночью он будет вспоминать не Мишку, а его, Хеля (Харви прекрасно знал себя, понимал, что так оно и будет), не давала расслабиться. Только вот захочет ли Хель вспоминать его? Хель почти проделал новую проверку вестибюляра как в комнату распахнулась дверь, с несмолкающим улюлюканьем. Ввалились чуть ли не полным составом. Там и целиком покрытый бурым шрамом, оттого и облысевший, Харви по кличке «танкист» с гитарой. За ним не менее подгоревшая Харлин, напоминающая косую Мерлин Монро, но без сильного искусства на груди за её неимением, под руку с бесшрамным Харви, в очках с раздвоенной душкой и странной припиской «Джордж» к имени. Оба имели крайне противный голос, своим дуэтом оскорбляя чувства всех слышащих в радиусе десяти километров, а масла в огонь подливал чёртов Танкист, играющий на гитаре как шакал. В комнату для большего эффекта забежали ещё человек пять разнопёрых к ряду, со старым добрым уставшим, так, что Хель к хуям на пол повалился под истерический гогот Харви с кровати. - Ах, ты, милый, дорогой, не ходил бы ты к другой, – затянул на мотив «белокрылых лошадок» свою ослиную серенаду Танкист. - А то вернёшься от другой - да и получишь кочергой! Хель молниеносно стал натягивать на себя штаны, отворачиваясь от своих спиной. Какой-то Харви в длиннющем плаще прыжком обернулся здоровенной чёрной и не менее уродливой собакой, вгрызаясь зубами ему в штанину. - Ши щего шо швежаком шделал, шин шобащий?! – ругался пёс, и впрямь неплохо воюя с Хелем, ёбнувшимся в кучу каких-то шуршащих бутылок и шлакоблоков, с ним на пару. - Мандаринщик, брателло, чтож он замутил с тобой такое? – вскочил на бортик дивана чистокожий двуногий Харви азиатской наружности. Притянув за волосы потерпевшего к себе ближе, стал рассматривать, тут же будучи сброшен на пол крепким хуком от первого лица. - И впрямь! Совсем как новенький! Его тут же обступили со всех сторон, тыкая и щупая везде, где можно. Чёрными волосами вкупе с почти бомжатским оборванчеством, сильно напоминали ворон, косящих под клоунов. Харви поджал колени к груди и предупреждающе зашипел, уже выбирая на кого бросится первым и для убойного трио вердикт был неутешительным – в первую очередь их чумовая музыка вымораживала конкретно его, гитариста, баяниста, ударника и вокалиста в одном лице. И всё же частично обошлось. Пёс, уже успевший проиграть Хелю дважды в нарды и трижды в дурака, вынужден был ретироваться, чисто из принципа прихватив зубами протез одного из Харви, в итоге уводя всю гурьбу под крики «лови гандона» из комнаты. Из-за тряпки в пол, закрывающей одну из дыр в недостроенном здании, выплыл Хель в зелёных очках и лениво завязанных штанах. Неторопливо, с пафосом сказочного злодея, прошёлся до двери, отрезая поток ржавого света в комнату. Полубоком обернулся, сверкая стёклами. У Харви к хуям отшибло дыхание. С какой стороны не глянь на этого безлицего ублюдка – Аполлон, вылитый. Торчащие на лице зубы совсем не мешали общему восприятию, только спросить охота – а спрашивать не вежливо, когда что-то касалось Хелей, сразу всё становилось невежливым – откуда нахуй? Ведь он вряд ли родился таким, мог бы быть нормальным, полноценно красивым, каким сделал Харви, всё ещё легко пятнистого, одноногого и без части пальцев на руках, но красивого. Голос Хеля в голове осторожно повторил: «Свежие раны». Хотя, может оно и к лучшему – должно же хоть что-то выдавать его. - Ты ускоглазый? - Я обдолбанный. В это верилось больше, но Хель-таки подошёл к нему, властно подбирая за подбородок, случайно поднимая его взгляд на себя. Харви онемел нахуй от этого зрилища. Готов был сделать всё, что угодно, что он попросит. Заодно дать в харю Мишке евойному, этакому идиоту за игнорирование такого божества во плоти. - И впрямь. – Хель нежно очертил контур глаза, который Харви едва сумел закрыть. – Чего же ты сразу не сознался? - А ты расист, я посмотрю? – Харви деланно обидчиво отмахнулся от его руки. Хель хрипло поржал, да рядом присел, касаясь зубами щеки музыканта. - Як жа! Яшчэ сэксіст, гамафоб, антысеміт і ўвогуле фашыст. – еле сдерживая смех, шептал алхимик, всё сильней напирая на него. В другой раз Харви бы дичайше прорвало с такого, но сейчас, когда это звучало от Хеля, когда его крепкие руки вновь скользили по обнажённому телу вверх к рёбрам, он просто плыл. – Восемь годов у меня никого не было. Восемь, Харви, чёрт тебя раздери. – медовый голос медленно переходил на рычание. - Жесть. – нервно кивнул Харви, трясущимися ладонями обхватывая