Философия наших тел

Кем бы ни был этот «Белый кот», что так просто отпустил в свободное плаванье крупную сумму, благодарности ему не было предела. Столь крупный донат не переплюнули и все предыдущие подачки от девочек фанаток. Сперва он недоверчиво косился на монитор, перечитывая сообщение, а затем, как-то глупо хихикнул. В чате сообщения «Белого кота» теперь выделялись раздражающе красным цветом. «Почему ты ещё здесь?», — высветилось спустя десять минут. — Может быть, я жду, когда Белый кот, наконец, представится мне? Кто ты? Ангел, спустившийся с небес? На том конце явно задумались об ответе. Среди кучи бессмысленных сообщений и смайликов никак не появлялось самое заветное. А может, котик на то и котик, что вредный? «Санта Клаус. Я хочу видеть, как ты завершаешь эфир и идёшь спать.» Боже, ну как теперь можно идти спать? Что за прекрасный, саркастичный собеседник попался Мо Жаню. Он хотел было согласиться и уже тянулся к кнопке «выкл», но в голову закралась просто восхитительная мысль. Мо Жань оскалился, и, подперев голову рукой, заговорил прямо в веб-камеру. — Котик, у меня есть идея получше. Я отключу звук, поверну камеру к своей постели и ты лично увидишь, как я иду спать. А если захочешь, можешь смотреть на меня всю ночь. Не нужно быть гадалкой, чтобы предсказать поток сообщений в чат после такого заявления. Десять в секунду? Нет, даже больше. Давненько такой активности не было. Стали даже падать небольшие донаты с одним лишь словом «Да» на весь экран. Но Мо Жань ждал сейчас только одного. Раздражающе красного. Саркастичного, и, кажись, весьма богатенького. Спустя те же десять минут он, наконец, ответил. «Я не той породы, чтоб с мышками заигрывать. Но, если результат зависит от моего ответа, то я согласен. Только, Бога ради, прекрати паясничать и иди уже в постель.» На сердце стало теплее от прочитанного только что сообщения. Мо Жань расплылся в улыбке. Хотел было что-то ответить, но лишь объявил, что с этой минуты стрим закрыт для всех, кроме «его котика». Выслав ссылку на приватный эфир в личные сообщения, он закрепил камеру на спинке стула и подвинул его к кровати. А вот и плюс один зритель. Действительно, пришёл посмотреть на то, как Мо Жань послушно ляжет и уснёт. Но правда в том, что самому Мо Жаню, очень хотелось поболтать. Комната сейчас освещалась одним настенным светильником. Царила полная тишина, но в какой-то момент она прервалась резким «Ай!». Студент, снимая с себя футболку, умудрился головой задеть этот несчастный источник света. Потирая голову, он плюхнулся на подушку и повернулся к камере. — Я сейчас не увижу, если ты будешь писать. Монитор далеко, — Мо Жань повернулся на бок и обнял подушку. — Мне просто хочется поговорить. Надеюсь, ты не против. Я не знаю тебя, а ты меня. Так почему бы не излить душу? Можешь выключить звук, если не хочешь слушать. Я все равно не узнаю об этом. Будто, найдя себе бесплатного психолога, Мо Жань начал вываливать все, что на душе. Что так долго лежало и пылилось, даже в самых ее потемках. С каждым произнесенным предложением становилось легче. Дышать. Существовать. — Я матери лишился, когда еще совсем маленьким был. Мы жили одни, и, знаешь, смотреть на ее труп было невыносимо. Плохо помню, как получилось организовать похороны, но я тогда надышался ладаном и с тех пор не переношу его запах. А потом меня к себе дядя забрал. Так у меня появилась семья. Тетушка и брат. Знаешь, наверное, это самые лучшие воспоминания, — Мо Жань зевнул и прикрыл глаза от накатившей усталости. — Кстати, а они меня ведь из детдома забрали. Директором была такая грымза старая. И взгляд у нее был… Строгий… Как у куратора моего. Хотя нет. Она с ненавистью смотрела, а он… Он просто строгий. Нагрубил ему сегодня. Не нужно было. Завтра пойду и извинюсь. Как думаешь, он простит меня?.. Он сказал что-то еще, но уже в полудремоте, так что разобрать было бы очень сложно. Наконец уснул. Сердце, правда, билось очень громко. Было ли слышно его через небольшой микрофон, уже не так важно. А вот сны совсем не снились. Казалось, что мозг решил просто выключиться и включиться обратно, со