Весенняя уборка

      Прошла неделя, и шорты Тяу валяются на полу. Его рубашка засунута в сумку. А спина прижата к стене, ноги в воздухе, колени прижаты к бокам Ская, и тот входит в него так быстро и сильно, что всё вокруг трясётся, так что не будет никакой необходимости вытирать пыль.       На самом деле Тяу всё равно не собирался убираться. Когда он принял приглашение Ская прийти, дрожащими руками запихивая форму горничной в сумку, он знал, что она просто испачкается. События часто развиваются таким образом, когда они вместе, и обычно это полностью вина Ская. Он практически собака. Он кусает и облизывает Тяу, независимо от того, что он носит, независимо от того, насколько уродливо он выглядит. Чем больше кожи он показывает, тем более голодным становится Скай. Ношение униформы горничной без какой-либо другой одежды под ней не сильно отличается от того, чтобы быть полностью голым, поэтому он знал, что Скай собирается наброситься на него.       Он отвёл взгляд, закусил губы и покраснел до плеч, но он бы солгал, если бы сказал, что ему это не нравится и что он не хочет большего. Скай даёт ему больше. Он проскальзывает в его узкий канал и проводит жадными руками по груди, щипая и сжимая его теплую плоть, забираясь под топ, с намерением получить пригоршни обнажённой плоти — Тяу в полном беспорядке под этими безумными прикосновениями. Он тяжело дышит, отчаянно цепляясь за плечи Ская. Он утыкается пылающим лицом в шею партнёра, чтобы его парень не увидел стыда в его глазах. Он прижимается пятками к пояснице Ская и пытается заставить его огромный член глубже войти, потому что Тяу любит, когда Скай кончает в него.       Юбка облегчает задачу. Может быть, поэтому Скаю это так нравится. Тяу всё ещё смущён этим — носить юбку вообще, особенно такую крошечную: когда он стоял на ногах, она едва прикрывала его бёдра. Он всегда был неуверен в своих бёдрах. Они гораздо толще, чем у Ская, к тому же у Тяу нет мышц, и плоть колышется, когда Скай врезается в него. Когда он попытался надеть подходящие чулки — кружевные белые штучки с маленькими бантиками наверху, которые прилагались к костюму, — жесткие волоски продолжали торчать, поэтому он побрил ноги. Но теперь это кажется странным — определенно не мужественно, поэтому он не уверен в себе. Его бёдра слишком выпирали над резинкой чулок, поэтому он не взял их с собой. Он не надел белую наколку, которую все его друзья носят как одинаковые головные уборы, когда они переодеваются вместе, потому что это выглядело глупо. Он не смог найти ни одной достаточно красивой кофточки, чтобы надеть её поверх, так что он просто одет в платье — даже трусики валяются на полу у ног Ская.       И платье почти ничего собой не представляет — оно дешёвое, плохо сшитое и рассчитано на кого-то вдвое меньше Тяу. Пояс достаточно эластичный, чтобы юбка налезла на него, но топ — это крошечный кусочек ткани, едва прикрывающий его грудь, не говоря уже о боках, а сзади вообще ничего нет, только бретельки, связанные вместе. Есть свободная белая отделка, которая обхватила бы его грудь, если бы она у него была, и она натягивается на оба соска только тогда, когда он натягивает её и удерживает там — в противном случае она неизбежно тянется в одну или другую сторону. Скай, кажется, не может насытиться этим. Его руки блуждают под топом, исследуя тело Тяу, как будто он ещё недостаточно обнажён. Большой палец играет с его соском и дразняще нажимает, потирая и позволяя ему подняться, а язык Ская рисует влажную полоску сбоку от шеи, в то время как другая его рука скользит вниз, чтобы сжать подрагивающую задницу Тяу…       Дыхание Тяу прерывается, из него вырывается громкий стон; он глубже утыкается носом в горло Ская и не отпускает. Одна из его рук зарывается в волосы парня, щекоча мягкие пряди, в то время как Скай проводит одной рукой по волосам Тяу и подхватывает под бёдра, приподнимая — Скай держит его и смотрит на него, скрещивая их взгляды. Электричество вспыхивает между ними, как молния. Собственный пульс Тяу