Ты завязал неправильно

Телефон звонко взвизгнул новым уведомлением, выводя Андрея из себя в очередной раз. Влад заебал. Почему нельзя обсудить работу потом, вечером, завтра, никогда? Почему сейчас, когда и так настроение ни к чёрту?! Андрей, издав уставший вздох, тыкнул на всплывшую иконку даже не глядя на адресанта, ожидая получить очередную головную боль. Телефон почти выскользнул из рук, когда он увидел содержимое. Отправителем был не Влад, а вместо душных разъяснений по туру в открытом диалоге красовалась шокирующего вида фотография. NybergDom: Как тебе? Андрей нахмурился, приблизил изображение на максимум, чтобы поверить глазам и разглядеть жесть почетче. В кадре был сам Дима. Но даже ранее подмеченная мужская красота не делала фотку с его участием привлекательной. А всё потому что из шеи у него торчало что-то острое, насквозь пронзало и тянуло вниз тонкую кожу. Дима в переписке упоминал про плэй-пирсинг, показывал картиночки из интернета с узорами из игл, только вместо канвы - человеческая кожа. Андрею и тогда кадры показались жуткими, но они не шокировали. Он просто не понял, в чем прикол такого «творчества». У Димы же из шеи торчали нихуя не тонкие иголочки — крюки. Крюки, блять, как для удочки! Андрей в рыболовных снастях не разбирался, но такими явно не карасиков ловят, а кого покрупнее! IDONTEXIST: прошу скажи что это шутка NybergDom: ) IDONTEXIST: ) IDONTEXIST: ебанутый псих Андрей даже запарился и переименовал его в контактах. Теперь сообщения от него выглядели очень органично, и удалось даже нервно улыбнуться, просмотрев их диалог. Йобнутый псих: Да ладно тебе. Прикольно. «Ахуеть, приколы! Насколько же нужно быть отбитым, чтобы такое с собой творить?» — подумал сперва Андрей. Собственная шея непроизвольно вжалась в плечи, когда сознание стало обрисовывать вокруг фоточки более широкую картину. Горло сдавило тисками, даже глотнуть подступившую слюну пришлось через силу. Андрей представлять боится, какие ощущения перенёс Дима, позволяя кому-то такое с собой вытворить. Вспомнилась их первая встреча и тот прикол с зубочисткой. Андрей тогда тонул в новых ощущениях и на мгновение ему почудилось, что сквозь ключицу прошла игла. Настолько осязание было выкручено на максимум. Казалось, что было больно, хотя на самом деле там даже вдавленных точек не осталось. Дима признался потом, почему Андрей именно так почувствовал. Оказывается, на ключицу всего лишь надавили двумя острыми палочками с разных сторон. Туда физически иголка бы не вошла, там же кость. Но черт, как это было остро, страшно и потрясающе. Хотелось пережить эти эмоции заново, но фокус раскрыт и таких ярких ощущений уже не будет. А вот Дима наверняка целый спектр эмоций ощущал, со сквозными-то дырками в шее! Андрей больше её не разглядывал, слишком жесть. Всмотрелся в лицо. Губы Димы не кривились в улыбку, или в оскал, мускулы только благодаря огромной силе воли не напрягались. Зато во взгляде читалось, что боль была на грани выносимости. Кадр был построен так, что шальные глаза зрили прямо в камеру (в душу), въедаясь своим безумием в того, кто в них решил посмотреть. Взгляд полный боли, злобы и наверняка ещё чего-нибудь недоброго пугал сильнее продетых сквозь кожу крюков. Да, сперва Андрей подумал, что Дима ебанутый совсем. В самый край, в нулину. А потом подумал ещё раз и решил, что, наверное, лучше протыкать кожу множеством пустых игл, чем вонзить одну иголочку с «серотонином» в вену. Андрей к такому методу не прибегал, но в худший период и такие мысли в голову залетали, это да… Вот где настоящая жесть. Наглухо ебанутый Дима с крюками в шее теперь стал казаться более адекватным, чем Андрей в ту пору. Кто из них действительно ебанутый псих — большой вопрос. Видимо, Андрей надолго подзавис, раз не сразу обратил внимание на другие сообщения в чате, которые отправлены были не подряд, а с выдержкой в пару минут. Йобнутый псих: У меня есть предложение на субботу. Йобнутый псих: Эй, ты там в обморок упал? Йобнутый псих: Извини, если убил. IDONTEXIST: я на такие штуки не соглашусь, даже не думай. Йобнутый псих: Ура, живой) тогда слушай. Йобнутый псих: *голосовое сообщение* «Я не заставляю тебя такое пробовать, не переживай. Я «таких штук», — особенно