звуком будильника. Мо Жань громко потянулся, разминая мышцы. Больше всего беспокоила рука, которую он умудрился отлежать за эту ночь. Взгляд упал на камеру, что все еще была включена. Интересно, как долго Белый кот наблюдал за ним? Встав с кровати, выспавшийся за долгое время студент слегка покачнулся и отправился сразу к компьютеру, чтобы посмотреть на ночную активность. Брови поползли вверх, когда оказалось, что незнакомец до сих пор в онлайне. А еще он изредка отвечал Мо Жаню, пока тот выговаривался. «Ты слишком болтлив», — ох, видимо он прислал это после того, как Мо Жань сказал, что ему хочется поговорить. «Я послушаю тебя», — Мо Жань стукнул себя ладонью по лбу. Неужели Белый кот все слышал? Прям все-все? Позор какой. Он ведь был уверен в том, что тот выключит звук или вообще закроет трансляцию. «Я понимаю», — сердце пропустило удар. Понимает? Правда понимает или написал это как жест вежливости? «Думаю, да», — что «да»? Мо Жань задумался, но не смог вспомнить того, что говорил в этот момент. «Звук твоего будильника ужасен». А вот последнее сообщение знатно раззадорило студента. Белый кот все еще на связи. Пугало, конечно, что незнакомый тип всю ночь следил за ним, но, почему-то, на душе было спокойно. — Котик, ты все еще тут? — Мо Жань склонился над камерой, что, все еще была закреплена на спинке ступа и широко улыбнулся. — Нормальный будильник. Никто до тебя не жаловался еще. Я тут на пробежку собрался. Ты меня подождешь или пришла пора прощаться, милый друг? «Оставь слащавые речи при себе. Мне пора.» Выйдя из дома, Мо Жань почувствовал, как его легкие пробило морозным утренним воздухом. Прекрасное ощущение. С каждым новым вдохом в нем будто заново зарождалась жизнь. Бегать по утрам, вообще, полезная привычка. Но вот уже несколько месяцев он благополучно позабыл о ней в пользу желания выжить. Путь лежал через парк. В нем уже гуляли те, кто смог позволить себе обзавестись псом. Корги, лайки и даже один далматинец весело бегали по небольшому полю, разгоняя опавшие желтые листья. Шаг, еще шаг. Спустя, всего лишь один километр, Мо Жаню стало трудно дышать. Еще бы. Такой перерыв и тело уже просит пощады даже от малых физических нагрузок. Увидев его сейчас, никто б и не поверил, что еще полтора года назад он не представлял жизни без зала и спортивных секций. Кстати, физкультурный факультет был одним из вариантов для поступления. Он отсекся, когда Мо Жань понял, что не видит себя в роли профессионального спортсмена или учителя физкультуры. Спорт для него всегда был чем-то особенным. Способом снять напряжение и переключиться, но никак не стабильной профессией. Вдалеке показался знакомый силуэт. Где-то возле озера, посреди парка. Стройное тело мужчины пластично выгибалось из стороны в сторону, разминаясь. Сердце от волнения ходуном заходило. Подойти сейчас? А что сказать, то? Ладони вспотели от напряжения, и, Мо Жань, медленно направился в сторону озера, несмотря на то, что понятия не имел, как заговорить первым. — Профессор Чу. Вы тоже здесь. Мужчина прекратил заниматься и молча посмотрел на Мо Жаня, видимо, ожидая от него продолжения монолога. — Я живу тут недалеко. Вышел, вот, на пробежку с утра пораньше. А вы тоже? — Чу Ваньнин продолжал молчать, а на его лице не дрогнул ни единый мускул. — Простите меня. Я вчера много лишнего наговорил. Мо Жань скрепил руки в замок перед собой и уважительно поклонился профессору. Если Чу Ваньнин продолжит молчать, то нужно будет как-то дальше избегать неловких ситуаций с ним. Может, все-таки, забрать эти чертовы документы? И не мучить ни себя, ни всех остальных. Зажмурившись, студент ждал. Чего угодно ждал. Подзатыльника, игнора… На макушку опустилась тёплая рука, что слегка растрепала волосы. — Глупый, — совсем тихо произнёс профессор. — Ты меня даже не дослушал. — Простите, профессор, — не поднимая корпуса, повторил он. — Встань ровно, — знакомым тоном скомандовал Чу Ваньнин. — У меня есть знакомые в деканате того университета, куда ты хотел поступить изначально. Если философия тебе не даётся, не нужно себя мучить. Я напишу рекомендательное письмо и