громом отдается в ушах. Звук члена Ская, врезающегося в него, становится ещё громче. Смазка влажно хлюпает, в то время как их плоть соприкасается. Скай всё ещё полностью одет, его брюки приспущены ровно настолько, чтобы Тяу мог видеть этот кусочек кожи вплотную к своей. И Тяу тоже технически одет, но так скудно, что едва ли считается. Он так смущён. Он всё ещё не может поверить, что позволил своим друзьям уговорить его купить сексуальный костюм. И он не может поверить, что он на самом деле надел это для своего парня, без чего-либо под ним, даже без нижнего белья, потому что Скай почти сразу снял его зубами.       Они так и не взялись за уборку. Тяу медленно, застенчиво переоделся в своё платье, а затем подошёл к Скаю, опустив глаза, и, затаив дыхание, предложил прибраться в его квартире, только для того, чтобы тот стал смертельно тих. Тяу нервно поднял глаза, ожидая смеха, отвращения, чтобы Скай наконец заметил всё, что не так с его телом, но Скай смотрел на него сверху вниз, как пантера на охоте, и следующее, что он помнил — голова Ская оказалась у него под юбкой.       Теперь это красивое лицо прямо перед ним, губы дразнят его рот, и Тяу совершенно шокирован. Тело Ская такое горячее. Он такой жестокий. Но он нежен с Тяу, любящий, заботливый — он не просто выёбывает ему мозги, но и очень ясно даёт понять, что особенно любит Тяу — он входит в него жёстко и быстро, но целует медленно и сладко, всегда поддерживая эту связь между ними.       Он шепчет: «Красиво» в губы Тяу, совершенно благоговейно, как будто тот действительно самое красивое, что он когда-либо видел. Тяу знает, что это не может быть правдой. Но он понимает, что Скай имеет в виду это, потому что он может чувствовать, как твёрд его парень для него. Он увидел, как эта великолепная эрекция расцвела прямо у него на глазах. Знает, что это сделал он. Что он взаправду заводит Ская. И тот возбуждает Тяу так сильно, что он готов заплакать — он прижимается к широкой груди и тискает живот, где только может, пытаясь свести их вместе, несмотря на то, что он прижат к стене членом Ская и находится во власти ритма.       Этот ритм безжалостен, как будто Скай не может не быть внутри Тяу. Он наполняет его снова и снова, а затем одной рукой скользит по голому боку, и эти длинные пальцы танцуют по задранной юбке. Потом они оборачиваются вокруг члена Тяу, и парень ахает, полностью сломленный.       С Тяу это не займет много времени. Это никогда не затягивается. Он не накопил никакой выносливости — весь его опыт в руках Ская, и его парень так добр к нему, внимателен и нежен, даже слишком осведомлён; Скай потратил время, чтобы узнать всё, что нравится Тяу, вещи, которые сам парень о себе не знал, и это позволяет Скаю умело играть с ним. Он рыдает на грани, преждевременно вытекая в презерватив. Он так близко, так твёрд в руке другого, так отчаянно влюблён — Скай такой горячий, и он весь принадлежит Тяу, и Тяу обожает его. Он наклоняется, чтобы потереться носом о щеку Тяу, лизнуть раковину уха, прикусить мочку, а затем Скай шипит прямо в неё:       — Тяу, детка, я люблю тебя.       Тяу вскрикивает и кончает. Он ничего не может с собой поделать. Он не контролирует ситуацию. Его бёдра дёргаются вперёд сами по себе, его член обильно истекает — если бы на нём не было презерватива, он бы основательно испачкал их обоих. Скай ущипнул его за кончик и несколько раз погладил, а после изогнулся, чтобы поиграть с его яйцами, когда он опускается — голова Тяу восхитительно кружится. Он полностью в огне. Его голова раскалывается от блаженства, с губ стекает слюна — Скай слизывает её и целует, затаив дыхание.       Когда Тяу кончает, он понимает, что они двигаются. Руки Ская обнимают его, и он теряет опору стены, но его парень всё ещё держит его — Скай несёт его, почти спотыкаясь, но не падая, поворачиваясь — и затем они падают на кровать. Тяу ударяется спиной о постель, слишком грязный и потный для дорогого пухового одеяла. Скай прижимает его к себе и душит ещё одним поцелуем, оставаясь глубоко внутри него, поджав колени под его бедра и положив обе руки на его тело.       