Реальность

По течению На следующий день после того, как он осознал, что влюблен в Гун Цзюня – любит его? – Чжэхань был растерян. Прошло чуть больше пяти месяцев с тех пор, как он встретил Гун Цзюня, и около трех с половиной месяцев они делали вид, что встречаются. Теперь, с вновь обретенным осознанием своих чувств, каждый момент этих пяти месяцев выглядит по-другому. Каждый раз, когда Гун Цзюнь заставлял его улыбаться или смеяться, каждый раз, когда он заставлял Чжэханя чувствовать тепло, счастье и заботу, теперь приобретает новое значение. Более того, моменты, когда Чжэхань хотел, чтобы Гун Цзюнь улыбнулся, хотел, чтобы он был счастлив, хотел его внимания, теперь заставляют его удивляться, что он не понял раньше, что все это выходило за рамки дружбы. В каком-то смысле это облегчение – понять, что он чувствует, потому что теперь все имеет больше смысла. Конечно, он хочет дотянуться до Гун Цзюня при любой возможности. Конечно, это естественный порыв – поцеловать его, когда это уместно по роли, ведь Чжэхань никогда не играл роль, а просто действовал в соответствии со своими подсознательными чувствами. Конечно, ему было все равно, как найти любовь с девушками в доме, потому что он ее уже нашел. Проблема в том, что он согласился притворяться, и поэтому у Гун Цзюня нет причин думать, что он действительно влюблен. Гун Цзюнь считает, что они оба притворяются, и поэтому он не против пофлиртовать с Чжэханем или поцеловать его. Чжэхань знает, что на самом деле мужчины его совсем не интересуют. (Если Гун Цзюнь узнает, что со стороны Чжэханя все по-настоящему, нет никакой гарантии, что он захочет продолжать этот фарс – или даже сможет это делать, не показывая своего дискомфорта, – и все их усилия окажутся напрасными. Чжэхань не может так рисковать. Они все равно выпустятся через месяц или два, когда получат все возможное от этого опыта. Тогда, возможно, если его чувства не ослабнут, он сможет рассказать Гун Цзюню правду. Возможно, это не принесет ничего хорошего, но, по крайней мере, он будет знать, что попытался, и сможет отойти в сторону и наблюдать с подходящего дружеского расстояния, как Гун Цзюнь, в конце концов, как сказала мама Чжэханя, станет хорошим мужем для везучей девушки. Если после всего они смогут остаться друзьями, Чжэханю этого будет достаточно, а если нет, что ж, он сам виноват. Он все еще работает над тем, чтобы убедить себя, что сможет выдержать месяц или два, притворяясь влюбленным в Гун Цзюня, когда Дайкунь загоняет его в угол в комнате мальчиков на следующий вечер, после того как он сбежал из гостиной под предлогом, что собирается принять душ. (Он действительно принял душ, а теперь оттягивает момент, чтобы вернуться вниз). Как только он видит камеры, он понимает, что это будет серьезный разговор, и ему кажется, что он знает, о чем идет речь. Конечно, Дайкунь спрашивает: "У вас с Гун Цзюнем что-то случилось?" "Нет, ничего", – врет Чжэхань так убедительно, как только может. На самом деле ничего и не произошло, просто его собственное представление об их отношениях перевернулось с ног на голову. "Вы не в ссоре?" – нажимает Дайкунь. "Конечно, нет". "Ты уверен? Потому что я знаю вас уже сколько, два месяца? Три? И вы обычно все время друг на друге. Или, я должен сказать, ты всегда на нем. Не по обычным стандартам, но по сравнению с этим, сегодня ты держал дистанцию". Чжэхань вздыхает, отчасти потому, что это заслуживает такой реакции, а отчасти, чтобы потянуть время, пока он думает, как объяснить ситуацию так, чтобы оправдать свое поведение, но не выдать всего. "Иногда я просто не уверен, что мы одинаково понимаем наши отношения, понимаешь?" Дайкунь нахмурился. "Мне