выделялось интонацией, — на других людях пока что не практикую. К тебе другое предложение, поскромнее. Ты недавно как раз интересовался…» — продолжил рассказывать Дима. Ну как сказать, поскромнее… Но да, Андрей действительно сам интересовался. Сам подкинул идею попробовать, раз любимые Димой верëвочки пока отправились обратно в коробку. Идея Андрея на фоне той фоточки теперь казалась детской забавой. Дима позволил кому-то протыкать свою шею крюками, а Андрей для себя предложил всего лишь асфиксию. Всего-лишь асфиксию… У Андрея от этого «всего лишь» всё лицо пылало, когда он это в мыслях представлял, а когда сам Диме написал… Там и до обморока недалеко было. Настолько ему хотелось попробовать. Ровно настолько же было стрёмно и волнительно. С прошлой не очень удачной встречи утекла очередная неделя. Дима, кажется, специально решил его мариновать, чтобы он в очередной раз сходил с ума от предвкушения. Прочитал материал, который Дима для ознакомления скинул, раз сто переслушал голосовое, которое тот ему записал. От последнего вставляло как-то совершенно неправильно. Хотелось сгореть просто от голосовухи, в которой Дима будничным тоном описывал, что и как они будут делать. Андрей так и видел, как Дима с невероятно невозмутимым ебальником записывал это сообщение, выбирая печеньки к чаю в ближайшем магазинчике. Чёртов гад словно догадывался, как действуют на Андрея все эти видосики и голосовухи, специально не отправил сообщение текстом и не позвонил. Спасибо за контент, Дмитрий Нюберг, и за бессонные ночи! *** Ночь с четверга на пятницу прошла так, как она и планировалась. По пизде. Она просто не могла пройти по-другому. Так же ебано началось бессонное утро. Настроение снова ни к чёрту, но сроки поджимали настолько, что жать их дальше просто нельзя. Оказывается, нельзя было откладывать работу на вечер, на завтра и на никогда. Вот неожиданность, да, Андрей? Опять он остался в студии один, злой и раздраженный. Опять не сдержался. Опять в руке бутылка. В другой руке, наперевес ей — телефон с набранным номером. Андрея трясёт и колотит, пока он не решается ни отвинтить крышку, ни нажать на вызов. Время на часах всего девять утра. Рановато для вискарика? Но если не спать всю ночь — значит у тебя ещё не утро. Утро — это когда проснулся. А пока тянется вчерашний день и это не считается. Сна ни в одном глазу. Там вообще ничего сейчас нет, кроме гнева и обиды на весь мир. Бутылка, не пойми как оказавшаяся в руках, наполовину осушена не им, но так и просится, чтобы именно он сделал её пустой, чтобы ни капельки на дне. И тогда можно будет уснуть. И тогда, примерно к закату дня сможет начаться похмельное утро. Неправильное, нездоровое, но настолько привычное, что легче так, чем по-другому. Блядский тур и блядское всё, с совершенно неудобными датами, которые не сдвинуть. День рождения любимой мамы? Ну уж нет, будь добр играть концерт на другом конце страны! Андрей и так её сто лет не видел, надеялся, что получится организовать программу выступлений так, чтобы хотя бы пару дней побыть в родном городе. А в итоге — хуй. Слишком поздно. Нужно было раньше обо всём договариваться, а не кота за яйца тянуть. Никто не будет уступать его хотелкам. Оказывается, он не один в стране музыкант, кто хочет выступать именно в те даты. Вот так неожиданность, сука! Одна мысль о предстоящем туре вызывала неконтролируемую панику. Он боится до трясучки, что не справится. Боится, что облажается на сцене. Боится, что не будет той поддержки, которая всегда была за спиной в лице ответственного Феди. Боится, что уйдёт в беспросветное пьянство, чтобы хоть так вывозить эмоции и собственную неуверенность. Или ещё хуже — вернётся обратно. К наркоте. Как было в прошлый раз. Он и решил завязать с ней после той туровой вакханалии, когда дружба и дальнейшие планы порушились из-за несдержанных в сотый раз слов под веществами, из-за агрессии и эмоций, которые не заткнуть даже под таблеточками. Алкоголь тоже не затыкает до конца. Алкоголь затыкает ровно до той грани, за которой стоит желание обдолбаться ложным серотонином или выпилиться. Да кто вообще додумался оставить на студии вискарик?! Он же просил! Никакого спирта в радиусе протянутой руки, ну что за