Я: Привет) Голова пухнет
Арс: Бедненький ( Физика?Я: Она, родимая
Арс: Отвлекись хоть немного. Ты кушал?Я: Нет. Забыл.
Арс: Антош!Я: Да кусок в горло не лезет, Арс (
Арс: Антош, надо. Разогрей суп. У меня еще два пациента, потом домой. Чтобы суп был съеден!Я: Ок.
Антон прислушивается к своему желудку: голод не ощущается вообще, более того, к горлу подкатывает тошнота при мысли о супе. Антон попытался вспомнить, когда он в последний раз ел. Кажется, вчера вечером, когда Арс едва ли не насильно впихнул в него ужин. Что ж, нервная система Антона доминирует над пищеварительной. Умом Антон понимает, что нужно что-нибудь съесть, чтобы были силы для дальнейшей работы, но что поделать, если не хочется? Совершенно некстати пришла мимолетная мысль о чипсах и энергетике. Зрачки Антона расширились от одной только идеи о таком перекусе. Солененькие, вкусные, хрустящие чипсы и холодненький black monster ultra white. Ммм, звучит как идеальный источник энергии для дальнейшей учебы. Если Арсений узнает, что вместо нормальной еды Антон питался чипсами и энергетиком, неизбежно затянет нудную лекцию о вреде подобной пищи на ослабленный стрессом организм. Но Арс придет еще не скоро, а на первом этаже соседней многоэтажки очень удачно расположилась Пятерочка. Антон думает еще секунд 10, после чего выбегает в Пятерочку с целью отовариться жизненно необходимыми молодому организму питательными вредностями. План гениален в своей тупой простоте: купить пакетик чипсов и баночку монстра, сожрать это все максимально быстро и вынести мусор до прихода Арса, чтобы замести следы. Так его парень-врач ни о чем не узнает. А потом, может быть, захочется и суп доесть.***
— Антош, почему суп не доел? — Арс, как и ожидалось, первым делом проверил, чем питался весь день его загруженный учебой по уши мальчик. — Мне не хотелось, — Антон не врет — Антон умалчивает: чипсово-монстровый обед вышел таким сытным и питательным, что вряд ли ему захочется до ночи съесть еще хоть что-нибудь. — Так, а чем ты питался весь день? — Арс, когда я нервничаю, я не могу есть. Лицо Арсения обрело грустно-озабоченное выражение. Он подошел к своему мальчику, обнял, поцеловал и посадил за стол, намереваясь серьезно поговорить. — Антош, — начал он вкрадчиво. — Твой организм измотан учебой и нервотрепкой, тебе нужны калории, чтобы справляться со стрессом. Нужно постараться кушать хотя бы через силу, чтобы была энергия. Понимаешь? — Угу, — вздохнул Антон. — Только вот не хочется. — Я понимаю, малыш, правда. Но такие длительные перерывы между приемами пищи чреваты еще и проблемами с желудком и поджелудочной. Ты же не хочешь лечить гастрит или панкреатит прямо перед экзаменами? — Никогда не хочу, — насупился Антон. Само слово «лечить» для него триггер. Арсений знает это и умело использует в своих манипуляциях исключительно для блага Антона. — Значит, надо кушать, заяц. Хотя бы немного, хотя бы через силу. Давай я сейчас поставлю запекать куриную грудку с овощами, и мы с тобой поужинаем вместе, хорошо? — Угу, — куриная грудка с овощами звучит не слишком тяжело для послечипсового ужина, поэтому Антон с легкостью соглашается.***
После ужина Антон решил отдохнуть и не заниматься физикой до завтра. Завтра у него и так занятие с репетитором, который в последнее время ничего не объясняет, а только спрашивает, просит писать и выводить формулы, задает случайные вопросы по всему курсу физики и вгоняет Антона в еще больший стресс. Финишная прямая перед экзаменом — она такая. В ожидании завтрашней экзекуции Антон предложил Арсу посмотреть приятный фильм перед сном, на что тот с радостью согласился. В теплых объятиях Попова — хорошо, в приоткрытое окно доносятся уличные звуки и запахи цветущей липы, и в целом атмосфера расслабляет настолько, что измотанный Антон уснул на середине фильма. Услышав сопение Шаста, Арс нажал фильм на паузу с целью досмотреть его потом, аккуратно убрал руку из-под обмякшего тела Антона и ушел готовиться ко сну.***
