Три дня для решения

Третий день. Красота неизменно вызывала у меня единственное желание — разрушить ее, так как она совершенно  не вписывалась в наш уродливый мир. В ту ночь с Филом мы вытворяли что-то нечтое. Оба растворялись в друг друге, не замечая ничего вокруг. Мы не виделись два года, да мы не знали, были ли у любимого кто-то ещё в постели, но страсть и любовь точно никуда не пропали. Даже скорее после долгой разлуки нахлынули с двойной силой.  Два года назад.  — Ты же будешь писать мне? Ты точно будешь писать?— маленькая я, у которой ещё нет большой отвественности на плечах, чуть ли не взахлёб спрашивала у Фила около такси. Не сдержавшись, я со всей силы сжала его талию руками, и носом уткнулась в ключицу. Слёзы неистово  лились  градом, футболка Фила намокла большим мокрым пятном. Мы нехотя отпрянули друг от друга. Попрощавшись со всеми, я уже открыла дверь такси, но меня потянули за руку. Валера взял меня за лицо и начал расцеловывать все лицо: нос, скулы, лоб, губы.. Пацаны стояли рядом с каменными лицами, но все мы знали что каждый из нас на грани.  Я не могла не ехать туда, здесь мое будущее. Здесь мое образование, долгожданная работа, новая жизнь, наверное..  Я всех их любила, так что могла отдать свою жизнь, особенно за Валеру. Как-то в начале мое внимание не сильно было уделено ему. В шестнадцать лет Филатов защитил меня от местных гопников. Я шла зимой после художки домой, сильно стемнело и пацаны начали докапываться до меня, а Валерий Константинович как раз выкидывал мусор в это время. С этого момента начались зарождаться чувства к нему. Я совсем немного проучилась в любимой столице, а после пригласили в Чехию. Я не верила до последнего, рассказала бригаде это с насмешкой, а они расстроились и замолчали. Только под вечер до меня начала доходить реальность. Первый день.  Через полгода как я улетела, мы сильно поругались по переписке. Это был удар, сломавший меня на год. Желание учится и развиваться покинуло меня. И вот я снова рядом с ним, теперь я приехала не домой, а проездом. Сегодня был мой показ летней коллекции одежды. Все гости сидели за круглыми столами, с красными бархатными скатертями, а я и все «старшие» стояли в ряд около сцены. Ведущий что-то говорил про  наши заслуги, про мою коллекцию..Черт! Снова Даша, меня зовут Дарина! Почему этот дурацкий ведущий не может правильно прочесть с этой долбанной бумажке мое имя.  Ребята пришли туда, что повергло меня в шок. Откуда они узнали? Как они вообще решились? Бригада на меня не в обиде? Кучу вопросов, на которых некому ответить. Как оказалось позже, Филатов больше всех хотел туда. Белый с Олей, Космос и Пчелка были одни, очередная дама Пчелки ушла из его дома с разбитым сердцем.  Меня представили перед большой публикой. Там были эксперты моды со стажем и многие были приятно удивлены и поражены коллекцией. Узнала я о присутствии бригады из-за Карельского, он проходил мимо меня, а на нем одета рубашка Космоса. Ее никогда не забуду, там была маленькая, но очень яркая деталь. На воротнике Пчела чём-то поставил пятно, Кос много ругался, аля «рубашка из заграницы, дорогая, отец привёз», а я предложила ему его закрасить и нарисовать на этом месте рисунок. С горем пополам, он отдал мне, с условием «Грачева, испортишь ее—убью».  Необдуманно я грубо схватила за предплечье Карельского, он обернулся с каким-то испугом и злостью в глазах. Я сразу отпустила его и по привычке, быстро несколько раз погладила по рубашке, как бы разглаживая.  — Откуда у тебя эта рубашка? — получилось резко. — Не твоё дело, ты вообще кто такая?  После я узнала, что он знал почему они пришли сюда, но не знал как я выгляжу.  — Для тебя — Дарина Алексеевна, а ты кто, мальчик?— ну как мальчик, пять лет разницы были видны внешне.  