я хочу перестать бежать, нат.

острые углы коленок упираются в дверную ручку. натаниэль дёргается, сдвигает занемевшую ногу, стараясь устроится поудобнее и не потревожить спящую на задних сиденьях сестру. та ворочается, недовольно бормочет себе под нос что-то вроде: «ты чертов клоун, нат», заставляя нила усмехнуться, и роняет руку на пол. пистолет, заткнутый за пояс джинс, ощутимо давит на бедренную косточку, но натаниэль, ощущая его неудобную тяжесть и зная, что может легко до него дотянуться, чувствует почти осязаемое спокойствие. такие моменты ночного покоя накрывают его очень редко — на самом деле, почти никогда со смерти мамы. даже из практических соображений защищаться втроём было гораздо надёжнее, чем вдвоём. в окно неоновым розовым светит вывеска мотеля, на который у них в очередной раз не хватило денег. кражами много не заработаешь, да и привлекать внимание — не лучший вариант. натали в этот момент, если бы знала о размышлениях брата, точно бы иронично хмыкнула — у нила донельзя дерьмово получалось не привлекать внимание. да и у неё тоже, если честно. слишком независимый и взрывной у них был характер, слишком отцовский темперамент, разделённый на двоих, но не утративший своего буйства. мать бы их здорово поколотила, если бы узнала, сколько ошибок они наделали в последние полгода. рассеянный малиновый свет ложится на мокрый после дождя асфальт, очерчивает чёрные ломаные ветви полумертвых яблонь и мягко, но настойчиво светит в правый глаз натаниэля, мешая заснуть снова. что бы его не потревожило в очередной раз - чересчур громкий вздох сестры или проблеск интуиции, но нил перестаёт пристраиваться к тонкой подушке и острым взглядом осматривает полупустую парковку, где они решили переночевать. всё спокойно. пока что. натаниэль вздыхает, оглядывая пространство позади себя с помощью зеркала заднего вида. с их жизнью немудрено стать слишком настороженными. хотя… в таком деле слишком много настороженности не бывает. как говорится, если вам кажется, что за вами следят, то это ещё не значит, что у вас паранойя. натали снова что-то невнятно бормочет и подтягивает руку под себя. сжимается в компактный комочек. и не скажешь, что недавно фурией накинулась на слишком настойчивого поклонника в клубе, разбив его симпатичную мажористую мордашку в кровавую кашицу. мда. нил даже не успел ничего сделать, только помог потом оттащить вяло стонущее тело в туалет. ну и в качестве возмещения морального ущерба стащил довольно толстый кошелёк мажора — сестре на шпильки. нил залазит под сиденье, нашаривая запасной плед, и с легкой улыбкой укрывает натали вторым слоем одеяла. вечно она мёрзнет. а ещё умудряется находить в их жалкой жизни, являющейся на самом деле побегом от всего и вся, что-то хорошее. после того, как мать погибла в пожаре, давая им время уйти от преследования, именно натали не дала брату утонуть в чёрной, бездонной депрессии. именно она вечно выдумывала всякие сумасшедшие и не совсем законные вещи, которые заставляли натаниэля тепло, совершенно не по-отцовски, улыбаться. неведомо какими связями попасть на матч по экси — первый за долгие месяцы тоскливого наблюдения за играми с экрана телевизора в общественной прачечной? напрочь сорвать голос и подраться с какими-то безумными фанатами? да как два пальца об асфальт! — это кто ещё безумный фанат, ха! — что за страшные намёки, нат? — сипло тянет натаниэль, расплываясь в широкой улыбке. мышцы лица болят с непривычки — слишком давно он не был так счастлив. мать по каким-то своим причинам не позволяла ему не то что играть в экси, но даже посещать безобидные матчи в захолустьях типа этого. — безумней тебя по отношению к экси там никого не было, братец, — убежденно заявляет натали и хохочет при взгляде на скривившегося натаниэля, аккуратно забирающегося на пассажирское сиденье. какой-то мудень со знанием дела пробил в коленную чашечку. что ж, можно быть уверенным, без ответа он не остался. о, а может быть, украсть из супер-дорогого бутика лак для ногтей и после весь вечер сосредоточенно вырисовывать зловредно скалящиеся смайлики на ногтях нила? что ж, почему бы и нет? — и что это? — это современное искусство, братик! — видимо, оно слишком современное, чтобы я мог его понять, — заключает натаниэль, скептически разглядывая бензиновые разводы в цветочек. как сестра умудрилась уместить это всё на один маааленький ноготь — неясно. — ископаемое ты моё… отвезти тебя в музей? — чтоб ты облезла со своей чёрной вдовой, — беззлобно огрызается нил, незаметно любуясь преобразившимися пальцами. — а я теперь на гея похож. — о, разве в этом есть хотя бы доля моей вины? — невинно распахивает глаза натали и тут же с веселым визгом перепрыгивает через скрипучую мотельную кровать, избегая мощного удара подушкой. — ногти! ногти! лак ещё не высох, нат, не смей! нат, положи подушку обратно! или забраться в магазин, чтобы стащить немного еды? с легкостью! — зачем тебе понадобилась эта хрень? где ты ее вообще нашла в продуктовом? — это укулеле, а не хрень, необразованный неандерталец, притворяющийся моим братом! — и что ты этим «леле»будешь делать? бить людей по башке? — вполне неплохое применение, между прочим, — фыркает надменно сестра, бережно укладывая гитару необычной формы в багажник. предположение натаниэля по поводу нетрадиционного использования музыкального инструмента оказывается пророческим — натали с силой разбивает его о дубовую голову очередного преследователя, пока брат, героически борясь с немного истерическим хохотом, заводит машину. окей, это было правда смешно. опять