В полтретьего ночи Антон проснулся от острой пульсирующей боли в желудке. «Бляяяяять», — единственное слово, которое возникает в его голове. Что делать? Как это исправить? Может, разбудить Арса? Он же врач, он знает, чем помочь. Проснется, даст волшебную таблетку и все сразу станет хорошо. Правда же? «Будет лечить», — услужливо подсказывает мозг. Конечно, Арс даст обезбол, он же не изверг. А потом прочитает лекцию о нарушении режима питания, запишет к гастроэнтерологу и потащит на анализы. Антону такая перспектива не нравится совсем. Он пробует лечь на живот, но боль только усиливается. Он ворочается и ищет положение для сна, в котором боль будет хотя бы не такой острой. — Антош, ты чего? — в кромешной тьме раздается сонный голос Арсения. — Сон плохой, — врет Антон. — Расскажешь? — Не, там фигня. Экзамен. — Ох, бедолага. Успокоительного дать? — Неее, все в порядке. Спи давай. Арсений пробормотал что-то невнятное, обнял Антона, после чего мгновенно заснул. Антон, дождавшись размеренного сопения Арса, осторожно выпутался из его теплых объятий и на цыпочках отправился на кухню. Мезим — для желудка незаменим, верно? Если повезет, он окажется в аптечке. Но «везение» и «Шастун» в одном предложении не употребляются, в связи с чем искомого лекарства в аптечке не обнаруживается. Зато там есть Пенталгин. Жить можно. Антон закинул в себя капсулу, запил стаканом воды и отправился в кровать. Через несколько минут боль утихла, и Антон смог уснуть. Последней мыслью перед погружением в липкие объятия сна было «хоть бы завтра не было боли».***
Наутро боли действительно не было, как не было и намека на ночное происшествие. Даже Арсений не вспомнил, что просыпался ночью. Антон обрадовался, что опасность лечения миновала, и на радостях даже сделал себе и Арсу еще по одному бутерброду. Говорить Попову о ночной боли в желудке — только зря тревожить человека, который и так обеспокоен психологическим состоянием своего парня. «Не надо ему ничего говорить, короче», — рассудительный Антон и его внутренний ятрофоб солидарны в этом мнении. Позавтракав, мальчики отправились в школу.***
Каждый. Сука, каждый учитель посчитал своим долгом «напомнить» забывчивым одиннадцатиклассникам, что у них скоро ЕГЭ, к которому надо готовиться изо всех сил. Антону на минуту показалось, что он явственно слышит ансамбль звенящих нервов одноклассников. Все сидят злые, бледные, с мешками под глазами. У девушек отросли корни волос, а на ногтях между кутикулой и слоем геля образовался приличный зазор. Парни же просто помятые, растрепанные и неумытые — им проще. Сам Антон еле сдерживался, чтобы не огрызнуться рычащим «Мы в курсе, блять» на каждый из мотивирующих призывов учителей. Последнее, о чем мог думать Антон, — еда. После школы он, как ошпаренный, поскакал к репетитору, готовясь к жестокому опросу по всем темам школьного курса физики. Антону хотелось бы, чтобы экзамен был уже завтра. А еще лучше, сегодня. Лучше уж сдать и успокоиться, чем ждать эти бесконечно тянущиеся 10 дней, повторяя себе снова и снова, что в теории относительности он плавает, преобразования Лоренца знает, но путается в формулах, а квантовую физику просто не понимает. Тут недоучил, там подзабыл — вот и складывается до ужаса последовательная и логичная картинка в голове, что к экзамену он не готов вообще. О какой еде тут может идти речь?***
