Ночь страсти

      Мэри Лу вскидывает бровью, задавая соседу немой вопрос: что вы имеете в виду? Джерри не нужно много слов для того, чтобы понять, о чем она хотела спросить. Он уверенно шагает вперед и успешно оказывается одной ногой в доме. Под гнетом настойчивости женщина отходит назад, приложив руки к груди. На ее лице преобразилась тревожная улыбка.       — Простите? — улыбка Мэри Лу чуть вянет. Между ухоженными бровями появляется морщинка озабоченности.       Джерри принюхался. С кухни пахло печеной картошкой и грибами; но больше в нос бросался запах страха, источаемый из противного сосуда напротив. Набожная женщина наверняка на вкус как собственная натура — такая же отвратительная и ядовитая.       Отвечать ей Джерри посчитал лишним. Он приближается к ней медленно, оттягивая последний час ее жизни. Все могло закончиться куда раньше, если бы Джерри не обладал упрямым азартом, откуда-то взявшемся. Совсем недавно он понял, ему просто нравится развлекаться с жертвой.       — Почему вы молчите? — дрожащий голос женщины выдавал ее страх, хотя Джерри видел, как она старалась сохранить самообладание и успокоиться.       — Совсем скоро вы умрете, так зачем мне с вами говорить? — Джерри демонстрирует ей скопище тьмы своих глаз, а тусклый свет ламп позволил Мэри увидеть острия клыков, торчащих из его страшной пасти.       Сглотнув, Мэри Лу спешно разворачивается в сторону лестницы. Ее ладони щупают деревянную доску, и перебирая ногами по ступеням, она бежит на второй этаж. Джерри не спешит ее догонять. В замкнутом пространстве он предпочитал следовать прогулочным шагом. Когтистая лапа опускается на перила.       Мерзкий скрежет по дереву, Мэри услышала еще в проеме между дверьми комнат Криденса и Модести. Самой ближней оказалась комната дочери, куда она вторглась за долю секунды. Модести она заметила не сразу. Мэри закрывает за собой двери и только потом поворачивается лицом к кровати, где девочка трудилась над прочтением какой-то книги в синем переплете. Мэру Лу помнит эту книгу. Кажется, ее Модести подарил Криденс, когда ей исполнилось десять лет.       Молись!— командует она.       Модести поднимает голову на мать и замечает в ее лице неподдельный испуг, и ничего кроме испуга.       — Что-то случилось? — Модести опускает книгу на колени. От вида матери ей тоже вдруг стало тревожно, а вместе с этим явился и страх, которым так и веяло.       — Дьявол вошел в наш дом, уж не знаю, за какие грехи. — Мэри Лу хватается обеими руками за маленький, деревянный крестик, что висел у нее на груди, падает на колени и будто бы впадая в транс, начинает:       — Боже Вечный, избавивый род человеческий от пленения диавольскаго, избави раба Твоего...       Молитва прерывается тремя четкими ударами по двери. Модести откладывает книгу в сторону и поднимается с постели. Если бы она только посмела кому-либо рассказать о том, до каких крайностей доходит ее мать, чтобы не сойти с ума, ее однозначно бы высмеяли. Она обращает внимание на дверь и тихонько к ней подходит, пока мать цедила бесполезную, для этой ситуации, молитву. Модести тянет руку к двери, но сильная хватка Мэри Лу останавливает ее.       — Мама, дьяволов не существует. Они обитают только в той толстой белой книге, которую ты читаешь перед сном.       Модести одергивает руку, и когда у нее получается вырваться из стальной хватки, она все-таки открывает дверь. Как и Мэри Лу, увидеть мистера Дэндриджа она не ожидала, однако, его визит с ее точки зрения хоть как-то аргументирован. Пусть она не знала его, а он ее, приближения смерти или страха, Модести не почувствовала.       — Проклятье... — взвыла женщина.       Джерри присаживается перед Модести на корточки, всматриваясь в ее белоснежное маленькое личико. Криденс оказался прав, они ни капли не похожи, впрочем, как и не похожи на свою мать. Открыв пасть, Джерри прикусывает девочку за шею, прежде чем та успела понять хоть что-то, а затем улавливает ее ослабленное тельце. Облизнув губы от молодой крови, свирепый взгляд Джерри впивается в Мэри Лу.       