Крылья ворона

Полноценный отдых мы получили только в монастыре. Дней семь или восемь, остальное – довольно скорый марш, на пределах выносливости нас и лошадей. Единственную уцелевшую телегу тянули как проклятую – ни разгрузить, ни бросить Князь ее на давал. Знамя поселилось в числе моего снаряжения, хотя после того боя у Третьего Порога я его не разворачивала. В джунглях вроде и не зачем, в степях за ними – тем более. На наш отряд нападать не пытались – все же около ста вооруженных человек, у которых взять особо нечего – не лучший вариант для добычи. Пара стычек произошла только когда кто-то получал разрешение на охоту. И то после этого Ворон разрешение отозвал. Поэтому самое ценное в монастыре для меня была возможность вымыться и нормально поесть. Дни за починкой снаряжения пролетели быстро, но дальше на север мы шли уже медленней, даже неделя отдыха не дала восстановиться полностью. Разбитую за время перехода телегу заменили на крытый фургон. И первые пару дней Ворон пропадал в нем один. А потом пригласил меня туда. Пол в фургоне был выровнен. У одного борта стоял уже знакомый мне сундук, на котором я спала когда-то. Ближе к вознице в специальных гнездах закреплен стол, а два небольших кресла – стула рядом с ним наоборот стояли свободно. На стене, уходящей к вознице я заметила новую карту – и мы на ней находились где-то совсем внизу. Я вчиталась в названия – Кураганье, Чары, Равнина Страха, Лестница Слез, Розы, Весло... – Мне надо, что бы ты могла читать старые тексты. – Ворон зашел следом за мной, и плотно задернул полог фургона. – Поэтому садись, будешь учить язык. И современный вариант, и старый. Что ж, я поняла, что он так берег все время в той телеге. Списки с хроник Черного отряда – и новые, и что-то из старых, то, что относилось к богине. И какие-то совсем древние книги – уложения, своды законов, родословные. Я продиралась через новый язык, словно через густой колючий лес. После завтрака я уходила в фургон и выходила из него только на ночь, и то не всегда. Ветер скучал, тянулся ко мне с отчаянным ржанием, но большее, на что у меня оставалось время – это на то, что бы угостить его парой вкусняшек, припасенных из пайка. Так продолжалось до тех пор, пока в воздухе отчетливо не запахло морем. Мы остановились лагерем над какой-то рыбацкой деревушкой, немного в стороне от города – в ясную погоду можно было видеть его очертания. Князь регулярно пропадал там, то один, то со Сталкером. Остальной отряд занимался бытовыми вещами, умудрялся чем-то приторговывать и с деревенькой и с городом. Большинство все же предпочитало просто отдыхать. До монастыря мы шли без дневок, и после него, до этого момента – тоже. Устали все. Я взялась приводить свои записи в дневнике в порядок – переписать в тушь все предыдущие записи, с момента преодоления Второго порога. Поняла, что за время маршей не записала ничего. Да и саму дорогу помню как один бесконечный переход, без разделения на дни и события. А уж после того, как начали учить язык... Мы, оказывается, прошли через много городов. Я же не видела из них ничего. Я попыталась подсчитать, сколько я здесь. Догоняли отряд мы перед началом сезона дождей, значит здесь было лето. К стрелке Магхира и Майна вышли перед началом сухого сезона – здесь начиналась зима. Сейчас здесь исход осени. Получается, что полтора года. Сколько еще пробудем? Я знаю, что мы еще не дошли до того места на севере, куда рвется Ворон. Знаю только, что в его понимании Север начнется только за морем. За полтора года, оказывается, я всех запомнила в лицо. Иглу теперь кличут чаще Пираньей - какое-то другое название тех самых милейших иглозубов, что водятся в Майне. Махайрод восстанавливается, но все равно еще очень худой по сравнению с тем, каким был по ранения. Часто я вижу его сидящим чуть в стороне от лагеря, задумчиво смотрящего на стальную гладь моря. Не спрашиваю ни о чем – он слишком долго пробыл на грани жизни и смерти, и мне порой кажется, что не уверен в правильности принятого решения. Я не вижу еще пары наших. Судя по тому, что не попадались мне – умерли сразу и быстро. Когда? Как? Не знаю. Не думаю, что лишившись двух медиков Князь стал бы пренебрегать моей помощью, если бы она была возможна. А так я даже не знаю, когда это произошло. И никого это не трогает. Только остановившись начинаешь думать и оценивать происходящее, а не просто быстрыми заметками нацарапывать события. Князь иногда тасует людей по подразделениям, как карты в колоде, будто пытается разложить один, ему ясный, пасьянс. Единственное, кого он не трогает – это Сталкера и его людей. Медиков всех разогнал, прикрепил к тем или иным. Я остаюсь при нем. Все так же, где-то на уровне не то мебели, не то домашней зверушки. С обучением пока закончили - ему некогда. Не скажу, что я сильно рвусь к книгам – там довольно много откровенно страшных, жестоких и неприемлемых для меня вещей. Люди всегда такие? Или не только люди? Или