кажется, что вы оба очень нравитесь друг другу. Не так ли?" "Да..." – Чжэхань возводит невидимую стену. "Ты не думаешь, что Гун Цзюнь любит тебя?" Нет, не думаю. Чжэхань позволяет себе на мгновение погрузиться в страдания, прежде чем сосредоточиться на текущей задаче. "Любит, я думаю. Он просто... более сдержанный, понимаешь? Иногда я беспокоюсь, что я слишком открытый для него". "Он что-то сказал?" Дайкунь все еще выглядит озадаченным всей этой мыслью, но это потому, что он не знает правды об их фальшивых отношениях. Чжэхань не может объяснить это, поэтому он просто качает головой. "Тогда я думаю, что ты слишком много читаешь об этом. Гун Цзюнь может быть немного более стеснительным, чем ты, но это еще ни о чем не говорит". Если бы проблема была в том, что Чжэхань сомневался в чувствах своего парня, это бы его успокоило. Но поскольку Чжэхань сомневается, что его фальшивый парень испытывает к нему что-то кроме дружбы, слова Дайкуня мало что дают. Конечно, Гун Цзюнь не скрывает своих предполагаемых чувств; он отлично справляется с ролью заботливого парня. Но Чжэхань не может говорить о настоящей проблеме, поэтому ему остается только делать вид, что этого достаточно. "Наверное, ты прав. Это просто отличается, знаешь, от моих предыдущих отношений, и иногда мне кажется, что я не знаю, что делаю". "Ты раньше всегда встречался с девушками?" "Да. И я не знаю, из-за этого или просто из-за того, что мы разные, но иногда я это чувствую". Хорошо. Это должно убедить его соседей по дому и всех, кто смотрит, что у Чжэханя есть причина, кроме любви к своему фальшивому парню, для его нынешней неловкости. Только Гун Цзюнь будет знать лучше, но, возможно, даже он поверит, что Чжэхань борется с тем, как представить их отношения дальше. "Вы разберетесь", – говорит Дайкунь, как будто у него нет никаких сомнений. "Вам хорошо вместе". "Нам хорошо, да?" Чжэхань надеется, что нотка грусти, которую он чувствует, даже когда улыбается, не проявится. Им хорошо вместе, просто не так. "А что насчет тебя?" – спросил он, желая сменить тему. "Сначала ты казался таким увлеченным Чжао Цянь, но потом ты пошел на свидание с Цзинъи". Их свидание состоялось два дня назад, но Чжэхань еще не обсуждал его с Дайкунем. "О". Вопрос эффективно отвлекает Дайкуня от дальнейших расспросов. Он пожимает плечами, на его лице появляется кривая гримаса. "Кто-то должен был ее вывести, раз уж вы не собирались. А мы с Цяньцянь встречались просто так, так что все в порядке". "Как скажешь". Чжэханю приятно думать о чьих-то (потенциальных) романтических проблемах, а не о своих собственных. "Если тебе придется выбирать, ты знаешь, кого выберешь?" "Э-э, пока не спрашивай меня об этом", – Дайкунь смущенно смеется. "Если ты настаиваешь". Теперь Дайкунь тоже стремится закончить разговор, поднимаясь на ноги. "Давай вернемся вниз. Уверен, твой парень уже тоскует по тебе". "С нами все не настолько уж плохо..." – пробормотал Чжэхань, но тоже встал и направился к остальным. Новыми глазами Чжэхань и Гун Цзюнь продолжали регулярно ходить в спортзал на протяжении всего времени пребывания в доме, и камеры никогда их не беспокоили, поэтому, естественно, операторы решили снять их впервые несколько дней спустя, когда Чжэхань еще не разобрался в своих чувствах к Гун Цзюню. Ему кажется, что он стал лучше вести себя, поскольку никто, даже сам Гун Цзюнь, в последнее время не спрашивает его, все ли у него в порядке, но в голове у него все еще бардак, и ему приходится прилагать усилия, чтобы не показать этого кому-то, и особенно на камеру, где люди могут легко воспроизвести и проанализировать каждое его микровыражение. Они болтают, пока идут в