Она отходит на два шага назад и врезается спиной в комод. На мгновение, лишь на мгновение, Мэри допустила мысль о том, что может еще убежать и спастись. Она смотрит направо, где взгромоздился на пол стены платяной шкаф, потом налево — там окно, откуда она могла бы сбежать, — если бы не боялась высоты. Ее глаза встретились с кровожадным взглядом Джерри и кровь стыла в жилах от того, с каким удовлетворением он облизывал свои губы от крови ее дочери. Если бы она знала.... Если бы почувствовала заранее... То подготовилась бы. Мэри вовремя вспоминает о крестике на груди и незамедлительное тянет за тоненькую серебряную цепочку.       — Как мило, — на полу выдохе произносит Джерри, бережно опустив на пол юное тело.       — Назад, отродье Сатаны! — она вытягивает вперед руку, в которой держала крест и ее карие глаза наполнились решительностью.       В ней достаточно веры, чтобы причинить вампиру боль, однако, маленького креста, совершенно понятно — недостаточно. В этом ей пришлось убедиться, когда Джерри приблизился к ней слишком близко, чтобы продолжать питать иллюзии о спасении. Вампир загнал ее в угол, как маленькую овечку. Джерри тянет когтистую лапу к ее руке и соприкосновение с крестом обжигает его плоть, тогда он криво улыбнулся.       — Крест маленький, но вера... вера у вас большая, — наигранно в своей манере льстит Джерри, убрав ладонь с креста. Ему нравились эти игры. Ему чертовски нравились эти игры.       Схватив Мэри за плечо, вампир приближается к ее лицу, вознаградив игривым взглядом. Затем прикусил и ее, взваливая на себя ношу азартной мести. Из кармана темных брюк Джерри достает телефон и звонит Марку, чтобы сказать ему, подвести пикап к дому. Флеминг не заставил хозяина долго ждать, и СМС-ка о том, что пикап у дома, пришла уже через пять минут. С сущей легкостью он взгромождает на свое плечо тушу Мэри Лу и перед тем, как уйти, уделяет внимание Модести, брошенной на белый коврик возле двери. Пройдет несколько часов, прежде чем она проснется и не вспомнит ни о малейшей детали, происходившей в этой комнате. Что с ней делать - вопрос времени. Джерри решает не зацикливаться на ребенке, который едва ли его вспомнит. Он покидает дом, направляясь к машине решительным и быстрым шагом. Тело Мэри Лу он запихивает на заднее сидение пикапа, а сам садится на переднее, к Марку, сидящего за рулем ЕГО автомобиля.       — У нас есть не больше двух часов, — сказал Джерри и Марку показалось, что он встревожен.       — Понимаю, что сожрать мать заморыша дело из приятных, но на какой хрен нам машина?       — Я полагался на твою сообразительность, Марк, — разочаровался Джерри.       — Тебя трудно понять, — отвечает Марк и опускает руку на коробку передач. В эту же секунду на своем плече он почувствовал тяжелую руку Джерри. Повернув голову, подросток посмотрел на него с недоумением.       — Аккуратнее с машиной, — предупреждает Дэндридж.       — Да не парься, я всегда аккуратен, — заверяет Марк. Говорит он ровно, с пафосом. Медленно нажимает на педаль. Машина трогается с места. — Говори уже куда ехать.       — Бывал на Бассел-Авеню?       — Ну, — задумчиво тянет Марк. Опускает обе руки на руль, пальцами отбивая какой-то ритм. — Может и был. Честно, не припомню.       Бассел - Авеню стыковалась с Сигли - Роуд — в том районе, где он проживал и какой назывался «Рабочим». На своем новеньком фордике, в компании Бена, он колесил чуть ли не по всему пригороду. Разумеется, ему известны множество районов, но только тех районы, где можно развлечься или надыбать белого порошка. И Бассел - Авеню не провалилась бы у него из памяти, если бы на ней располагалось одно из двух.       — Религиозному человеку положено покоиться в таком же религиозном месте, — подсказывает Джерри. И тут до Марка начало доходить.       — Учитывая, что она еще не мертва, предположу, что мы поедем... К церкви?       — Верно. Отмаливать грешки.       — Остроумно.       