Тут у него зазвонил мобильник, он тут же ответил и недовольно шмыгнул, бросив на меня злой взгляд.  — В следущий раз ходи аккуратно, осматривайся по сторонам.  — Ещё одно твоё слово, и ты вышвырнешься отсюда за секунду,—ещё один минус был ему грубить, наша разница в росте где-то две головы. Но мне почему-то наплевать, я стояла к нему очень близко и с вызовом смотрела на него. Максим неприятно прыснул и ушёл ближе к выходу.  Выдохнув, я незаметно начала осматривать каждый столик, ища заветные карие глаза, по которым все это время скучала. Сколько бы не было у меня мужчин за это время, ни один не показал даже одной звезды, в то время как Филатов показал мне вселенную.  Но наткнулась я на девушку, на ее очаровательную улыбку, она смотрела на меня.. Сердце пропустило удар, вокруг неё были ребята. Все шесть пар глаз уставились на меня.  Тут начался показ, одна за другой девочки проходились по подиуму, овации зрителей грели мою душу. Модели для меня были детьми, за которых я сильно волновалась и переживала. Как они пройдут, как на них сядет одежда, не заболеет ли кто перед выступлением.  После завершения показа, зал немедленно разразился громом аплодисментов. Ко мне подошёл мужчина, лет 50 и все увидели большой букет цветов, перевязанный красной лентой. Мне стало очень приятно, следом за ним я увидела.. Космоса Юрьевича. Он стоял и держал в руках белые лилии, я их до безумия любила. Во мне бушевал весь спектр эмоций, взгляд бегал по сторонам, не зная как себя вести.   Космос обнял, а потом как младшую сестру потеребил по голову. Не сдержавшись я засмеялась и ещё раз обняла. После этой милой сцены зрители снова захлопали.  Ещё за эти два года я научилась много курить. Каждый день уходило по пачке, одна за другой сигареты попадали в руки. Пар давал на время некое опьянение, расслабление и смирение с тем что есть. И сейчас. Хотелось разорваться, я знала что не останусь в Москве, но желание снова быть с ребятами меня душило.  Я смотрела как разъезжаются по дорогим машинам гости, и только родная Lincoln Town Car ждала мою бригаду. Сколько воспоминаний с ней.  Кто-то оперся на мои плечи, я рефлективно их сбросила, это был Витя. Он посмотрел меня с вопросом.  — Ой! Прости, Пчела, я случайно,— я открыла ему руки для объятий, на что он не раздумывая ответил на обнимашки.  Пока мы нежились вместе, за его спиной стояли все остальные. После Пчелкина я потянулась к Оле, потом к Сашке, ещё раз к Космосу и Ане, остался Валера. Мы как школьники, со стеснением, неаккуратно и быстро сделали что-то наподобие объятий.  — Почему такая успешная, богатая, красивая и роскошная женщина стоит одна? — Холмогоров в своём репертуаре. Принципе, как всегда.  — Не знаю, мне вроде некуда торопится. Все коллеги уехали отмечать удачный показ, а я отказалась,—тут я начала стесняться:—может поедем в мою съемную квартиру?.. Если только вы не против и у вас есть время..  — Конечно!— все хором ответили, и сразу же начали подходить к своей машине.  — Дариш, ты че не садишься? Я любила перед ними всегда выгибаться, поэтому с пафосом на лице достала из сумочки ключи от машины и молча открыла машину. Но если быть точнее, эта машина мамина, но купила ей я сама. Пчела, Оля и Саша захлопали в ладоши, чем всех рассмешили.  — Садитесь, не буду же я одна ехать. Белый, извини, но Олечка едет со мной!  Так получилось, что в машине Космоса Белый, Филатов, а в моей Оля и Пчела.  Квартира находилась в Таганском районе, была трёхкомнатная, с высокими потолками, шикарным ремонтом. Пчела попросил остановится и зайти за алкашкой, я с возмущением все же согласилась. В итоге, мы с тремя бутылками коньяка, белым и красным вином и двумя водками сидим, обсуждаем жизнь и события, произошедшие за последние два года. Оказывается, Белый хотел поступать в горный, но почему-то так и не поступил. Зато бросил эту злосчастную Ленку и нашёл Олю. Все так по-тихоньку и рассказывали мне о себе нового.  