Мой ангел

Когда Марк и Юля приехали в Бодрум отмечать День Рождения Ксюши, они знали, что давно пора бы сообщить старым друзьям о том, что они действительно вместе. Это не шутка, не подколы и даже не шипперство поклонников. Просто они наконец признали и рассказали о своих чувствах друг другу. Давно пора было. Но нежелание показывать свой маленький мир кому-либо, кроме, разве что родителей одержало победу. Артисты решили, что торжественно сообщат эту, наверняка, долгожданную для друзей новость только при встрече, но никак не по телефону. И, естественно, они не попросили Ксюшу забронировать им номер с двухместной кроватью, о чем горько пожалели впоследствии… *** После радостных приветствий, долгих объятий и даже Ксюшиных слез счастья, жутко уставшие Марк и Юля все-таки добрались до номера. Находился он не так далеко от ресепшн, но компании понадобилось время, чтобы разобраться какой номер бронировала Мамаева для них с Артемом, а какой для друзей. После этой небольшой путаницы ребята договорились положить вещи в номерах и встретиться в на первом этаже, чтобы вместе поужинать. - Вот ваши чемоданы, моя королева! - Шутливо бросает Тишман, ставя Юлин очень немаленький чемодан у шкафа с зеркалом и стараясь успокоить отдышку. - Марк, почему же ты не сказал, что тебе тяжело, я же с чистой совестью отдала тебе свой чемоданище и побежала в номер, и вообще - у тебя возраст! - Паршута поспешила забрать из рук Марка его чемодан и дорожную сумку и поставила их рядом со своими вещами, - Ты меня так в могилу сведёшь, бессовестный, я понимаю, манеры, ты же джентельмен, но я очень беспокоюсь за тебя и твою спину, Марк! Прервав поток возмущений, певец нежно притянул девушку к себе легко коснулся ее губ своими, одной рукой поглаживая шею, а другой держа ее запястье. - Я ещё не настолько в возрасте, babe, - Прозвище, произнесенное с очень сильным акцентом позабавило Юлю и она сдержанно улыбнулась, отстраняясь от мужчины, - Могу себе кое-что позволить пока что. Тишман хитро улыбается, вновь притягивая ее, но девушка не даёт ему приблизиться сильнее, чем на сантиметр, резко отстраняясь. Марк в недоумении смотрит на неё, как тут же включается свет и открывается дверь. - Вы чего тут в темноте стоите? - Ксюша, кажется совсем не ожидала лицезреть сейчас такую картину, - Вы опаздываете, мы с Темой решили за вами зайти, все нормально, Юль, Марк? - В ее голосе уже слышится неприкрытый смех. Артисты тут же как будто просыпаются, Марк вынужденно отпускает запястья Паршуты и отстраняется, бегает глазами по комнате, придумывая оправдание. - Да, мы как раз собирались спускаться, Марк помогал мне…эээ, чемодан открыть, - Она оборачивается, импульсивно ищет глазами чемодан, но осознаёт другое. - Ксюш, а номер с двумя односпальными кроватями, что ли? - Марк как всегда словно читает ее мысли и задаёт вопрос первым. - Ну да, а что, надо было двухспальную? - Она усмехается и переводит настороженный взгляд с Марка на Юлю. - Ребяяят, мы чего то не знаем? - Тянет Артём, выглядывающий из-за плеча Мамаевой. - Хм, ну мы вообще-то хотели вам сказать, просто… - Пожалуйста, давайте пойдём есть, я такой голодный с дороги, а в ресторане и поговорим, - Марк немного натянуто улыбается, цепляя мизинцем мизинец Юли. *** - И почему вы не сказали нам раньше? Много же времени прошло, мне казалось хотя бы мы с Темой заслуживаем знать. - Ксюша хмурится и наигранно дует губы. - Мы не то чтобы хотели скрыть, просто как-то на…, - Она немного заминается. - На первых стадиях наших изменившихся взаимоотношений мы…, нам вовсе не хотелось ни с кем делиться. Я надеюсь, вы нас понимаете, - Неосознанно вновь подхватывает ее мысль Марк. Вечер за разговорами и вкусным полусладким вином прошёл достаточно быстро. Непринужденная беседа обо всем на свете, свет луны Бодрума и качественный джаз, играющий в заведении - казалось бы, что может быть приятней этого? Тишман в какой-то момент понимает, что его разум стал менее ясным после нескольких бокалов, саксофон звучит в голове громче, чем когда они только пришли. Рука девушки, сидящей рядом нежно гладит его колено, фокусируя его остатки внимания на этом действии и