Космос — носитель иногда до крайности идиотских идей и планов о том, как в очередной раз убить оставшиеся летние дни, а Пчёлкин просто не может не поддерживать его чуть ли не в каждой, ибо в аргумент на каждую неадекватную затею, у обоих было железно одно:
"живём ж один раз, че терять?"
На часах стрелки указывают уже восемь вечера, солнце только-только скрылось за горизонтом и стали лениво сгущаться сумерки, волоча за собой характерную вечернюю прохладу, в сопровождении с сыростью после мелко моросящего утреннего дождя. Холмогоров идёт по совершенно пустынной, богом забытой улице где-то в хрущевках Москвы, наступает иногда в небольшие , не успевшие ещё просохнуть лужи и бранит нелестными словами эту погоду, вместе со своей неуклюжестью. Земля уже подсохла, конечно, но далеко не везде — этим хорош был асфальт, а не песок, ставший уже грязью под ногами. Они сами не успели уловить момент, как сюда попали, единственное, что Космос помнит, был Витя, который зашёл в вагон поближе стоящего поезда и потащил того за собой, вполне уверенно бросив через плечо, пресекая ещё не появившиеся вопросы: «не ссы, чудище, я эти дороги как свои пять пальцев знаю.» И Космос, конечно, понимал ,что ничерта этот жук не знает, просто шило в одном интересном месте у него, и оставалось только пойти следом, желательно без лишних споров.
По итогу вышли в какой-то несуразной, маленькой деревеньке и вместо того, чтоб вернуться пока совсем не стемнело обратно, оба поперлись в самое её сердце, не сговариваясь, просто даже с какой-то стороны по наитию. Ну интересно же всё-таки куда занесло. Вокруг, правда, ни единого нормального источника освещения не наблюдалось, но кого это останавливало? В случае чего у Вити имеется новомодная зажигалка «огонек», к которой он самостоятельно фонарик прилепил. Вот Космос спрашивал: "зачем?", а теперь без света пойдет, потому что слушать Пчелкина надо, а не стебать.
Ботинки у обоих, спустя примерно пятнадцать минут ходьбы, неприлично уже замазались грязью и в некоторых местах успели промокнуть. На это Пчёлкин уверенно заверил, что и высохнет и отстирается оно уж точно, сейчас об этом переживать не стоит, но на самом деле шёл он, время от времени ёжась, сунув руки в карманы своей черной толстовки, будто воробей зимой на подоконнике многоэтажки. Успел даже носом шмыгнуть, вызвав у Космоса странную усмешку.
- Когда заболеешь, мне не ной, – без какого-либо укора, но с издевательской ноткой вставил Кос, после очередного, довольно агрессивного шлепка по воде Витиных кед, за чем последовал не громкий, но отборный мат, да такой, что Холмогоров мог отдельно словарь заводить.
В самом-то деле он в случае чего и выслушивать будет и крутится рядом тоже, но Пчёлкину всего этого вслух бы ни за что не сказал, да и ему знать не обязательно.
Тянется рукой только к кепке светловолосого, щёлкает игриво по козырьку указательным и большим пальцем, что та чуть ли не угождает прямиком в лужу. Пчёла внимание теперь своё переключает на это юпитерское скопление с намерением дать как следует по бестолковой голове.
Вскоре фонари в конце где-то виднеются, мигают часто, что напоминает начало к фильму ужаса типичному. Для обоих теперь не оставалось сомнений, что попали в откровенную глушь, но ведь и в этой глуши по всей видимости люди жили – бабки там с дедами какие-нибудь, для которых провинция роднее, чем цивилизация в городе.