Ночью Антон снова просыпается от острой боли. Молчащий весь день, ночью желудок отрывается по полной, сводя своего хозяина с ума. Антон садится на кровати и тяжело дышит, ощущая в глотке кислый привкус желудочного сока. Рефлюкс. Вот теперь Шастуну по-настоящему страшно. Когда каждый день болит в разных местах — это верный признак абсолютного здоровья. А вот когда вторую ночь подряд болит в одном и том же месте… Черт. Надо сдаваться Арсу.***
— Арс, — тихо шепчет Антон после десятиминутной борьбы в голове со своим внутренним ятрофобом. Рациональный Антон рассудил, что надо рассказать Арсу о боли, а внутренний ятрофоб с хозяином категорически не согласился. Зато тараканы в голове поддержали Антона, аргументрировав это тем, что он точно не хочет умереть от боли прямо во время экзамена. Так рациональная часть вышла победителем в конфликте. Значит, решено. — Арс, проснись, пожалуйста. — Мм? — сонно промычал Арсений, явно вырванный из интересного сна. — Арс, я нехорошо себя чувствую… Арсений поднялся, потер руками лицо и включил ночник. Зря. Ой, зря. Следующие пару минут мальчики молча пытались проморгаться и не прослезиться. — Где болит? — Арсений окончательно проснулся и включил врача. — Желудок, — жалобно признался Антон. — Уверен, что именно желудок? Не аппендицит ли? — Ну… не знаю. — Вот здесь? — Арсений приложил ладонь аккурат к тому месту, где болело у Антона. — Да! — Антон понял, что назад дороги нет. Арсений встал с кровати и потер лицо. — Ляг, пожалуйста, на спину, — попросил он Антона. — За-зачем? — внутренний ятрофоб с победно-скорбным писком «ну я же говорил» понял, что сейчас его хозяина начнут лечить. — Тише-тише. Просто осмотрю тебя. Не бойся, ничего страшного делать не буду, только пощупаю живот. И футболку сними. Антон сглотнул, стянул с себя домашнюю футболку и лег на спину, покорно ожидая ужасного осмотра. Арсений мягкими движениями начал надавливать на живот Антона, начав с низа правого бока и описывая круг против часовой стрелки. Оказавшись внизу живота, рука Арсения поднялась вверх, прямо к желудку. Когда он надавил прямо по центру под ребрами, Антон не сдержал стона. — Больно? — Угу. — Сильно? — Нууу, терпимо. — Потерпи еще немножко, ладно? Потом обниму и приласкаю. — Угу. Арсений повернул руку так, что его пальцы оказались слева ниже пупка Антона. — Антош, глубоко вдохни. Угу. Теперь выдохни. Еще раз вдохни. Антон видел, что Арсений погрузил пальцы достаточно глубоко, надавив на живот. Тем не менее, боли он не почувствовал. — Не больно? — Не-а. — Хорошо. — Арсений переместил пальцы симметрично на правую сторону. — Еще разок глубокий вдох. И выдох. Арсений еще пощупал низ живота Антона, прося мальчика глубоко вдыхать и выдыхать. Не нащупав ничего страшного и, по словам Антона, не вызвав никаких болезненных ощущений, Арсений принялся стучать по своей ладони, перемещая ее по животу мальчика. — Больно? — Неприятно. — Сильно неприятно? — Неприятно. Арсений вздохнул. Антону нужна консультация гастроэнтеролога, ФГДС и анализ крови. Как ему сообщить это «радостное» известие, один Бог знает. — Антош, дай посмотреть на твой язык, пожалуйста. Угу. Все. Думаю, нам нужно показать тебя гастроэнтерологу как можно раньше. Попробуем завтра прямо с утра. Я уточню в своем медцентре, есть ли у врача свободные окошки. Сейчас я дам тебе обезболивающее. Антон побледнел от