блядство! Как он должен не париться по поводу тура, если команда подставляет его уже сейчас! Экран телефона скоро погаснет, перейдя в спящий режим. Он уже стал темнее, предупреждая, что осталась пара секунд на раздумья. Дима однажды сказал, что Андрей может позвонить ему в любой момент, если накроет. Сейчас крыло. Просто пиздец, как. Эмоции душили, хотелось сжать зубы и заорать во всю глотку, но не получалось. Можно залить туда обжигающий спирт, а потом уснуть прямо здесь на диванчике, перед этим как следует взбив кулаками подушку. Андрей покрылся потом, когда экран погас от бездействия. Ну уж нет! Он не даст такой банальной глупости сделать выбор за него. Он не хочет напиваться опять. Он хочет научиться по-другому, что вредит не так сильно. Андрей второпях заново разблокировал телефон дрожащими пальцами и, ни секунды больше не думая, нажал на зелёную трубку. Пошли гудки, а паника нарастала теперь по другой причине. Что он скажет? Точно ли он может вот так просто позвонить и просить поддержки? Дима не психолог. Не друг даже. Зачем ему Андрей сдался?.. — Ммм… Андрюш, привет, — прозвучал заспанный голос, а дальше раздался протяжный зевок. Ну какой же Андрюша кретин, разбудил человека! Он бы обратил внимание на ласковую форму своего имени, звучащую совсем неожиданно из уст Димы, но он был слишком занят другими самокопаниями. Когда-нибудь он проснётся среди ночи и вспомнит это упущение. — П-привет. Извини, я не хотел тебя разбудить. — Всё нормально. Пора бы. Я уже встаю, — послышалось шуршание. Наверное, Дима покинул объятия тёплого одеяла и стал натягивать на себя шмотки, — Случилось чего-то? Андрей замолчал на секунду, а потом выкинул резкое: — Да, — сразу прикусил губу за тон, — Мне пиздец немного. — Приходи ко мне? — последовало вместо расспросов, — Ты далеко? — Не особо, — он замешкался от неожиданного приглашения, — Я не помешаю? — Нет-нет. Сейчас я, только проснусь немножко, — засмеялся Дима после очередного зевка, — Через сколько тебя ждать? — А когда можно? — продолжил тупить Андрей. — Вот прямо сейчас выходи, где бы ты ни был, и топай ко мне, — выдохнул он. Дима жил недалеко, хватило бы пятнадцати минут на маршрут до его дома. Чтобы не быть совсем уж бестактным, Андрей по пути захватил кофе. Заодно время потянул, чтобы Дима успел «немного проснуться». Свой стаканчик на нервяке он осушил ещё по дороге, не обращая внимание, что напиток чересчур сладкий и некрепкий. Следовало взять себе другой, но Андрей затупил. В блядской кофейне в меню втиснулись проклятые напитки с ликëрчиками, и Андрей был уверен, что это они специально! Не было их тут ещё неделю назад. Весь мир просто стебётся над ним и говорит: давай, не сдержись и напейся в очередной раз, слабак. Скрипя челюстью он выдавил: «Два капучино с ванилью.». Он без понятия, какой именно кофе предпочитает Дима. Понадеялся на то, что сладенькое тот любил, а о своих предпочтениях не особо подумал. Выплюнул первое, что на язык пришло. Не на ум, ведь в голове кружились мысли совсем не о сладости-крепости кофе, и даже не о Диме, который в последнее время из его головы не выселялся. Дима встретил его на пороге всё ещё сонным, с мокрыми растрёпанными волосами, в чистенькой, но явно потасканной футболке. В прошлые их встречи он был при параде: рубашечка, кольца, даже волосы уложены. Андрей сам смягчился, увидев Диму таким непривычно-милым, хотя принт на футболке напоминал о его настоящем амплуа. Потупив немного у порога, он торопливо сунул стаканчик ему в руки. — Спасибо, — зевнул Дима, — У меня, правда, бардак небольшой, не осуждай, — проговорил он, ведя объявившегося гостя за собой на кухню. Было бы за что осуждать… Бардак по мнению Димы — немытая с вечера посуда. Андрей только позавидовать мог такому перфекционизму. Когда бардак у самого Андрея — это трагедия вселенского масштаба. Как, например, сейчас. Дима рухнул за стол, сделал глоток, довольно поморщившись. — Люблю ваниль, — протянул он, улыбнувшись. Да ну? Кто бы сомневался… Пока он неторопливо попивал свой капучино, Андрей как зашёл на кухню, так и замер, уперевшись руками в столешницу, а взглядом в поверхность стола. В жилках всё ещё пульсировало напряжение от недавней злости. Зубы неосознанно сжимались, а