Издалека время от времени прорезает тишину заливистый лай собак, чередующийся с жалостным завыванием, которое нагоняло неприятные мурашки. Между зубами у Коса уже тлеет сигарета, но растянуть удовольствие хочется на подольше, ибо сигарета-то последняя оставалась, а всё потому, что Витя не может смотреть на курящего Космоса, ему жизненно необходимо всегда тоже стащить одну, непременно из Холмогоровской пачки. (по-другому же нет никакого интереса, да и свои Витя часто дома забывал, ну или попросту оставлял в кармане другой шмотки случайно, не перекладывая). Тут и Кос много догадок строил, думал: то ли свои не
хотел тратить Пчёла, то ли это ему удовольствие необъяснимое приносило — обворовывать друга. Так и не выяснил в итоге, да и разницы по большому счету ровно никакой, информация эта ничего не изменит, остаётся смириться и с этой Витиной привычкой и заранее покупать две пачки – одну подальше прятать от шаловливых рук. И неважно совсем было блондину, что Космос-то курит какую-то фигню, которой Пчёлкин не сторонник был, вроде тонкого "парламента" с кнопкой, либо же шоколадный "чапман" по особым случаям, Витя будет настойчиво ворчать одно и то же, словно заевшая магнитола, мол: "Кос, переходи на самца, а. Твою херню дымить – себя не уважать", но с упёртостью осла настойчиво курить продолжать, себе наперевес. Вот и кто его поймет, этого Пчёлкина? в прочем — у каждого свои тараканы, а у Вити они особенные. По наблюдениям Холмогорова — совершенно чокнутые, подозрительно огромные и крайне активные. Но Космосу это по душе, ведь он сам такой же, только не с тараканами, а скорее уж с жуками. Он часто думал, что именно поэтому они и сошлись. Тараканы и жуки.
Пчёла плетётся где-то сзади, в шагах шести. Оба молчат, что удивительно. Кос думает, куда бы им свернуть через следующие метров сто, а вот Вите-то не до разговоров и не до размышлений. У него в руках неприлично длинная и нелепо кривая палка, которой он размахивает в разные стороны - нашел где-то на дороге и принял решение, что ему вот нужно её тащить с собой теперь. И ведь тащит, самурай хренов. Махается, избивает ветки деревьев, стучит по заборам, возит по земле, оставляя за собой петляющую линию, удивительно ещё, что какой-нибудь старичок не выглянул и не наорал за такие вот проделки. В конце концов, взмахами Пчёла заряжает Космосу по плечу, не специально, конечно, а палка то грязная, влажная, отпечатала небольшое пятно на светлом пиджаке друга.
Не то чтобы это было ну совсем невыносимо больно и одежду прям жаль, но уж точно приятного мало. Холмогоров глаза свои закатывает, резко так останавливается, стоит как вкопанный и Пчёла в момент понимает — что-то намечается, тут же оглядывается, оценивая бегло пути возможного отступления, да лыбится по-тупому криво. Кос порывисто разворачивается, выхватывая этот кусок дерева из рук Пчёлкина, и несильно стукает ему же по тупой башке, после бросая в сторону, попадая в куст шиповника, а оттуда моментально с режущим мяуканьем, испуганно кошка вылетает. Витя от нее в сторону шарахается, на что Кос смеётся не громко. Думать, что делает, небось, в следующий раз будет однако, Пчёла не собирается просто смирится, хватает Холмогорова за воротник, да оказывается опасно близко лицо к лицу с ним.
— Ты не ахерел ли? — возмущается Витя, будто бы он совсем ни за что получил, несправедливо. Не орёт, но говорит громко, на совсем небольшом расстоянии от губ Коса, потянись немного и поцелуешь. Иной раз складывается впечатление, что и не успокоить этого бунтаря по-другому.
Витька к тому же был уверен, что ничего такого и не сделал, чтобы его ещё и по голове огрели, да ко всему, собственно, добытым оружием против бродячих собак, заборов и всего, что мешается своим существованием под рукой. Пчёла обижено свою белобрысую макушку потирает, соизволив всё ж таки отпустить Космоса, морщится до крайности смешно и пихает Холмогорова напоследок. Куда-то снова в плечо попадает, за что через пару секунд, не слабый коленом пинок под зад ловит. — Ещё и палку мою вышвырнул, чудовище, — не успокаивается всё, добавляет ещё с большим видом униженного и оскорблённого Витя.