Каким-то чудесным образом, алкоголь ударил в голову Космосу и тут придумал поиграть в бутылочку, то бишь в правду или действие. Пьяные Сашка и Витя поддержали идею и всем пришлось смирится с игрой.  — Дорогая Ольга, правда или действие?—когда бутылка указывала на Олю, Пчела взял на себя роль ведущего.  — Правда, Вить, правда,— и снова эта улыбка.  — Ну хорошо, тогда.. эмм, ты любишь темненьких или светленьких?  — Брюнетов,— после этих слов Саша гордо ухмыльнулся и по-собственнически закинул руку на плечо девушке.  Сурикова покрутила бутылочку, и та остановилась на Валере. Тот как настоящий мужчина выбрал действие. Оля не придумала ничего лучше как принести вина, любой из здесь сидящих, девушек. Филатов элегантно завернул рукава белоснежной рубашки, его выпирающие вены откупорил белое вино и мастерски налил в бокал содержимое.  После взял напиток в руки и загадочно провёл взглядом всех сидящих, но остановился на мне. Я не удивлена. Связь не прерывалась полминуты, затем его рука протянулась ко мне. Я кивнула и забрала бокал, все также смотря на Валеру.  Раньше говорили: «Я бы с ним в разведку не пошёл» Я с тобой в тур не поехал — ты проверку не прошёл. Полтора года назад. Отрывки писем Филатова и Грачевой.* «..Хватит! Если бы ты была уверенна во мне, никакой ревности не было..» «..Дарина, пойми я жду тебя и на остальных ни в коем случае я не буду смотреть..»  «..Ах это я значит ревнивая! Хорошо, я тебя услышала..» «..Филатов, не дай Боже я узнаю что ты с кем-то! Кстати, как поживает твоя Томочка?..» «.. Я же ничего не говорю насчёт того, что у тебя много знакомых парней. Ты все время недовольна ничем, потому что ты неуверенная в себе. И я не ревную тебя к каждому столбу, в отличии от некоторых..» «..Пока..» «..Пока..» День второй.  После ночных алкогольных посиделок все ребята остались у меня. Первая проснулась Сурикова и та не нашла туалет, пришлось будить меня. Я не сильно хотела просыпаться, поэтому как сказала где он находится отрубилась глубоким сном. Через часа два уже вся бригада пыталась до меня добудится, а я просто навсего не открывала глаза, пряталась за подушками.  Внезапно около уха я услышала любимый и желанный голос:  — Дарина Алексеевна, просыпайтесь уже, кто нам будет готовить завтрак?—за это Филатов проучил по лицу подушкой. Каким бы ты не был гениальным дизайнером, спать в трусах и затертой футболке тебе никто не запрещал. В голове пчёлы начали крутиться какие-то шестеренки, но похоже не в ту сторону, поэтому он скинул с меня одеяло. Перед бригадой показался очень красивый вид: Дарина лежит на животе, одна нога закинута на одеяло, волосы рассыпались по всей подушке, а лицо с открытым ртом безмятежно покоилось но простыне. Космос сбегал за фотоаппаратом и быстро щёлкнул. И только от этого я проснулась со словами  «А я точно презентабельно выгляжу?»  Все начали смеяться с меня.  За несколько минут до их отъезда, Валера отвёл меня в мою спальню и впервые со мной заговорил.  — Я скучал. Даже не представляю как я не видел твои глаза столько времени.  Я грустно усмехнулась, сдерживая слезу. Никогда не хотелось при нем плакать.  — То же самое я могу сказать и тебе, Филатов..— шепотом, будто рассказывая огромную тайну, я начала говорить.   Он посадил меня на кровать, а сам сел на корточки, взяв мои руки в свои. Мы не много разговаривали, в основном жадно смотрели на друг друга. Мне казалось, что я находила в его лице новые черты, которые раньше я не видела.  Мы услышали голос Космоса Юрьевича:  — Ребят, ну вы долго?  