спортзал, наслаждаясь весенней погодой, которая комфортно теплая, но еще не жаркая – по определению Чжэханя, во всяком случае; Гун Цзюнь все еще в толстовке. Пока Чжэхань не задумывается об этом слишком сильно, легко говорить о предстоящем танцевальном выступлении Цзинъи, репетицию которого она им показала, или о непонятных, но занимательных историях Юйтун о работе, или о любовном треугольнике, который может образоваться вокруг Дайкуня, а может и нет. Не так легко, но все же можно улыбаться Гун Цзюню и смеяться, как они всегда делают, даже если его яркая улыбка заставляет сердце Чжэханя болеть при мысли о том, как бы он хотел, чтобы это было на самом деле. Когда они оказываются в спортзале, все становится еще проще, по крайней мере, поначалу. Чжэхань никогда не обращал особого внимания на то, что делает Гун Цзюнь, пока он сам тренируется, за исключением тех случаев, когда ему было интересно, как работает Гун Цзюнь. Он и в этот раз не обращал внимания, пока не посмотрел в сторону и не увидел, что Гун Цзюнь делает жим от груди, и впервые обратил внимание на то, как выглядит Гун Цзюнь во время тренировки. Он сбросил свою толстовку, оставшись в футболке без рукавов, что позволяет Чжэханю видеть, как работают мышцы его плеч и рук. Для Чжэханя, вокруг которого было так много спортсменов и хорошо сложенных актеров, это не должно быть важным, но внезапно он обнаруживает, что хочет смотреть. Внезапно, теперь, когда он признал реальность своих чувств к Гун Цзюню, его теоретическая готовность встречаться с мужчиной, если таковой попадется ему на глаза, превращается в конкретное влечение к Гун Цзюню. Конечно, он и раньше замечал, что Гун Цзюнь хорошо выглядит; просто до сих пор он не осознавал, что Гун Цзюнь действительно привлекателен для него. Некоторое время он наблюдает за ним (при этом он делает приседания, чтобы не просто стоять и смотреть). Гун Цзюнь силен, но более худощав и мускулист, чем он сам, вылеплен идеально привлекательным (если это то, что нравится конкретному человеку, а Чжэханю, очевидно, очень). У него также великолепное лицо, которым Чжэхань любуется сейчас в профиль, и идеальные глаза, полные напряжения, когда он сосредоточен на тренировке. Нетрудно понять, почему такого человека, как он, затянуло в модельный бизнес. Когда Гун Цзюнь встает, Чжэхань резко отводит взгляд. Странно ли ему так думать о Гун Цзюне, ведь, насколько он знает, они просто друзья? Но это кажется Чжэханю менее странным, чем то, что ему нравится Гун Цзюнь. Люди их профессии привыкли к тому, что их вожделеют; совсем другое дело, когда кто-то испытывает к ним настоящую привязанность, а не просто отшлифованную версию, которую они видят на экране. Будет ли Гун Цзюнь чувствовать то же самое? Лучше не знать, вдруг ему это не понравится. С запозданием Чжэхань вспоминает, что им нужно дать камерам что-то интересное, поэтому он направляется к свободным весам и машет Гун Цзюню, чтобы тот присоединился к нему. Возможно, он будет потом жалеть об этом, но иногда приходится страдать ради дела, уверяет он себя. Гун Цзюнь, очевидно, понял, зачем Чжэхань позвал его, и улыбается: "Итак, с чего мы начнем, Чжан-лаоши?" "О, я сегодня даю урок?" – Чжэхань ухмыляется в ответ. "Тогда с разгибаний на бицепс". Скамья достаточно длинная, чтобы они могли сидеть на противоположных концах, но достаточно короткая, чтобы Чжэхань уже пожалел о своем выборе, когда Гун Цзюнь занял свое место и начал поднимать гантели вверх и вниз, его сосредоточенный взгляд теперь направлен на Чжэханя, как будто он действительно пытается флиртовать. (Возможно, так оно и есть; именно так поступают влюбленные, когда вместе ходят в спортзал, верно?) Чжэханю