Внутри у Гарри всё перевернулось. Секунду назад он был счастлив приветствовать трёх участников Турнира и уже предвкушал, как будет болеть за Седрика, но это изменило всё. Он своим ушам поверить боялся, надеялся, что ослышался и Дамблдор назвал вовсе не его имя. Взглянув на другую сторону стола, он увидел крайне озадаченное лицо Жанны. По своему опыту он знал — с её лица стереть выражение крайнего самодовольства очень непросто. Больше всего Гарри пугала неожиданно воцарившаяся вокруг тишина и лёгкое жужжание студентов, почуявших подвох. Весь зал на них неотрывно смотрел. Кто-то вставал, желая рассмотреть лучше Гарри и Жанну. Даже гриффиндорцы смотрели на них, разинув рты.
Профессор МакГонагалл стремительно встала из-за стола, обойдя Людо Бэгмена, подошла к Дамблдору и что-то горячо прошептала ему. Директор школы нахмурился.
— Это не я бросил в Кубок своё имя, — растерянно проговорил Гарри. — Вы же знаете, это не я.
Рон и Гермиона ответили ему таким же растерянным взглядом. Жанна озадаченно мотнула головой.
Профессор Дамблдор за профессорским столом выпрямился и кивнул профессору МакГонагалл.
— Гарри Поттер и Жанна д’Арк, — сказал он. — Подойдите, пожалуйста, сюда.
— Иди, — подтолкнула Гарри Гермиона.
Следом за ним поднялась и Жанна. Путь до профессорского стола ещё никогда в жизни не казался Гарри таким длинным. Сравнить его можно было лишь с дорогой на эшафот, и как на казнь осуждённый он шёл, сопровождаемый множеством взглядов. За ним шла Жанна.
— Тебе в ту дверь Гарри, — без улыбки сказал директор. — И тебе Жанна.
Все смотрели на Гарри и Жанну с недоумением, не понимая, как такое могло произойти. Даже Хагрид не подмигнул и не сказал ни малейшего слова.
В комнате за заветной дверью находились Крам, Флер и Седрик. Они с недоумением взглянули на вошедших Гарри и Жанну.
— В чем дело? — спросила Флер, — Надо вернуться в зал?
Гарри хотел бы ей ответить, и на ум приходили разные варианты ответа. Он до сих пор не верил в случившееся и до последнего момента надеялся, что это все ему только снится. О чем думала Жанна, он и предположить не мог, но на лице ее было написано еще большее недоумение, чем у любого из студентов или преподавателей. Похоже, вот-вот она собиралась признать происходящее фарсом и заявить, что не будет участвовать. В голове Гарри вновь прозвучали слова Дамблдора:
— Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире.
Гарри было до ужаса страшно, он не представлял, что его ждет, и каким испытаниям подвергнут участников Турнира. Он едва только доучился до четвертого курса, а ему предстоит соревноваться с ребятами, которые в следующем году окончат школу. От жутких и сложных размышлений у Гарри голова готова была взорваться. Каждую секунду он ждал, что вот-вот придет Дамблдор или кто-то еще и объявит — Кубок ошибся, и все претенденты должны заново в него вложить свои имена.
В комнату вошел Людо Бэгмен и заявил:
— Невероятно! Необычайное происшествие! Джентльмены, леди… Позвольте вам представить, как бы это парадоксально не прозвучало, еще двух участников Турнира!
Флер не поверила словам Бэгмена. Минуту спустя дверь позади них вновь отворилась, и внутрь вошли директора всех трех школ вместе с преподавателями Хогвартса. Снейп, МакГонагалл, Дамблдор, мадам Максим, Каркаров, с ними пришел даже мистер Крауч. Они спорили между собой, как оказался возможен такой инцидент. Только Дамблдор здраво рассудил ситуацию. Он спокойно подошел к Гарри и Жанне, проницательно взглянул на них из-под своих очков-половинок, и тихо спросил:
— Гарри, Жанна. Это вы бросили в Кубок свои имена?