руки подрагивали. — Рассказывай, — нарушил тишину Дима. Андрей дёрнулся, вернувшись в реальность, рухнул на противоположный от Димы стул и уронил голову на сложенные руки. — Блядский тур, — пробубнил он куда-то в рукав своей толстовки, — Всё из-за него. Я просто не переживу его. Не хочу. Мне стрёмно. К тому же, я буду выступать один. Это полный ужас. — Почему один? Не ты хвалился, какая у тебя замечательная команда? Менеджер, к примеру, как его зовут… Не помню, — нахмурился Дима, — Да и неважно. Важно, что он золото. По твоим словам. — Влад, — напомнил он, — Он золото. Я хочу его убить! — гневно выплюнул Андрей, и стукнулся лбом об свои же сложенные руки. — Накосячил? — предположил Дима, — Человек. Бывает. — Больше всех накосячил я, — признался Андрей. Скорее самому себе, чем собеседнику, — Я так боялся думать о предстоящем туре, что до последнего тянул его планирование. Вот и дотянул. До края, — грустно выдохнул он, — Я понимаю, что снова я главный кретин, но… Но блять! Я — это я! А он должен быть ответственным, он менеджер, или кто?! — на эмоциях громко проговорил он, а потом протяжно выдохнул и утих, — Какой же я еблан… Влад действительно замечательный, просто он очень мягкий и не может надавить на меня, даже если видит, что я косячу. Он не заслуживает того дерьма, которое я на него выливаю. — Вам бы этот момент обсудить, — логично предложил Дима. — «Влад, мне нужна твердая рука, которая не боится дать мне пизды?». — Ага, — Дима улыбчиво кивнул, вскинув бровь и поиграв в воздухе ладонью, намекая, что у него-то рука пизды дать может, — Ты уж извини, что даю своё оценочное суждение, но именно так в индустрии и делается. Главный, конечно, ты… Но что это за менеджер, который не может своевременно решить вопросы по туру, боясь артисту слово поперёк поставить? — Раз ты такой умный, может сам турить со мной будешь? — не сдержался Андрей. Инстинкт впрягаться и оправдывать своих взял вверх. — Я бы на все сто справился с задачами менеджмента, но у меня столько других дел… — досадно и будто бы без иронии произнес Дима. Андрей засмеялся, пораженный его нерушимой самоуверенностью, — Что ты смеёшься? — улыбнулся Дима, — У меня твёрдая рука, не сомневайся, — уже иронично пригрозил он кулаком. — Спасибо за предложение, но я всё-таки улажу дела с Владом. Надо бы для начала извиниться, но… Но мне всё ещё хочется его убить! — снова растёкся Андрей. — Себя убить не хочется, а это уже славно, — ободряюще проговорил Дима, похлопав его по плечу. — Это пока что, — буркнул Андрей. Он так и остался сидеть уткнувшись лбом в рукав толстовки, ощущая на плече приятную тёплую тяжесть. Наконец получилось расслабиться, проговорившись вслух о проблемах. Он обязательно проговорит их и с Владом, но завтра. Он слишком устал сегодня и вчера. Глаза вскоре стали слипаться, и когда он почти провалился в дремоту, за предплечье неожиданно и больновато ущипнули. — Ай, — тут же вскочил он и увидел перед собой посмеивающуюся физиономию. — Прямо за столом? Ночью не спал, что-ли? Заметно по тебе. Андрей на себя в зеркало не смотрел, поэтому не сразу понял, что может выглядеть не очень свежо. Не думаешь о внешнем виде, когда внутренности скручивает. — Ага. Что-то рубить стало. Извини. — Всё нормально, — отмахнулся Дима, делая очередной глоточек и довольно жмурясь всё ещё сонными, но в отличие от Андрея, явно выспавшимися глазами, — Хочешь, на диван падай? — Не-не-не! — уверенно запротестовал Андрей, сразу же выпрямив спину. Ещё не хватало! Ему и так до ужаса неловко, что потревожил Диму с утра пораньше и стал грузить своими проблемами. Как бы заманчиво ни звучало предложение мягонького диванчика с тёплым пледом и пухлой подушечкой, было бы неуместно его принимать. Они не так хорошо знакомы, чтобы он мог вот так ввалиться к Диме на хату и уснуть. — Извини, я наверное зря тебя потревожил. — Ты больше не хочешь убивать менеджера? — Андрей отрицательно замотал головой, — Ну значит не зря. — Я с ним поговорю. Но сначала — спать. Сон действительно навалился неожиданно. Какой-то час назад хотелось разве что запивать злобу алкоголем, о сне не думалось. А сейчас в уюте чужой квартиры его разморило. Настолько в её атмосферу не вписывались разговоры на повышенных