было бы проще отвернуться, но они не соревнуются, поэтому он держит взгляд Гун Цзюня, пока сам поднимает штангу. Чжэхань проводит их через целую серию упражнений, полушутя-полусерьезно давая указания Гун Цзюню, как строгий личный тренер, и наблюдая, как тот безропотно подчиняется. В конце концов, это даже весело, хотя вид и звук смеющегося Гун Цзюня, когда его мышцы напрягаются, может преследовать Чжэханя в его снах. Будет ли он таким же в постели? Чжэхань тут же пресекает эту мысль, не успев представить себе сильные руки Гун Цзюня, обхватившие его и, возможно, даже прижавшие к себе. Он не может представить, каким Гун Цзюнь будет в постели, не говоря уже о том, как это будет, если они будут вместе, и лучше даже не пытаться. Последним испытанием становится их обычный душ после тренировки, после того как ведущему оператору каким-то образом удается уговорить владельца спортзала освободить часть раздевалки для съемок. По крайней мере, никто не снимает их торопливый душ, но камера стоит за Чжэханем, когда он выходит, быстро обернув полотенце вокруг талии. Гун Цзюнь выходит уже прикрытым, но Чжэхань подавляет смех, когда замечает, что камера очень явно снимает его грудь и пресс. Он не может их винить: ничего такого, чего бы он не видел за месяцы совместного проживания в одной комнате и посещения тренажерного зала, но с его новой оценкой тела Гун Цзюня, было бы легко начать пялиться. Вместо этого он поднимает глаза к лицу Гун Цзюня и небрежно спрашивает: "Ну, как сегодняшняя тренировка?" "Мой личный тренер довольно хорош", – отвечает Гун Цзюнь, ухмыляясь. "Правда, он немного злой". "Кто он? Я с ним поговорю". Чжэхань тычет пальцем прямо в середину голой груди Гун Цзюня, а потом думает, не сочтут ли это слишком пикантным для телевидения. "Ах, не надо. Он хороший парень. Просто он очень серьезно относится к тренировкам. Ты бы видел его мускулы". "Ох, стоит ли?" Гун Цзюнь наклоняется к нему так близко, что это похоже на приглашение, поэтому Чжэхань быстро чмокает его в уголок рта, а затем смеется и отворачивается, прежде чем успевает подумать об этом. И что с того, что на Гун Цзюне только полотенце, а на его рельефных мышцах блестят капельки воды? Чжэхань уже целовал его, и он сделает это снова, если этого требует роль Чжан-Чжэханя-только-вымышленно-влюбленного-в-Гун-Цзюня. Он настроен на роль, и он доведет ее до конца. Вне камеры 7: Слишком большой шаг Через полторы недели после прозрения Чжэхань примирился со своими чувствами. Что с того, что ему нравится Гун Цзюнь? Что с того, что он его привлекает? Они все еще могут быть друзьями, и они все еще могут притворяться, что встречаются. Гун Цзюню пока не нужно об этом знать, а как он отреагирует, когда узнает – это вопрос, на который можно будет ответить, когда они выпустятся из дома и будут меньше находиться на виду. А пока Чжэхань будет продолжать в том же духе и наслаждаться этим временем вместе, не позволяя себе все усложнять даже в мыслях. С учетом этого, он лишь с трудом соглашается, когда Гун Цзюнь приглашает его в караоке в ночь, когда камеры оставляют их наедине. (Дайкунь и Цзинъи отправились на ужин, и это интереснее, чем уже сросшаяся пара). "Пение развеселит нас, как думаешь?" – весело спросил Гун Цзюнь. Не уверен насчет твоего пения... думает Чжэхань, но про себя улыбается; он даже не помнит, когда сомнительное пение Гун Цзюня не казалось ему приятным. "Развеселит". Так и происходит, почти сразу после того, как они начинают. Они заказывают напитки, и Чжэхань слишком быстро пригубляет свой, пока Гун Цзюнь поет какую-то незнакомую ему английскую песню. Затем его выход, и Гун Цзюнь с энтузиазмом хлопает ему, и