Пламя её души

      Их первая встреча, как сам бы выразился Мамору с едкой ухмылкой, кабы речь шла о ком-то другом, была судьбоносной.       Столкнуться на перекрестке – это же такая банальность! Прям сцена из слащавой сёдзё-манги! И, тем не менее, именно это случилось с ним и девочкой с просто невозможными глазами.       С раннего детства Мамору Чибе снились странные сны. В них загадочная безликая, - но Мамору отчего-то считал, что она невероятно хороша собой, – девушка звала его и молила отыскать какой-то «Серебряный кристалл». Настойчивости этой леди можно было позавидовать, и если поначалу мальчик предпочитал игнорировать её зов, то после смерти родителей стал, буквально, одержим поисками. Всё что угодно лишь бы заглушить горе и чувство потери, раздирающих грудь, словно открытая кровоточащая рана не желающая заживать даже по прошествии стольких лет.       Чувство неясного дежа-вю лишь подгоняло парня, с годами становившегося всё отстранённее и нелюдимее, оставившего в своём окружении лишь парочку экстравертов с недюжинным терпением, что ни в какую не желали отлипать от его «саркастичной персоны», как его однажды обозвал Мотоки.       Поэтому то, что он обратил внимание на девочку, с которой однажды столкнулся у перекрёстка, было закономерно.       Парень в последствии даже назвал бы это знаком свыше.       В тот ничем не примечательный день он был вынужден выйти из дома пораньше, ведь настала его очередь дежурить, а знание, что прошлым вечером за уборку класса оставались те ещё индивиды, заставляло ускорить шаг. И всё же он, возомнив себя Цезарем, решил, что глаза, чтобы смотреть по сторонам и за дорогой ему не столь нужны, предпочтя повторить материал, что, несомненно, будет на ближайшей контрольной. Стоит ли упоминания, что то была плохая идея?       Впрочем, это как посмотреть.       Мамору не был уверен кто из них налетел на другого. Может это был он, а может она. В том-то и прелесть перекрёстков. Но он точно запомнит лёгкое прикосновение девичьей ладони, благодаря которому как такового столкновения удалось избежать, и вихрь чёрных волос, взметнувшихся в воздух.       Но в особенности в его памяти отпечатаются глаза.       - Будьте осторожнее, пожалуйста. – ровно посоветует девочка и встанет у перехода, дожидаясь смены цвета на светофоре, дабы перейти на другую сторону.       Словно и не она минуту назад проявила чудеса грации, совершенно игнорируя парнишку-старшеклассника, что сам того не ведая, уже был затянут в те бесстрастные чёрные дыры, каким-то неведомым образом оказавшиеся вместо её глаз.       Окончательно и бесповоротно.       Мамору пропустит её слова мимо ушей. Словив очередной приступ дежа-вю, он мог лишь отойти в стону, да поглядывать на незнакомку поверх конспектов, пытаясь прогнать или понять то навязчиво-колющее чувство, твердившее брюнету, что подобные глаза он уже где-то видел. Однако даже со своей памятью, отличающейся феноменальной, почти что фотографической памятью, Мамору не мог припомнить ни одного встреченного им когда-либо человека с глазами, хотя бы отдалённо похожими на эти омуты.       «Словно сама бездна.» - всплывёт непрошено-негаданно в мыслях тот час же.       С того дня он не раз ловил себя на мысли, что наблюдает за ней каждое утро, на протяжении не одного года по дороге к школе, а затем и университет, сам себе напоминая маньяка-преследователя. Уж лучше бы и дальше рыскал в ночи в поисках таинственного кристалла, ей-Ками!       Однако мысли о том, чтобы прекратить данное «занятие», даже не возникали. А если под натиском совести и нормами морали оные всё же мелькали в мозгу молодого человека, то надолго там не задерживались, исчезая в ту же секунду, стоило ему припомнить, что если он не полениться и встанет на часок пораньше, то…       Безукоризненно ровная осанка, хрупкая фигурка, лежащие волосок к волоску чёрные локоны, что словно в насмешку над правилами оставались неизменно распущенными, и как противовес, идеально выглаженная школьная форма тёмных тонов, отчего бледная девичья кожа временами казалась парню белее полотна. На его памяти он ни разу не видел загара на этой лишенной изъянов коже, словно солнечные лучи смущались даже прикоснуться к чему-то столь совершенному. И глаза. Эти невозможные глаза. Будь парень чуть более сведущ в поэзии, то уже непременно посвятил пару сотен стихов этим чёрным очам. Но к несчастью, или же напротив, чего нет, того нет.       Да. Она уже будет там. Минута в минуту, не изменяя своему расписанию изо дня в день, из года в год, словно нарочно упрощая задачу своему «преследователю».       Столь красивая девочка просто не могла не привлекать внимания. От того, наверное, поначалу, она всегда была окружена людьми.       Мальчики и девочки, её ровесники, зачастую с улыбкой рассказывали ей забавные истории, о чём-то расспрашивали или делились впечатлениями о просмотренных предыдущим днём передачах, желая втянуть молчунью в разговор.       Обратить на себя внимание.       Мамору даже мог их понять, в конце концов, не только же он в этом мире зрячий, но всё же счёл подобное поведение весьма надоедливым и раздражающим. К своему неудовольствию, он осознал, что причиной столь негативного отношения к младшим членам общества был далеко не его вынужденный интровертивизм, а банальная зависть – он-то так легко и непринуждённо к девушке, что лишь хорошела и хорошела с годами, подойти так и не смог! Не решился.       Тем не менее, девочка с невероятными глазами оставалась бесстрастной ко всему. И Мамору мог наблюдать картину, как людей вокруг неё становится всё меньше и меньше, пока она, как и в первую их встречу не осталось совсем одна.       Отчего-то, при очередном взгляде на одинокую тонкую девичью фигурку, ему становилось грустно.       И вот однажды, он слишком задумался, позабыв отвести взгляд, и осознал, что его поймали с поличным, лишь когда невозможно-чёрные глаза встретились его.       В этих глазах не было ни призрения, ни опаски, лишь какое-то неясное понимание.       Девочка вглядывалась в его лицо ещё с минуту, а затем просто кивнула.       Парень же от этого простого, ничего не значащего жеста чуть не словил микроинфаркт.       Его существование заметили, отметили и приняли к сведению.       Стоило девочке скрыться за поворотом, миновав переход, парень более не смог продолжать твёрдо стоять на ногах и присел на корточки, закрыв полыхающее алым лицо, пока с губ то и дело срывались нервные смешки.       То, как косились на него прохожие, имело для него едва ли не последнее значение.