У меня к тебе...

— Прощение — Пишет Гарри в тусклом свете ночника, второй рукой поглаживая голову любовника, спящего на соседней подушке.       Даже проверять не надо было, чтоб быть уверенным - под подушкой мужчина сжимает палочку.       Да, они не колдуют в Коттедже, и максимум магии здесь это несколько защитных артефактов, способных отразить несильные отпирающие чары и уведомить хозяев о незваных гостях.       Гарри провёл пальцами по щеке Антонина и улыбнулся. Вечером будет переход на Рождество.       Да, между ними буквально пару часов назад произошёл весьма тяжёлый разговор, но теперь юноша чувствовал себя... Легко. Словно кто-то выдал ему дарственную на место в раю, отпустил все грехи и приладил нимб.       Злиться на Долохова желание пропало. Вспоминая, каким беспокойным и суетливым становился Римус, когда Нимфадора задерживалась в Аврорате, Гарри пытался понять, как Антонин удержался в момент ревности от уничтожения всего, что могло быть к этому чувству причастно.       Да, он не был волком, но медведи гораздо опаснее своих Европейских "сородичей", пусть и менее инициативны, и менее подвижны.       Хотя, пытаясь представить своего любовника в зверином обличии, Гарри даже мысленно боялся назвать его неподвижным. Вспоминая те эпитеты, которыми Грюм награждал Антонина на одном из /честно подслушанных/ собраний Ордена, гриффиндорец скорее назвал бы его грубым и резким. Большое преимущество в бою мужчина получал благодаря тому, что всегда поступал не так как от него ожидали, иногда откровенно идя напролом там, где логичней было бы обойти... Прощение       Гарри прикрыл глаза, с наслаждением вспоминая как руки любовника обвивали его талию и прижимали к широкой груди, как тихий шёпот около уха запускал марш мурашек по спине, как запах горького шоколада будил по утрам, доползая до комнаты аж из кухни.       Гарри вспоминал, как мужчина ревностно запрещал ему даже думать о ком-то другом, когда они находились наедине и каким оскорблённым он выглядел, когда Гарри цепким взглядом досматривал всю одежду Антонина после /собраний/, выискивая признаки /загула/.       Долохов шутил над таким поведением мальчишки, но никогда даже в шутку не грозил «собрать вещи и уйти», потому что Гарри в ярости мог бы и Коттедж по досочкам разобрать, и в задницу обидчику эти доски засунуть. Мужчине хватило семи разбитых об раковину бутылок водки, чтоб перестать приносить на себе незаметно сдёрнутые у Алекто Кэрроу волосинки.       Гарри продолжал бездумно поглаживать голову своего любовника и всё глубже проваливался в воспоминания.       Летом, когда Гарри ещё жил у родственников, ему удалось вытянуть Долохова на вечернюю прогулку, несмотря на грозный вопль тётушки о том, что в девять вечера она закроет замок и до восьми утра Гарри будет ждать на улице. Мужчина пришёл по адресу как раз к моменту их встречи, надев всё тот же неизменно чёрный бадлон с высоким воротом, длинное пальто и чёрные брюки, заправленные в высокие сапоги.       Петунья, увидев, к кому чуть ли не вприпрыжку направился её племянник, перекрестилась трижды и на всякий случай перекрестила входную дверь. Антонин тогда впервые закурил при Гарри, вероятно, пытаясь перекрыть карамельный запах от шампуня своего Избранника, а Гарри, поглощённый информацией о выставке "Бестиария", казалось, даже не сразу заметил столь нелюбимый запах. — Они приехали из России, представляешь? Ты был там? — В России? — С усмешкой приподнимает бровь Долохов, чья фамилия сама отвечает на этот вопрос. — Нет, я знаю, что ты русский. В Бестиарии. Был? — Нет, не доводилось. — Гарри вдыхал морозный вечерний воздух и с восхищением смотрел на украшенные к Выставке Музеев витрины торговых лавок. — Интересно, много там будет /магических/ существ? Ну... В России же должны быть свои поверья? — Увидим, когда придём.       Антонин был не особо разговорчив в тот вечер, и хотя Гарри видел тихое удовлетворение прогулкой, когда они дошли до дома Бабы Яги, понять другие эмоции он не мог.       Стоя в Склепе и глядя на то, как на стене летали проекции душ усопших, мужчина лишь фыркнул. — Ничего общего с настоящими. — Напоминаю, это мир маглов. — Беззлобно отзывается Гарри и тащит мужчину вперёд.       Несмотря на то, что рядом с каждым экспонатом стояли таблички с описанием, Антонин и без них тихим глубоким голосом достаточно увлекательно рассказывал обо всех представленных персонажах. Признаться честно, Гарри не то, чтобы не слушал, он тонул в этом голосе и едва заставлял ноги передвигаться следом за спутником, несмотря на сильнейшее желание расчеться лужицей по полу.       Единорог, стоящий на выходе из музея, смотрел на выходящих тоскливым стеклянным взглядом, и Гарри внезапно задумался. — А в России единороги выглядят так же? — Нет. В России они считаются тёмными существами. Технически, конечно, рог у них тоже есть, но тело змеиное, а сам рог на носу. Здесь его изобразили на европейский мотив. В славянской мифологии наш единорог зовётся Индриком. — Гарри задумался. Значит ли это, что змееусты могут вести диалоги с единорогами? — И, кстати, общаться с ним могли только девственницы, не имеющие умысла спилить рог. В общем, мало кто. — Гарри хмыкнул. Будь он девственной девчонкой /не/ змееустом, хер бы он подошёл к рогатой змее размерами с дракона.       В тот вечер они долго сидели в кофейне, разговаривая о выставке, ярмарках, сравнивая европейские и славянские легенды, и поедая мороженое. А потом гуляли по мостам ночного Лондона, воспоминания о котором грели Гарри душу. Стоя под одним из мостовых фонарей, Гарри любовался городскими огнями. — Такая красота... — Ага. Так и хочется прыгнуть вниз. — Гарри на это лишь закатывает глаза. Прыгать ему не хотелось, конечно, хотелось другого, не менее странного. Долохов, словно прочитав его мысли, обнимает юношу со спины и склоняется к его ушку. — Подрасти немного, Герой и получишь гораздо больше. — Оставив на щеке Избранника едва ощутимый поцелуй, мужчина отстранился. — Ну, идём?       Мужчина слегка повёл головой под руками Гарри и недовольно фыркнул. — Ляг спать. — Уже ложусь. — Тихо отзывается юноша и в последний раз смотрит на блокнот, лежащий на коленях. Прощение       Нельзя злиться на человека, который покупает тебе мороженое по ночам, целует тебя на мостах, таскается с тобой по магловскому миру и даже в нём живёт ради тебя...       Гарри откладывает блокнот, выключает ночник и сползает под одеяло, прижимаясь к спине Антонина и закидывая на него ногу. — Спокойной ночи? — Ага. — Сонно отзывается мужчина, сжимая свободной рукой руку Гарри. — Утром на Ярмарку? — Угу. — Ты меня любишь? — Я задушу тебя ночью подушкой. Какое-то время сон не идёт, тело от лежания в одной позе затекает и Гарри начинает ворочаться. — Гарри? — М? — Да. — И Гарри со счастливой улыбкой закрывает глаза, почти через минуту погружаясь в сон. Прощение. Да разве можно его не простить?