заставляя лезть в голову всякие мысли, место которым точно не на ужине с друзьями. - Дорогие, а вот скажите, - голос Артема тоже звучит уже не так уверенно и бодро, как пару часов назад, - Почему не хотите вынести истину в массы? Почему вы так прячетесь, никогда даже при самых близких людях стараетесь особо не контактировать, не прижимаетесь друг к другу как влюблённые голубки, - На этих словах Юля на секунду убирает руку с его колена, но сразу же возвращает, теперь на плечо. - Мы много себе позволяем…наедине, - Тишман сдержанно, при этом хитро улыбается и переводит помутневший в мгновенье взгляд на Юлю, но тут же спохватывается, - Просто не любим выносить личное на люди, да и о нас пока знают только родители и теперь вы. Артём понимающе кивает и старается сдержать смешок, нет, безусловно он рад тому, что друзья наконец открылись им, но неужели они и вправду думают, что никто не видел из взглядов и ничего не подозревал? Зачем же они так долго скрывались и отрицали? - Думаю, как нибудь проживете эту недельку в разных кроватях, - Дизайнер нагло улыбается и подмигивает Марку, он же неловко отодвигает стул, который издаёт громкий и резкий звук. - Я, если честно, уже хочу спать, - Словно в подтверждение своих, слов Ксю зевает и дергает Голубева за рукав рубашки, - Давайте расходиться, наверное? - Поддерживаю, я тоже сейчас хочу поскорее оказаться в номере, - Юля встаёт и берет сумочку. В голове Марка ее фраза звучит очень двусмысленно. Паршута чуть покачивается, для неё эти несколько бокалов, видимо, тоже не прошли даром, Тишман поддерживает ее за локоть и, возможно излишне сильно сжимает руку на ее талии. С Ксюшей и Артемом они распрощались на ресепшн, так как номер артистов находится в другом корпусе, тремя этажами выше и пошли в сторону лифтов. Стеклянные стены будто давят на двух людей, стоящих как можно дальше друг от друга, насколько это позволяет коробка метр на метр. Также как и вынужденное молчание. Марк понимает, что если Паршута сейчас скажет хоть что-то он просто не сможет дальше игнорировать своё состояние и сдерживать не до конца понятные ему самому мысли и желания. Его молитвы все же оказались безуспешны. - Не думаешь, что мы много сегодня рассказали? Марк, что означало это «Мы много позволяем себе наедине»? - Ее лицо остаётся каменным, но руки немного сконфуженно и будто нервно крутят в руках сумочку. Видимо, это был скорее скептический вопрос, потому что, не дождавшись ответа, Юля почти прыжком выскочила из лифта, как только тот остановился и двери открылись. Марк настигает ее уже в дверях номера, резко разворачивает к себе и почти вгрызается в ее губы, по-другому это назвать просто невозможно, язык мужчины тут же проходится по ее нижней губе, а горячие, но внимательные ладони уже скользят по оголенным плечам и лопаткам, не допускают возможности уйти. Паршута кажется, уже утонула, но не в том море что в нескольких метрах от отеля, а в том, что прямо сейчас так трепетно и нежно спускается поцелуями к пока не загорелой шее, срывая первый за эту ночь стон с ее губ. Она вдруг вспоминает, что все ещё стоит в дверях номера, а мужчина напротив все ещё с силой вжимает ее в стену коридора и любой, проходящий мимо может их лицезреть. Тишман резко дергает дверь на себя, потянув девушку за собой, а Юля хватается за воротник его легкой рубашки, несколько пуговиц которой уже расстегнуты и вновь тянется к его губам, но Марк ее останавливает : - Иди сюда, - он ведёт ничего не понимающую Юлю в сторону окна, - Постой секунду, я сейчас. Марк убегает в ванную, оставляя Паршуту на несколько минут в одиночестве и полном непонимании. Она снимает сандалии, распускает пшеничные волосы и обращает внимание на вид из окна - море, невероятной красоты и серебристая луна над ним отражается в воде и плывёт мелкой рябью по волнам - волшебное зрелище. Юля слышит шаги, по ее телу лавиной скатываются мурашки. Марк подходит медленно, даже будто плывёт по комнате, в его глазах отражается луна, почти как в море. Он молча влажными поцелуями касается ее шеи сзади, придерживает за бёдра и прижимает к себе. Паршута уверена в том, что рано или поздно просто растает