мысли о визите к врачу, но возмущаться не стал, а лишь коротко кивнул. Арсений вышел на кухню и вернулся с упаковкой Фестала и стаканом воды. — Антош, скажи честно, желудок только сейчас начал болеть или болел весь день, а сейчас боль обострилась? Антон собрался с духом и решился не врать. — Если честно, Арс, вчера ночью он тоже болел. Я проснулся от острой боли, как и сегодня. — А почему не разбудил меня? Пей, пей таблетку. — Ты сам проснулся и спросил, в чем дело, я не решился признаться, боялся, что ты меня начнешь лечить, так что сказал тебе, что мне приснился дурной сон, и ты уснул. — Ох, бедненький мой, — Арсений подвинулся к Антону и обнял его. — Малыш, ну ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда. Даже если мои действия неприятны или немножко болезненны, они всегда направлены на благо тебе. Перестань меня бояться, пожалуйста. Я не говорю уж про всех врачей, но хотя бы меня не бойся. — Угу, — угрюмо промычал подросток. Легко сказать «не бойся». — Антош, ты говоришь, вчера была боль. Ты что-нибудь делал, чтобы она прошла? — Угу, выпил Пенталгин. — Пенталгин! Он противопоказан при боли в ЖКТ! — Да? — Да! — Арсений немного раздражен такой безалаберностью Антона, но в то же время все еще очень ему сочувствует. — Антош, очень тебя прошу, в таких случаях, когда тебе плохо или больно, пожалуйста, говори об этом мне в первую очередь. Даже если страшно. Я обещаю, что не буду тебя ругать или делать что-то плохое. Просто, ты же сам видишь, твое самолечение может тебе навредить. Ты пил Пенталгин, а если бы разбудил меня, я бы дал тебе подходящее обезболивающее. — От зубной боли Пенталгин хорошо помогал мне когда-то! — Но это не значит, что его нужно принимать от всех скорбей и болезней! — Ну… Да. Прости. — Не извиняйся, малыш. Я понимаю, что тебе страшно лечиться. Но, увы, надо. Сейчас ложись спать, лекарство скоро подействует, а завтра мы попробуем попасть к гастроэнтерологу. Хорошо? — Угу… — Умничка, спокойной ночи. — Спокойной ночи.***
— Мне зайти с тобой? — Арсений видит, как у его мальчика буквально трясутся колени. Они стояли перед дверью кабинета гастроэнтеролога в медцентре, в котором работал Арс, и в котором любезно согласились принять Антона рано утром, настолько рано, что парни поехали в медцентр, даже не позавтракав. — Нет. — Уверен? — Абсолютно. — Хорошо, Антош. Я подожду тебя здесь. Не бойся, ладно? Ничего страшного с тобой не сделают. Пощупают живот, как я щупал вчера. Только, Антош, я тебя очень прошу, будь с врачом честен: не приукрашай, не терпи молча, если больно — говори, что больно, если неловко — перебори смущение и честно отвечай на вопросы, для точной постановки диагноза важна любая мелочь. — Я понял, Арс. — Ну все, иди давай. Я здесь буду. — Угу. Антон вошел в пыточный кабинет. Врач — Гальцев Юрий Николаевич — выглядел как смешной дяденька, который много шутит и располагает к себе с первых слов. Задав стандартные вопросы, попросив высунуть язык и ощупав живот Антона абсолютно теми же движениями, какими его щупал Арсений вчера, Юрий Николаевич назначил Антону ФГС и общий анализ крови. Бледный Антон вышел из кабинета с направлениями. — Ну что? — вид Арсения говорит о том, что он очень переживал в ожидании. — Анализ крови и ФГС, что бы это ни значило, — безэмоционально отвечает Антон. Безэмоциональнось напускная. Антон прекрасно знает, что такое «общий анализ крови». — Так, Антош, ну мы с тобой не завтракали, а это значит, что анализ крови мы можем сдать прямо сейчас. — Нет! — Ну что такое, Антош? — Я не хочу, Арс! — Антош, — Арсений