затем они поют дуэтом в двух дико разных тональностях. Все это не очень хорошее пение – а Чжэхань обычно относится к пению серьезно, – но так весело петь с Гун Цзюнем, смотреть, как он увлеченно поет, или петь самому, когда Гун Цзюнь подбадривает его. Они выпивают по несколько бокалов, и к тому времени, когда Чжэхань предлагает попробовать песню девичьей группы, они так смеются, что едва могут вымолвить хоть строчку. Он даже не очень пьян, насколько он может судить, просто достаточно, чтобы мир стал мягким, а все запреты, которые у него могли быть, полностью исчезли. Ему не нужно быть пьяным, чтобы истерически смеяться вместе с Гун Цзюнем, припадая к нему и сжимая его плечо, пока они оба трясутся от смеха, а музыка продолжает играть без них. Когда смех стихает, Чжэхань поднимает голову и видит, что глаза Гун Цзюня блестят, а на щеках появился нежный румянец. "Ты пьян?" – удивленно спрашивает он. Он и раньше выпивал с Гун Цзюнем, но никогда не замечал, чтобы это на него влияло. Они заказали одинаковое количество напитков, но у Гун Цзюня выше терпимость, и он допил почти весь последний бокал Чжэханя, «чтобы спасти его от самого себя». "Слегка захмелел". Улыбка (слегка) пьяного Гун Цзюня особенно мила. Действуя импульсивно и слишком быстро, чтобы его мозг успел за ним уследить, Чжэхань протягивает руку и одним пальцем касается его губ. Гун Цзюнь не отстраняется, но его улыбка сменяется смущенным хмурым взглядом. Песня заканчивается и переходит к следующей в очереди, но Чжэхань не обращает на это внимания. Он все еще смотрит на Гун Цзюня, все еще прижимается к его плечу, а Гун Цзюнь смотрит на него в ответ. Ему кажется, или Гун Цзюнь правда смотрит на его губы? Он хочет в это поверить, но не решается. "Цзюньцзюнь", – шепчет он. "Что?" Голос Гун Цзюня звучит напряженно, а может, ему это тоже показалось. Прежде чем он успевает подумать об этом, прежде чем он успевает понять, что он делает, он переместился к ногам Гун Цзюня и забрался на его колени. Ему определенно не кажется резкий вдох Гун Цзюня или то, как его руки инстинктивно перемещаются к бедрам Чжэханя, чтобы поддержать его, но еще слишком рано говорить, что это значит. "Дагэ, здесь нет камер". Теперь голос Гун Цзюня явно напряжен. "Ты не должен этого делать". "Но я хочу". Чжан Чжэхань, что ты делаешь? Все еще функционирующая часть его мозга протестует, но он игнорирует ее. Он зашел так далеко, а Гун Цзюнь еще не отверг его; он должен посмотреть, к чему это может привести. "Ты пьян", – хрипло говорит Гун Цзюнь. "Ты не знаешь, о чем говоришь". "Я не настолько пьян". Их глаза встречаются, и он видит, как Гун Цзюнь ищет на его лице доказательства того, что это правда. Чжэхань затаил дыхание, не решаясь представить, что произойдет, если Гун Цзюнь признает, что он серьезно. Ты не сможешь вернуть все назад, – протестует тот же голос в затылке, но он не может заставить себя волноваться – и, кроме того, уже слишком поздно. Молчание затягивается, а потом Гун Цзюнь облизывает губы, и Чжэхань не может больше сдерживаться. Он кладет руки на плечи Гун Цзюня, сокращает расстояние и целует его. До сих пор их поцелуи были короткими и целомудренными, даже меньше, чем многие поцелуи на экране или сцене. Но на этот раз, после недолгих колебаний, не откажет ли ему Гун Цзюнь, Чжэхань делает все возможное. Он удивлен тем, как быстро и с каким энтузиазмом отвечает Гун Цзюнь, его рот с готовностью открывается под губами Чжэханя. Большие руки Гун Цзюня теперь надежнее держат его бедра, а это значит, что его пальцы задевают задницу Чжэханя, так непринужденно, как будто они делают это постоянно, как будто они действительно встречаются все это время