В комнате была темнота и только старая лампа показывала наши очертания. Не сдержавшись, я быстро лицом пододвинулась к Филатову и чмокнула в губы. Выглядело очень по-детски. Феерверк. Экстаз. Стало так тепло на душе.  Я наврала всем, что уезжаю сегодня. Не хотелось снова видеть ни своих, не их грустные лица. Весь оставшийся день я провела дома, за бумагами. И только под вечер я разревелась, так и не поговорила с Филом насчёт ссоры. До безумия хотелось извинится, до гордость этого не позволила этого.    День третий.  Я проснулась сегодня в полдень. Вещи были аккуратно собраны в чемодан, машина отдана матери. Сегодня делать ничего не хотелось, сил и желания снова нет. Хозяйка квартиры должна была прийти ближе к девяти вечера, занять себя было нечем, поэтому я поставила на сковороду готовится пельмени, а самой пойти в душ. Горячие капли душа привели меня в себя и зарядили энергией больше, чем кофе.  Самый лучший способ сократить время — лечь перед телевизором на удобный диванчик и покушать вкусный недообед-недоужин.. В прихожей послышались два коротких звонка в дверь. Я сначала не хотела открывать, но третий раз меня заставил подняться и подойти к двери.  Ты пришёл ко мне пьяным, но не таким каким я привыкла его видеть. Это был все тот же мой Филатов, серьёзный и ответственный, и только с близкими благородный и добродушный Фил. Его не то что боялись, скорее сильно опасались.  — Валерий Константинович, что-то случилось? Почему Вы пришли? — я была удивлена, что он знал, что я дома. Нам обоим всегда нравилась игра в отношениях, особенно сейчас.  — Да вот, Дарина Алексеевна, хотел посоветоваться какой галстук подойдёт мне больше. Фиолетовый или зелёный? Вы как никак эксперт моды!— твой быстрый взгляд по моему телу, где были только халат и полотенце.  — Какая большая честь для меня, но я пока не эксперт. Можете пройти, обсудим цвет брюк подходящих к Вашей замечательной рубашке.  Я развернулась в сторону кухни, даже не смотря где ты. Но была бы не я, если в такой момент со мной ничего не произошло. Нога запутывается в волочащемся по полу поясе и мизинец  врезается в угол невесть откуда взявшегося столика.     — Блять! Сука! — завываю я, хватаясь за ногу, и снова путаюсь. Ловлю пояс трясущейся рукой, пытаюсь вырвать, чтобы позже кого-нибудь им задушить, но он крепко сидит в петлях халата. За стеной раздается взрыв хохота, и я уверена, что смеетесь вы надо мной. Ведь сейчас в своей долбаной обиде и желании быть сильной я выгляжу как чертово посмешище.  Я сразу поворачиваюсь в твою сторону, и мой халат окончательно спадает с меня. Ты ошарашенный смотришь на меня.  — Ва-ау… выглядишь… прекрасно. Адское пекло. В преисподнюю. Вот куда хочется провалиться, осознавая, что ты здесь, а я сижу на полу совершенно голая, если не считать полотенце на голове. Думаю, ты вряд ли считаешь. Секундный порыв прикрыться испаряется, стоит мне встретиться с твоим спокойным взглядом. Нет смысла стыдливо прикрываться, будто школьница в женской раздевалке. Да, я голая, но если ты правда здесь, то видел и не таких. Ты, мой свет очей,  подходишь и опускаешься передо мной на корточки, перехватывая ушибленную лодыжку.        — Мизинец? — спрашиваешь ты, и твой взгляд скользит вверх по моей ноге. Горло сжимает невидимая рука необъяснимого, почти животного чувства. Я отвечаю кивком. Ты осторожно, едва касаясь, перематываешь полотенцем ушибленную ногу, и приятный холодок расползается вверх по позвоночнику.  После, с легкостью помогаешь мне подняться, притягиваешь к себе. И смотришь, смотришь в глаза. Не отвести. Широкая ладонь ложится на мою талию. Поглаживает вверх-вниз, останавливается, едва сжимает. Ты сглатываешь ком в горле.        — У тебя соски встали, — хрипло отзываешься ты. Твою ж мать... С губ срывается нервная усмешка. Дальше твой нос упирался мне в шею, а руки спокойно лежали на моей пояснице.  — Продолжим тему. Я читал, что в этом году в моде зелёный. Правда?—он не целовал, он нежно дотрагивался губами мои плечи.  — О да, сам Александр Игманд* заявил, что это цвет года,— я повернулась к нему и отдала кофе. На этом игра затихла.  Мы смотрели на друг друга секунд так десять, дальше твои губы накрывают мои. Ледяными пальцами цепляюсь за твою футболку. Жар, невыносимый жар оставляют твои ладони на моем теле. Одежда под ними плавится. Я плавлюсь, когда твоя ладонь крадется вверх по животу, сжимает грудь. Выгибаюсь в спине, прижимаясь ближе. Хочу что-то сказать, и пока собираюсь с мыслями, твой язык скользит в мой приоткрытый рот. О, господи… Судорожный вдох. Сама не понимаю, как притягиваю тебя за шею, углубляя и без того жадный поцелуй. Подушечки пальцев издевательски медленно, невесомо скользят вверх по внутренней стороне бедра, и по моим обнаженным ногам пробегает мелкая дрожь. Я поддаюсь бедрами вперед. С губ срывается пошлый стон, и до меня запоздало доходит, что он принадлежит мне. Я об этом пожалею, обязательно пожалею и сожру себя с потрохами. Но все это будет завтра, не сегодня. Сегодня я хочу быть ближе к тебе, ведь больше времени и шанса у меня попросту нет.  Вообще-то это не первый наш секс. До моего отъезда нашим отношениям стукнуло три года. Впервые это случилось когда нам была едва по восемнадцать. Все ребята пошли на дачу к Белому, а нам надо было срочно посмотреть на закат. Это было неспланировано, не спорю, но все шло к этому. Мы оба знали, что так будет. Мы постепенно перебрались в спальню, в ту самую где я тебя чмокнула вчера. Злился ли ты, что я перешла черту тогда, но мне так наплевать, ибо прямо сейчас ты буквально во мне. Твои пальцы внутри себя, подаюсь бедрами навстречу. Стон срывается в твои приоткрытые губы.       — О, девочка, я хочу тебя не меньше, уж поверь, — хриплый шепот опаляет висок. И я верю. Готова поверить каждому твоему слову, даже если оно окажется жестокой ложью. Моя любовь никуда не делась, все время я прикрывалась работой. Я ненавидела себя так же, как люблю тебя. Хотя нет, зачеркните.  Я не люблю тебя — это слишком приземленно. Это не любовь — это что-то гораздо куда более великое. То, чему в жизни не найдется слов ни в одном живом или мертвом языке вселенной. Жарко. Хорошо. Мало. Аккуратно, как в первый раз, обхватываю рукой твой возбужденный член, и реакция не заставляет себя ждать — ты толкаешься в мою ладонь, жестко хватаешь за шею и шепчешь на ухо что-то до безумия неприличное, что-то, что из-за хаоса в голове я уже не способна разобрать, даже не пытаюсь. Моя ладонь мучительно медленно скользит вверх, и так же медленно — вниз. Хриплый стон обжигает лицо. Нехватка кислорода путает мысли. Из груди рвется признание — и невысказанное оседает на языке горьким налетом. Сознание из последних сил цепляется за твой голос. Ты наконец входишь. Резко. Жестко. Так, что на глазах наворачиваются слезы. Слезы до боли  желанного наслаждения. Я закусываю губу, чтобы не сорваться на крик. Движения, рваные, дикие, подгоняемые самой природой, разносят по моему телу волны древнего как мир, первобытного удовольствия. Будто оголенный провод, который вот-вот закоротит снопом обжигающих искр.  Я чувствую на своём лице твой тёплый язык, ты слизываешь мою слезу. Это неприлично интимно.  — Я… я останусь, — онемевшими губами шепчу я. Ты утыкаешься мне в плечо, порывисто входишь последний раз и замираешь и ты без сил падаешь рядом.  Что? Что я только что сказала?  Нет, я слышала, но я что и вправду на это решилась? Ты не дашь мне гарантии, что через пару дней ничего не исчезнет, но в этом твоя честность. Поэтому да, я твоя.  — Филатов, жду предложения сходить в ресторан, либо руки и сердца. Выбирай.