Под кожей искры

Ева плюхается на кровать, уставшая и рассредоточенная из-за алкоголя. Это был новый опыт опьянения, где мутным становилось в том числе сознание, но этим все не ограничивалось. Больше страдало самоощущение в плане человека, который чего-то хочет, но не знает чего. Она не понимала, что ей двигало на самые разные действия. Обычно ей просто казалось, что сделать что-то конкретное, будучи пьяной, просто весело или же забавно. А тут ею двигало желание быть честной. Алкоголь словно обострял чувствительность того, что ее друг называл душой. И душа требовала готовить правду и менять ею мир. Скелет наблюдает за этим, посмеиваясь: — Переодевайся, пока я приберусь внизу. Она ответила мычанием. Действия требовали собраться с силами, что было не так уж просто. Она переоделась, чувствуя, как постепенно трезвеет. Санс появился резко, снова пугая ее до икоты, в его руках был стакан с водой, который он поставил на тумбочку рядом со своей кроватью. И уставился на нее, вопросительно глядя. — Что? — она насупилась, все еще обиженная на такие неожиданные появления. — Опять же замерзнешь, — он кивнул на свое спальное место. — Это вероятно. Но почему ты просто не подвинул ко мне обогреватель? Это ж у меня мозги замерзли, не у тебя. Он почесал затылок, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение. Санс не был уверен, мог ли он поделиться с ней своими мыслями насчет их отношений. Налет алкоголя на разуме мешал оценивать ситуацию трезво. — Мне хотелось объятий. Ева издала звук похожий одновременно на умиление и разочарование: — Я ведь так и не обняла тебя! — Присутствия было достаточно, — он улыбнулся. — Я исправлюсь! — звучало и как угроза, и как обещание. — Аккуратнее с костями. Они достаточно жесткостные, хех. Я переоденусь, и давай ложиться, — он стянул толстовку, доставая сменную одежду. Бросив взгляд на нее, завороженно смотрящую на это, он спросил: — Хочешь посмотреть? Девушка очнулась: — Прости. — Неужели нравится зрелище? Секунда времени, говорящая о том, что она правда думала: — Да. Думаю, ты красивый. Лицо его начало греться, он даже не задумывался, но сделал комплимент в ответ: — Ха, ты тоже красивая. — От представителя другой расы это услышать приятнее всего, — в голосе читалась улыбка и довольство. — Ты бы смогла встречаться с монстром? — Санс не знал, поймет ли она, насколько личным был такой вопрос. Ему казалось, она не в том состоянии, чтобы анализировать все тонкости их общения. Но она все еще могла бы понять, что он единственный монстр, с которым можно было бы потенциально встречаться. Но с такой формулировкой ему просто легче было исправить ситуацию. Она медлила перед тем, как ответить. Санс бросил на нее взгляд через плечо: она сидела к нему спиной, размышляя. — Да, думаю, я бы хотела попробовать. Тело прибила дрожь. Почему-то он не рассчитывал на такой ответ. Он сам не знал, почему представить не мог положительную реакцию. Но теперь это требовало подробностей. Единственное, что он понял: он может попытаться, и она не будет против. — Я закончил, — он позволил увидеть его смущение, и ее лицо изменилось на секунду так, что стало очевидно — Ева знала. И она прошла на его кровать, затем хлопая на место рядом с собой. Санс не был уверен, что все это значило для них теперь. Наверное, с таким человеком, как Ева, таких полунамеков не было достаточно, чтобы она решила, что они в отношениях. И хоть представлять этот диалог Сансу было невыносимо, он понимал, что ему придется через это пройти. Ева правда не могла решить, что будет теперь. Но в ее силах было оттянуть и просто провести с ним хорошо время. Теперь, когда оказывалось, что чувства, что у нее были к нему, вроде как, взаимны и что она знала его глубже за счет всех этих разговоров, девушке требовалось продумать все вопросы, которые она хотела бы ему задать. Если Санс останется в том же состоянии, в котором он находится, вне зависимости от того, как все хорошо начинается сейчас, она думала, все абсолютно точно кончится плохо для каждого из них. У Евы было слишком много горького опыта для того, чтобы верить в «долго и счастливо». — Давай посмотрим мою ленту тиктоков? — это звучало безобидно и весело. Требовало близкого контакта, чтобы они оба видели экран достаточно близко. — Конеш, — Санс примостился к ней, прикладывая подушку к изголовью, и прижался к чужой руке своею. Листая видео в темноте с одним лишь тусклым светильником на тумбочке некоторое время, можно было признаться, что они оба мало были сосредоточены на этом занятии. Ева постепенно трезвела. Она перебирала варианты и строила планы того, как должны развиваться события, стараясь учитывать и неудачи. Что бы ни случилось, она не хотела оставлять его уязвимым. Это был порочный круг ее личности, если так подумать. Она делала, или старалась сделать, людей зависимыми от себя, а затем не выдерживала нагрузки или не получала чего-то равноценного, как она считала, взамен. Как бы ни было тяжело, она должна была это сказать, исправить. — Санс, — она заблокировала телефон, обрывая очередное видео с шутками. — У меня к тебе несколько предложений. — Эм, да? Я весь во внимании, — но она буквально чувствовала, как он напрягается. — Я скину тебе много информации, с которой тебе хорошо бы было ознакомиться, окей? И хочу попросить тебя кое о чем сейчас. Скелет ожидал не этого. — Например? — Ты мог бы вести дневник о том, как и когда тебе становится плохо, — она пару раз коснулась своего виска указательным пальцем. — Это то, о чем я тебе говорила. Не то, о