Держи меня крепче

      Взмах, рывок, уворот, подсечка — Ибо хмыкает, перехватывая поудобнее тренировочный шест. Под кожей зудит азарт схватки, майка взмокла и липнет к спине, мышцы приятно ноют — оказывается, он уже успел отвыкнуть от хорошего спарринга.       Ян Ми ведет плечами и лениво замечает:       — Слабо.       — Подойди поближе, — дразнится Ибо в ответ, начиная обходить колдунью по кругу, ступая с осторожностью и медленно. — Я еще даже не начинал.       Сережки колдуньи Ян покачиваются, звенят, когда она запрокидывает голову, смеясь, и мелькающие на них молнии колдовской метки скрываются в коротких волосах, завораживая, как и всегда.       Они кружат друг напротив друга — точнее, это Ибо больше, колдунья Ян остается неподвижной, магия искрится на кончиках ее пальцев, из-за чего свет в тренировочном зале немного моргает. А потом, стоит ему чуть замедлиться, колдунья Ян делает быстрый рывок, безжалостно атакуя. Едва успев поставить блок, Ибо наступает в ответ: бьет наотмашь, быстро, чередуя удар за ударом, совсем не давая колдунье Ян передышки.       Судя по ее довольному лицу — к лучшему.       Ему нравятся их спарринги. Быстрые, четкие движения, пусть и отточенные до идеальности, но тем не менее после все равно восхитительное ощущение азарта и эйфории кружат голову не хуже, чем самый крепкий алкоголь.       Потому что они оба знают, куда бить, с какой силой, да так, чтобы противник точно не смог встать. Дыхание загнанное, тяжелое, пот стекает по вискам и по телу, из-за чего одежда только сковывает, прилипнув к коже, будто кандалы; сердце колотится, ошалелое, комом в горле, и свело легкие, отчего кажется, что каждый последующий вдох как последний.       Просто офигенно.       — А вот теперь хорошо, — в голосе колдуньи Ян искреннее восхищение. Она щелкает пальцами, сережки звенят громче, а молнии с них змеями обвивают все ее хрупкое тело — вот-вот атакуют.       Ван Ибо только неоднозначно хмыкает, руны на его коже вспыхивают, жаля привычным огнем. Его взгляд неотрывно следит за передвижениями соперницы.       Когда в итоге она оступается, не ожидав от Ибо смены тактики в самый последний момент, и из-за чего тот в два удара заставляет ее упасть на лопатки, к ним присоединяются Сынен и Сяо Чжань. В руках у последнего, к слову, полотенца, и Ибо понимает: время вышло.       — Как все прошло? — интересуется у Сяо Чжаня Ян Ми, взяв одно из протягиваемых колдуном полотенец. Утерев шею, она высушивает мокрые кончики волос, спрашивая: — Они же подписали?       Сяо Чжань самодовольно улыбается, из-за чего выражение его лица становится по-лисьи коварным.       — У них не было выбора, — вместо него отвечает Сынен, усаживаясь напротив прямо на мат. — Соглашение идеально.       Ван Ибо не сдерживает смешка.       — Альянс согласен на такие условия, — кивает Сяо Чжань, подходя к Ван Ибо ближе. Тот благодарно улыбается, принимая полотенце. — Поздравляю, Ибо.       — Ага, — только и может пробормотать он, чувствуя, как начинает гореть лицо. — Круто.       — И это все, что мы можешь сказать, бро? — ворчит Сынен. — Да что с тобой не так?       Ван Ибо предпочитает не отвечать. Сяо Чжань, пожав плечами, делает это за него:       — Он рад, — а после добавляет: — Просто дай ему осознать.       Да, выдыхает Ибо, прикрывая глаза: действительно по-настоящему рад, что наконец-то их миры теперь будут сотрудничать на равных правах. Что бессонные ночи в итоге принесли пользу, что его чувства и эмоции, знания, которые он облачил в скудные слова и преподнес Альянсу как пример, в конце концов смогли повлиять на окончательное решение не только Совета Охотников, но и всего Альянса Сумеречного мира.       Создатель этой идеи, по правде говоря, Сяо Чжань. Она приходит ему в голову за просмотром фильма одним из тихих выходных вечеров. Тогда они сооружают на полу что-то вроде гнезда из одеял и подушек, уютно устраиваясь в нем после в обнимку. Орешек мирно дремлет рядышком, и Ибо, изредка бросающий на нее взгляды, порой замечает, что она тоже иногда поглядывает в экран домашнего кинотеатра — там идет совершенно наискучнейшая драма, под которую хочется только спать. Но Ибо держится: ради Сяо Чжаня — тому нравится этот фильм, судя по всему. К тому же ему очень хорошо было лежать вот так, в объятьях Сяо Чжаня, нежиться и мурлыкать, словно Орешек, когда Сяо Чжань гладил его по спине и шептал пояснения к некоторым моментам фильма.       — Бао, — тихий голос колдуна в самое ухо заставляет Ван Ибо зажмуриться, — что там с Соглашением?       — Чжань-гэ, — грустно вздохнув, Ибо укладывается на спину, — обязательно сейчас?       Настроение падает на отметку ниже. Не критично, но и приятного мало, потому что ему хотя бы сегодня хотелось не думать о работе и о том, что в скором времени жизнь всего Сумеречного мира изменится, и он, Охотник Ван Ибо, окажется тем, по чьей вине это и произойдет.       Но у Сяо Чжаня, видимо, иные планы на этот счет.       (Ван Ибо порой хочет его за это стукнуть)       — Я просто подумал, что еще мы можем сделать, — объясняют ему. — Кроме того, что полностью меняем Закон, учитывая все стороны.       — Ничего? — Ибо садится, комкая одеяло на коленях. Растянутая майка (и гуи только знают, откуда она у Сяо Чжаня, да и неважно это — Ибо все равно обожает ее) сползает с плеча, он машинально поправляет лямку. — Я и так делаю все, что могу: перебираю старые Законы, сверяю их с прошлым Соглашением, обсуждаю поправки с другими членами Альянса, чтобы не оказалось, что какой-нибудь наглый сяньню в итоге не получит ничего, если нарушит Закон.       — Знаю, — Сяо Чжань нежно улыбается ему, притягивает в объятья и целует волосы. — Уверен, что юридическая сторона будет идеальной. Но этого недостаточно.       — Я в курсе, — голос Ибо тихий, едва различимый. Ленивый из-за того, что Сяо Чжань начинает пропускать отросшие пряди его волос сквозь пальцы, а это всегда действовало на Ибо разрушительно. — Но я же не могу прийти на Совет и рассказать им то, что на самом деле чувствую.       Пару ударов сердца стоит тишина, а потом Сяо Чжань искренне недоумевает:       — Почему?       — И как ты себе это представляешь? — Ибо открывает глаза. — Чтобы я пришел и начал рассказывать о…нас? О том, что чувствую к тебе?       — Почему нет? — повторяет Сяо Чжань. — Не знаю, как ваши Старейшины, но это хороший ход для того, чтобы показать, чего именно хочет новое поколение. Можно взять и Бай Лу — ей тоже есть чем поделиться. Или Сынен, который точно не будет предвзятым в некоторых вопросах. Думаю, это хорошая идея.       Пожевав губу, Ибо заключает:       — Я подумаю.       В тот вечер они больше не возвращаются к этому вопросу. Как и в другие. А сам Ибо и правда начинает размышлять над этим предложением. В конечном итоге он понимает, что это хороший шанс, даже отличный, потому что будущее всегда за молодым поколением, милый: чем больше Охотников начнут жить в новых реалиях, тем быстрее все начнут понимать, что к чему — так всегда было, таков закон мироздания.       (И это правда)       Так что он решается. Не сам, просит Бай Лу и Сынена, и еще нескольких Охотников и Охотниц, с которыми раньше никогда не пересекался. Они собираются со всего земного шара, составляют общее письмо, потому что Альянс не может выслушать каждого, а после, когда до Совета остается пара часов, Ибо добавляет пару строк от себя. Устно, передавая Главе Альянса все документы. И уходит ждать.       Уходит, потому что ожидание похоже на пытку. Ему нужно занять чем-то себя, освободить голову от мрачных мыслей, и он не находит ничего лучше, как запереться в тренировочном зале, где его и находит Ян Ми.       Время с ней пролетает незаметно. И на пользу.       — Да, — совладав наконец с голосом, твердо произносит он, глядя на Сынена. — Безумно рад.       И после этих слов в груди и правда словно расцветает цветок. Губы растягиваются в улыбке, сердце трепещет и бьется о ребра, грозясь выпрыгнуть, Ибо тихо смеется, ощущая неимоверную легкость — кажется, отпустило.       Кажется, и правда все хорошо.       Он тянет Сяо Чжаня за рукав, заставляя нагнуться, и, игнорируя возмущенное Сыненово: «Ну не здесь же, Небеса святые!», шепчет прямо в губы:       — Спасибо, — и сразу же целует, не давая Сяо Чжаню вставить и слова.       Тот, впрочем, отвечает иначе. И поцелуй при этом похож на бесконечность, восхитительно сладкий и желанный.       Да, думает Ибо, наслаждаясь моментом, спасибо. За то, что ты есть, мой Верховный колдун.