The Missing Piece

— Правда или действие? Хёнджин на секунду задумался над вопросом, спрашивая себя, действительно ли он хотел испытать свою удачу с вызовом от Чанбина. — Действие. Чанбин ухмыльнулся, что Хёнджин почти сравнил бы с тем, как делает Минхо всякий раз, когда угрожает младшему своим сухожаром. — Устрой Чану приватный танец. Чан посмотрел на Чанбина с поднятыми бровями, прежде чем опустить их, когда Хёнджин повернулся, чтобы посмотреть на него. — Все в порядке, Чанни? Чан улыбнулся, хоть и осмелился, но все же попросил его согласия. Чан кивнул, когда тот поднялся с пола и включил песню из одного из своих многочисленных плейлистов на своем телефоне. У нее был ровный бит, под который он мог легко покачивать бедрами, поддерживая легкий ритм. Чанбин изо всех сил пытался сдержать смех. Он знал о влюбленности Чана в Хёнджина и наоборот. Чего они оба не знали, так это того, что он был влюблен в них. Однако он был уверен, что как только они осознают свои чувства друг к другу, для него не останется места. Казалось, что у них были исключительно моногамные отношения, в то время как у Чанбина было немало полигамных. Итак, он с грустью и весельем наблюдал, как Хёнджин все больше увлекался танцем с течением времени. Нежно провел руками по Чану, вниз по его рукам и вокруг его груди, в конце концов забравшись к нему на колени, где Чан крепко держался за его бедра. Когда Хёнджин собирался поцеловать Чана, он остановился и хихикнул. — Правда или действие, Чан? — спросил он, медленно начав целовать подбородок Чана. — Правда. — Я тебе нравлюсь? — Да, — сказал Чан, пытаясь сдержать стон, который был у него в горле, но не смог, так как Хёнджин нашел чувствительное место прямо под его ухом. — Я тебе нравлюсь? — Это не по правилам, Чанни, — засмеялся Хёнджин, отстраняясь, Чан надулся, прежде чем обернуться, вспомнив, что они не одни. Чанбин улыбнулся ему, прежде чем встать, чтобы уйти. — Куда ты идешь? — грустно спросил Чан. — Моя работа выполнена, моя цель состояла в том, чтобы вы, два идиота, поняли, что любите друг друга, теперь мои ночи снова свободны, так как мне не придется слушать, что вы оба говорите друг о друге, — сказал Чанбин, пытаясь звучать так счастливо, каким он должен быть для них. И он был счастлив, но также имел дело со смесью ревности и печали, но он знал, что навлек это на себя. Было бы эгоистично пытаться разлучить их только потому, что он хотел, чтобы они принадлежали ему. — Спасибо, Бин, — сказал Хёнджин, прижимаясь к Чану, а тот обнимал его. — Нет проблем, зачем еще нужны друзья? Друзья. Этот термин ранил его больше, чем он думал. Все трое уже давно дружат. Чан и Чанбин познакомились еще в начальной школе, когда их беспокоило только то, что у кого-то есть синий мелок, чтобы спасти неудачный рисунок, или игра в прятки лучше, чем игра в пятнашки. Затем появился Хёнджин в средней школе, и с тех пор они втроем всегда были вместе. В каких-то приключениях или неприятностях, смотря кого позвать, но всегда вместе. Теперь Чанбин не был так уверен. Чану и Хёнджину нужно было побыть наедине, оставив Чанбина на произвол судьбы. А без них ему действительно не к кому было обратиться. Закрыв дверь своей спальни, он прошел к своему столу, сел в кресло и погрузился в работу. Создание музыки было способом направить свои эмоции и мысли во что-то более продуктивное, чем закапывание себя в невидимую дыру. Кроме того, он действительно не хотел слышать, как хорошо закончится игра. Он и так знал, что они будут вместе, но ему не нужно было подливать еще больше масла в огонь, который убивал его эмоции. Конечно, он драматизировал и наверняка научится преодолевать