чем, а о том, каким образом это работает с тобой. — Ты думаешь, я не знаю, как это работает? — он, вероятно, был оскорблен ее предположением. И Ева видела, как ему снова неприятно к этому возвращаться. Но они оба должны были понимать, что это так просто не уйдет. — Не злись, пожалуйста, — она попросила с виноватым выражением лица. — Я хочу помочь. И я хочу… встречаться с тобой? Не знаю, был ли тот вопрос об этом. Но даже если ты не это имел в виду, я напрямую заинтересована в том, чтобы тебе стало лучше. От этого будет зависеть и мое благополучие. Санс ощутил, как его вернули с небес на землю. Это то, о чем он уже думал сегодня. Он не хотел доставлять неприятностей, но не мог. Он хотел бы встречаться с ней, но его состояние не делало его достаточно стабильным, чтобы не делать ей больно. Он бы даже мог ее ударить, если бы образ лезвия, которое дробит его кости, внезапно возник перед ним. Хотя это последнее, в чем он хотел себе признаться. — Что за дневник? — со вздохом он вернулся к этой теме. Он хотел бы показать, что готов к сотрудничеству. — Можешь дать мне телефон? Она манипулировала с раздачей интернета для его устройства и начала длительный процесс скачивания разных приложений из магазина, прежде, чем снова что-то сказала. Санс наблюдал за этим издалека, отстранившись и чувствуя себя неуютно в этой тишине. — Ни о чем не переживай, — сказала она, глядя в экран. В ее глазах отражались блики света. — Но надо взять за это ответственность. И за себя тоже. А я тебе в этом помогу, хорошо? Папирус в последнее время говорил ему быть ответственнее. Но чем ближе было падение человека, тем более беспомощным Санс сам себе казался. В ответственности не было смысла. Неотвратим был первый и последний удар. — Разве хоть что-то сработает? — он не мог сказать ей всего этого. — Я не знаю, о чем ты, — она смотрела на него внимательно, пока он раздумывал. — Но люди, переживающее что-то подобное, могут справиться. Ты даже сильнее их. У тебя получится, — она передернула плечами, скрывая легкомысленность, с которой это говорилось. Ей сложно было в полной мере понять это состояние. Санс сделал глубокий вдох, закрывая лицо руками, качая головой. — Скажи мне, что ты подумал и почувствовал сейчас? — внезапно она решила, что может попробовать поиграть в психолога. — Что? — О чем ты говорил, когда сказал, что это может не сработать? — Я не знаю. Это просто… одна большая беспомощность. Я хорошо знаю других, могу читать по лицам, но, эй, я не вижу свое лицо со стороны. — Хорошо, — кивнула она, игнорируя шутку. — Это беспомощность. Откуда она взялась? Когда ты в последний раз чувствовал ее? Он смотрел на нее со смесью ужаса и недоумения. Разве это не было очевидно? Зачем она спрашивает? Он молчал. — Не избегай этих мыслей. Не делай вид, что их не существует, — это то, что она успела прочитать, чтобы в будущем пытаться с ним говорить. — Я… когда меня убили. Точнее… Я не мог ничего сделать. Вне зависимости от того, как бы я не бился и как бы силен ни был, я знал, что умру. Единственное… я дошел до машины, и теперь я здесь, совершенно случайно. — Хорошо, — она кивнула, подбираясь ближе к нему и садясь напротив. — Дыши, сконцентрируйся на дыхании, — она хотела, чтобы ее голос звучал в его голове, и это работало, он слушал, не дыша. — А теперь скажи мне, разве ты мертв? Разве ты не смог выбраться? Разве твое нахождение здесь со мной прямо сейчас не твоя заслуга в том числе? — Я… — он выдохнул, чувствуя, как магия скапливается у глазниц. — Я тут, да. — Правильно. Значит, ты смог что-то сделать? — она гладила его костяшки, успокаивая. Слабый голос на выдохе: — Да. — Тогда можем ли мы предположить, что у тебя получиться что-то сделать и в этот раз? Что это в твоих силах? Он не ответил, просто уткнулся ей в плечо, сгребая в объятьях. Санса сковывал иррациональный страх, который блокировал всю логику, но вместе с Евой он мог предположить. Искра надежды, которую он получил от нее в ту ночь, стремительно разгоралась в пламя. Ему надо было только постараться. Возможно, теперь все и правда зависело от него. — Найдем тебе психолога, — сказала она в потолок, поглаживая его череп. — Я недостаточно компетентна. Ему было и тяжелее, и легче одновременно. И он уже был согласен на многое. — Давай начнем с дневника, — сказал он. Она безмолвно отдала ему телефон, где уже были скачаны приложения: от трекера настроения до проводника по когнитивно-поведенческой терапии. Ева подозревала, что испортила очень хороший вечер для первого поцелуя. Но это было бы отвратительно, если бы она сделала с ним то же, что делала с другими. Если другим было плохо или все равно, когда она от них уходила по самым разным причинам, то Санс бы просто не выжил. — Спасибо, — сказал он ей. — Я посмотрю, что можно с этим сделать. Она улыбнулась в ответ, возвращаясь к серфингу интернета. Санс вдруг понял, что эти чувства, что он испытывал к ней, были даже глубже, чем просто сексуальное напряжение или благодарность за спасение. Это уже был не эфемерный смысл жизни, готовый раствориться на завтрашний день. Прямо сейчас Ева дала ему что-то большее, чем просто свою магию или заботу. Она дала ему большую работу, которую он мог бы сделать прежде всего для себя, чтобы затем быть с ней счастливым. И разве это не было прекрасно? Сделать что-то для себя, когда как он уже давным давно не заботился о себе так, как заботился о других. Думалось, что братишка бы порадовался, если бы узнал, что что-то полезное захватило его так же сильно, как любовь к звездам.