посадил Антона на диванчик и принялся поглаживать его руку своими пальцами. — Ты же понимаешь, что придется? — Ну не прямо же сейчас, Арс! Мне надо настроиться, попереживать, смириться, это минимум три дня! — Угу, и все три дня страдать от боли в желудке. Нет уж. Зачем изводить самого себя ожиданием? Пошли сейчас. Это займет полминуты, зато сохранит кучу нервов. Идем. — Ну Аааарс. — Идем, Антон. Арсений повел Антона в процедурный кабинет, держа за локоть. У Антона заплетались ноги, он дважды споткнулся на ровном месте и чуть не упал, но Арсений усиливал хватку и помогал Антону сохранять равновесие. — Антош, я всерьез опасаюсь, что ты умудришься сломать ногу прямо по дороге из одного кабинета в другой. На ровном полу, покрытом плиткой. — Она скользкая, — бурчит Антон. — Надо будет раздавать посетителям коньки вместо бахил, да. Мне зайти с тобой? — Да! — Хочешь, сам у тебя кровь возьму? — Да! — Хорошо, сейчас договоримся, — Арсений открывает дверь процедурной. — Здравствуйте, Тамара Михайловна. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич! — полная женщина с добрыми глазами и ямочками на щеках улыбается во все 32 зуба. В прошлом месяце Арсений вылечил ее мужа от аденомы простаты, и она искренне благодарна Попову за это. — Тамара Михайловна, нам бы у мальчика кровь взять, только можно я сам? — Ой, Арсений Сергеевич, да чего вы будете заморачиваться? Давайте я возьму? — Нет-нет, Тамара Михайловна, мне не сложно, а мальчик доверяет только мне. Вы не против? — Ну, как хотите. Если бы спросили Антона, он бы ответил, что в данной ситуации не доверяет вообще никому. Но его не спросили. А значит, кровь в любом случае возьмут. Пусть тогда это лучше будет Арс. Арс надел перчатки, положил на стол мягкий валик, попросил Антона поместить на него руку и расслабиться, выше локтя Шастуна плотно, но не слишком туго повязал жгут, и начал пальцем прощупывать вены. Нащупав подходящую, Арсений щедро протер будущее место прокола спиртом и потянулся к инструментам. — Антош, отвернись, пожалуйста. Антон сглотнул, отвернулся и зажмурился. Он почувствовал на руке укол и тихо пискнул. — Тише-тише, еще чуть-чуть. Не открывай глаза. Через пару мгновений Антон почувствовал, что инородное тело покинуло его вену, к месту прокола приложилось что-то холодное, а Арсений усиленно что-то обматывает вокруг этого места. — Все, можешь открывать глаза. Антон увидел лишь аккуратную повязку на сгибе локтя. — Тамара Михайловна, вот, заберите, куда там дальше? — Антон увидел, как Арсений передает медсестре целый цилиндр с темно-бурым содержимым. Его кровь? А куда так много-то? — Угу, хорошо, завтра результаты будут, — улыбнулась Тамара Михайловна, забирая цилиндр. — Спасибо вам, мы пойдем. Идем, Антон. До свидания. — До свидания! Когда они вышли из процедурного кабинета, Арсений приобнял Антона и поводил рукой по его спине. — Ну что ты, Антош, такой бледный, все же хорошо? — Угу. — Больно было? — Не очень. — Ну вот видишь. Зато не нужно бояться три дня и три ночи, настраиваясь и запугивая себя еще больше. Хорошо же? — Угу. — Антош, у меня ощущение, что ты обиделся. — Что? Нет, Арс, я просто еще не отошел. Прости. Спасибо тебе, с тобой и правда очень комфортно сдавать кровь. — Не за что, заяц. Я рад, что тебе было комфортно. Ну все, едем в школу? — Угу. — Давай сначала подойдем на стойку регистрации и запишемся на ФГС, хорошо? — А что это? — Исследование желудка. — А как оно происходит? — Тебе нужно будет кое-что проглотить. Не страшно. — Окей… Арсений посадил Антона на диванчик и подошел к регистраторше. Они