это, но прямо сейчас он не мог не погрязнуть в жалости к себе. Прошло время, он думал, что прошел всего час, но, взглянув на часы в углу своего ноутбука, он понял, что прошло уже более пяти часов с тех пор, как он пришел в свою комнату. Сейчас четыре утра, и его тело кричит на него. Его плечи и спина болели от того, что он слишком долго находился в одном и том же положении, его глаза пульсировали, но мысли все еще налетали. Итак, он встал со стула и тихо вышел из своей комнаты, стараясь не беспокоить своих соседей, хотя он был уверен, что они будут в комнате Чана в конце коридора, так что ему не нужно быть слишком тихим. Он добирается до кухни и начинает наливать себе воды, что было бы отличным выбором, но вино в глубине холодильника зовет его. Вопреки здравому смыслу он наливает красную жидкость в свой стакан, взбалтывая его, прежде чем позволить ей скользнуть в горло. Он быстро допивает стакан, прежде чем налить второй. Он пил нечасто, только когда его разум отказывался отключаться, так что он знал, что скоро почувствует последствия. Он поставил вино обратно в холодильник, взял бокал с собой в гостиную и свернулся калачиком в кресле в углу комнаты. Он натянул на себя большое плюшевое одеяло, расслабив уставшее тело, и включил фильм. Он мог бы повторить каждое слово из него, но это то, что ему было нужно сейчас. Что-то, что должно быть на заднем плане, когда он пытался работать с эмоциями, которые отложил на второй план, о чем он начал сожалеть. Если бы он имел дело с ними в лоб, он, возможно, не был бы в том положении, в котором он сейчас. Бинни. Чанбин продолжал смотреть в окно, наблюдая за несколькими машинами на дороге. Бин? Он видел пару внизу на автобусной остановке, прежде чем они приветствовали третьего человека, каждый из них заслужил поцелуй. Это заставило сердце Чанбина почувствовать тепло, но также и намек на холод, трепетавший в нем. — Чанбин! Он повернулся, чтобы посмотреть, кто кричит на него, настороже, прежде чем успокоиться, когда понял, что это был всего лишь Хёнджин, с Чаном позади него, двое, держащиеся за руки. — Ты в порядке? Я звал тебя несколько минут, — сказал Хёнджин, отпуская руку Чана, чтобы схватить Чанбина обеими руками. — Да, я в порядке, почему нет? — Ну, для начала, ты был глубоко погружен в свои мысли и ты пьешь, — обеспокоенно сказал Чан, садясь за стол напротив Чанбина. — Ребята, клянусь, я в порядке. — Чанбин, правда или действие? — спросил Чан, бросив на него взгляд, который сказал ему, что ему нужно подыграть. — Правда. — Ты злишься, что мы с Хёнджином нравимся друг другу? Чанбин опешил, но не позволил этому отразиться на своем лице, прежде чем ответил. — Нет, совсем нет. — Бинни, правда или действие? — Ребята, не моя очередь? — спросил Чанбин, прежде чем получил взгляд от Чана и Хёнджина, который сказал ему, что они не позволят ему ни о чем спрашивать, по крайней мере, сейчас. — Правда. Честно говоря, он был слишком напуган, чтобы сказать «действие», он не был точно уверен, к чему эти двое клонят. — Ты расстроишься, если мы начнем встречаться? И снова Чанбин сказал им «нет», и он говорил правду. Он хотел, чтобы они были счастливы и получили шанс прожить вместе долгую жизнь, они нравились друг другу последние три года, или, по крайней мере, столько времени Чанбину пришлось слушать, как они скулят друг над другом. — Прежде чем ты спросишь еще раз, то все еще правда, — сказал Чанбин, прежде чем Чан успел спросить еще раз. Чан, казалось, немного подумал, прежде чем ухмылка скользнула по его лицу. — Чанбин, — старший отходит от стола и садится на подлокотник кресла, где в настоящее время все еще сидит