— Ты спокойно идти можешь? Вот нехер махаться было, теперь пойдешь у меня под ручку рядом, чтобы не выделывался, — с гордо поднятой головой, победившего в этой потасовке, отвечает Космос, он-то в выигрыше оставался почти всегда, имел немало преимуществ. Если выигрышем, конечно, можно было назвать идущего и вправду рядом, вот только театрально надутого Пчёлкина, который демонстративно, после таких вот недо-конфликтов, строит из себя задетую бессовестным обращением жертву. Сам начал — сам ещё потом насупился.
Это длилось, конечно, в основном, до первого анекдота от кого-нибудь, по типу: "встретились как-то американец , поляк и русский…" — дальше только не сдержанный ржач на всю улицу с очередной тупой шутки, которая оказалась до
такой степени не смешной, что смешно. Конфликтовать Витя и Кос долго и всерьёз почти не умели, да и смысла не было, а без дружеских подъстёбов на регулярной основе жить невыносимо скучно.
Вот палку-то Космос выбросил действительно зря, сейчас она бы, возможно, оказалась кстати. Если б не помогла, так придала хоть немного чувство какого-то превосходства.
Не успели они пройти ещё немного, как их в конце улицы встречала стая собак на голов так пять точно, в темноте, да и издали не рассмотришь точное количество, но по размерам можно сориентироваться и надо сказать, что это были далеко не безобидные щенки. Пчёлкин как-то инстинктивно хватает Коса за подол его пиджака, да сжимает, потянув поближе на себя, но всего на несколько секунд, скорее, чтобы подать Косу знак, чтоб он тоже вперёд посмотрел — оценил картину. Пчёла делает вид уверено, что совершенно не боится, конечно, хоть на самом деле от слова совсем не хотелось идти дальше, он на слепую шарится рукой внизу, нащупывает Косову руку и берет, переплетая пальцы. А Космос и не против, он сам охотно сжимает холодную ладонь, но пока молчит, темные брови свои хмуря, сильно к переносице сводя. Не к добру это всё, приключения на жопу это хорошо, конечно, — но сейчас, такие вот, захотелось по возможности избежать. Это, в конце концов, животные и явно не с положительными намерениями настроенные. С ними хрен договоришься.
— Кос, может они... этого, ну...не собираются уходить? Давай другим путем пойдём, я не хочу стать их бесплатным перекусом. — Понижая голос, еле слышно шепчет Витя, потянувшись к уху Холмогорова на носочках. Он жмёт нещадно руку друга, одновременно отходя медленно назад, сначала на полшага, от греха подальше, а потом и ещё немного, но не сводит глаз со стаи, следя за их поведением.
Зрелище, само собой, не из приятных: животные рычат, поблизости больше ни единой души не наблюдается и только кое-где свет в прямоугольниках окон домов горит. Где-то тусклый, где-то ярче, где-то уже окончательно погас. Поздно ведь, люди все нормальные ко сну готовятся, а некоторые и спят, десятый сон видят.
Пчёлкин, нельзя сказать, что был из тех, кого можно просто так взять и напугать, но тут ситуация другая, стоишь как вкопанный и глазами моргаешь, думая, что и кому завещать будешь в случае чего, а из того, что можно, дома только старая, затёртая полка с хламом. Витя поставил в голове себе жирную, огромную галочку, что, если и гулять поздно — то очевидно в районах, где хотя бы есть освещение приличное и цивилизации побольше, а ещё желательно взять с собой какой-никакой ножик, всегда пригодится.
— Не ссы, Пчёл, щас дядя Космос всё порешает. — подаёт голос прежде молчащий Кос, как-то подозрительно самоуверенно улыбнувшись. Витя знал, что после таких слов можно и в бога поверить, ибо страшнее вдвое становилось. Он напрягся знатно, однако, поводов стало теперь два, неизвестно, что решил вычудить темноволосый, хотя, с другой стороны, хуже уже не будет.
