— Почему у этих пончиков такие узкие дырочки?
Стоящий позади неё одногруппник невовремя откусил от яблока и задумчиво жевал, пытаясь понять, какого вкуса он хочет добиться от начинки. Не ожидая услышать что-то подобное, он подавился и начал кашлять да так, что покраснел бедолага от натуги. Хорошо не дошло до приёма Геймлиха.
Он отклонился чуть вбок, чтобы разглядеть, чем она там таким занимается.
Тей с невозмутимым видом измеряла диаметр пончикового отверстия. Обидно, кстати, что пончики достались на задание Тей — это ведь его самое любимое лакомство. Но сейчас не об этом.
Подобное поведение, мышление встречалось у взрослых людей — по мнению взрослых людей — также часто как снег летом, потому что в её возрасте наивность смывалась пережитым негативным опытом, которого хоть отбавляй, проблемами насущными, а глупость тщательно маскировалась заученными мудрёными словами. Но Тей держала оборону, оставаясь самой собой — наивной и глупой. Ничуть этого не стыдясь и не стесняясь. Оттого её считали чудачкой.
Особенно окружающие хихикали над её словами, считая всё, что она говорит, чистой пошлостью.
Но и это Тей не беспокоило. Если она говорит, что у пончиков узкие дырочки, значит так оно и есть. Значит она уже бежит за линейкой, циркулем, рулеткой, если потребуется, чтобы отмерить диаметр, окружность внутреннего и вешнего кольца, чтобы соотнести одно с другим. Найти что, чему пропорционально. А потом всё зафиксировать в своём блокноте, полнящимся морем классификаций. Уж не до двусмысленностей. Куда там, тут всё серьёзно!
И этим Тей безумно нравилась ему. Что остаётся такой, какая она есть. Что она не боится быть собой.
Задержав на ней взгляд дольше положенного, он встал на место. Удручённо вздохнул и принялся месить тесто. Такая милая девушка никогда не посмотрит на него тем же взглядом, каким он смотрит на неё. Потому что Тей такое чудесное создание — в его глазах уж точно, а он…
Делая очередную пометку, она восторженно озвучила её, остальные пренебрежительно захихикали, отчего у Катакури вена на лбу вздулась.
Пока он души в ней не чаял, остальные смеялись над Тей и высмеивали её наивность. Что страшно бесило.
На выручку пришёл мастер, у которого они учились кондитерскому делу. Одним лишь хлопком в ладоши он заставил замолчать шестнадцать ртов.
Закончив с практическим заданием на сегодня — вместо того, чтобы отпустить всех домой с индивидуальными домашними заданиями — мастер Зефф попросил группу встать по двое.
Народ закопошился со скоростью звука. Все в мгновение ока разбились по парам, оставляя стоявшего за самым дальним, крайним столом парня с тёмно-фиалковыми, короткими волосами растерянно озираться в поисках свободного человека. Не занят оказался только мастер Зефф.
А чего он ожидал от группы, девяносто процентов которой составляют молодые девушки, которые на инстинктивном уровне держат ухо востро и обходят его стороной? Остальные десять процентов составляли субтильные парни, которые тоже не хотели испытывать судьбу, оттого держались к девушкам поближе.
Катукури прекрасно видел, что его боятся все. Кроме мастера. Того уже ничем не проймёшь. И это у Шарлотты седьмая такая группа.
В свою очередь, остальных он боялся не меньше. Правильнее будет сказать не самих людей, а их реакции на его внешность.
Всё началось, когда он был подростком. Тогда он стал жертвой жестокой шутки, которая оставила шрамы на его лице на всю жизнь.
С того момента его начали дразнить в школе. Тот самый период, когда дети особенно жестоки и не понимают, что говорят. А внутренний мир ребёнка в отдельности нежен и хрупок. Самым популярным обзывательством в адрес Катакури было «монстр».
Чтобы его больше не трогали хотя бы физически, Катакури начал усиленно заниматься спортом. С появлением видимых результатов со временем ушёл и ментальный прессинг. Их места заняли страх и недопонимание со стороны окружающих.