Чанбин, закидывая свои ноги на него, прижимая к креслу. — Я тебе нравлюсь? Я имею в виду, романтически. Чанбин просто смотрел на него, ошеломленный. Его разум замкнулся, медленно перерастая в панику, которая грозила отправить его обратно к винной бутылке в холодильнике. — Бинни? — сказал Хёнджин, вырывая его из мыслей, когда ему удалось найти способ сесть рядом с ним, он потянул Чанбина за подбородок, чтобы посмотреть на него. — Мы тебе нравимся в романтическом плане? Ох, теперь он определенно проиграет. Он чувствовал, как пальцы Хёнджина медленно двигаются от его лица к его волосам, слегка потянув их, когда он оседлал его, Чан двигал ногами, чтобы освободить больше места. — Ответь мне, красавчик, — сказал Хёнджин, глядя на Чанбина. — Ребята, я не знаю, как это сказать… То, как Чанбин сказал это, заставило Хёнджина и Чана запаниковать. Они неправильно поняли всю эту ситуацию и внезапно поместили своего лучшего друга в ситуацию, на которую он не соглашался. Они немедленно отошли от него, вернувшись на свои прежние места, снова предоставив Чанбину его личное пространство. Чанбин посмотрел на них, как ребенок, которому сказали, что Санта не настоящий, а зубная фея на самом деле их родители. — Почему вы отошли? Все, что я собирался сказать, это то, что вы оба мне нравитесь, но я не был уверен, что в ваших отношениях найдется место для меня. Хёнджин и Чан вздохнули с облегчением, прежде чем вернуться к Чанбину. — Для тебя всегда найдется место, малыш, — сказал Хёнджин, забираясь обратно на колени Чанбина, опуская бедра вниз, заставляя Чанбина крепко сжать его. Когда Хёнджин начал целовать его шею, Чан наклонился и схватил его за губы, поцелуй уже был беспорядочным, когда Чан посасывал язык Чанбина. — Итак, что ты хочешь сделать, малыш? Чанбин отстранился от Чана, их все еще связывала ниточка слюны, прежде чем он вытер ее. Он схватил Хёнджина за подбородок, заставив младшего вскрикнуть от удивления. — Во-первых, не малыш, я либо сэр, либо хозяин, а во-вторых, я хочу вас обоих, желательно, чтобы мы с Чаном превратили тебя в разрушенное месиво, но я открыт ко всему, — хрипло сказал Чанбин, заставляя Хёнджина вздрогнуть от волнения, когда Чан в шоке посмотрел на него сверху вниз. — Значит, моя комната? — спросил Чан после того, как его первоначальный шок прошел. Чанбин кивнул, с легкостью подняв Хёнджина, младший обвился вокруг него, чтобы не упасть, хотя Чанбин в любом случае не позволил бы ему этого. Он последовал за Чаном и, войдя в свою комнату, ухмыльнулся. Черное одеяло уже было откинуто, смазка и презервативы были в пределах досягаемости, а в изножье кровати лежало несколько вещей, которые привлекли его внимание. — Вы, ребята, планировали это? — Чанбин, мы можем быть честными? — спросил Чан, прислоняясь к комоду. — Конечно, что происходит? — Мы с Хёнджином общались недавно, вероятно, в течение последних нескольких месяцев, и еще тогда мы знали, что нравимся друг другу. Но потом мы продолжили разговор, и мы оба поняли, что ты нам тоже нравишься, и даже больше, чем просто близкий друг, поэтому мы стали наблюдать, чтобы увидеть, как ты реагируешь на определенные вещи, которые мы делаем. Глаза Чанбина расширились, когда он медленно начал вспоминать события последних нескольких месяцев, все внезапно обрело смысл. Импровизированные танцевальные репетиции, где Хёнджину просто необходимо было мнение со стороны и, конечно же, нужны были руки помощи. Чан просил Чанбина чаще ходить с ним в спортзал, небрежно обнимая его, когда он мог бы просто обойти, или шуметь больше, чем нужно. Или они оба становились очень милыми во время их еженедельных ночных походов в кино, маленькие