Холмогоров тем временем полез во внутренний карман за ТТ, который почти всегда носил с собой. "На всякий случай". Только этого всякого случая ещё не выдавалось, а тут на тебе, возможность продемонстрировать игрушку на деле, да и перед Витькой повыделываться, мол, смотри, сейчас доблестный рыцарь спасёт принцессу, а потом в награду поцелуй обязательно потребует, а может, что и больше. Кос уверенно нацелил дуло и собрался нажать на курок, как тут его неожиданно и резко за локоть остановил Пчёлкин, перехватывая друга быстро за запястье, крепко сжав то, заставляя стоять, как стоит, а пистолет держать нацеленным вверх. Витя тычет свободной рукой в грудь Коса, шепча быстро, раздраженно и снова, чёрт, делал это в губы, что аж Космоса холодок пробрал, но приятный, так и хотелось что-то колкое в ответ выдать.
- Гроза всех псов. Дурак совсем, скажи честно? Ты собрался стрелять в них, ничего умнее не додумался сделать? Сейчас всех на уши поднимешь, придурок, и будем мы с тобой в обезьяннике торчать дружно всю оставшуюся ночь и не
факт, что потом легко отделаемся. – Пчёлкин совсем распсиховался, вырывает пистолет, что, к удивлению, получилось с подозрительной лёгкостью, отпускает Коса и туда-сюда взглядом проходится.
Сначала, постоял он немного на одном месте, не обращая совершенно никакого внимания на Холмогорова, который ошарашенный таким поведением , хотя бы ожидал, что ему дуло назад вернут. Но ТТ Витя не отдал, он, разворачиваясь, пошёл в противоположную сторону, подкидывая оружие, словно то была впрямь просто детская игрушка, уже забыв и про собак и про то, что дойти-то они собирались до конца, где начало лесополосы было.
Космос быстро сообразил что к чему и подорвался, поравняв шаг. Пока оружие в воздухе находилось, он умудрился словить его назад, положил к себе на законное место, Пчела только фыркнул что-то нечленораздельное, перемещая свои руки в карманы.
— Так я просто припугнуть решил и не факт, что услышит кто, чё тебе опять не нравится? Хочешь как лучше, а ты как обычно. – останавливается Кос, выставляя руку вперёд, чтобы Витя тоже встал и желательно уж в глаза соизволил взглянуть. Они снова лицом к лицу и это перестаёт быть забавным, как минимум для Космоса, это как-то будоражит и вызывает неопределенные чувства. Вите же хотелось как следует стукнуть Холмогорова, в первую очередь в этот раз за тупые вопросы, но он ничего такого делать не стал, а просто накинул капюшон, да кепку немного поправил, чтоб поплотнее сидела. Иногда казалось, что у Коса регулярно мозги отключаться на перезагрузку, а назад либо не хотят включаться, либо делают это крайне медленно.
— То, что не так это делается. Пошли, обойдём через ту улицу лучше. — Витя жестом головы, а потом и рукой показывает на один из ближайших поворотов. В нем было ещё темнее, чем на основной дороге, мрачно и лужи с виду обойти будет проблемно, так что придётся на таран идти.
— Какой ты, Пчёл, всё-таки иногда нудный. — Космос крайне возмущён был, все веселье ведь коту под хвост. Как это было не горько, но нельзя было и не признать, что Пчёла в какой-то степени оказался прав. Ну кто в животных то-шмаляет? Не хорошо всё-таки, но идти по ебеням — тоже ведь не очень хорошо, хотя, взвешивая варианты, тёмный переулок привлекал больше.
Вариантов для выбора больше не имелось, в прочем, как и хоть каких-то фонариков, кроме непонятной хероборины, которую сделал Витя и на которую до сих пор скептически посматривал Космос, хотя с чего бы – работает и дай бог, лучше, чем ничего. Оставалось идти так, практически в слепую, пока не выйдут на что-то знакомое, ну или не мелькнут снова фонарные столбы.