мило пообщались, вместе посмотрели расписание, Арсений кивнул и что-то выбрал, после чего направился к Антону и позвал его за собой к выходу из медцентра. — Антош, записал тебя на завтра тоже на раннее утро. У тебя какой первый урок завтра? — Химия. — Сможешь прогулять? Я с Сергеем Борисовичем договорюсь. — Да конечно смогу. Сейчас по всем предметам не уроки, а сплошное повторение. Тем, кто не сдает эти предметы, ходить не то чтобы обязательно. — Я понял. Тогда завтра к 8 утра приедем на ФГС. Антон, сегодня тебе можно только пить, нельзя кушать вообще ничего. — Да и не хотелось, в общем-то. — Эх, заяц-заяц. Ты же своим режимом питания до этого себя и довел, — а вот и долгожданная нудная лекция, а Антон грешным делом уже было подумал, что ее удастся избежать. Наивный. — Арс, вину признаю и каюсь. Сам виноват, дурак, да. Ты мне лучше скажи, что за ФГС? Его стоит опасаться? Арсений замолчал, обдумывая ответ. Своим вопросом Антон попал не в бровь, а в глаз. Мальчики сели в машину и Арсений завел двигатель, намереваясь ехать в школу. Антон продолжал вопросительно смотреть на своего парня. — Ну, ФГС — это исследование желудка изнутри, — начал он осторожно. — Тебе нужно будет проглотить небольшую камеру, которая покажет внутренности желудка. А потом эту камеру из тебя вытащат. — Через рот? — Через рот. — И вытащат через рот? — И вытащат через рот, — смеется Арсений. — А это больно? — Нет. Может быть, непривычно. — А почему нельзя есть? — Чтобы врач мог увидеть стенки желудка, а не то, что ты в него положил. Антон замолчал, что-то обдумывая.***
Следующее утро началось с нежелания Антона ехать на процедуру. — Антош, ну это быстро, 10 минут — и ты свободен. — Я не хочу. — Это не больно, просто чуть-чуть непривычно. — Я не хочу. — Это не страшно, никто пытать тебя не собирается. — Я не хочу. — Да почему? В чем проблема? — Я не хочу. И одного моего нежелания достаточно, чтобы не ехать. Арсений готов был биться головой о стенку. Как ни крути, Антон прав: без его желания никто не имеет права с ним провести никакую процедуру. Только вот как его лечить без диагностики? — Антош, — предпринял еще одну попытку Арсений. — Расскажи мне, почему ты не хочешь? — А почему должен хотеть? — Антона вопрос Арсения удивил, если не сказать возмутил. — Ну у тебя же болит желудок, мешает спать. Его нужно вылечить, чтобы не болел. — Этой ночью он не болел, Арс. Все хорошо. Оказывается, если целый день не есть, то ночью желудок не будет болеть. Делюсь лайфхаком: нужно просто перестать есть. — Так, Антон, — голос Арсения звучал строго и твердо. — Ты же и сам понимаешь, что это бред. Нельзя ничего не есть. Без еды человек живет месяц. Ты хочешь ничего не есть, рискуя умереть, чтобы не болел желудок, лишь бы не проходить ФГС? Ты дурак что ли? Тебе по жопе дать за такие мысли? — Нет, — буркнул Антон. Он и сам понял, что перегнул со своим упрямством, доведя Арсения до ярости. Что поделать, внутренний ятрофоб инфантилен и уперт. — Одевайся и поехали. Антон нехотя нацепил одежду, а все еще рассерженный Арсений сделал себе мысленную пометку, что иногда даже с ятрофобом стоит быть построже в вопросах медицинской помощи. Всю дорогу до медцентра они молчали. Арсений думал, не перегнул ли он, а Антон дулся из-за угроз Арсения надавать ему по жопе, а также переживал из-за предстоящей процедуры. «Может, как обычно, сбежать? Тогда Арсений точно разозлится. Эх, придется терпеть», — наконец-то рациональная часть Антона взяла верх. Оказавшись в медцентре, Антон уже не спотыкался на плитке. Переживания настолько