тебя возьмут без экзаменов. Возможно даже на второй курс. Стипендия там выше, чем у нас. Глаза Мо Жаня округлились, а брови поползли вверх. Теперь идея профессора звучала очень заманчиво. Но на сердце легче не становилось. А как же Ши Мэй? Он, что, больше не будет видеть его каждый день? Не заговорит на лекциях. Не… А что «не»? Мо Жань хорошо запомнил тот день, когда профессор Чу впервые стукнул его указкой по спине. Тогда обида на него поселилась глубоко в сердце. Он был уверен, что станет тем самым, кого Чу Ваньнин никогда не тронет. Однако, из раза в раз удары наносили больше моральных страданий, чем физических. В то время Ши Мэй и показал себя как заботливый друг. Он вручил Мо Жаню охлаждающую мазь, а затем и помог смазать покрасневшую спину. Да, тогда-то они и разговорились. Оказалось, что у них куда больше общего. Оба из детского дома, не знавшие с малых лет любви и тепла родной семьи. В одночасье они заменили друг другу эту самую семью. Да, у Мо Жаня уже были дядя, тетя и брат. Именно по этой причине он взял на себя ответственность за проявляемую заботу о Ши Мэе. А Мэн-Мэн. Вот как оставить его одного? Ему ж еще понравится. А как же профессор? Мо Жань сам себе лгал, когда говорил, что его розовые очки давно вдребезги разбились. Он до сих пор искоса поглядывал на того, благодаря кому принял самое важное решение в своей жизни. Ему нравилось рассматривать Чу Ваньнина. Изучать изгибы его шеи и представлять, как прекрасно было бы вонзить со всей дури в эти изгибы свои зубы. Ему нравилось слушать голос профессора. Какую бы околесицу тот не нёс, Мо Жань, даже в полусонном состоянии не пропускал ни единого звука. — Я не уверен, — он низко склонил голову. — Не хочу уходить с факультета. — В таком случае, — Чу Ваньнин еле слышно выдохнул, — тебе нужно заниматься дополнительно. Иначе ты не сдашь переводные экзамены и тебя не допустят до диплома. — Профессор Чу, вы позанимаетесь со мной? — ох, Чу Ваньнин должен был знать, что это ловушка. В глазах Мо Жаня плясали чертики, однако, он смог сделать жалобное выражение лица и даже подойти чуть ближе. Как маленькая, назойливая собачонка он вилял невидимым хвостом, ожидая ответа. То в глаза заглянет, то начнёт переминаться с ноги на ногу. Так активно, что у Чу Ваньнина глаз дергаться начинал. Он будто молил «ну, пожалуйста, пожалуйста». — С чего ты взял, что я предложил себя, в качестве репетитора? — наконец отозвался профессор. — Ты можешь попросить господина Лю позаниматься с тобой. — Я так и знал, что вы совсем не любите меня, профессор Чу, — Мо Жань драматично упал на траву, спрятав лицо в сгибе локтя. Он бы дурачился еще дольше, не опаздывай оба в университет на первую пару. Чу Ваньнин согласился подтянуть его по профильному предмету, а затем и поднял страдающего Мо Жаня, чем вызвал у того удивление. На первый взгляд хрупкий мужчина смог одним рывком оторвать тело своего студента от земли и даже не качнуться. Магия. Но Мо Жаню запомнилось не это. Мягкость рук и тот самый момент, когда в движении вверх их глаза встретились. Чу Ваньнин не смотрел с привычной ему строгостью. Напротив, его брови поползли вверх от удивления, когда мышечная масса под названием «его студент» послушно двинулась навстречу. Хотелось сжать его руку чуть крепче. — Не опаздывай, — Чу Ваньнин уже привычно отвернулся и заговорил в пустоту. — Вы так и не ответили мне, — Мо Жань в конец распоясался и подошёл непозволительно близко, склоняясь над ухом своего куратора. Успокаивающий аромат обволакивал его. Заставлял снизить громкость голоса настолько, чтобы остальные вдруг не услышали ни вопроса, ни ответа. — Я вас в этом парке ещё ни разу не видел, хотя живу совсем рядом. — Я… Я тоже тебя здесь не видел, хоть и выхожу каждое утро, — не оборачиваясь, но и не отодвигаясь в сторону, сказал Чу Ваньнин. — Не хотите завтра побегать вместе со мной? Часов в шесть утра. — Мне на тебя весь день смотреть теперь? — процедил он сквозь зубы. — А как же твои ночные подработки? — Я что-нибудь придумаю. — Если ты совсем забудешь о сне, я лично возьму твои документы и выброшу их из университета. Кажется, это