штрихи, которые стирали границы между дружбой и чем-то большим, но ничего такого, о чем бы Чанбин слишком много думал. До сих пор. — Вернись к нам, Бинни, — сказал Хёнджин, высвобождаясь из объятий и потирая щеки Чанбина большими пальцами. — Я здесь, клянусь, — мягко сказал Чанбин, глядя ему в глаза. — Ты хочешь продолжить это, все это? — Да, хочу, но только если вы двое этого захотите. Ответ, который он получил, был в виде того, как Чан снова поцеловал его, когда Хёнджин упал на пол, быстро стянув штаны и боксеры Чанбина до колен, его член уже наполовину затвердел. Чанбин был благодарен за дверь позади него, которая поддерживала его, когда Хёнджин погладил его до полного возбуждения, прежде чем поглотить его ртом. Чан продолжал целовать его, его язык преобладал над ним, в то время как язык Хёнджина сжался, а челюсть отвисла, позволяя Чанбину проникнуть глубже в его рот. Эти два ощущения окончательно отключили его разум и позволили ему насладиться ошеломляющим удовольствием, которое они ему доставляли. Рука Чана скользнула под рубашку Чанбина, нашла его сосок, сильно сжала его, а затем мягко, прежде чем переключиться на другую сторону. Чувствуя приближение оргазма, он отстранился от Чана, чтобы предупредить Хёнджина, но он не послушал его. Это только побудило его глубже вонзить Чанбина в горло, втягивая щеки, когда он сосал и мычал, пока Чанбин не кончил в него. Все его тело дрожало, угрожая рухнуть, но Чан поддержал его, поцеловав в лоб, нежно потирая спину. — Мы были хороши для хозяина? — в шутку спросил Хёнджин, ухмыляясь, вытирая рот пальцами, собирая то, что выскользнуло, прежде чем облизать их дочиста. Чанбин кивнул с легким ошеломленным видом, когда Хёнджин засунул его обратно в штаны и встал с пола, подойдя к кровати. Чанбин быстро пришел в себя, прежде чем перешел к некоторым вещам. — Прежде чем мы продолжим, какие у всех стоп-слова, и что нас не устраивает? Первым заговорил Чан. — Я вообще не приемлю кровь или мочу. Все остальные быстро согласились, когда Чан вздохнул с облегчением. Он не хотел когда-либо стыдить их, но он не собирался отступать от них. — Все остальное я собираюсь попробовать, и мое стоп-слово — маргаритка. — Помимо того, что Чан упомянул, я не хочу, чтобы меня били по лицу, вы можете шлепнуть меня по заднице, но мне не нравится, когда меня шлепают по лицу. Я спокойно отношусь к тасканию за волосы, обзываниям или даже оплевыванию. И мое стоп-слово — роза. Чанбин повторил их стоп-слова, убедившись, что правильно их расслышал, и дав понять, что знает их. — Вы оба знаете, как мне нравится, как меня называют, но меня не устраивает, что я не могу видеть, ограничители - это нормально, но мне нужно иметь возможность видеть. Раньше он наслаждался этим, но один любовник злоупотребил его доверием, не слушал его, когда он выкрикивал стоп-слово, и с тех пор он отказывается от любой мысли о том, что на него накладывают повязку на глаза. — Кроме того, я не приемлю игры с ножом. Это было основной причиной того, что повязка на глаза больше не разрешалась. Именно поэтому после той встречи он явно повторял все жесткие нет и стоп-слова, прежде чем ложиться с кем-либо в постель. — Но со всем остальным у меня все в порядке, мое стоп-слово — фрезия. Было довольно забавно, что каждое из их безопасных слов было цветком, но Чанбин выбрал свое, основываясь на том, что оно представляло. Доверие. Что-то, что у него всегда было с ними двумя. Что-то, на что он надеялся, не оставит его внезапно после того, что происходит между ними. — Есть что-нибудь конкретное, что вам обоим нравится, как вас называть? — спросил Чанбин, глядя на Хёнджина, прежде