Скай продолжает двигаться. Толчки уже не такие жёсткие, не такие грубые, как будто он не хочет навредить растраханной заднице Тяу. Тому всё равно; он почти хочет быть жадным. Он хочет чувствовать Ская до самого утра. Ещё даже не ночь. Просто вечер. Они всё ещё могут пойти куда-нибудь поужинать. Но Тяу слишком уязвим для этого. Слишком застенчив. Он может исправиться. Он медленно учится принимать себя. Скай — большая часть этого, и он пока не хочет сталкиваться ни с кем другим; просто хочет обвиться вокруг Ская и существовать в их собственном особом пузыре.       Парень относится к нему так, как будто он единственный человек в мире Ская. Секс становится нежным, всё ещё страстным, таким интимным — всё тело Ская качается от его толчков, врезаясь в Тяу, как гладкие океанские волны. Тяу выгибается им навстречу, сжимая мышцы вокруг толстого члена Ская. Его собственная эрекция ослабевает, безвольно теряясь в складках короткой юбки. Его топ совершенно сбился набок; его левый сосок выглядывает, грудь вздымается при каждом вдохе. Скай то целует его, то смотрит на него сверху вниз, как будто он лучший, кто когда-либо был у Ская.       Потом Тяу прикусывает нижнюю губу, напрягается так сильно, как только может, застенчиво дотрагивается до точёной груди над собой, и Скай кончает, делая самое горячее лицо. Он хватает обе руки Тяу, опускает их вниз, переплетая все их пальцы и держась вот так — держась за руки, пока он выжимает всё до последней капли. Тяу живёт ради этого. Он никогда не хочет, чтобы это прекращалось.       Но в конце концов это происходит. Скай удовлетворён, а Тяу уже израсходован. Первый выглядит таким довольным. Они смотрят друг другу в затуманенные глаза, пока Тяу не бормочет:       — Прости.       Скай моргает.       — За что?       — Устроили беспорядок?       — Мы в презервативах.       Но Тяу всё ещё потеет, как свинья, и его одежда разбросана по всей комнате Ская… где-то. Значит, он не очень хорошая горничная. Скай расплывается в улыбке и смеётся: не над Тяу, никогда. Он просто выглядит счастливым. Он наклоняется, чтобы потереться их носами и поцеловать Тяу еще раз.       Когда дикий кайф спадает, а с ним и жара, Тяу начинает чувствовать холод и неловкость. Он ёрзает на месте и бормочет:       — Могу я теперь снова одеться?       Конечно, он может. Это его выбор. Он тот, кто снял её добровольно. Но Скай качает головой, как будто это запрещено в его квартире.       — Нет. Теперь ты моя горничная. Ты не можешь снять это, пока всё не будет безупречно чистым.       Тяу открывает рот, и Скай быстро добавляет:       — И ты не можешь надеть другую одежду ни под, ни поверх неё!       Тяу надувает губы, за что получает только ещё один поцелуй. Он снова извивается, немного сильнее, потому что чем дольше Скай в нём, тем неудобнее становится. Тот, по крайней мере, понимает намёк и отводит бедра назад, освобождаясь — Тяу шипит, когда его покидает плоть партнёра, а смазка остаётся вокруг его растянутой дырочки. Глаза Ская залипли на этом, и Тяу вынужден смотреть в потолок, потому что это очень неловко. У его парня, похоже, нет никаких жалоб.       Он рассуждает:       — Ты хочешь принять душ вместе?       Тяу качает головой. Он хочет. Но он не может этого сказать.       — Тогда ванну?       Тяу уклончиво хмыкает.       — С пузырьками, чтобы ты мог прятать это восхитительное тело, сколько захочешь.       Тяу, наконец, кивает. Он справится с этим. Ему просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Но он ещё не хочет отказываться от ощущения интимного прикосновения Ская. Он также не хочет ходить, потому что не знает, сможет ли он — его бедра до сих пор дрожат, а ноги кажутся бескостными. Он вытаскивает руки из-под Ская и тянется вверх. Скай понимает намёк, поднимая его и помогая Тяу дойти до ванной, где они снимают использованные презервативы и костюм, сохраняя его для большего удовольствия на потом.

-Конец-