Так он привык сам держаться в стороне, чтобы не пугать людей, и чтобы не приходилось терпеть их реакцию на его внешность. Он был зависим от мнения окружающих. Очень переживал. Ранил любой неосторожный комментарий. И ранил глубоко.
Но часть его вопреки всему плохому очень хотела быть среди остальных.
Катакури не сомневался в своём решении постичь кондитерское дело (к которому его непреодолимо тянуло всю его сознательную жизнь, судя по фотографиям, даже несознательную). Но люди реагировали на него широко открытыми глазами и, тем более, на его цель.
Многие не верили, когда слышали, что огромных размеров парень с видом бывалого мясника с завидной скрупулёзностью делает шоколадные розочки на торт.
Катакури чётко убеждён, что его основная цель — становление мастером своего дела.
Но часть его надеялась, что он заведёт знакомства с людьми на почве общих интересов. Кулинарии.
Не получалось.
Окинув взглядом помещение, он встал ближе к столу, опустив взгляд.
Что ж. Ему не в первой работать в одиночку.
Вздохнув, он потянулся за телефоном, чтобы записать задание.
— Ты же всё записал, Катакури-кун? — спросило откуда-то сбоку извиняющимся тоном. — А то я не успела. За телефоном в раздевалку бегала.
Посмотрев вниз, Катакури чуть было не отшатнулся к стене.
— Не против быть моей парой, Ката-кун? — спросила Тей.
Про то, как она сразу подошла к нему, когда мастер попросил их встать в пары, но не успела сказать, потому что сорвалась и побежала в раздевалку, Катакури уже не слышал. Потому что его благополучно контузило.
Разморозился Шарлотта только после ожидаемого, громкого хлопка в ладоши мастера — чему он был безумно благодарен — оповещавшего группу о конце их занятия на сегодня.
— Буду рад содействовать тебе, — поклонился он и Тей поклонилась ему в ответ.
— Славно, — усевшись на первый слог, протянула она, улыбаясь.
Увязавшись по дороге домой за Катакури, Тей втянула его в разговор, чему он радовался как дитя.
— Раньше мы не общались, поэтому будет правильно представиться. Я Галатея.
— Я помню твоё имя, — сдержанно подчеркнул он.
— Вот это у тебя память! — восхитилась она. — А я записываю имена важных людей, чтобы не опростоволоситься в ответственный момент, — беззаботно поделилась Тей, в то время как сердце Катакури пропустило очередной удар. Да что ж такое…
***
Чёрт пойми как, но они оказались в парке, до которого идти пешком было километров семь. Что было Катакури невдомёк — дошли они быстро, и это притом, что шёл он слишком степенно, подстроившись под темп Теи, чтобы его спутнице было удобно.
— … двое младших. А ещё два вредных кота. Кто невыносимее, я… затрудняюсь сказать.
— У меня тоже есть младшие…
— Правда?! Здорово! Получается, ты, как и я — большой бро! — Тей выставила сжатую в кулак руку. Нахмурившись, Катакури отбил кулачка. — Так вот мы можем забаррикадироваться на кухне и никого не пускать, — закончила она. Поиск места для выполнения задания — было их последней темой обсуждения.
Представив младших братьев Тей, Катакури вздрогнул. Он удрал из своего собственного кричаще-сопливого ада семь лет назад. И возвращаться обратно — пусть даже на полтора часа — он не хотел. А потому предложил следующее, хоть сомнения и подъедали его решимость.
— Я живу один, так что предлагаю свою кухню для выполнения задания…
— Отлично! Тогда решено — завтра у тебя. Только во сколько?
— Ты не боишься? — удивлённо спросил Катакури. Аж остановился. Ему было в новинку, что с ним общались вот так просто. Так что его это немного пугало.
— Я видела, как ты нёс на руках бездомного пса в приют. Мне было по пути и я немного проследила, — призналась Тей. А что как ни это говорит о том, что человек — хороший?
***
Катакури нервничал.
Так нервничал, что испёк брауни. Хотя в задании значились пирожные.
Во имя всего сладкого, он был страшно взволнован.
Он будет работать в паре с девушкой.
Аж пот прошиб. Пришлось переодеваться.
У него ведь девушка была дома последний раз… никогда. Он задумался, потому что не знал считать ли сестёр, которые иногда на выходных заваливались к нему.