тонах и алкоголь, что даже из головы мысли об этом выселились, оставаясь где-то за дверью. И Андрей очень надеется, что они не станут его поджидать на выходе, а просто развернутся и растворятся по воздуху, а у него начнётся новый день. Не сказать, что особо правильный, но хотя бы без похмельного утра после заката солнца. — Я, наверное, домой спать поеду, — проговорил он, поднимаясь из-за стола, — Изви… — Ну хватит! — воскликнул Дима, — Ты заставил меня подняться с кровати после всех проспанных будильников и принёс вкусный кофе. Я совсем не против начинать своё утро так. «Ну тогда извини, что я постоянно извиняюсь, как умственно отсталый» — хотелось кинуть следом. Вот бы не только перед Димой научиться извиняться. Забавно, что сложнее всего это делать именно перед самыми близкими, особенно, когда ты по-настоящему проебался. Андрей неловко улыбнулся, а потом трясущейся от недосыпа рукой пытался вбить правильный адрес, чтобы вызвать теху. — Андрей, — уже перед выходом окликнул его Дима, когда тот собирался открыть дверь в подъезд, — Если нужно будет, не стесняйся — звони, — он для большей убедительности положил свою ладонь ему на плечо, — Я всегда открыт, если нужно поговорить. И мои двери тоже открыты. До завтра? Андрей сглотнул комок, который образовался там после сказанных Димой слов. Тот говорил настолько искренне, будто они дружат тысячу лет и ему действительно не влом выслушивать чужие проблемы ранним утром. — Спасибо, — только и смог ответить Андрей, смутившись, — До завтра, да. Хорошо, что машина уже ждала внизу и нужно было второпях вылететь за дверь. А спать хотелось настолько сильно, что осмыслять ситуацию просто не получилось — он вырубился на заднем сидении сразу, как такси выехало со двора. *** Завтра очень быстро превратилось в сегодня, а сегодня долгожданная суббота. Но вместо полноценной сессии они опять пили чай и вели приятную беседу. Или не очень приятную… Андрей после той шокирующей фотки думал, что ничему уже не удивится. Но Дима показал ему видос с процессом вонзания крюков. Во время просмотра хотелось отвернуться, а после — стереть увиденное из памяти. Невзирая на это, хотелось широко распахнуть глазища и прилипнуть ими к экрану. Жутко и ужасно. И оттого только сильнее любопытно. Дима кривенько улыбался, наблюдая за вызванной реакцией, явно был доволен собой и ничуть своей ебанутости не смущался. А вот Андрей пытался переварить очередную жесть, похлебывая чай нервными мелкими глоточками. Он украдкой бросал взгляды на шею Димы, тут же отводил глаза, а потом всё равно лип ими к пластырям, что закрывали маленькие шрамы, которые бесследно точно не затянутся. Дима этот бегающий взгляд замечал, отчего его бесстыдное самодовольство только разрасталось. — Я уже говорил, что ты псих? — повторил Андрей, резко отвернувшись, когда заметил, что Дима смотрит ему в глаза, пока он сам пялится на его шею. — Каждый раз мне это говоришь, — досадно произнёс он. Андрей уставился взглядом в почти пустую кружку, и даже не заметил, что давно теребит и оттягивает пальцами серёжку от волнения. Конечно, Дима и эту деталь заметил давно, потому не сдержал возможности поиронизировать, — А сам ушко себе проткнул. Ужас какой. — Это другое! — Андрей резко вернул руку на своё колено, и сжал его покрепче, — Это для украшения. Для образа. А не для… Для чего вообще себя протыкать, да ещё и крюками?! — воскликнул он, будто не знал ответа на вопрос. — Ощущения, — ехидней ухмыльнулся Дима, немного приподнялся, чтобы зачем-то подвинуть стул ближе к Андрею, нарушая тем самым позволительную дистанцию для обыкновенного чаепития, — Запретные, — теперь и рукой к Андрею стал тянуться, — Острые, — ярко провёл ногтем по его шее, вызывая там рой мурашек. А потом зацепил крестик в ухе и сильно оттянул его вниз. Андрей замер и дышать забыл, хотя нужно было Диму хотя бы оттолкнуть. Что это за атака на его гетеросексуальность? Он весь покрылся краской от близости и приглушенного голоса, а Дима стал тихонько посмеиваться на одном дыхании, отпустил его серёжку, — Ну, ты и сам знаешь. — Придурок… — буркнул он, отклоняясь вбок, но не решаясь скрипеть мебелью и боязливо отодвигаться к другому концу стола, — Я спросить хотел, — решил он разбавить