Пчёла достал свою зажигалку и слабый луч света начал освещать землю под ногами, чтобы хотя бы частично избежать воды. Шаги оба делали большие, и Витя несколько раз чуть не упал, тут Холмогорову нужно было отдать должное за то, что вовремя придерживал.
***
— Ты чё встал? – слышит уже успевший стать усталым голос за своей спиной Витя, а сам осматривает трехэтажный, деревянный, заброшенный дом. Тут без слов ясно, что ему нужно. Преступлением будет взять и пройти мимо такого, не зря же они дошли сюда.
— Да так, пошли, Космосила.
Тут уж Космос и рад бы возразить, но ловит себя на мысли, что и самого знатно так любопытство распирает. Идёт первый к окну выбитому, где даже рамы уже нет – то ли она со временем отвалилась, то ли они тут далеко не первые гости. Он заранее посмотрел на дверь под огромным, ржавым замком, значит, легких путей нет, придётся применять свои навыки акробатики. Пчёлкин ждать себя не заставляет, первый свои попытки демонстрирует, вот только носок кед скользит по низу стены. Мелкая, старая штукатурка сыпется, и рука соскальзывает упрямо, оставляя небольшие ранки на пальцах и ладони, от чего парень кривится болезненно, но не отступает, ещё пробует, теперь за другую сторону хватаясь, стараясь покрепче взяться.
Окно находилось слишком высоко для Вити, да и стыков, за которые можно было б зацепится не наблюдалось. Кос мог бы сразу помочь, конечно, но старания Пчёлы так его забавляли, что тот дал себе возможность понаблюдать до того момента, пока Витя не психанёт, а этот момент, казалось, совсем скоро наступит. Пчёла под нос себе чертыхался, пока, наконец, не обратил внимание на нагло стоящего рядом Холмогорова.
— Может, ты мне всё-таки поможешь, идиот? Уставился, блин, как баран на новые ворота. – Ворчит блондин, тяжело переводя дыхание и, уперев руки в бока, недобро сводит брови домиком что, кстати, со стороны уж очень забавно выглядело.
Космос не может сдержать улыбки, подходит поближе, наклоняется, складывая руки в некий замочек, чтобы Витька ногу на него поставил. Этот жук пусть и выглядит миниатюрным, а всё-таки тяжеловат, но Кос не показывает этого, а ловко, почти что забрасывает Пчёлу во внутрь, а затем, отряхаясь от пыли, (можно подумать, будто он когда сам там окажется, останется больно чистым) тоже залезает в помещение.
Внутри оказалось сыро, грязно, но просторно. Мебели в той комнате, где они сейчас оказались не было видно, а под ногами валялись то осколки, то какие-то деревянные детали.
Кос быстро моргает, стараясь к темноте привыкнуть и выискивая Витю, который уже успел встать около лестницы на второй этаж, дотрагивается легонько до его плеча.
- Ты хоть свой этот фонарик недоделанный вруби, а то ж мы сейчас либо напоремся на что, либо просто упадём.
Пчёлкин без лишних разговоров шарится по карманам брюк, достаёт зажигалку, вот только ткнув на кнопку несколько раз, ничего не происходит. Космос внимательно следит за всеми этими манипуляциями несколько секунд, а потом, цыкнув, отворачивает обречённо голову.
— Ну заебись, теперь ещё и без света. – бормочет он, отнимая у Вити конструкцию и сам пытается её тщетно зажечь. Витя же смотрит на друга, как на конченного придурка. Странно бы было, если б на нажатие одной и той же кнопки у Пчелы ничего не вышло, а у Коса вот чудом заработало.
Дальше идут в молчании и на ощупь, не то, чтобы прямо таки сильно, но без преувеличений вслепую. Космос предложил сначала исследовать целиком первый этаж, а уж потом тащится на второй. Так будет целесообразнее, чем бегать туда-сюда по несколько раз. Витьке, правда, больше хотелось наверх, но он охотно согласился и по-очереди всё обходить. Найти на полу уже успел непонятного происхождения железку и тащился с ней, крутя в руках – напоминала она подозрительно большую гайку. Может где-то, а пригодится, поэтому Витя суёт её к себе в карман, довольный находкой, пусть с одной стороны и бесполезной, но ведь никогда не знаешь наверняка, что в жизни тебя ждать будет.