И вот зазвонил домофон.
Открыв, он осмотрел себя в зеркало. Пойдёт.
Повернулась ручка двери, и вот она уже стоит в коридоре.
— Привет, Ката-кун!
— Здравствуй, Тей, — он протянул руку, чтобы помочь с пакетами, но она уже поставила их на пол. Чёрт. Неловко вышло. Надо куда-то деть руку.
Стыд длился недолго — Тей нагнулась, чтобы разуться.
Спросив, где ванная, она убежала мыть руки, попутно рассказывая, что в её любимой кондитерской появилась новая позиция — эклеры. И что она купила немного на пробу. Ещё в пакетах лежала оговоренная заранее часть ингредиентов на пирожные.
Спросив разрешение, Катакури отнёс пакеты на кухню и выложил содержимое на стол.
Не успело пройти и минуты, как Тей оказалась на кухне, осыпая Катакури комплиментами касательно планировки и функциональности его апартаментов. Реагировал он сдержанно, одновременно с тем танцуя в душЕ. Ему самому нравилось.
Не церемонясь, Тей схватила эклер, сунула в него палец. Туда-сюда и так несколько раз. Сжала. Слизала крем с пальца. Откусила от эклера. Нахмурилась. Её мозг сейчас обрабатывал тучу информации.
Катакури подвис. И подумал, что он, как и этот мир, слишком пошлый для любознательной Тей.
— Ката-кун, ты хорошо себя чувствуешь? — он вопросительно посмотрел на неё. И было испугался, что у него на лице написано, как он прокручивает момент с тем, как Тей слизывает крем с пальца. — Просто… ты дома и всё равно в маске.
— Я в норме. Просто… хм… — стушевался он.
— Ничего страшного! Если тебе так удобнее, то всё в порядке, — замахала она руками.
Тей и правда сначала подумала, что Катакури приболел. Но затем срастила одно с другим и поняла, что Катакури беспокоится из-за своей внешности. А ещё догадки касательно того, что он робкий и стеснительный, несмотря на свой грозный вид, подтвердились.
— Ну что? Приступим!
Их домашним заданием были мини-тортики на тему «цитрусовые». На вчерашнем мозговом штурме было решено использовать шкуру грейпфрута в качестве естественной упаковки.
Хоть они впервые готовили вместе, однако процесс готовки обошёлся без производственных травм.
Но кто знал, что чайник сойдёт с ума, и прыснет струёй кипятка в своего хозяина. Хорошо, Катакури был в маске.
Выключив спятившую технику из розетки, Тея бросилась к морозилке, вытаскивая оттуда куриное филе.
Обернувшись, она увидела лежащую на столе маску. Из ванны донёсся плеск воды.
Когда вода перестала бежать, Тей постучала.
— Катакури-кун, как ты там? Сильно больно? — спустя пару минут открылась дверь. Из ванны вышел Шарлотта, пряча лицо в полотенце.
— Ничего серьёзного. Я в порядке, — только и сказал он и пошёл на кухню. Тей забеспокоилась ещё больше.
— После этих слов один из моих братьев как-то раз упал без сознания. Так что убери руки, пожалуйста. Я должна убедиться, что замороженного филе будет достаточно и ехать в больницу не надо.
Всё ещё держа полотенце у лица, Катакури нахмурился. Подбородок и щеку пекло. Вот только ещё одного уродства ему не хватало. Сдавшись, он убрал руки от лица и отвёл взгляд.
— Хвала богам, — выдохнув, Тей улыбнулась. — Покраснением обошлось, — и передала филе.
— Я эм… извини, что ты увидела моё лицо, Галатея. Мне стыдно.
Понимая, как уязвимо сейчас себя чувствует Катакури, Тей подошла ближе и заглянула в его глаза. Да и момент какой для признания…
— Люди в первую очередь обращают внимание на внешность. И я не исключение. Мне твоя очень понравилась. И если ты не против, Катакури, я бы хотела познакомиться поближе с твоим внутренним миром, — надеясь, что он не испугается и не воспримет сказанное как шутку, Тей выложила все карты на стол, ожидая реакции.
***
С тех пор их встречи случались не только на мастер-классах.