Джерри отворачивается к окну и последующее время не обращает внимания на меняющийся за ним ландшафт, отдаваясь давящим голову мыслям. Думал он о многом: о предстоящей расправой над Мэри Лу, и картина им представленная, плескалась алой краской маленького триумфа. Думал о Криденсе. Избавит ли его смерть матери, от нескончаемых розг страданий? В каком-то смысле так оно и будет. Он уже догадывался, что Криденс (как и любой другой человек на его месте) будто бы мясорубка, пропустит через себя фарш эмоций, прежде чем поймет, что случилось. На самом деле Джерри было вообще все равно. Его никогда не заботило, совпадают ли его собственные чувства с чувствами кого-то другого. Ему всего лишь важно покарать эту набожную тварь и оставить ее разум замолкнуть уже навсегда.       Приложив палец к губам, Джерри вдруг осознает, что помысел об убийстве ради мести отклоняет его от первоначального плана. Впервые он преследовал жертву не для пополнения возрождающегося клана или удовлетворения собственного голода, а чтобы отомстить. НИКТО не встанет перед ним и Криденсом стеной. Это он обеспечит. Тяжелый груз мыслей прерывает Марк. Опустив ладонь на его плечо, он осторожно говорит:       — Эй, старик! Приехали.       Джерри хмурится как дождевая туча, словно сердясь на него за то, что он вытянул его из очень важных размышлений. Он пристально всматривается в небольшую постройку, которую жители этого пригорода многозначно обозвали церковью. И церквушка эта была единственной, куда сходился людской сброд, особенно утром, чтобы раскаяться в своих деяниях.       Как же унизительно, — подумал Джерри.       — Сиди здесь. Я оставлю тебе. Немного, — говорит он. Марку досталась каверзная улыбка и на его лице отпечаталось недовольство.       — Немного? Неужели я заслуживаю всего лишь НЕМНОГО?       Джерри ему не отвечает. Он выходит из машины, подходит к ее задней двери — открывает — вытаскивает обмякшее тело Мэри. Словно сломанную куклу, он волочит ее по травяному и каменистому покрову, и минуя низенький деревянный забор, вторгается на святую землю.       Ближе к церкви, расположенной правее густого леса, тропинка превратилась в чистый камень, присыпанный мелким песком. Перед ним возвысились непреклонные временем белые стены. Каменная кладь закончилась там, откуда брали начало полуразрушенные ступени, ведущие к деревянной двери с затворкой. Замка на ней не было, вероятно, внутри проживал пастор. Именно сюда, к порогу очага искупления грехов, Джерри притащил спящее тело и небрежно кинув его на последнюю ступень, постучал в дверь.       Какое-то время за дверью, словно монстр из фильма ужасов, таилась тишина. Могло показаться, что Джерри ошибся, и дверь была не заперта на замок снаружи по случайной неосторожности. Но вскоре послышалось копошение, и сомнения улетучились за одно мгновение.       Отшагнув в сторону, Джерри прячется за дверью. Ему просто необходимо выманить пастора из его собственной башни спасения, куда для самого вампира вход, увы, смертелен. А тело, лежащее у самого порога, очевидно, послужит наживой. Дверь открывается со звуком старой испорченной скрипки, неприятно отдавая скрипом в ушах. Похоже на то, что ее давно не смазывали.       — Боги... — послышалось за приоткрытой дверью.       По шагам Джерри определил, что дальше порога пастор не вышел. Выжидать пришлось мучительно долго. Шаги то отдалялись, то приближались. Вероятно, пастор утруждал себя соображениями, выискивая разгадку к сие деянию, однако в конечном итоге сдался и вышел за порог церкви. Перешагнув тело, он встал перед ним на колени, при этом тучно нахмурив густые седые брови. И внезапно его охватило какое-то ужасное, проникающие до самых глубин нутра чувство: как будто за ним наблюдают. Дверь закрывается с все тем же противным звуком. Пастор поднимает голову, лицезрея мрачный лик незнакомца. В воздухе повисло зловещее давление. Он отпрянул назад, хватаясь рукой за большой позолоченный крест на груди, наблюдая, как лицо неизвестного искажается в хищный оскал. Его глаза — две глубокие безвылазные бездны — уставились на него. Свободное от мира сознание, будто бы расширило свои горизонты, позволив вампиру проникнуть в них и захватить. Более он не мог сдвинуться с места или открыть рот, чтобы закричать или приступить к прочтению молитвы. Зубастая пасть приблизилась к его ошеломленному лицу и пастор, не отводя взгляда, замер, словно каменная статуя. Рука, держащая крест, опустилась.       