чем посмотреть на Чана, который стоял рядом с ним у двери. Чан немного покраснел, когда подумал об этом. — Мне нравится, когда меня называют котенком, когда я снизу, что в последнее время случалось чаще, но если я сверху, я хочу, чтобы меня называли только альфой, — ответил он, глядя на Хёнджина. Чанбин быстро перевел взгляд с одного на другого, у него отвисла челюсть. — Боже мой, как долго я не знал?! Они рассмеялись, когда Хёнджин сказал ему, что они спят вместе уже около четырех месяцев. — Подождите, позвольте прояснить, вы спали вместе до того, как рассказали о своих чувствах друг к другу? — Да, однажды ночью мы оба выпили слишком много, занимались сексом, а утром говорили об этом, когда поняли, что произошло. — Честно говоря, это лучше, чем большинство моих отношений, так что я ни на йоту не осуждаю вас обоих. — Мы знаем, — сказали они в унисон, когда Чанбин закатил глаза. — Я забыл, с кем имею дело, — сказал он, глядя на Хёнджина, ожидая, что тот ответит на его предыдущий вопрос. — Когда я сверху, мне нравится, чтобы меня называли сэр, но если я снизу, я хочу, чтобы меня называли принцессой, или, если настрой позволяет, шлюхой и потаскухой, — сказал Хёнджин, потянув зубами нижнюю губу, оглядел Чанбина, а затем сделал то же самое с Чаном. — Как он себя ведет, Чан? — Обычно он хороший, но его дерзкая сторона может проявляться случайным образом. — Хм, и как ты хочешь это сделать? Он твой парень, и я не хочу переходить границы, которые у тебя могут быть. — Эй, посмотри на меня, — сказал Чан, нежно хватая руку Чанбина и прижимая его к своей груди, крепко обнимая. — Он наш парень. Чанбин, мы оба хотим, чтобы ты был нашим парнем, но только если ты этого хочешь, мы не оставим тебя, обещаю, мы оба любим тебя, Бин, — сказал Чан, отстраняясь, целуя стекающие слезы по щекам младшего. Любовь. Чанбина любили, и он чувствовал любовь так, как никогда раньше. Его предыдущие отношения были в основном связаны с сексом, хотя в последний раз он думал, что нашел свою половинку в двух своих любовниках, мужчине и женщине. Хотя, как и остальные, они оставили его, как только нашли кого-то, кого они могли контролировать немного больше. Кто-то, кто не был так откровенен в том, чего хотел. Теперь он постепенно начал осознавать, что его настоящие родственные души были здесь с ним все это время, он встретил их так давно, еще до того, как узнал, что такое родственные души. Что на самом деле означает слово любовь. — Когда я снизу, зовите меня малышом. — Но ты сказал, что ты не малыш? — спросил Хёнджин, внимательно наблюдая за ними двумя. — Я никогда раньше не был снизу, но я хотел бы попробовать с вами двумя, может быть, не одновременно, по крайней мере, пока, — застенчиво сказал Чанбин, глядя в пол. Чан снова вздернул подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза, в которых плясали любовь и обожание. — Малыш, с кем бы ты хотел сначала попробовать, хм? — спросил Чан, понизив голос на несколько октав, и провел большим пальцем по губам Чанбина. Чанбин посмотрел на Чана, потом на Хёнджина, потом снова на Чана. — Альфа. Чан застонал, его зрачки потемнели от прозвища, когда он сразу же с легкостью поднял Чанбина и усадил его на кровать рядом с Хёнджином. — Позволишь Джинни растянуть тебя, пока я буду готовиться? Чанбин посмотрел на него и кивнул, когда Хёнджин наклонился и начал медленно целовать его. Их губы двигались друг против друга, как будто это было для них нормально, как будто так было всегда. Хёнджин перебрался на колени Чанбина, продолжая целовать его, но не углубляясь. Он постепенно снял рубашку Чанбина, прежде чем сделать то же самое со своей, беспорядочно