доканали психику Антона, что та отключила эмоции. Удобный механизм, ничего не скажешь. Перед кабинетом ФГС Арсений сухо поинтересовался, нужно ли Антону его присутствие внутри, Антон так же сухо ответил отказом и вошел. В кабинете ФГС его встретили две женщины. Одна из них — эндоскопист — улыбалась и общалась очень любезно, вторая — медсестра, была с головы до ног покрыта полиэтиленовым одеянием. Антон сделал мысленную пометку спросить у Арса, зачем медсестре такая странная форма одежды. После нескольких стандартных вопросов, медсестра попросила Антона открыть рот и чем-то побрызгала на корень языка. Через несколько минут Антон обнаружил, что корень языка потерял чувствительность. — Это лидокаин, — ответила на его немой вопрос медсестра, — он нужен, чтобы не было рвотного рефлекса. Рвотный рефлекс? Это что, его может вырвать что ли? Антон почувствовал, что вот-вот накатит паника. Зато стало понятно, зачем медсестре полиэтиленовое облачение. — Ложитесь на левый бок, — попросила она тем временем. Антон, с трудом передвигая конечностями, лег, как было велено. — Откройте рот, — вновь скомандовала медсестра, приставляя к губам Антона что-то белое. Антон недоверчиво покосился на белую штуку и медленно раскрыл рот. В рот ему был вставлен пластиковый расширитель, не дающий сомкнуть губы. Тем временем, медсестра принесла длинный черный шланг. Антон почувствовал приближение панической атаки, но шланг медсестры оказался быстрее. Она вставила его в рот Антона, уперевшись в глотку. А вот и рвотный рефлекс подкатил. — Сделайте глотательное движение. Как будто глотаете воду. Антон с трудом представил, как пьет воду, и проглотил шланг. Он почувствовал, как шланг переместился вниз по пищеводу, а потом пропал в желудке. Когда движение шланга прекратилось, в желудок подали воздух. Отвратительные ощущения. Несколько минут, показавшихся Антону вечностью, в его желудке двигался шланг и откуда-то издалека раздавались комментарии эндоскописта. Затем медсестра вытащила шланг из Антона, едва не вызвав рвоту, сняла расширитель и разрешила вставать. Антон чувствовал себя изнасилованным. — Все нормально в целом, так, очаговый гастрит, — слышит Антон голос эндоскописта. — Я напишу заключение, можете идти. Пошатываясь, Антон молча вышел из кабинета. В коридоре к нему подскочил испуганный Арс. Видимо, видок у Антона был настолько побитый и измученный, что Арсений решил забыть про утреннее раздражение и отбросить свою сухость и холодность по отношению к нему. Что ж. — Ну как ты? — Как будто меня изнасиловали в рот. Арсений поколебался пару секунд, после чего обнял мальчика. — Антош, ты молодец. Ты очень смелый человек. Прости меня, что я так с тобой разговаривал утром. — Арс, это ты меня прости, я ведь довел тебя своим упрямством, — Антон прекрасно осознает свою вину. — Все хорошо, я все понимаю. Скажи мне, что тебе сказал врач? — Что в целом все хорошо. Сказали, сейчас вынесут заключение. — Угу, значит, ждем. Через несколько минут медсестра вынесла Антону заключение. Судя по виду Арса, его тоже впечатлило ее полиэтиленовое одеяние. Арсений вчитался в заключение и улыбнулся. — Что там? — Антону не терпится узнать его состояние. — Ничего страшного, Антон. Дождемся результатов анализа крови и сходим с этим всем к Юрию Николаевичу. Сдается мне, нужно будет просто соблюдать режим питания. Может, какие-то таблетки пить. Но в целом, ничего страшного. — Я рад. — Ну что, заедем поесть, а потом в школу? — Погнали. И они поехали в кафе завтракать сырным латте, имея все шансы успеть на второй урок в школу.