и делают все, что с этим связано. Так же и он целует Гун Цзюня, комфортно и естественно, их губы скользят друг по другу, Гун Цзюнь тает в прикосновениях Чжэханя, когда тот гладит его челюсть. На каком-то уровне Чжэхань осознает, что впервые целует парня по-настоящему, но нет необходимости зацикливаться на этом, когда все так хорошо, так легко. Колено Чжэханя не любит держать его вес в таком положении, поэтому он садится на бедра Гун Цзюня, а Гун Цзюнь опускается за ним, не прерывая поцелуя. Так поцелуй кажется более интимным, даже если Гун Цзюнь больше не обхватывает его задницу, его руки поддерживают спину Чжэханя. Он достаточно большой, чтобы Чжэхань чувствовал себя маленьким, что для него в новинку во время поцелуя, но он думает, что ему это нравится, или, по крайней мере, нравится ощущение того, что Гун Цзюнь держит его, пока они пытаются еще глубже погрузиться в рот друг друга. Раздается стук в дверь, и Чжэхань отпрыгивает назад, как будто его обожгли, и откидывается в сторону от Гун Цзюня, как раз в тот момент, когда входит работник с напитками, которые он забыл, что они заказывали. Они оба запыхались, но в их внешнем виде не должно быть ничего слишком уж явно уличающего; возможно, они просто пели. (Он уверен, что работники здесь видели и похуже). Чжэхань сдерживается, пока дверь не закрывается и они снова остаются одни, но потом разражается смехом. Гун Цзюнь только улыбается, а когда Чжэхань возвращается в прежнее положение, он видит, что глаза у Гун Цзюня темные и, как он уверен, голодные. Он тяжело сглатывает, чувствуя себя на мгновение ошеломленным. Он начал это, не задумываясь, но теперь он понимает, как далеко это может зайти, если они захотят, и понимает, что он хочет этого, и что Гун Цзюнь тоже может этого хотеть. Он приступает к очередному поцелую, но на этот раз Гун Цзюнь поднимает руку, чтобы остановить его. "Подожди. Что... почему ты меня поцеловал?" "Я хотел", – отвечает Чжэхань, и это правда, но он беспомощен. "Почему сейчас, внезапно? Ты..." Гун Цзюнь делает глубокий вдох. "Я думал, мы притворяемся". "Я тоже так думал", – говорит Чжэхань с язвительным смешком. "Но я больше не притворяюсь". Гун Цзюнь смотрит на него, и Чжэханю еще никогда не было так трудно встретить его взгляд. "Ты никогда не пытался поцеловать меня раньше. Не так". "Я хотел", – признается Чжэхань. "Недавно. Может быть... может быть, и не так уж недавно, хотя я еще не понимал". "Тогда почему ты этого не делал?" "Ну, я думал, что ты натурал", – посмеивается Чжэхань. Гун Цзюнь выглядит так, будто тоже хочет рассмеяться, но с горечью. "Почему ты так думал?" Чжэхань чувствует себя странно виноватым. Он не знает почему, кроме того, что это его предположение по умолчанию о мужчине, который без малейших колебаний согласился на фальшивые отношения с ним. "Я идиот, наверное. А ты такой..." Он делает неопределенный жест. "Хасбэнд материал". Это только усиливает горький взгляд Гун Цзюня, и Чжэхань хочет сцеловать это выражение с его лица. Он хочет видеть Гун Цзюня улыбающимся, а не таким. "Ты идиот". Гун Цзюнь смотрит на дверь, понижает голос и говорит: "Дагэ, я гей". "Ох". Чжэхань, очевидно, еще больший идиот, чем он думал, как в том, что Гун Цзюнь не может быть увлечен им, так и в том, что попросил тайного гея публично (притворно) встречаться с ним. "Прости, я не знал. Если бы я знал, я бы не..." "Потому что я тебе не говорил", – прервал его Гун Цзюнь. "Я не думал, что это имеет значение, если мы просто притворяемся. И я согласился на это. На все это. Ты не заставлял меня. Я решил для себя, что готов к тому, чтобы люди знали, даже если это будет вот так". Его голос повышается, и Чжэхань