— Нет, — те отчаянно замотали головами в ответ.
— Может, вы попросили кого-то из старших бросить в Кубок ваши имена?
— Нет.
Как и следовало ожидать, им не поверили. Директора других школ во всем обвиняли Гарри и Жанну, а следом за ними переключились на самого Дамблдора, отказываясь верить всем заверениям в невозможности так обмануть Кубок.
— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что в этот раз из Кубка выпало не одно имя, а сразу два, — тонко подметил Дамблдор. — Кубок принимает только одно имя на записке, но не два.
— Мы объявляем бойкот такому Турниру за ваш произвол! — возмущался Каркаров.
— Пустая угроза, Каркаров. — прохрипел у двери голос. — Ты не можешь отозвать своего чемпиона. Как сказал Дамблдор, чемпионы связаны магическим контрактом. Хотят они или нет, им придется участвовать в Турнире. Что, не согласен?
Грюм взялся раскрывать мотивы возможного преступника.
— Только мощнейшее заклятие Конфундус могло заставить Кубок забыть, что в состязании принимают участие три школы! — выпалил Грозный Глаз, и тут же осёкся. — Но я даже предположить не могу, как на одной бумажке могло оказаться два имени… Я ведь не думаю, что у того, кто написал эту записку, были мотивы утянуть в беду не только Поттера, но и мало кому известную девочку из Франции. У нее вообще хоть родители есть? Я ни разу не видел, чтобы она за завтраком хоть одно письмо получила или хотя бы газету!
В голосе Грюма звучало не то разочарование, не то недоумение.
— Учитывая то, что в Турнире участвует Шармбатон, а вместе с Гарри записана француженка, это похоже на диверсию шармбатонцев! — возмущался Каркаров. — Я требую добавить ещё одного ученика от моей школы!
— Но это и уравнивает Хогвартс с Шармбатоном, — задумчиво произнес Дамблдор.
— Звучит не слишком вдохновляюще, — с сомнением произнесла мадам Максим. — Такая студентка не училась в моей школе!
— Нам неизвестно, как это могло произойти, — обратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного выхода нет. Кубок выбрал троих: Седрика, Жанну и Гарри. И им ничего не остается…
— Но Дамблёдорр…
— Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? Буду рад выслушать.
Но никаких предложений не прозвучало.
***
Даже Седрик отказался верить Гарри и Жанне, что они не бросали своих имен в Кубок. Даже Жанна с небольшим подозрением поглядывала на Гарри, когда они шли в гриффиндорскую башню.
— Гарри, ты точно не делал этого? — спросила она.
— А ты? — спросил её в ответ он.
— Если я захочу привлечь к себе внимание, я сделаю это иначе. Ты слушал, что о Турнире говорили другие? Чемпионы на нем погибают. Как думаешь, много людей договариваются о чем-то подобном?
***
Гриффиндор встречал своих чемпионов с восторгом. Товарищи по факультету готовы были на руках носить Гарри и Жанну, совершенно не обращая внимание на их серьезные лица и отсутствие настроения.
Когда Гарри все же добрался до спальни, там он встретил одного лишь Рона. Тот невероятно обиделся на Гарри, считая, словно бы Гарри сговорился с Жанной и ради этого сговора предал его. Гарри даже в голову не пришло сказать другу, что бросил его имя в Кубок вовсе не доброжелатель.
***
Ночью того же дня в дверь директорского кабинета постучали. На пороге кабинета стоял Филч вместе с Жанной. Её янтарные глаза внимательно изучали директора, что-то обсуждавшего в компании профессора Снейпа.
— Филч? — удивился Дамблдор. — Чем провинилась наш чемпион Турнира, что вам потребовалось вести ее сразу ко мне?
— Профессор! — обратился к директору Филч. — Кажется, ваша студентка имеет свои соображения насчет случившегося этим вечером. Она пришла ко мне и попросила показать ей ваш кабинет. Ее просьбу я выполнил.