же, почему бы не проникнуть в игровой центр и не проиграть с братом в автоматы всю ночь напролёт? сделано! плюсом идёт утренний квест «спрячься от охранника», который они успешно проходят, практически на четвереньках проползая через лабиринты зала с игровыми автоматами по направлению к выходу. а вчера они по настоянию натали задерживаются в городе, чертовски беспечно игнорируя то, что нил видит нескольких ищеек отца, и забираются на самое высокое здешнее здание. натаниэль не любит высоту — нелегко при случае дать дёру, но сейчас… это нервно, но как-то радостно нервно. потеют ладони, натали травит пошлые анекдоты и чуть не срывается с проржавевшей пожарной лестницы, но когда они наконец достигают плоской, заставленной трубами и железными коробками крыши, то укладываются на неё и облегченно смеются в близкое небо. ярко горят звезды, но ещё ярче сверкают счастьем глаза сестры, и быстро-быстро колотится сердце, когда они, обнявшись, стоят на парапете и наблюдают за постепенно расцвечивающимся разноцветными огнями городом внизу. — ты сумасшедшая, нат, — тепло улыбается натаниэль, утыкаясь носом в растрёпанную шевелюру сестры. — а ты клоун, нат, — в голосе слышится ласковая насмешка. натали прижимается ближе к брату, хотя казалось бы — куда ещё ближе? она и так единственная в его сердце, в его разуме, одна на свете, за кого он готов убить и умереть. лучше бы, конечно, убить. потому что как его сестрёнка будет без него? и похуй, что на самом деле она прекрасно выживет и одна — в конце концов, обучение-то у них было почти одинаковое. но натали всё равно его младшая сестра, которую он учил кататься на скейтборде, которую утешал после ночных кошмаров и которой латал пулевые раны. — чего это сразу клоун? — смешливо бурчит нил. отступает от края крыши и снова ложится, разглядывая бархат неба с яркими жемчужинами звёзд. в городе их никогда не видно. натали садится рядом и аккуратно устраивает голову брата на своих коленях. — балбес, не застуди мозги, — легонько щёлкает его по лбу. тоже откидывает голову и смотрит вверх. — а то всю свою математику позабудешь. нил обидчиво дует губы, еле сдерживая улыбку. — не переводи тему, нат. в каком таком месте я клоун? — ой, а скажешь, нет? — натали наконец кидает на него взгляд и приглушённо фыркает. — кто решил отомстить тому мерзавцу и сделать из него слишком правдоподобную копию картины пера джека-потрошителя? полицейские жутко тогда пересрались — боялись, что появился подражатель. клоунизм чистой воды. и чертовски неосторожно — мать бы… — о, я просто писал по маньякам-убийцам проект, когда был алексом, — небрежно прерывает её натаниэль, сдерживая нервный оскал, лезущий на лицо. он знает, что с такой кривой и несколько безумной улыбкой слишком похож на отца и не желает пугать этим сестру. — джек-потрошитель показался мне самым занимательным. натали качает головой, всё ещё отводя взгляд, и осторожно замечает в сторону: — но всё-таки… мы никогда не были такими незаметными, как… как мама, но… нат, это было уже чересчур. тебе так не кажется?.. — мне так не кажется! — натаниэль зло рычит, резко садясь и хватая испуганно отпрянувшую сестру за плечи. на секунду ему становится за это почти жаль, но… — этот… этот ублюдок почти убил тебя! ты понимаешь это, нат? если бы я не успел, — он сглатывает, на секунду опуская глаза, — ты бы была мертва. как мать. — но я жива, братик, — порывисто шепчет натали, уже сама хватая нила за руки. — я жива, я в порядке. ты успел и спас меня. натали не сказала, но нил всё равно догадался, что сестра сумела тогда сбежать. однако ищейка тоже оказался не промах и смог найти её, а после жестоко, до полусмерти избить. и ублюдок прикончил бы натали в тот же момент, если бы не садистские наклонности и извращенное желание поиграть в жертву и охотника. он был успешен… почти как лола. но, в отличие от неё, слишком глуп. потому что именно всё это в совокупности и выиграло столь необходимое натаниэлю время. — да, жива, в этот раз — да, — горько кивает натаниэль. — а в следующий? а если я опоздаю? нет, послушай меня, — он прерывает попытавшуюся что-то вставить натали, быстро и извиняюще гладит её по плечам. — ты - моя сестра. единственный человек, из-за которого я буду переживать, которого буду не в силах оставить и сбежать, если что-то пойдёт не так… как бы ни хотела этого мать, но я не смогу. ты знаешь. если не станет тебя — не станет и меня. вернее, не станет меня нынешнего, потому что появится монстр, который не остановится ни перед чем, чтобы убить тех, кто посмел сделать тебе больно. нат… я не хочу становиться похожим на отца… не хочу. но и… я также осознаю, что дальше продолжаться так не может. натали выглядит непонимающей. её глаза мерцают страхом и сочувствием. она та, что накладывала натаниэлю повязку после того, как отец бросил в него утюг из-за чересчур очевидного беспокойства во время очередного посещения копов; та, что успокаивала его истерики после особых «уроков» от верных последователей мясника; та, что счищала с его трясущихся рук кровь; та, кто отводила тяжелую руку матери, замахивающуюся на натаниэля из-за его очевидной одержимости экси. натали была недостающей половиной натаниэля. она знала его так, как не знала себя. знала его рамки, его личины, его мотивы, его желания. но сейчас… она не могла понять. — что ты хочешь сделать, нат? — её встревоженный голос иголкой колет сердце нила. но он непреклонен. он решил. на самом деле, он раздумывал об этом всё время, пока выхаживал натали, и это оказалось единственным выходом. — я хочу перестать бежать.