было согласие. Сердце затрепетало от счастья и Мо Жань, наконец, отошёл подальше, возвращая Чу Ваньнину его личное пространство. Они даже прощаться не стали. Мо Жань лишь бросил напоследок «Увидимся в университете» и побежал в сторону дома, чтобы успеть сходить в душ и переодеться. Ему совершенно точно не хотелось уходить с любимого факультета. Даже если на кону стояло без экзаменационное поступление в инженерный. День предстоял тяжёлый. После обеда погода ухудшилась и вместо греющего душу и сердце солнца завыл морозный ветер. Середина осени как-никак. А потом и тучи сгустились. Студенты тихо переговаривались, жалуясь на то, что не взяли с собой зонты. Пять пар не пролетали в одно мгновение, а бесконечно тянулись, оттягивая момент встречи с Чу Ваньнином. Даже Ши Мэй был молчаливей обычного, полностью отдавая себя конспектированию. Хотя, смотреть на него было все также приятно. Хотелось коснуться. Безумно хотелось коснуться его руки. Такой маленькой, по сравнению с рукой Мо Жаня. Невиданно хрупкой. Его кожа, наверное, очень мягкая и нежная. А пальцы бы слегка подрагивали, окажись они в крепком захвате. Мо Жань перевёл взгляд на его сосредоточенное лицо, стараясь уловить даже самые легкие изменения в нем. Ши Мэй был словно картина. Любоваться им и изучать было приятно. А вот трогать не позволялось. Но, знаете, найдётся тот бунтарь, что, все-таки, протянет свои непослушные руки к произведению искусства. А вот получит он от этого удовольствие или, наоборот, разочаруется — совсем другой вопрос. — А-Жань, ты чего? — Ши Мэй, наконец, заметил на себе пристальный взгляд. — Не хочешь сходить перекусить куда-нибудь после занятий? — Ох… Прости, не могу сегодня. У меня планы. — А завтра? — Завтра… Завтра можно, — улыбнулся он. Заходило ли сердце ходуном в этот момент? Не совсем. Но стало немного теплее. Спустя несколько длинных часов занятия подошли к концу. Настоящая пытка. От долгого пребывания в одной позе тело затекло и уже начало болеть, а ведь впереди ещё час дополнительных занятий. Мо Жань очень надеялся на то, что профессор сжалится и разрешит ему немного размяться в кабинете. Он себе позволил даже опоздать к началу, ведь путь от курилки до университета занимал не менее пяти минут. В кабинете на тот момент уже сидели двое. Один — за первой партой, весело рассуждая о пространстве и времени, второй напротив него, внимательно слушая эти рассуждения. — Ши Мэй, профессор Чу, — Мо Жань постарался тихо войти, но споткнулся о порог и чуть не упал. — Ты опоздал, — Чу Ваньнин снова отказывается на него смотреть. Только злостно косится и шипит. — Садись и открывай недавние конспекты. — Простите. Послушно потеснив Ши Мэя за столом, Мо Жань принялся копошиться в рюкзаке. Он был уверен, что взял с собой тетрадь по философии, а не забыл… На столе… После того как вытащил из общей стопки тетрадей, а потом отвлекся на новый сценарий для стрима. — Ты все забыл, верно? — показалось, или профессор сейчас закатил глаза? Неудобно получилось. Только этим утром он изо всех сил страдал от того, что Чу Ваньнин не хочет вести у него дополнительные занятия, а сам так облажался с обычной тетрадью. — Вот, возьми мой, — протянул Ши Мэй и указал пальцем в свою открытую тетрадку. Однако, этот жест доброты не понравился профессору и тот буквально швырнул в Мо Жаня стопкой распечатанных листов с нужной темой. — У каждого должны быть свои записи, — сказал как отрезал. И не поспоришь ведь. — Ши Минцзин, продолжай. Мо Вэйюй, слушай и запоминай. Ты следующий. — Мне больше импонирует понятие отсутствие времени. Если я иду домой из университета или другого места, то меняется лишь положение моего тела в пространстве. Время — придуманная людьми единица измерения. — Хорошо. Тогда ответь мне на такой вопрос. Если я буду сидеть на одном месте, и ты будешь сидеть на одном месте — время остановится? Положение тел в пространстве, в таком случае, не меняется. — Не меняется лишь положение наших тел в пространстве. Однако, оно заполняется и движется, так как само является пространственным телом. — Но ведь комната неподвижна, — вмешался в диалог