Присаживаясь точно так же на колени, Джерри поворачивается к телу Мэри Лу, что по-прежнему прибывала в кратковременном сне. И склоняясь над ней, клыками впивается шею. Изо рта, словно раскаленное докрасна стекло, потекла рубиновая кровь. Будто бы кровавый ручей, она течет по шее Мэри, впитываясь в черную шелковую блузку. Глотая кровь, Джерри насыщался и смаковал каждый глоток. Чистая, ничем не испорченная кровь, на вкус как выдержанное годами достойное вино.       Джерри оборачивается к пикапу, где за рулем сидел Марк. Тот воодушевленно и даже с какой-то завистью, наблюдал за происходящим. Во рту у него сигарета, явно не с табачным содержимым. Кивок головы со стороны по ту сторону дал ему понять, что Дэндридж угощает его. Марк выходит из автомобиля, направляясь к месту трапезы.       — Что с ним? — интересуется он, глядя на обескураженного пастора.       — Обыкновенный гипноз.       — Круто! — бодро отозвался Марк.       Он садится на колени как пастор и Джерри, и пользуясь минутой перекуса, наклоняется к шее Мэри. Само осознание, что мать несчастного фрика стала для него подпиткой, насыщала настроение позитивным образом.       Джерри вытирает с губ остатки крови и поворачиваясь к пастору, атакует его звериным взглядом.       — Убей ее, — диктует бархатный голос.       Не последовало попыток противоречить сказанному и ни малейшего намека на сопротивление. Его голос - повелитель разума. Пастор сидит перед знакомой ему женщиной, без возможности отвести взгляд от путеводителя к грешному. Джерри поднимается с колен, и обведя Марка пригласительным взглядом, возвращается к машине. Марк следует за ним.       Пастор будет последним, кто отойдет от полуживого тела, но вскоре вернется. Серые глаза продолжают обследовать пустоту в своем окружении, словно выискивая голос указателя. Он встает, скрывается за деревянной дверью, что сопроводила его тягучим скрипом, а потом возвращается, с маленьким, тупым и заржавевшим кинжалом в руке. Безотчетно и безжалостно, он втыкает лезвие в грудину женщины, пропуская мимо ушей глухой всхлип.

***

      — Ты был прав. Глупо все это, — задумчиво произносит Эд, когда Криденс, оказавшись в его комнате, спросил его обо всем, что окружало их в этом месте; самодельные деревянные кресты на окнах и двери, при входе с веревки свисали крупные чесночные головки, а на стенах — невменяемые рисунки психопата.       Рабочий стол превратился в скопище бумаг. Туда Эд записывал свои наблюдения, проще говоря мистическую чушь, в которую верил только он.       — Почему?       Криденс вплотную подходит к столу и среди расписанных бумаг, замечает уголок чего-то красного. Откинув несколько бумаг в сторону, он вытягивает неплохую находку — книгу «Энциклопедия Брокгауза и Ефрона».       — Недурный вопрос, Криденс. Но я оказался... погоди, как ты меня называл? Наркоман? О да, я принимал наркотики или стал психопатом, у которого поехала крыша, — с издевкой объясняет Эд. Подойдя ближе к Криденсу, он вырывает из его рук книгу. — Я не думаю, что тебе стоит такое читать.       Эд отбрасывает книгу на кровать, к ноутбуку на нем лежащему.       — Я з-знаю кто такой Джерри. Теперь да. Эд, я действительно переживал, когда ты пропал. Я верю тебе.       — О, да неужели? — шипит Эд, точно змея. — Теперь мне не нужно твое доверие. Потому что ты допустил то, чтобы он убил меня и превратил в Это.       На шее, висках и на лбу Эда разом выступили ярко - выраженные голубые вены, а глаза превратились в черные дыры, которых Криденс узнал сразу, оттого в страхе попятился назад, спиной врезаясь в деревянный стол. Акулий оскал в сопровождении жуткого шипения... и Криденс оказывается некогда на его месте, таким же загнанным и беспощадным. На его лице преобладала паника.       