***
Каждый день похож на предыдущий, а ночи — невыносимо-длинные и хочется выть волком. Дома холодно, как ни укрывайся пуховым одеялом, и уже давно никто не ждёт. Возвращаться домой Роме совсем не хочется, даже в те дни, когда работа выбивает последние силы, поэтому он засыпает за столом. Наутро отёкшее лицо похоже на сырую отбивную, а щетина неприятно колет ладонь при лёгком касании. Кофе-машина снова сломалась, не налив и половину кружки, вот и приходится довольствоваться малым. Кажется, через двадцать минут его будет ждать серьёзная изжога (это станет тридцать третьим несчастьем в бесконечно унылом списке). Работа остаётся в приоритете вопреки мигрени, затёкшей спине и больному желудку. Рома перебивается завалявшимся в ящике стола батончиком «Марс», дожидаясь назначенной встречи. Из его рта пахнет отнюдь не фиалками, но жвачка, как назло, закончилась. Остаётся надеяться, что Грачёва с юристом не обладают феноменальным обонянием, чтобы учуять «пленительные ароматы» бедного задолбавшегося следователя, буквально живущего на рабочем месте. Юрист представляется Глебом Константиновичем и выглядит моложе, чем Рома его представлял. Казалось, интересы такого солидного человека, как Вадим Белорзёров должен представлять кто-то соответствующий по возрасту, но нет. Дорогой костюм, зачёсанные назад волосы — самый настоящий щёголь или «белый воротничок» из американских сериалов. Тонкий, высокий, изящный в движениях, но рукопожатие крепкое, да ещё и приехал раньше назначенного времени. На костюме ни пылинки, речь — отточенная и ровная, мягко-бархатная, не оставляющая простора для манёвра, чтобы поставить под сомнение хотя бы одно его слово. Рома раздражённо фыркает. В его работе каждый второй — хам и пройдоха, а этот Глеб не так-то прост, но на подобные исключения из правил лучшая тактика — отражение спокойствия («ты, главное, дыши поглубже и не забывай сохранять достоинство, авось тогда он сдастся под этой гранитной стойкостью»). Однако, Глеб Константинович не спешит поддаваться и упирается, будто самый настоящий баран. Ну и что же тогда остаётся, если и сам Рома сдаваться не привык? Александра выглядит совсем уж потерянной, просит не привлекать к следствию ни Вадима, ни Марину, ни собственную дочь, а Глеб отстаивает её позицию со спокойствием сытого удава. Щёки Ромы горят от возмущения и есть ощущение, будто сам он сейчас — раскалившийся докрасна вскипевший чайник, а из ушей того и гляди повалит пар. Стоит допросу окончиться, как Рома наконец выходит покурить. Февральское утро — хмурое, серое. Небо заволокли густые беспросветные облака. Люди снуют туда-сюда, спешат поскорее добраться до дома или работы, машины несутся в непрерывном бурном потоке, а Москва как стояла, так и стоит, и ничего в ней, по сути, не меняется. — Огоньком не поделитесь? Рома резко оборачивается, натыкаясь взглядом всё на того же Глеба Константиновича. Тот вынимает сигарету из пачки и коротко кивает, мол «не жадничайте». — Пожалуйста, — наверное как-то слишком угрюмо бурчит Рома, щёлкая колёсиком, и наконец позволяет Глебу прикурить. Так и стоят они в воцарившемся молчании, выпуская в холодный воздух облачка белёсого дыма. Глебовы движения — непринуждённо изящные, меж пальцев зажата сигарета и сам он какой-то плавный при внешней угловатости, будто сошёл с экранов, транслирующих старое французское кино. Прядь зачёсанных волос вдруг спадает набок от наклона головы и Рома старается отвести взгляд куда-то в сторону проезжей части. Жёлтый жук паркуется через дорогу, а желание толкнуть плечом соседа, как в той детской игре, приходится подавить усилием воли. Мысли в голове глупые-глупые, их бы стряхнуть на стылую землю, покрытую коркой старого льда и снега, да вернуться в тепло, оставляя позади высокий Глебов силуэт, но идти отчего-то не хочется. — Ну и как, довольны проделанной работой? — Сделал всё, что от меня требовалось, защищая интересы клиента, — всё также отточено-выучено, словно по карточке. — Что ж вы тогда вместо него к Александре не приехали? Глеб лишь снисходительно пожимает губы и докуривает свою сигарету, переступая с ноги на ногу — избегает неудобных вопросов. — Роман, вам бы хорошенько выспаться, — подмечает он. — И к врачу, заодно, обратиться. — Что? — глаза у Ромы лезут на лоб от непонимания. — Вы простите, конечно, но выглядите плоховато — кожа желтит, цвет лица нездоровый. Может что-то с питанием или витаминов не хватает… — Да идите вы со своими советами! — теперь уж Рома не выдерживает. Глеб хлопает ресницами в искреннем удивлении, а одну руку запускает в карман пальто, выуживая оттуда визитку. — Вы простите, я из лучших побуждений предложил! Ничего личного… Ну а если вдруг что-то понадобится от Вадима Юрьевича, вы со мной сразу связывайтесь, договорились? Тут оба номера — рабочий и личный, — и отдаёт карточку. — Ну что ж, всего доброго, — улыбается напоследок и спешит к своей машине, оставляя Рому стоять на месте с тлеющей сигаретой и накрывающими с головой волнами возмущения. Ну а Рома так и застыл на месте в раздумьях, то ли топнуть скандально ногой, то ли крикнуть ему вслед, чтоб не лез больше со своими номерочками и непрошенными советами, да катился б отсюда к чёртовой матери, вот только Глеб и так уже скрылся за дверью собственной машины, махнув ладонью напоследок. Рома взглянул на напечатанную витиеватым почерком визитку. Его брови сошлись на лбу, образуя морщинки. Свой личный номер Глеб Константинович приписал чёрной ручкой, аккуратно выводя каждую циферку с прилежанием отличника. — Тоже мне, советчик хренов…Но визитку не выкинул, а отправил в карман пальто. «Вдруг понадобится».
ㅤㅤ