бросив обе за себя. Он слез с колен Чанбина, направляя его на середину кровати, прежде чем вернуться в прежнее положение, толкнув Чанбина так, чтобы он лежал на спине. Он снова начал целовать его, в конце концов пробираясь вдоль линии подбородка, вниз по шее, а затем к груди, оставляя по пути следы, заставляя Чанбина стонать. Он вернулся к губам, когда руки мягко погладили его бедра, надавливая на них, прежде чем снова снять штаны и боксеры, на этот раз полностью, швырнув их на пол рядом с брошенными рубашками. Обнажившись перед двумя мужчинами, которых теперь он мог назвать своими, Чанбин дрожал от желания. Чувство, которое было ему чуждо. Хотя то, как они смотрели на него, заводило его все больше и больше. Хёнджин забрался обратно на кровать, сел рядом с Чанбином и стал целовать его крепче, на этот раз вонзая язык в рот, взяв под контроль, заставляя его таять. Через некоторое время он отключился, схватил смазку со стола, открыл ее, чтобы распределить немного жидкости между пальцами, согревая ее. Чан сидел в углу комнаты, все еще в своих боксерах, сжимая себя ладонями и пристально наблюдая за ними двумя, ни одно движение не оставалось незамеченным. — Ты готов, малыш? — мягко спросил Хёнджин, глядя на Чанбина, который уже выглядел таким потерянным. Он кивнул, но Хёнджин сказал, что ему нужны слова. — Да, сэр. Глаза Хёнджина потемнели, когда он раздвинул ноги Чанбина, говоря ему держать их открытыми для него. Чанбин схватился за ноги, притянув к себе, держа за колени. Теперь, будучи раскрытым для Хёнджина, младший обвел кольцо мышц, тщательно покрыв его, прежде чем просунуть внутрь всего один палец. Мгновенно Чанбин прижался к нему, прежде чем Хёнджин провел чистой рукой по члену Чанбина. Чанбин громко застонал, когда Хёнджин начал крутить свое запястье, двигаясь вверх и вниз по члену, и начал двигать пальцем внутри Чанбина, теперь уже легче, потому что он не сжимал его. Он просунул внутрь второй палец, сжав их, найдя простату, заставив Чанбина на этот раз простонать его имя. — Хорошо себя чувствуешь, малыш? — спросил Чан, наконец вытаскивая свой член из боксеров, подражая движениям Хёнджина. — Да, альфа, сэр, мне так хорошо, — сказал Чанбин между сдавленными рыданиями, когда Хёнджин, наконец, заставил его раскрыться до трех пальцев. — Мне продолжать, детка? — спросил Хёнджин, глядя на Чана, самый старший из которых встал со стула, чтобы поближе взглянуть на то, что делает Хёнджин. Он поцеловал Хёнджина, держа его за горло одной рукой, а другой продолжал надрачивать себе. Хёнджин заскулил в поцелуе, чувствуя, как хватка на его горле сжимается, прежде чем Чан отстранился. — Все в порядке, принцесса, давай, подготовься, пока я позабочусь о нашем малыше, — мрачно сказал Чан, схватив презерватив и намотав его на себя, намазав его смазкой, и намазал еще больше на вход Чанбина, прежде чем выровнять его бедра с ним. Он наклонился, нежно целуя Чанбина, мужчина под ним вцепился в него, как будто он собирался исчезнуть. — Малыш, я здесь, дыши, любимый, ты в порядке, — сказал Чан, пытаясь успокоить его, так как он мог сказать, что становится подавленным. — Все еще хочешь продолжить? Чанбин посмотрел на него, пытаясь понять, о чем его спрашивают. — Да. Чан посмотрел на него с улыбкой, еще раз поцеловал, прежде чем попытаться медленно двигаться внутри него. Чанбин схватился за простыни, пытаясь удержаться за что-то. Хёнджин перестал готовиться, так как он уже был на двух пальцах, и начисто вытер руки, прежде чем потянуться к Чанбину, держа его за руку. Он поднес ее к губам, говоря ему, какую большую работу он для них делает, какой он совершенный, и эта