шею копии и пользуясь замешательством, вгрызаясь доппельгангеру в кожу прямо под артерией. Послышалось чуть не блаженное урчание. Наверняка останется синюшный засос, если не шрам. Не ясно для кого – наверное, для самого Харви. - Ты же не думал, что так быстро со мной распрощаешься? **** Харви по-хищнически приоткрыл глаз. Во рту сушняк, болит пол тела и голову хуячит перфоратором. В целом неплохо. Хель уходил первым, ёжился от холода, одеваясь. На душе заскреблись кошки, хуйня выражение, даже близко рядом не стоящее. Внутри Харви будто разорвалась бомба. Он и не заметил как пролетело время рядом с ним. - Эй, малыш. – Харви хотел звучать как можно уверенней и голос уверенно подскочил как у полудохлого котёнка. Хель промолчал, скорей всего догадываясь до слов юноши на несколько абзацев вперёд. Харви с досады стиснул первое, что под руку попалось. Свитер крупной вязи, наверняка теплый не в меру. Алхимик подошёл ближе, наклоняясь в пояснице над ним. Упёрся в колени руками, насмехаясь. - Тебе любо унижение, Харви? – подбирая ладонью его лицо, тихо спрашивает Хель. - С тобой было так… клёво. Очень. - Я знаю. - Оттрахал, починил, не ебака, а мечта! Возьми меня с собой. Забери. ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА. Такие простые слова. А не скажешь даже самому себе. Харви вопреки всему улыбался, пока внутри начиналась ядерная война. Хель громко выругался, присел рядом и заключил своего двойника в крепкие медвежьи объятия. Харви обхватил его за спину, царапаясь. Как в последний раз. Это и был последний раз, скорей всего. И это было хорошо. Как минимум неплохо. - Потому давай, возьми себя в руки. Наши пути здесь, так молвить, имеют, ведомо, грани подобия, потому что всё едино, но ты меня… Золотце, ну не плачь. - Извини. – Харви мазнул галочным носом тыльную сторону кисти. – Не знаю, что я тут головняк развёл. - Я-то тебя прекрасно разумею, а вот ты вряд ли, потому что я… ты.. и как бы я тебя в себе содержу всю твою природу, она составляет одну там махонькую песчиночку, от того жаху, что есть во мне. Разумеешь? Нет. Харви ни черта не понимал. Но голос Хеля был таким ласковым, что грех не согласиться. Хель сполз с дивана, садясь на корточки и начиная шариться по полу кверху задом. Почти моментально он поднялся, крепко ухватил Харви за космы, в пустую глазницу вставляя ему давно позабытый стеклянный глаз. Он в глухом шоке просидел в раскаряку пару секунд с мокрыми дорожками из единственного глаза, как слёзы полились ещё и из второго, только-только прозревшего, ожившего и вполне настоящего. Харви ахнул в исступлении, уперевшись во вновь подставленное плечо. Хотелось попросить предупреждать. - Вот и всё. - на прощание сжав плечо друга и заботливо поцеловав того в макушку, Хель поднялся на ноги. - Потому, давай, ступай, езжай, а я пошёл наслаждаться прекрасным осенним заходом. Харви так и остался сидеть на кровати не шевелясь. Вцепившись в свитер. - Всё путём? Вот и славно. – В последний раз коснувшись Харви, он потянулся за свитером, но певец готов был ему вторую щёку отгрызть за этот чёртов кусок Нью Джерси. Хель не стал драться с этим несчастным и тепло накинул свитер на его плечи. почти по-отцовски. - Носи на здоровье, а то совсем, видать, ошалел в одних портках щеголять. К глазу это относилось или к свитеру, он так и не понял. **** И через дней так пять навскидку тот Харви устроил стрельбу. Не прям код красный, ребята, нам пиздец, но одного Харви укокошить он сумел. Может заигрались они, сказали друг другу пару словечек и завязалась заруба, а потом тот укурок вытащил ствол и пошло-поехало. Примерно в таких чертах всё описывал Хель, постоянно пахнущий, будто вылил на себя ведро духов, параллельно с этим перетягивая жгутом руку выше локтя для введения своих «лекарств». - Ага, видал его в окошко, как у него пятки сверкали. – равнодушно цедит Хель с морщинами с Марианскую впадину, загоняя ему иглу почти под прямым углом. - Блядь! – взвывает картинка с запахом, но прямо на глазах успокаивается, с облегчением выдыхая. Рычание с пеной у рта переходит на мирный, обдолбанный фальцет. - Я же просил аккуратнее. Вообще не помню того типа, честно говоря. Хель, тот самый Хель, смотрит в голубое, то ли зелёное, то ли фиолетовое небо с самым серьёзным видом, но его глаз всё равно улыбается. Он был рад, что у пацана нашлись яйца, чтоб свалить. Харви, или как там его, Харуто, точно бы не пережил возвращение. - Он удрал в моём чёртовом свитере. И с его ёбанным пистолетом.