неловкий момент ещё более неловким разговором, — Я вот думал, что тебе такое не вкатывает. Ощущения такие, в смысле, — рядом с Димой он начинал тупить, даже слова в предложения нормально не собирались, — Думал, тебе нравится другим больно делать. А не себе. — Ты когда таким тоном что-то выдаешь, я себя садистом чувствую, — засмеялся Дима, продолжая свою странную ироничную игру, но вскоре сам отодвинулся обратно на приемлемое расстояние, заметив, что перебарщивает с введением Андрея в краску, — Чтобы другим больно делать, нужно самому пороги боли почувствовать. — Предусмотрительно. Профессионально, — съязвил Андрей, делая очередной маленький глоток цветочного чая. — Не вкусный? — уточнил Дима, когда заметил, что кружка у Андрея пустеет очень медленно. — Сойдет, — отмахнулся он, а потом начал плыть, — Ты сказал… Кхм. Что таких штук не практикуешь, — выпалил он, сам не зная, к чему, — В смысле, на других людях. Андрей, хуй знает почему, вообще решил разгонять эту тему. Дима окинул его задумчивым взглядом, потер шею ладонью, неприятно нахмурившись, когда ладонь надавила на пластыри. — Я научусь, если захочешь попробовать, — через пару секунд раздумий предложил он. — Но только иголки! Тонкие! — резко выдал Андрей, после чего наступила гнетущая тишина. Он понял смысл сказанного, только когда слова вырвались наружу. Будто бы иголки это не жесть, в отличие от крюков. Будто бы Андрей если и согласен, то только на них. Будто бы он сошёл с ума и действительно хотел попробовать! И совсем не «будто бы» он снова почувствовал себя кретином, который сам не знает, чего хочет, а чего боится. Только вот кто тянул его за язык, ведь Дима ничего такого и не думал предлагать! Он сам только что вбросил эту идею! — Андрюш, — по-доброму улыбнулся Дима, спустя пару молчаливых секунд, — Конечно. Для тебя найду самые тонкие иголочки, какие только есть. Прозвучало совсем не иронично и не насмешливо. Прозвучало слишком заботливо и серьёзно, что и вынесло окончательно. Андрюше захотелось закрыть рот ладонью, чтобы никакой другой хуйни оттуда больше не выронилось. Он в ужасе от сказанного посмотрел на Диму. Тот от удивления не собирался падать в обморок. Он словно и не был удивлён, просто задумался о чём-то. Дима сидел ровно, выглядел расслабленным и спокойным, только уголки губ вверх поползли, подрагивая. Андрей чётко видел, как в мыслях Дима гаденько потирал свои ладони и приговаривал: «Я тебя поймал и теперь тебе пиздец.» — Жесть какая… — Андрей уставился взглядом в чай, — Я это только что сам предложил, да? — переспросил он, не веря, как такое могло сорваться с его языка. — Ага, — довольно согласился Дима, — Мне нравится, что ты становишься инициативней. Андрей многозначительно промолчал, продолжая рассматривать дно кружки, которое стало просвечиваться сквозь недопитый чай. — Иголочки, значит… — протянул Дима, и Андрей краем глаза заметил, как тот потянулся к середине стола, а потом снова стал пододвигаться ближе, — Ты не переживай, всё в лучшем виде организую, — разрадовался Дима, — Ну а если передумаешь, — протянул он, оказавшись опять непозволительно близко, — Мы найдём, чем ещё заняться, — щëку царапнуло что-то острое, заставляя непроизвольно дёрнуться в сторону. Дима тихонько посмеялся, показывая в пальцах знакомую деревянная палочку и снова ткнул его в щёку. Андрей нахмурился, смутившись своей реакции на вызывающие действия и оттолкнул его руку. — Идиот, — буркнул он, обнимая двумя ладонями кружку с остывшим чаем, будто она могла его спасти. Андрей этот цветочный чай тянул-растягивал на подольше не от того, что не хотел продолжения. Не потому, что боялся жести от Димы, или что его снова переебёт как-то не так. Он боялся до ужаса своих неправильных мыслей. И того, что Дима о них догадается. — Ты какой-то нервный сегодня, — обеспокоенно проговорил Дима, вырывая почти силой холодную кружку у него из рук. — Не-не, всё здорово, — запротестовал Андрей, боясь, что сейчас Дима вместо продолжения подольëт ему кипяточка. Будто они тут ради чаепития собрались, — Я просто волнуюсь немного. Это же нормально, да? — Нормально. Просто доверяй мне и всё будет клёво, — легко сказал Дима, понимая, что для Андрея это нихуя не просто. Дима сполоснул