— Сердечно благодарю вас за это, — отблагодарил завхоза Дамблдор. — Можете идти. Я позже отправлю Жанну к ее башне в сопровождении профессора Снейпа.
Довольный собой завхоз удалился.
— Не желаете ли лакричных палочек? — вежливо осведомился директор у Жанны, предлагая ей сладости.
Та в ответ лишь помотала головой. Есть ей решительно не хотелось.
— Да, Жанна? Вы что-то хотели сказать мне? — поинтересовался Дамблдор.
— Да. Хочу сказать, что мы с Гарри не договаривались бросить в Кубок свои имена. Я много читала о предстоящем Турнире и знаю, какую опасность несут его испытания.
— Именно поэтому сейчас, когда вы осознали, что вам придется тоже принять участие в Турнире, вы решили соскочить с уходящего поезда? — вскочил с места Снейп.
— Нет.
— Нет? А, по-моему, да, — Снейп обратился к Дамблдор. — Директор, разрешите мне изучить ее мысли!
— Только с ее позволения, — отреагировал Дамблдор.
— Хотите узнать, что творится в моей голове? — деловито усмехнулась она. — А вы об этом не пожалеете? Мое сознание открыто для вас!
Снейп навел палочку на Жанну. Та на секунду напряглась от неловкого предчувствия. Секунда, и она увидела себя стоящей в огне костра, прижимающей к груди маленький крестик из нескольких связанных палочек. Она кричала от боли. В этот момент ничего не осталось для неё кроме того жадного пламени, призванного забрать её жизнь. Не осталось вскоре и жизни, и лишь обугленный прах остался в центре костра. Прах, из которого ей предстояло восстать и заново зажечь пламя костров. Жиль Де Ре велел ей восстать из могилы, и теперь новая Жанна д’Арк, та, которую желал видеть несправедливый суд, надела доспехи. Её знамя перекрасилось из желтого в черный, её речи собирали уже других людей на другую войну против тех, кто её предал. Она шла под новым знаменем, неотвратимо, неудержимо, словно само воплощение рока. Никаких компромиссов — она забыла, что это такое и вершила свой суд на французской земле. Тысяча погибших, десять тысяч, миллион, два миллиона… Их никогда не будет достаточно для неё, она всегда будет желать мести. Девушка девятнадцати лет в черных доспехах с белыми волосами и янтарными глазами стояла посреди горящей деревни и рубила своим мечом головы. Она умывалась пролитой кровью врагов, а её звонкий раскатистый смех несло по округе зловещее эхо.
Снейп опустил палочку. Его лицо казалось опустошенным, но он не растерялся и точно знал, что хочет сказать. Окинув Жанну оценивающим взглядом, он обратился к Дамблдору.
— Профессор! Я думаю, эта девочка не так проста, как может нам показаться.
— Что же вы видели, Северус? — поинтересовался Дамблдор.
— Она не подходила к Кубку Огня.
— Знаю. Что еще вы видели, Северус?
— Крупицы воспоминаний из столь далёкого прошлого, какое помнят лишь призраки этого замка. Если я верно их понял, кто-то задумал всё перевернуть. Никто не дает в помощь добру самое ужасное зло всего мира, даже если оно желает совершать добрые подвиги. И хотя подобному союзнику был бы весьма рад Тёмный Лорд, я вижу — она не на его стороне. Но если кто-то распорядился дать нам её, стоит ли нам предположить, что и Тёмного Лорда не обделили подобным подарком?
Дамблдор секунду поразмыслил, а потом ответил:
— Это полезное предположение, Северус, — затем он обратился к Жанне. — Скажите, Жанна, не хотели бы вы сказать нам что-то еще?
Жанна посмотрела на Дамблдора. Тот посмотрел на нее доброжелательным взором сквозь свои очки-половинки, и улыбнулся. Она невольно улыбнулась в ответ.
