Аppartengono a me

Я в блаженстве. Ты подарил мне самый лучший день в моей жизни. Мы ели, занимались любовью, курили, потом снова ели, курили и опять занимались любовью. Ленивые действия смешались в одно, и самой длинной затяжкой для меня был крепкий поцелуй в твои губы, а самым сладким десертом — твоя грудь, к которой я припадал. Теперь мы курим на балконе, почти нагие, в одном нижнем белье. Сегодня очень жарко, ужасно жарко. Ты разминаешься, выгнув спину и вытянув руки, твоя загорелая кожа растягивается на плечах и лопатках. Я так рад жаре. Ты выглядишь немного устало, но на твоих губах играет довольная улыбка. Тебе ведь тоже нравится со мной? Я шепчу этот вопрос беззвучно, оставляя игривые невесомые поцелуи на твоих щеках, как маленькая рыбка. Ты смеешься, но я не знаю, это ли — ответ, который я хочу услышать. Ты подносишь ко рту сигарету, затягиваешься и выдыхаешь. Теплый летний ветер уносит дым вместе с твоим смехом в сторону ярко-красного заката. С сигаретой между пальцев, с задумчивым взглядом, и прекрасно оголённый, почти как Давид Микеланджело, прости меня за такое банальное сравнение — ты великолепен. Это я выражаю вслух драматичным восклицанием, делая вид, что сейчас упаду в обморок. Ты вновь смеёшься и говоришь, что я «тоже ничего». Не совсем уверен, что это значит, но судя по тому, как ты изогнул бровь и двинул бёдрами, это тоже комплимент. Ах, amore mio. Я часто сравниваю тебя с богами и королями, но на самом деле не верю, что вы хоть чем-то похожи. Ты превосходишь их всех. Что для меня значат языческие боги, пирующие где-то там, на горе Олимп, когда ты — на расстоянии вытянутой руки? Кто такой для меня король, упрямо требующий поклониться ему, когда одним взглядом ты склоняешь меня к своим ногам? О, каждый раз, когда мы рядом, моё сердце начинает биться, как птица в клетке, больно ударяясь о рёбра, оно рвётся к тебе с неудержимой силой. Моё сердце принадлежит тебе. Я — всецело твой. Моё сердце хочет украсть твоё. Я хочу сделать тебя своим. И я даже немного злюсь, что это невозможно. Я шутливо шлёпаю тебя, будто хочу по-настоящему ударить с обиды. Ты громко возмущенно вздыхаешь и тушишь сигарету. Война? Ты слабо замахиваешься и пытаешься отомстить мне, но промахиваешься раз за разом, реакция у меня отличная. А вот ты слишком погружён в отмщение, и не обращая внимания на все мои атаки, пытаешься подобраться ближе. Ты такой мягкий. Каждый твой удар — как нежное поглаживание. Ты даже не стараешься. Тебе же хуже! Пока ты отвлечён, я хватаю тебя за талию и прижимаю к себе, полностью обезоруживая. Я победил! И может ли быть награда лучше, чем тепло твоего тела, твои весёлый смех, объятия и ласковый взгляд? Я зол до слёз и бессилия, что не могу забрать тебя себе. Ты в моих руках, но принадлежишь не мне. Ты принадлежишь силам гораздо выше, значимее и важнее меня, и каждая из них оставила на тебе метку. Например, солнце. Мой верный друг и твой давний любовник. Оно целует тебя гораздо чаще, чем я, горячей и страстней; его поцелуи обжигают твою кожу, яркими пятнами рисуя чудный узор веснушек на твоём лице, плечах и ладонях. Старость медленно подкрадывается, тонкими иголками вырезая на твоём лице морщины. Но они вовсе не уродуют тебя, а делают мудрее. Неглубокие линии на твоём лбу и веках для меня как извилистые маршруты на карте; я провожу вдоль них пальцами и вижу, какой долгий, восхитительный путь ты прошёл. Среди огненно-рыжих волос водопадом спадают белые, как снег, локоны, и восхищения они достойны не меньше. Я глажу и расчёсываю их с величайшей заботой. А ещё есть страх. Он давно поселился глубоко внутри тебя, пронзив каждую клеточку. Он пытается скрыться от чего-то, используя твое бедное, измученное тело как щит. Иногда он напугано смотрит на мир твоими глазами, как ребёнок, опасливо приоткрывший шторы во время грозы. Обратившись в моё отражение, он дрожит, думая, что его не замечают. Усталость спит в мешках под твоими глазами, сытость наполняет твои бока, мужественность прорастает волосами на твоём лице и теле, жестокость хлестнула тебя своей плетью, оставив белёсые шрамы, жизнь пустила по твоим венам кровь и смерть её остановит. А я? Что могу оставить я? Я отчаянно желаю показать всем, что ты мой — моя мечта, мой дом, моя любовь. Но сколько бы я ни старался, ничего не получается. Твоя кожа такая плотная, что на ней не держатся следы от укусов. А если я буду сжимать зубы сильней, то покажусь психопатом. Синяки, особенно на шее, испортят твою репутацию. Я наношу на губы самую яркую помаду, что у меня есть, но мой поцелуй всегда стирается лишь одним движением руки. Хоть тебе и нравится любоваться красочными отпечатками, потом они всё равно становятся маслянистым пятном на ладони. Запахи улетучиваются. Твой запах я обожаю. Но мой на тебе не остаётся никогда. Будь это парфюм, табак, пот или порох — он испаряется с первым свежим дуновением из окна. Я облизываю тебя, царапаю, щипаю, сжимаю, растягиваю, связываю тугими верёвками, рву одежду и лохмачу волосы — и ничего. Ничего, чего бы не уничтожило немного времени или воды. Это смешно до слёз и грустно до нервного смеха. Если я не могу оставить след на тебе… Смогу ли я когда-нибудь оставить след внутри тебя? Греть, как приятное воспоминание. Мерещиться в предрассветной дымке. Жить в мыслях всегда, каждый момент. Отдаваться болью глубоко в груди. Быть твоим сердцем. Ах, amore mio. Mio cuore. Пока мы ещё рядом, связаны объятиями и принадлежим друг другу — я целую тебя со всем чувством, на которое только способен. Ты отвечаешь мне сразу же, и наши сердца бьются в унисон, будто бы под дивную мелодию. Солнце на горизонте уходит все ниже и ниже, и скоро только твой поцелуй согревает меня. Твои губы горькие от сигарет, но я чувствую привкус сладкого десерта. Я в блаженстве. И когда-нибудь это блаженство меня погубит.