по-быстрому кружки, спрятал их в шкаф, сам вытер руки полотенцем на сухую. Андрей не мог от них взгляда отвести. Они вот-вот окажутся приятным теплом на его шее. Или неприятным. Андрей пока не знал, но узнать очень хотел. На плечи упали тяжёлые ладони. Холодно и почти равнодушно. А потом они медленными движениями переместились выше. Андрей дёрнулся назад, ощутив тонкие пальцы у гортани. Сердце замерло, а собственные руки неосознанно потянулись схватить источник опасности, но Андрей сам себя одëрнул. Хотелось довериться. — Ты опять дёргаешься? Мы даже не начали, — вновь обеспокоенно спросил Дима, переместив руки обратно к плечам и стал приятно разминать их, как в прошлый раз. Он на курсы по массажу ходил или у него от природы руки такие? — Я случайно, — выдохнул Андрей, после чего стал расслабляться под умелыми пальцами, — З-зелёный? — неловко промямлил он, пытаясь убедить Диму, что можно продолжить. Только вот пользоваться светофором было всё еще странно и как-то инородно эти слова чувствовались на кончике языка. — Чего-чего ты говоришь? — Дима наклонился к нему ближе, хотя явно расслышал слово, которое сказал Андрей. — Зелёный, — всё ещё себе под нос, но уже чётче, ответил Андрей. Дима сделал ещё пару мнущих движений, пока мышцы под его руками окончательно не расслабились, сместился сначала вбок, а потом вовсе сел на пододвинутый стул напротив Андрея и, не отводя взгляда от его лица, вернул руки на шею. Было странно и неловко чувствовать на ней мягкое прикосновение, ведь мужские пальцы грубые на кончиках. Тесное расстояние между ними пропиталось чем-то настолько интимным, что даже страшно такое называть словами. Словно Дима трогал его не руками, прикасался не к плоти, а к тому, что глубоко под ней. Андрей просто и не знает, каким словом назвать то, что он начинал в такие моменты испытывать. Смотреть Диме в глаза с такого короткого расстояния он не решался, поэтому вцепился взглядом в сгиб Диминого локтя. Пальцы крепким кольцом сомкнулись на шее, не мешали дышать, просто придерживали. Но лучше из их хватки не вырываться и не дёргаться. Андрей и не хотел, он желал сейчас сходить с ума и дальше, чувствуя жар чужих ладоней и их почти неощутимую дрожь. Неужели он не один в этой комнате волнуется? — Задержи дыхание, — попросил Дима, — Сам. Я скажу, когда хватит. — Хорошо. Андрей глубоко вдохнул и замер, затаив дыхание. Выпустил накопившийся воздух через нос, сильно зажмурился, пытаясь сдерживаться и не вдыхать снова. Надолго сил не хватило и он всё равно вдохнул совсем немножко. Руки держали шею, но сдавливали не сильно, и Андрей закрыл нос своей ладонью, чтобы не вдыхать. Полминуты не прошло — захотелось дёргаться и мычать от недостатка кислорода. К глазам подступали слезы, становилось жарко и тяжело. Несколько раз он не сдержался и глотал малюсенькую капельку воздуха. Тогда ему казалось, что руки сжимают шею сильнее и сильнее. Он свободной ладонью на автомате потянулся к ним, но в паре сантиметрах остановился, сжал ладонь в кулак. Он готов был вцепиться пальцами в чужие запястья в любую секунду и начать вырываться всёрьез. Руки не завязаны и этим можно пользоваться. Вот только не хотелось, ведь Дима попросил ждать разрешения. Его пальцы всего на сантиметр скользнули вверх, и Андрей еле сдержался, чтобы не рвануть от них в сторону, стал нервно дёргать ногой, понимая что становиться почти невыносимо. На горло давило, в уголках широко распахнутых глаз скопились слёзы, лицу стало жарко-жарко. Шея превратилась в ком напряжения, скулы сводило, виски пульсировали, а где-то внизу снова разливалось что-то сладкое, туго скручивалось и трепетало. Дима молча смотрел на него закусив губу и, казалось, сам не дышал, даже не моргал. Его ладони вдруг пошевелились, а под ухом мурашками отпечаталось поглаживающее движение, слишком нежное, чтобы быть реальным. Кажется, в этот момент Андрей закончился. Он закрыл глаза, прохныкал что-то, мелко задрожав, и вцепился пальцами в руку на своей шее, но не пытался её оторвать. По щеке пробежала мокрая дорожка, а в глазах становилось темно. Казалось, что самое время остановить Диму, кричать «красный» сдавленным горлом, или пытаться самому хватать воздух. — Дыши, — вовремя раздался голос