все же есть какое-то внешнее влияние которое заставляет принимать такой образ мыслей? Я не выдержала и подсела к Махайроду во время одно из его бдений. – Мне показалось, что ты в целом не будешь против моего присутствия. – Я опустилась так близко, что могла чувствовать тепло от него. – Видишь лодки? – Он указал жестом на море. Его сегодня штормило, и лодки довольно сильно качало вверх-вниз. – Мы такие же щепки на поверхности времени. И оно может нас разбросать, невозможно далеко, так, что когда ты будешь тонуть, никто не заметит. Или не успеет прийти на помощь. – И это тебя считают дикарем? – изумилась я. – Ты не видела меня, когда я пришел. – Спокойно возразил он. – Я знаю, что это не принято спрашивать, но... как ты пришел? – Я был в ярости. Никого из моих сородичей не осталось... А наши тотемы уходят, когда никого не остается. И я пришел требовать, чтобы их вернули. К Владыке, да. Не знаю, то думал тогда. Скорее всего я тогда был на это не способен. Все, о чем мог думать, что остался один, и надо у смерти стребовать или всех назад, или чтобы и меня забрали. Был готов биться с каждым... А меня встретил Сталкер. И у него в глазах я увидел такую тоску, которую сам чувствовал. И весь запал пропал сразу же. А он, ничего не говоря, привел меня в трапезную, принес гору еды. Я и набросился, я не знаю, сколько я тогда не ел до – племя-то перебили. Ел так, что живот заболел, да и уснул там, обнимая эти куски мяса. – И это все? – Удивилась я. – Я был грязный, взъерошенный, в кое-как сшитых шкурах. Я ведь действительно дикарь, дева. Общался едва парой сотней слов, мало что знал. Металла не видел. Это я сейчас скажу, что в реке, у которой мы жили, были золотые самородки, а тогда это были желтые тяжелые камни, которыми из пращи стрелять хорошо. Я фыркнула, представляя, как будут удивляться много позже, находя самородки где-то глубоко в лесу. –Но знаешь что, дева? Я, когда ты тянула меня сюда, видел, что где-то в иных мирах, еще остались мои сородичи. Точно так же, как эти лодки в море... Далеко друг от друга, не узнать иначе, как посмотрев свыше. Я потому и шел к тебе, это ощущалось как ветер. Будто против пурги идешь. А потом она слабеть начала. Так и вышел. Страшно это было, дева. Страшно. Но мне теперь есть зачем жить. Вот выйдем отсюда, и попрошу у Владыки, чтобы он меня отпустил. – А это возможно? – Почему нет? Сталкер уже сказал, что решение за мной, а я... Я устал и хочу быть счастливым. – Махайрод вдруг по-кошачьи боднул меня в плечо. Я растерянно погладила воина по голове. Мы некоторое время посидели так. Он положил мне голову на плечо, мы смотрели на море и больше в тот день не разговаривали. Меня поражало, как легко наш отряд меняет настроения. Вчера еще лениво торговались с жителями деревни за рыбу и моллюсков, сегодня лагерь быстро сворачивается и буквально пара часов – и то, что мы здесь стояли напоминают только примятые участки жесткой степной травы. В Берилл мы войдем верхом, но без знамени. Кто-то посмеивается и говорит, что это затем, чтобы нас не нанял очередной синдик, и не втянул в свои дрязги. Не знаю, на сколько эта шутка близка к правде. Все может быть. Ворон нашел судно, на котором мы все можем поместиться и нашел капитана, согласного идти не просто поперек моря Мук в Опал, но на север, в Можжевельник. И выйти надо быстро, пока капитан не передумал. А в море ему передумать уже не дадим мы. Первые два дня в море прошли сумбурно, но без каких-то трений с командой, особенно из-за моего присутствия. Так я вынужденно оказалась с Вороном в одной каюте. И снова по самые кончики ушей загруженная книгами. Новыми книгами. И если даже своды законов иногда заставляли меня ужасаться их чудовищности, то... Эти книги были по магии. В основном – некромантия и магия крови, и то, что у нас считалось низшей магией, ворожбой, развлечением для обучающихся. Тут она приобретала такие масштабы, и такую извращенную логику, что меня начинало мутить. Я выходила на палубу, поднималась к носу, и долго стояла, пытаясь продышаться и отогнать от себя те кошмарные видения, которые подсовывало мне мое воображение. И что меня поражало больше всего – я понимала логику создания. Понимала, что, откуда и как, но принимать не хотела категорически. Однажды я, вернувшись с очередной короткой прогулки на палубу, застала Сталкера, столь же пристально изучающего один из учебников. – Занимательное чтение – Он кинул на меня короткий взгляд, и снова углубился в книгу. – Я надеюсь, мне никогда не понадобится это применять на практике. – Я, чтобы ему не мешать, уселась на койку. – Кто знает, кто знает, – он перевернул страницу, – но это надо прежде всего, чтобы мочь этому противодействовать. Потому что это все могут применять против нас. На юге были колдуны и шаманы. А на севере будут обученные маги. У меня не было ощущения что в некоторые моменты нам невероятно везло? – Было. А потом тому, кому так невероятно везло, так