Пчёлкин, почему-то, сейчас вовсе о другом думал, в свои мысли погрузился безотчётно и сам не заметил, как отстал от Холмогорова, забрался на один из полуразвалившихся подоконников, подбирая ноги под себя. Вот ведь вроде и не о чем особо беспокоится, а то, что
он снова на Коса так и пялился весь день, вызывало невразумительные опасения.
Всё думал, сидел, поддавшись сантиментам, когда тот его хоть обнимет, ведь холодно ж вашу мать, холодно не только потому, что под толстовку надел одну майку; и поцелуев хочется, чтоб прям до самозабвения, неважно куда и не важно сколько, и может, чего больше тоже желается.
Тут вы одни, в дряхлом, вроде как, пустом доме и ничего не препятствует желаниям на первый взгляд. Но это только на первый, на самом деле, эта неопределённость давно тянулась между ними, а порваться всё не могла, или сами Кос и Пчёла никак не разрывали злосчастную. Вите было катастрофически мало этих совсем неоднозначных и таких смазанных прикосновений к губам, к каким-то частям тела даже, пьяных, с привкусом табака, вокруг тлеющего дыма, только они со стечением времени стали выглядеть глупейшей насмешкой над самим собой. Ему всё больше свербит наконец выяснить, что между ними за двусмысленность нелепая.
— Витя, ну ёп твою ж мать! Я думал, ты провалился куда, какого лешего тут расселся и меня не предупредил, что не идёшь рядом? – Космос своими орами, которые отдались режущим эхом, заставил Витю выпрямиться и встрепенуться легонько. Он прикинул, что если бы тут кто-то и был, то явно на этот крик уже отозвался.
Космос в очередной раз за день опасно близко приближается и Пчёлкин уже не исключает , что делает это всё он специально, разжигая искру смутной тяги двух тел. Витя ноги медленно опускает, разводит совсем немного в стороны, якобы так и просит немо Холмогорова устроится меж ними. А Космос и встает, смотрит с каким-то вызовом в глаза голубые Витины, необычно спокойные, красивые как океан, руки бессовестно так, по-хозяйски на бёдра кладёт, за чем слышит рваный вдох со стороны оппонента (он-то не ожидал такого порыва, вот и отреагировал больно ярко).
Пчёла хотел бы хоть возмутиться для приличия, но не смог ни слова произнести, только губы разомкнул, заставляя Коса свой взгляд теперь на них сконцентрировать, одновременно с тем продолжая свои беспутные движения, пробираясь всё выше, потянув решительно невзначай за бегунок кофты.
Витя и не заметил, как уже руками рылся в волосах брюнета, пуская свои длинные, тонкие пальцы меж смолисто-тёмных прядей, а Холмогоров непривычно нежно держал свои чуть тёплые, большие ладони на щеках, да поглаживал большими пальцами линию скул. Целовал Космос размазано, по-своему, языком своим проводил и по зубам и касался языка Пчёлы нецеремонно, отстранялся только чтобы воздух набрать и снова выцеловывал родное лицо где только попадал: он касался носа, щёк, шеи, а Витя вцепился руками в края подоконника и движения лишнего не делал, пока тот не соизволит отстранится.
— Тут грязно и мокро, — наконец разрывает повисшую тишину приглушённый голос Вити, который движением головы назад, откидывает мешающие пряди волос, соответствуя всем видом сказанной фразе. Негоже ему в таких-то условиях непотребствами заниматься.
— А ты у нас королева и вашему высочеству надобны перины белые, да матрасы пуховые? – издевается, дурак чёртов, вот всю романтику испортил, которая так и норовила развиться.