Димы, который и сам в какой-то момент задержал дыхание. Андрей сделал резкий громкий выдох, больше похожий на хриплый скулёж. Обмяк, падая в чужие руки, ни секунды не сомневаясь, что они удержат, и часто задышал, слушая бешеный стук собственного сердца. Как же приятно и вкусно дышать полной грудью, однако. Взмокшие глаза проморгались, не удерживая влаги, которая потекла по щекам, и он непроизвольно вытер её обо что-то мягкое. Воздух пах химозным чаем из пакетиков и свежим парфюмом — и это лучший запах, который Андрей когда-либо вдыхал. Парфюм витал где-то совсем рядом, и Андрей на автомате попытался подвинуться к нему ближе. Приятный запах, очень ненавязчивый. Это, наверное, не духи, а шампунь или гель для душа. Андрей закрыл глаза и уткнулся в него носом, всё ещё громко дыша, пока сердце отбивало барабанное соло каких-нибудь Рамштайн. А если у них такого парта нет — их упущение, биток разъебный. Когда дыхание немножко успокоилось, а глаза разлиплись, первое на что они наткнулись — идиотская татуха на шее Димы, пластырь и острый кадык, на который и пришёлся горячий выдох. Тот ходил вверх-вниз, напряжённо перекатываясь под кожей, а Андрей замер, уставившись на этот вид. Стал отгонять мысль, которая мимоходом забежала в голову. Потому что она была слишком. Слишком пиздецовой, чтобы даже в голове её держать, а что уж думать её, или воплощать… Не будет он такое воплощать, как бы притягательно не смотрелась сейчас картина перед глазами. Андрей закусил губы, чтобы они не ныли о том, о чем думал мозг. А потом он почувствовал руку на предплечье, которая всё это время придерживала, чтобы он не грохнулся. Осознание, что он находится сейчас в почти-объятиях мужчины и дышит ему в шею, остро тряхнуло разрядом здравого смысла. Андрей торопливо отодвинулся, поднял взгляд на Диму, который опять неумело прятал довольную ухмылку и, Андрей клянëтся, на щеках у того выступил румянец! — Как тебе демо-версия? — Дем… Кхм, — он немного осип, прокашлялся и непонимающе переспросил, — Демо-версия? — Демо-версия, где ты очень старался не дышать, а я просто оказал немного поддержки. — Опять фокусы? Так ты даже не пытался меня душить, да? — разочарованно произнес Андрей, — А расширенная версия когда будет? Он ещё не восстановил дыхание, а уже просил ещё. Ну что за придурок. Нет бы радоваться, что его щадят, а ему обидно. — В расширенную версию войдут верëвочки и исключительное доверие. — А сегодня тебе мало доверия было? — удивленно спросил Андрей. Глаза всё ещë были на мокром месте и он периодически шмыгал носом, отчего его вопросы звучали комично, будто он разнылся от досады. — Ты большой молодец, — вместо прямого ответа улыбнулся Дима. Андрей нахмурился. Его всё ещё потряхивало, а сердце не утихало, но хотя бы не билось об рёбра. Дима почему-то отодвигаться не спешил и продолжал рассматривать его. Андрей ловил его взгляды то на лице, то на руках. Он слишком устал, чтобы напрягаться из-за этого. — Чего ты пялишься? — устало выдохнул Андрей, — Выбираешь, куда иголочками тыкать? — Угу, — задумчиво хмыкнул Дима на язвительный вопрос, — Ты в порядке? — Вроде нормально, — неуверенно ответил Андрей, непроизвольно съëживась от едкого взгляда, который явно что-то нехорошее обещал. — Демоны твои часто кусаются? До руки дотронулась ладонь, обводя большим пальцем один из набитых зубастых смайликов. Дима сам сейчас выглядел как ехидный чёртик. Андрей согласно кивнул, готовясь услышать какое-нибудь отбитое предложение, от которого он не откажется. Дима продолжил довольно ухмыляться, рассматривая его татушки, бесцеремонно трогая их пальцами и обводя каждый смайлик по контуру. Сегодня он явно позволял себе лишнее! Сколько раз он уже его облапал? Следовало поставить его на место и отпихнуть. Ну и что, что это было дико приятно? Это всё ещё казалось странным и неправильным. — Давай уже, хватит нагнетать, — не выдержал Андрей этих приятных поглаживаний и стал нехотя и очень лениво отстраняться, — Что придумал? — Придумал, что острые иголочки в пасти им точно понравятся. Андрей нервно сглотнул и с напором вырвал руку, натягивая на обнажённый участок задранный рукав толстовки, чтобы спрятать своих зубастых чёртиков от ебнутого Димы. Вот Андрюша и допизделся.