Дурацкие слёзы

Радан сжимает женскую руку, не прекращая рыдать. Он не может поверить что его лучшей подруги… Больше нет. Только бездыханное тело с кровавой дыркой в груди, которая будто была без дна. Руки Кейт уже холодеют, но рыжеволосый не отпускает их не на секунду. Искусанные в кровь губы непроизвольно дрожат. — К-кейт... Прости... Прости. Я во всём виноват. Почему я не заставил тебя передумать раньше? — Радан заикается, стараясь подавить свои слёзы. Но он просто не может. Он столько ещё не успел сказать. Не успел признаться в своей симпатии.. Рыжеволосый прикасается губами к чужой голове, нежно целуя в лоб, пока на него смотрят два карих глаза. Взгляд у Кейт уже кукольный. Неживой и совсем не похожий на тот взгляд, который Радан помнит. Из девушки медленно вытекает жизнь. Но лицо с нежными чертами, кажется, он запомнит навсегда. Чтобы не произошло, он будет помнить. Спокойствие и умиротворение. Трупы вообще могут выражать подобное в своей последней гримасе, перед погибелью? Скорее всего нет. Но Кейт другая. Её губы немного опущены, но не так, чтобы было видно, будто она расстроена. А глаза уже расслабленные, словно показывая всю бренность хозяйки этих, цвета кедровых орехов, глаз при жизни. Радан дрожит, даже не замечая как его одежда пачкается в чужой крови. Такие мелочи в любом случаи не имеют смысла. Позади до сих пор терпеливо стоит и ждёт непонятно чего Кавински, сохраняя гробовую тишину и пряча свою. Некую скорбь к потере, которую сейчас ощущает его друг. Радан прекрасно понимал что скоро умрёт следующим. Но он не теряет надежды, начиная словно верить в свои бредни на полном серьёзе. — Кейт… Кейт, молю, пусть это будет розыгрышем. — это не розыгрыш, Радан, — полным спокойствия голосом отзывается об этом Кавински, неприлично долго растягивая момент того, чтобы убить плачущего. Последняя воля Радана и Кейт была одинакова. Погибнуть вместе. Только встретившись лицом к лицу со смертью, Радан начинает понимать что не хочет погибать. Не хочет видеть мёртвую подругу, которая уже как минут пятнадцать лежит в таком состоянии. Потому что тело перед ним уже не было Кейт вовсе. Парень хочет вернуть былые деньки, когда он мог чувствовать стабильность. Не бояться, что в один момент их просто возьмут и сотрут за то же проникновение в полицейский участок. Не чувствовать, что они вляпались во что-то, поистине противозаконное. Но Радан не винил ни комиссара, которого скорее всего стёрли и тот даже ничего не помнит, ни Кейт, чей голос так хочется услышать снова. Кавински медленно поднимает пистолет на силуэт зелёноглазого товарища, который уже потерял счёт времени, как и умение плакать. Слёзы выплаканы давно. — время вышло. Пора прощаться, Радан, — рука дрогнула всего на секунду после выстрела. Парень, сидящий на коленях, крепко сжал ледяную руку Кейт и упал замертво, не чувствуя ни боли, ни страха. Они умерли так, как желали. Пока Кавински тёр дурацкие слёзы, которые не должны были появиться. Он бывший наблюдатель. Он не должен жалеть тех, кого убил. Но блондин всё равно скорбит, мысленно разрушая самого себя.