Лицо Эда тоже сжалось будто в кулак, скривившись в гримасе сосредоточенности, — странной смесью уродства и почти блаженной решимости.       «Нет-нет-нет. НЕТ, — вертелось в голове. —Только не Эд. Только не он.»       Грудь, словно ядовитые стрелы, пронзило сразу два чувства — отчаяние и обида. Джерри же уверенно говорил, что не видел Эда! Получается, ложь зарождалась в нем уже тогда... А может, он и есть Ложь.       — Я... Я д-думал... Эд... — качает головой Криденс, плотнее прижимаясь спиной к столу, насколько это было возможно.       — Думал о чем? Или о ком? Вижу, Джерри очень приглянулся тебе, о, ну да, он красивый, обаятельный, что же еще нужно. Можно поверить кому угодно, только не другу, не так ли, Криденс? Но ты никогда не будешь счастлив.       Эд бросается на Криденса. Бэрбоун с перепугу рванул в бок, спотыкаясь об кеды посреди комнаты. В бардаке не так уж просто смотреть под ноги. Он пулей выбегает из комнаты с топотом, на которой их кухни выходит мисс Ли.       — Вы чем там занимаетесь? - спрашивает она, и весьма строго.       Криденс, пробежавший мимо, будто бы даже не услышал ее. Ему казалось, что сейчас случится невозможное, что дверь перед ним окажется запертой, совсем как в каком-нибудь дешевом ужастике. Дервнув ручку, он облегченно выдыхает. Дверь, к счастью, открыта. Он оборачивается, чтобы убедиться, что ему удалось оторваться от Эда, и заметил, что тот остановился еще на лестнице, а его мать озадаченно смотрела то на него, то на сына.       — Да, давай, Криденс, беги. Убегай, как ты это всегда делаешь! А потом будешь реветь в подушку как ребенок. Фу, ну и гадость!       Эд спускается на две ступеньки, оказываясь рядом с мисс Ли. Криденс понимал, что сейчас произойдет. Понимал и то, что должен что-то сделать. Но что именно? В руках или под рукой не было ничего, чем бы он смог защититься или защитить мисс Ли. Разве что взять пустую хрустальную вазу с комода справа, но вовремя сообразил, что это вряд ли хоть как-то навредит Эду. А еще он просто не хотел ему вредить.       С кухни выходит Стив с кружкой крепкого кофе в руках. Мисс Ли неоднократно просила его перестать пить кофе из-за повышенного давления, но сейчас она даже не обратила на это внимание.       Сердце в груди Криденса заколотилось еще сильнее, словно отбивая барабанный ритм. Черт! Неужели он беспомощен даже сейчас? С другой стороны, Эд тоже не проявлял инициативу по его захвату. Он то думал, что не успеет добежать до двери, и не успел бы, если бы Эд в самом деле гнался за ним. Ан-нет. Это сбило с толку и противоречило всему, что должно было случиться. Все это наталкивало на определенную мысль, до завершения которой Криденсу помешало ошеломление и связно думать он не мог.       Заметив обезображенное лицо сына, мисс Ли громко ахнула. Выжидать Эд не стал. Криденс остановился. Самое время для зрелища, подумал он, и хватая мать за плечи, прижимает ее тело к себе. Острыми клыками он пронзает ей шею. Делает это аккуратно, чтобы не расплескать кровь.       — Что за... — перепугался Стив и кружка в его руке с громким треском падает на пол. Напиток растекается по полу, а осколки разлетаются в разные части коридора. Не в силах пошевельнуться, точно загипнотизированный, он стоит и наблюдает, как его возлюбленная медленно обмякает в руках подростка.       Голодный взгляд Эда поднимается на мужчину. В отличие от Криденса, ему точно не убежать.       Криденс вздрагивает. Закрыв на мгновение глаза, он все-таки покидает дом, закрыв за собой дверь, соображая, что ничем не сможет помочь. Он не догадывался, что его выбор станет утратой, что повиснет на нем тяжелым грузом. И все из-за того, что он не поверил единственному лучшему другу и доверился вампиру.       Теперь он направлялся в сторону собственного дома.       Последние метры он преодолел почти бегом даже не пытаясь скрываться: здесь не за чем было укрыться. Негде спрятаться. Его короткая тень бежала с ним наперегонки.