задается вопросом, не пьянее ли он, чем кажется. "Хорошо. Ну..." Возможно, им стоит поговорить об этом подробнее, но, похоже, сейчас не время; Чжэхань все еще сидит на коленях у Гун Цзюня и не хочет ничего, кроме как снова поцеловать его. "Можно я тебя поцелую?" Гун Цзюнь недоверчиво смотрит на него. "Теперь ты спрашиваешь?" Чжэхань хихикает. "Извини. Но раньше ты, похоже, не возражал". "Я и не возражаю". На этот раз Гун Цзюнь наклоняется, чтобы поцеловать его, сначала нежно, но быстро возвращаясь к тому, что было раньше. Чжэхань придвигается ближе, чувствуя под собой мышцы бедер Гун Цзюня (не такие, как у него, но все же сильные), и смутно думает о том, чтобы полностью сократить расстояние между ними и узнать, как Гун Цзюнь будет стонать, если он прикоснется к нему. Он не настолько безумен (или пьян), чтобы сделать это в этом не совсем приватном месте, но это заманчиво. Он понятия не имеет, как долго они целуются, прежде чем Гун Цзюнь наконец отстраняется. Если раньше Чжэхань думал, что он выглядит голодным, то теперь в этом нет никаких сомнений. "Ты... ты хочешь куда-нибудь пойти?" Чжэхань никогда раньше не слышал, чтобы голос Гун Цзюня звучал так, грубо и неустойчиво. "Да". Ему не нужно думать об этом. Гун Цзюнь выглядит неуверенно, поэтому он повторяет более твердо: "Да, хочу. Пойдем". Чжэхань останавливается, чтобы выпить свой последний бокал перед тем, как они уйдут, и, возможно, именно поэтому он лишь смутно осознает все происходящее, пока они добираются до ближайшего отеля, по пути заглянув в магазин, но более вероятно, что он просто захвачен тем, что он хочет Гун Цзюня, и тем, как сильно он хочет Гун Цзюня. Какова бы ни была причина, он с радостью позволяет Гун Цзюню вести его, пока они не оказываются в маленькой, но достаточной комнате, лицом друг к другу перед кроватью. Секунду, две, они просто смотрят друг на друга, а потом целуются, почти неистово срывая одежду. "Блять, Чжэхань", – говорит Гун Цзюнь, когда его руки скользят по груди Чжэханя. Он и раньше иногда использовал имя Чжэханя, но он никогда не произносил его так, как сейчас, будто он кончает и будто это ласкательное выражение в одном слове. "Да, звучит неплохо". Чжэхань смеется, задыхаясь. Гун Цзюнь на мгновение замирает, словно не в силах поверить в то, что слышит, а затем спешит продолжить раздеваться. Когда они оказываются в постели, Чжэхань приникает ртом к шее Гун Цзюня, его плечу. Он наслаждается тем, как под ним вздымается грудь Гун Цзюня, как перехватывает его дыхание, когда зубы Чжэханя скребут по его коже. Гун Цзюнь поднимает руку и запускает ее в волосы Чжэханя, слегка прижимая к себе. Его волосы стали длинными, и он подумывал о том, чтобы их подстричь, но внезапно ему нравится вот так. Ему сейчас все нравится, и он с нетерпением ждет, чем закончится эта ночь. "Цзюньцзюнь, ты когда-нибудь...?" Чжэханю любопытно, но он не хочет останавливаться, чтобы задать полный вопрос. "Занимался сексом?" – спрашивает Гун Цзюнь. "С парнем". Очевидно, что если Гун Цзюнь гей, то его интересы лежат именно там, но это не значит, что он опытный. "Да". Он не уточняет, а Чжэхань не спрашивает. "А ты?" "До тебя я даже не целовался", – легкомысленно признается Чжэхань. "С мужчиной, я имею в виду. У меня были девушки, и в этом, думаю, нет ничего особенного, но все остальное..." Рука Гун Цзюня сжимает его волосы, но не настолько, чтобы причинить боль; Чжэхань не знает, значит ли это что-нибудь, или это просто из-за того, как он сопровождает заявление укусом в ключицу Гун Цзюня. "Тогда... ты уверен в этом?" – спрашивает Гун Цзюнь. "Абсолютно уверен". Завтра Чжэхань может все обдумать, но сейчас он знает, чего хочет. Если