в его руках - эти касания сводят с ума, остановиться и вынырнуть из этого бесконечно глубокого моря, нет, скорее уже океана кажется просто невозможным. Тишман тем временем переместил горячие ладони от бедер к лопаткам девушки и начал расшнуровывать корсет белого платья, которое так нравилось Юле, при этом почти ни на секунду не отрываясь от ее шеи. Певица медленно поворачивается к нему лицом, в ту же секунду платье спадает с ее плеч и вот, в свете луны она уже абсолютно без одежды. По взгляду Марка можно понять все, о чем он способен думать в это мгновение - на нем самом ещё шорты и расстегнутая рубашка, которая тут же отлетает в сторону. Односпальные кровати оказались действительно только для одного человека - ближайшая к окну, на которую он повалил Паршуту издала странный звук, однако никто даже не обращал на это внимания. Ничтожные остатки одежды слетели с Тишмана, в глазах обоих будто рябит от яркости палитры эмоций и ощущений, которую они делят на двоих. Юля переворачивает его и садится сверху на секунду замирая - опять тонет. Любуется им - светлая кожа мерцает, слегка отросшие волосы взъерошены, губы слегка приоткрыты в нежно-дьявольской улыбке. И только глаза горят неминуемым огнём, предвещая пожар. Юля уверена, что если бы он смотрел ТАК на кого-либо другого, она бы умерла в ту же секунду. Марк чуть приподнимается к ней навстречу, но оказывается остановлен одним лишь ее пальцем. Юлины ноготки проходятся по его груди и шее, чуть царапают, он смотрит из под ресниц и достаточно громко сглатывает. Девушка склоняется над его ухом и невероятно нежно целует мочку. Дыхание слышно так же как и биение сердца обоих. Теперь уже Юля вжата в узкий матрас. Вновь его губы на ее. Языки соприкасаются - будто ток проходит по телу. Этот момент отличается от других - их тела просто не способны функционировать друг без друга в эту секунду. Марк снова целует, прикусывает и тут же зализывает ее шею, заставляя Юлю издать протяжный стон, перехватывает ее запястья и заводит за голову. Паршута обвивает его торс одной ногой и, насколько это возможно в ее подчиненном положении и помутнении разума, надавливает коленом второй в районе его бёдра. Марк в ответ на это хрипло что-то мычит и сильнее сжимает ее запястья. Ее тело пробирает какая-то дикая дрожь, в груди все замирает, а губа прокушена в кровь. Тишман спускает руки на ее бёдра и делает плавный толчок - очень боится сделать больно или страшно, но тихий стон, слетевший в ту же секунду с ее губ отметает все его сомнения. Юля прогибается в спине, что ее рёбра, отчётливо выступающие на молочной коже можно посчитать, Марк над ней склоняется, проводит языком от грудей, задевая соски до ямочки меду ключиц и тут же отстраняется, улыбаясь так, что у девушки все тело покрывается мурашками. Паршута покачивает бёдрами ему навстречу, сжимает тонкую простыню в кулак и кое-как сдерживает стоны, лишь прерывисто мыча в губы напротив. Марк едва контролирует себя, чтобы не оставить синяки, слишком сильно стискивая пальцы на ее бёдрах - то ускоряет темп, вдавливая ее в матрас, то почти останавливается , делает настолько блядско-медленные толчки, что лишь тюлевая занавеска покачивается в полуметре от них. Тело Марка содрогается от оргазма, он почти падает на девушку, делая последние толчки, Юля же тянется к нему навстречу, зарываясь пальцами во влажные волосы, затем спускаясь ладонями и чуть царапает спину. Тишман медленно выходит и падает рядом с Юлей, стараясь не придавить ее своим весом - кровать очень узкая для двоих. Она тяжело дышит, на лбу проступил пот и поворачивается к нему. Секунду смотрит в глаза, но не выдерживает, улыбается. Не имея сейчас возможности прикрыться, ложиться на Марка сверху, обвивая шею и торс руками. Он в ответ шепчет ей что-то совершенно невнятное, прижимается щекой и водит руками по спине. - Ты мой ангел, ты это знаешь? - Слова растворяются в воздухе, голос у него охрипший и тихий. Юля не находит что ответить, просто приподнимается на локтях и целует его ровно полсекунды. Она не одевается и не ложится на соседнюю кровать, только вытаскивает из-под них смятое покрывало, укутывая себя и Марка.