Космосу нравится Витя, так, что прямо таки дурманит голову, с ума сводит. Его хочется и нежно и грубо, на любых подручных поверхностях. Ну да, грязновато немного, но это не так страшно, Витька столько пьёт, что его ни одна болячка так легко не возьмёт, всё там внутри как в больничке стерильно, в этом он уверен.
Пчёла плечами назад ведёт брезгливо, обвивая ногами Коса за талию, рывком неожиданным к себе притягивает, да исподлобья так смотрит, что Холмогоров вот-вот и в руках держать себя перестанет. Космос не выдерживает, поправляет прядь светлых волос партнёра бережно за ухо и шепчет томно, что голос его ещё грубее начинает слышаться.
— Так что, тебя не устраивает выбранное местоположение и мы можем закругляться? – Холмогоров говорит, а сам супротив тому, пах Пчёлы сжимает чуть, дразня всё, ждёт реакцию. Ему приносит дичайшее
удовольствие смена эмоций в лице парня, более того под подобного рода давлением.
Витя даже если бы хотел отказаться, то не смог, организм не обманешь, ведь стоит-то уже не херово так. Вместе с тем так просто отдаться он был не готов – для начала это всё-таки не с девчонкой переспать, а во вторых – потешать самолюбие Юпитера не хотелось. Видно поэтому Пчёлкин выпалил на одном дыхании:
— Если тебе так неймется, то королева даёт добро на отсос.
— Грешно, ай грешно таким шансом не воспользоваться. Ваше высочество, вы меня балуете.
Космос с усмешкой однобокой несколько секунд оценивает ситуацию, смотрит вниз, на пол под обоими, да смахивает ногой весь лишний мусор в сторону наскоро и небрежно. Сейчас совсем не волновала ни сохранность светлых брюк, ни, собственно, вся окружающая антисанитария, как и то, что есть риск быть застуканными, ведь не всё ещё проверить успели.
Он на колени опускается, не ожидая повторного приглашения, наблюдает за Витей, который сидел с лицом, словно всю жизнь только этого и ждал. Пчёла самостоятельно расстёгивает свой ремень, но больше ничего не делает, руками назад упирается, посильнее ноги в стороны разводит приглашающее, без слов поторопится указывает, пока не передумал.
Кос на колени не спеша опускается, расстегивает пуговицу, ширинку, и как кажется Вите, делает он это ужасно медленно.
Сердце у обоих бьётся сильнее, в ушах пульсирует, вдохи слышатся, отчетливо сливаясь в унисон, они уже короткие, судорожные. Это уже интереснее, чем с женщинами, Космос успел их изучить, а это другой, это Пчёла – как он будет выглядеть сейчас, когда грани простых шуток и дружеских приколов
стёрты?
В голове у Пчёлы всё успело уже поплыть и запутаться, но это мало волновало именно сейчас, успеет ещё разобраться.
Холмогоров, прежде чем приступить основательно к тому, что задумал, заостряет внимание на вставшем члене Вити.
— Пчёл, поздравляю, ты пидор, — "…ну ладно, я-то тоже выходит." — заканчивает фразу он только у себя в голове, спуская и штаны и нижнее бельё Пчёлкина для удобства ещё ниже.
— А кто полез первый? – искренне возмущается Витя, но добавляет через пару мгновений уже чуть спокойнее. – Мы с тобой, Юпитер, в одной лодке. – Светловолосый снимает с себя кепку, стукнув ею по голове Коса и сразу же надевает её непонятно как на парня. — А сейчас заткнись и давай быстрее, я заебался ждать — холодно.