же невероятно не повезло. Сталкер хмыкнул, но ничего не пояснил. Он еще некоторое время читал, потом захлопнул книгу, кивнул мне на прощание и вышел. Испугалась ли я его фразы про магов? Наверно надо было бы. Над его словами о том, что от этого было бы неплохо защищаться, я размышляла пару дней. Попросила себе бумагу и что-то пишущее, попыталась набросать схемы защитных заклинаний и символов. Что-то мне нравилось, что-то нет, но проверить не представлялось возможным. Князь, когда нашел мои наброски, внимательно их изучил, периодически то хмыкая, то удивляясь, то откровенно хмурясь, но сказал «Молодец, продолжай дальше». Сейчас начало отчаянно не хватать лаборатории и напарника, с которым можно было бы это все проверить. Мысли скользнули от напарника к так вроде бы похожему Инею. Сталкер явно знал больше, чем мне сказал, но по каким-то причинам не стал говорить все. «Нам очень везло», но можно ли управлять везением? «Я шел будто против пурги», а единственный кто говорил, что оборотень не выкарабкается – Иней. И единственный, кого тогда задело горючей смесью – Иней. Что это? Везение, невезение, череда случайностей или она подчинялась чьей-то воле? Если знать будущее буквально на сотню ударов сердца вперед, можно ли выбрать лучший для себя вариант действий? Но тогда меняются следующие события... Можно ли подтасовать реальность под себя, будто крапленую колоду карт? Я выбросила из головы эти загадки до поры. Книги были уже прочитаны вдоль и поперек, основные сведения из них выписаны и адаптированы. Что можно было проверить, никому не навредив – проверено. Пару раз по пути заходили в порты. Мы оставались на борту, в город выходили только Князь и Сталкер – закупиться провиантом, водой и вином. Один раз пережидали шторм, стоя в какой-то небольшой бухточке с рыбацким поселением, но никто оттуда не вышел к нам, ни мы не стали рисковать и пытаться подойти к берегу. Чтобы мы не маялись от безделья, довольно быстро организовали занятия по борьбе и строевой подготовке на палубе. Желающих присоединиться мы не прогоняли, хоть капитан и не одобрял. Я тоже довольно быстро к тренировкам присоединилась, чаще всего взаимодействуя с крылом Сталкера, где было больше всего моих знакомых. При таком образе жизни, даже уборка импровизированных конюшен и то становилась развлечением. Самым большим плюсом во всем этом стала возможность восстановиться всем раненым. Четыре месяца передышки, где главным врагом у большинства была скука. У большинства. Ко мне же к исходу третьего месяца вернулись кошмары. Волны, скрип дерева, запахи выдернули из глубин моей памяти те два бесконечных года, и я во снах снова и снова ныряла за братом, до горящих легких, или тонула и захлебывалась сама. Я начала вздрагивать от резких движений в свою сторону. Физическая усталость не всегда помогала избежать снов. Перечитывание книг или своих заметок по ним лишь добавляло красок в кошмары. Так что я еле дождалась, пока мы войдем в порт, и была готова первой сбежать на землю да хоть по швартовым канатам. Дождаться своей очереди сойти на берег было сложно, очень-очень сложно. И первым порывом было убраться подальше от залива. Но, как приравненная к офицерам, я помогала следить за разгрузкой. Я полагала, что мы уберемся из города довольно быстро, максимум через день. А пока мы поднимались выше от бухты, через трущобы. Видно было, что когда-то относительно недавно тут попытались навести порядок, но хаотичные пристройки и отсутствие возможности и желания следить за домами уже сделали свое дело. – Эй, Лилия, смотри, таверна твоего имени! – Внезапно окликнул меня Пиранья. Я отвлеклась от размышлений и закрутила головой, пытаясь понять, что он такое углядел. Крепкий, куда более крепкий чем окружающие его, дома, покрытый старой штукатуркой, уже серой от пыли, в пятнах от факельной копоти, где-то пожелтевшей от воды, кое-где уже сползшей, покрытый дранкой поверх досок двухэтажный дом с мансардой был украшен вывеской «Железная лилия». От меня не укрылось как вздрогнул Ворон, тоже увидевший эту вывеску. Заметил это и Сталкер, и тут же задал какой-то вопрос, на которой Князь ответил утвердительным кивком, а потом еще один, в ответ на который Ворот с задержкой, задумчиво сделал жест отрицания. Интересно, о чем они говорили? Мы поднялись до ремесленных и торговых кварталов, где и сняли комнаты в двух соседних гостиницах, так как одна не могла вместить нас всех. Кажется, хозяин второй был не рад ни таким постояльцам, ни их количеству. Я тогда еще надеялась, что мы здесь буквально на две ночи – закупиться, расходить застоявшихся лошадей и вперед на поиски. Но, словно отыгрываясь на нас за наше везение с погодой во время плавания, ночью город накрыла совершенно зимняя снежная буря, не смотря на было пришедшую уже весну. Перевалы завалило тут же, так, что они стали непроходимы. Летающих ковров, да и тех, кто способен их поднять в воздух, у нас, естественно, не было.