похвала попала прямо в член Чанбина, заставив его кончить на себя, струйками попадая на живот. В конце концов Чан вошел до самого конца, оставаясь неподвижным, пока Чанбин продолжал сжиматься вокруг него. — Ты так хорошо справляешься, малыш, ты так хорош для своего альфы, будешь для него хорошим мальчиком? — спросил Хёнджин, прежде чем нежно поцеловать Чанбина. Чанбин заскулил, когда Хёнджин прикусил его губу, потянув ее зубами, прежде чем лизнуть, чтобы успокоить. — Бинни и дальше будет хорошим, обещаю. Чан переглянулся с Хёнджином, невербально согласившись с тем, что их планы на вечер необходимо скорректировать. Они думали, что Чанбин и Чан разрушат Хёнджина, но, видя, как Чанбин ускользает, им нужно было убедиться, что с ним все в порядке, убедиться, что он чувствует себя любимым. Чан ворковал, наклоняясь, чтобы одарить его нежными поцелуями, потирая руками его ляжки и бедра. Чанбин хихикнул, прежде чем сказать Чану, что тот наконец может двигаться. — Я люблю тебя, детка, ты мой идеальный малыш, идеальный для Чанни. Чанбин посмотрел на него, слегка сбитый с толку сменой прозвищ, прежде чем его глаза закатились, когда Чан задел его простату. Стон разнесся по комнате, когда Чан продолжал двигаться уверенными движениями, его член скользил по стенкам Чанбина, восхитительно наполняя его. Хёнджин держал Чанбина за руку, удерживая его как можно дольше, тепло целуя костяшки пальцев. — Ты мне нужен, — начал повторять Чанбин, как будто забыл все остальное, кроме этих слов. — Как я тебе нужен, детка? — Быстрее, пожалуйста? — ответил он, глядя на Чана невинными глазами, блестевшими свежими слезами. Чан наклонился, смахивая поцелуями слезы с глаз, прежде чем ускориться. Он все еще не нацеливался на простату, но при каждом толчке старался попасть глубоко. В конце концов он вытащил свой член, заставив Чанбина громко заскулить в знак протеста. — Разве я вел себя плохо? Чан быстро заверил его в обратном, одарив его множеством поцелуев, сказав, что он просто собирается поменяться позициями. Он повернулся к Хёнджину, также целуя его, чтобы он не начал чувствовать себя обделенным, один из невысказанных страхов Чана. Он никогда не хотел, чтобы кто-либо из них когда-либо чувствовал, что они не нужны, и хотя эта динамика была для них новой, их отношения не были такими, поэтому он надеялся, что его страх никогда не проявится. Чан вернулся к Чанбину, поставив его на руки и колени, отведя его бедра назад, когда он снова вошел в него. Если бы он не держал его, Чанбин рухнул бы, хныкая, когда Чан, наконец, начал атаковать его простату с каждым рассчитанным толчком. — Любимый, хочешь помочь мне? Хёнджин ухмыльнулся, когда скользнул под Чанбина, уставившись на его член. Он лизнул кончик, пока тот подпрыгивал перед ним, вызывая стоны мужчины над ним. Приподнявшись, он взял половину в рот, нежно посасывая, прежде чем скользнуть ртом по нему, пытаясь имитировать темп Чана. Чанбин опустил лицо на бедро Хёнджина, слюна начала собираться, прежде чем стекала вниз. Его глаза увидели то, что было перед ним, поэтому он взял член Хёнджина в рот, по самое основание, застигнув Хёнджина врасплох. Хёнджин оторвался от Чанбина, громко стоная, пока Чанбин работал с ним, его рот поднимал его до новых высот. — О, черт, малыш, в тебе потрясающе, ты потрясающий, — сказал Хёнджин, тяжело дыша. Чанбин наслаждался похвалой, снова полностью принимая в себя Хёнджина, на этот раз задержавшись и простонав, вибрация принесла ему сладкий выброс спермы в горло, которую он с удовольствием выпил, полностью очистив Хёнджина. — Блять. Хёнджин встал перед Чанбином, глубоко целуя его и пробуя себя на языке. Они