Кос губы свои облизывает, ладонь его совершает уже движения увереннее, обхватывает член партнера, начиная неторопливые манипуляции вверх-вниз, языком пока не решается, ему растянуть ещё надо. Назвать себя профессиональным блядуном Космос уж точно не мог. Однако, он невозмутимо смотрит наверх, прямо на Витю, и как показалось даже умудрился его этим смутить. У обоих взгляд уже был, сгорающий от желания, с блеском нетерпения. Смотрит он на немного поджатую линию губ Пчёлкина, на рот и уста, которые ещё недавно язвили, которые очень хотелось потом поцеловать ещё не один раз. Но это будет потом, потому что сейчас Космос прикрывает глаза и размыкает бледноватые свои, чуть сухие и где-то потрескавшиеся, в ранках губы, языком облизывая головку, слизывая капельку выступившей смазки. Космос сладко посасывает её, чувствуя на кончике языка что-то солёное. По ногам Вити прошлась мелкая дрожь, Кос это почувствовал и немного даже обрадовался, для него это равносильно небольшой победе. Витя сидит, вроде весь такой упрямый и вредный, а на самом деле очень податливый и чувствительный. Космос берёт немного глубже и языком обводит по кругу, посасывает, как умеет. Вите, ровно как и Косу, не хочется быть замеченным за таким делом кем-либо, поэтому стоны у него очень тихие и редкие, но достаточно даже резких, обрывистых и частых вдохов, чтобы знать, что их обоих всё устраивает. У Вити очень даже приятный голос, такие мягкие и всегда растрёпанные, отросшие волосы, такие выразительные глаза, и весь он такой красивый, что можно запросто потерять голову, но Космос продолжает медленно двигать головой вправо-влево, иногда выпуская член изо рта. С закрытыми глазами, вокруг меркнет ощущение холодных исписанных стен, запаха мусора, грязи и битых стёкол вокруг. Им сейчас зрительно ничего не требовалось испытывать, больше хотелось чувствовать.
Где-то как раз-таки на втором этаже, том, куда Кос и Пчёла не успели пройти, что-то довольно громко ударилось, провалившись в районе старой лестницы на первый. Идиллию уж очень не хотелось прерывать, а пришлось. Благо ещё Космос не дал волю неожиданному испугу и ничего не откусил у Пчёлкина. Обернувшись, Холмогоров смог разглядеть, что упал огромный кусок цемента, а с чего и как ему было свалится – вот эти вопросы напрягали больше всего.
— Твою мать, — цедят они в один голос, хрипловато немного. Холмогоров быстро поднимается на ноги и загораживает собой воюющего с пряжкой от ремня, подрагивающими от спадающего возбуждения Витю. Они ещё разгоряченные, но мозги на место встали – оба поняли, что валить надо и желательно побыстрее.
В этот раз палкой обзавелся Кос, к счастью на полу бесцельно валялась довольно массивная, из ржавого металла.
— Иди за мной, не лезь вперед только. — командует Космос в полголоса, оглядываясь на Витьку, который уже стоял рядом. Говорил он так вовсе не из-за того, что Пчёле не доверяет, или считает себя в какой-то степени выше — вовсе нет, просто переживает он. Сердце знатно так в пятки провалится, когда вы у чёрта на куличиках, ещё и ночью находитесь.
— Кос, ты нахрен туда прёшь, там ж очевидно есть кто. Может нарик какой решил о себе заявить… — Пчёлкин за локоть берет парня, останавливая тем самым. Смотрит на него, глазами
хлопая, сам думает, стоит ли действительно проверить доводы.
— Так у меня ж ТТ, если там вдруг и наркопритон. — Уверенно напоминает Холмогоров и продолжает идти, на всякий случай взяв Витьку за руку. Второй раз потерять его ну совсем не хочется.
***
— "Самец" всё-таки лучше будет. — как бы к слову вставляет Витя, сидя чуть ли не на самом краю того же здания, выкуривая с Косом одну на двоих, последнюю сигарету из пачки "Парламента".
К сожалению или счастью, никого они не обнаружили. Сошлись на том, что этот дом просто настолько старый, что трещит по швам и не в этом, так в следующем году превратится в огромную груду непонятных остатков.
Космос гладит Пчёлкина по руке, смотря куда-то наверх, переплетает невесомо пальцы.
— Специально для тебя буду носить теперь с собой "Самец". — и это было сказано заместо такого банального и не нужного сейчас: "я тебя люблю", и они оба поняли истинное значение без пояснений, в жадном поцелуе сливаясь с привкусом горьковатого сигаретного дыма.