Мо Жань. — А раз ее положение в пространстве не будет меняться, как и наше положение, относительно этой комнаты, то время должно остановиться. Но этого не происходит. Все же, я не соглашусь с этой теорией. Хотя нет, отчасти она правдива. Время дня зависит от положения Земли относительно солнца. В данном случае это, и правда, всего лишь единица измерения. А как же старение? Куратор заинтересовано глянул на Мо Жаня. Понятие отсутствия времени, конечно, тронуло сердца присутствующих, но совсем не в том направлении, в котором хотел Ши Мэй. Бороться с одним еще куда не шло, но что делать, когда на тебя наседают сразу двое? — Я не считаю, что процесс старения относится ко времени, — мотнул головой Ши Мэй. — Изменения в теле тоже движение. Быстрое или медленное. — Быстрое относительно чего? — снова не выдержал Мо Жань. — В чем измеряется «быстро» и «медленно» в этом случае? — Как я понимаю, Ши Минцзин говорит сейчас о скорости, — наконец подключился к разговору Чу Ваньнин. — Но как тогда измерить скорость, если не опираться на время? — Величиной, — спокойно ответил тот. — В маленьком теле процессы идут «быстро», так как расстояние от точки «А» в точку «Б» меньше. Мо Жань слегка поморщился и отвернулся к распечаткам, что отдал ему Чу Ваньнин. Споры ни к чему не приведут, но такая концепция ему явно была не по душе. Да и не его это дело. Тут профессору виднее, где правда, а где вымысел. Через пол часа дискуссия утихла. Ши Мэй с Чу Ваньнином активно парировали аргументы друг друга, пока оба не сдались. Им, кажется, очень нравился этот бесконечный спор. Ши Мэй выглядел счастливым, когда ему удавалось высказать свою точку зрения, а профессор Чу будто оказался в своей стихии. — Я думал, что ты снова присоединишься к разговору, — из потока мыслей его снова выдернул голос профессора. Мо Жань, как обычно, очнулся тогда, когда Ши Мэй уже ушел. — Не видел в этом смысла. — Мне понравились твои аргументы, — Чу Ваньнин скрестил руки и облокотился о спинку стула. — Тебе, все-таки, нужно было продолжить. — Вы давно с ним занимаетесь? Вопрос застал врасплох профессора философии и тот резко выпрямился, но руки не разжал. — С первого курса. Ши Минцзину очень важно сейчас иметь высокие баллы, чтобы в будущем он мог рассчитывать на хорошо оплачиваемую профессию. Он попросил меня о дополнительных занятиях дважды в неделю. — А меня, значит, вы брать не особо хотели, — обиженно пробубнил Мо Жань, уронив свою голову на стол. Настроение после этого упало ниже некуда. И чего это так задело? Это ведь просто дополнительные занятия по профильному предмету, ничего больше. Снова это ощущение теплой руки на макушке. — Не выдумывай, Мо Жань. Полежать так еще немного, чтобы эта рука никуда не делась или выпрямиться и заглянуть ему прямо в глаза? — Мне нужно знать, где именно у тебя пробелы в курсе, чтобы помочь. Один час занятий растянулся на куда больший срок. Оказалось, что у Мо Жаня сплошные недочеты в теории. Что касалось полемики — тут он первый. Даже если ничего не знал, не упускал своего шанса блеснуть. Но экзаменаторам будет важна только программа курса. Когда они закончили разбираться с темами на будущие уроки, давно стемнело. Выйдя из кабинета первым, Мо Жань глубоко вдохнул и медленно спустился вниз к главному входу. Коридоры университета без учеников и учителей, гуляющих по ним выглядели до ужаса сюрреалистично. Ты, будто, провалился в иное измерение, которое на вид такое же, как и твое, но что-то в нем точно не так. Шаги, даже самые тихие отзывались эхом. Где-то слышались скрипы и стуки. Страшно. Но страшнее всего стало в тот момент, когда Мо Жань дернул ручку двери. — Профессор Чу, — сказал он, вернувшись в кабинет, — у меня для вас две новости — хорошая и плохая. С какой начать? Чу Ваньнин уже накинул на себя светло-бежевое пальто и собирался выходить, когда ему перегородили путь. — Давай с хорошей. — Завтра в шесть утра мы не будем бегать в парке. Чу Ваньнин еле слышно выдохнул. От облегчения? — А плохая, тогда, какая? — Вам нужно будет провести в моем обществе всю ночь. — Не совсем понимаю, о чем ты. — Нас заперли.