отстранились, когда Чан каким-то образом снова ускорил темп, а затем наклонился, чтобы притянуть Чанбина к себе за горло, прижимая его тело к своему. Чанбин бессвязно хныкал от новой позы, сжимая Чана, когда он, наконец, достиг своего максимума, слезы текли по его лицу. — Такой красивый малыш, ты хорошо постарался, любимый, — сказал Хёнджин, смахивая поцелуями слезы, точно так же, как Чан недавно сделал для него. Видя, как двое людей, которых он любил больше всего на свете, ведут себя так мило, Чан кончил в презерватив, Чанбин заскулил, почувствовав тепло внутри себя, где Чан все еще был погружен. — Он прав, малыш, ты действительно хорошо справился, — сказал Чан, потирая его спину, осторожно вытаскивая презерватив, завязывая его и бросая в мусорное ведро в соседней ванной. Чанбин не ответил, просто держался за Хёнджина, его тело все еще слегка тряслось. Чан вернулся и подобрал Чанбина, Хёнджин последовал за ними. Он отвел его в ванную, где уже готовил ванну для них обоих. Хёнджин вошел первым и удержал Чанбина, когда Чан поставил его перед собой. Он нежно поцеловал их обоих, прежде чем схватить мочалку, чтобы помыться, прежде чем одеться. Пока остальные купались, Чан быстро сменил постельное белье, разложил для них сменную одежду, а затем направился на кухню, чтобы взять несколько бутылок воды и несколько их любимых шоколадных конфет. Когда он собирался вернуться в комнату, он заметил любимое одеяло Чанбина и добавил его в свою коллекцию «вкусностей». Расставив все по местам, он вернулся в ванную, и вид согрел его сердце. Чанбин мирно лежал на руках Хёнджина, а младший целовал его виски с любовью. — Он спит, Чанни. — Я подумал, что он зашел слишком далеко, не думаю, что он осознает, тем более, что это был его первый раз снизу. Хёнджин кивнул, ополаскивая Чанбина, прежде чем позволить помочь Чану выбраться из ванны. Когда Хёнджин вышел, он осушил ванну, а Чан вытер Чанбина, а затем поднял его, отвел в спальню и одел. Он откинул простыни, поместив Чанбина в центр, а они с Хёнджином легли по обе стороны от него. Чанбин проснулся, улыбаясь им. — Спасибо вам обоим, и отвечая на ваш предыдущий вопрос, да, я хочу, чтобы вы оба были моими парнями. Чан и Хёнджин улыбнулись в ответ, переплетая свои руки с руками Чанбина, каждый из которых поцеловал его в обе стороны головы, чем вызвал хихиканье от мужчины. — Люблю тебя, детка, а теперь поспи, утром мы еще поговорим. — Я тоже люблю тебя, Чанни, тебя тоже, Джинни, — пробормотал Чанбин, уже быстро погружаясь в мир грез. Чан и Хёнджин посмотрели друг на друга, слегка поцеловав друг друга, без слов разделив все их чувства друг к другу, прежде чем свернуться калачиком рядом с Чанбином, и сон окончательно поглотил их.

***

— Вот дерьмо, это был не сон?! Хёнджин и Чан громко рассмеялись, звук эхом разнесся по комнате, когда Чанбин надулся, прежде чем его быстро сменяли поцелуи. — Не дуйся, любимый, это просто заставит меня влюбиться в тебя еще сильнее, — сказал Чан, глядя на мужчину, все еще лежащего рядом с ним. Чанбин надулся еще сильнее, на этот раз Хёнджин поцеловал его. — То же самое касается и меня, — сказал Хёнджин, положив голову на грудь Чанбина. — Тогда я обязательно буду дуться каждый день, чтобы вы оба поняли, что я чувствую к вам двоим. Любовь. Что-то, что не всегда дается легко или естественно, но когда это происходит, все же требует некоторой ловкости. Однако, благодаря доверию и уважению, она может расцвести и процветать долгие годы. К счастью, все трое знали это как свои пять пальцев. Каждая часть формируется вместе, чтобы дополнить друг друга таким образом, о котором они так долго не подозревали.