это не ясно, он переходит из своего нынешнего положения, драпируясь поперек торса Гун Цзюня, и полностью ложится на него. Он чувствует все твердые плоскости тела Гун Цзюня и его член, который также становится твердым под ним, и Гун Цзюнь тихо стонет, когда Чжэхань двигается, чтобы поцеловать его таким образом. Руки Гун Цзюня скользят по его спине и на этот раз не притворяются, что делают что-то иное, кроме как обхватывают его задницу, вдавливая Чжэханя в него и заставляя их обоих дрожать. "Цзюньцзюнь, – бормочет Чжэхань в уголок рта Гун Цзюня, – мне понравится, когда ты будешь внутри меня?" Из Гун Цзюня вырывается сдавленный стон, и Чжэхань ухмыляется ему в губы. "Разумеется, блять, ты будешь дразнить". Он поднимает голову, чтобы поймать губы Чжэханя, и переворачивает их, прижимая Чжэханя к кровати. Они целуются так некоторое время, прежде чем он отомстит, переместившись к уху Чжэханя, чтобы промурлыкать: "Хочешь узнать?" "Да", – вздохнул Чжэхань, выгибаясь навстречу Гун Цзюню. Он уже на пути к тому, чтобы стать полностью твердым и жаждущим большего. "Хорошо". Гун Цзюнь встает, и Чжэхань сразу же чувствует его отсутствие. Он передвигается по кровати, удобно устраиваясь на подушках, и закрывает глаза, проводя рукой по волосам. Он ждет так, пока кровать прогибается под весом Гун Цзюня и тот придвигается ближе к Чжэханю. "Тебе удобно?" "Мне очень удобно и я очень возбужден, так что тебе не нужно быть со мной таким нежным, Гун Цзюнь". Чжэхань открывает глаза и смеется над выражением лица Гун Цзюня, как будто он не может решить, закатить ли ему глаза или немедленно повалить Чжэханя на кровать. В конце концов, он просто качает головой и приступает к работе, смазывая пальцы. При этом его глаза блуждают по телу Чжэханя, впитывая его целиком. "Твое тело чертовски несправедливо", – бормочет он, но в его голосе звучит скорее восхищение, чем зависть. "Спасибо, я много работал", – самодовольно говорит Чжэхань. "Не за что". Гун Цзюнь показывает жестом на свой член, и Чжэхань смеется. "Справедливо. Но ты и сам не так уж плох". Он подтрунивал, когда спрашивал о том, как Гун Цзюнь будет ощущаться в нем, но, глядя на член Гун Цзюня и думая о том, на что они идут, его сердце колотится от предвкушения. Гун Цзюнь снова качает головой, но на этот раз он улыбается. Он перемещается между ног Чжэханя и медленно обводит его по ободку, заставляя дрожать, а затем вводит палец внутрь. Он внимательно наблюдает за Чжэханем, чтобы увидеть его реакцию, и, кажется, удивляется, когда нет ничего, кроме тихого вздоха. Его пальцы длинные, но относительно тонкие, и они не слишком растягивают, когда он проникает глубже, достаточно, чтобы тело Чжэханя гудело. "Ты уверен, что никогда не делал этого раньше?" – спросил Гун Цзюнь, остановившись, когда он дошел до конца. "То, что я никогда раньше не спал с мужчиной, не означает, что я не был авантюристом", – простодушно отвечает Чжэхань. "У женщин тоже есть пальцы, да и у меня самого тоже". Удивительно, как расширились глаза Гун Цзюня, и еще более удивительно, каким голодным стало его выражение лица после этого. "Так что, как я уже сказал, – продолжает Чжэхань с такой самодовольной ухмылкой, на какую только способен в данных обстоятельствах, – тебе не нужно быть таким нежным". В качестве ответа Гун Цзюнь загибает палец внутри Чжэханя, пока его ноги не подрагивают от искры удовольствия, пляшущей по позвоночнику. Дальше он не сдерживается, растягивает Чжэханя и наблюдает, как тот теряет себя от прикосновений, время от времени обхватывая рукой его член (его рука так легко обхватывает его) и делая пару движений, чтобы заставить его вздрогнуть и застонать. Когда он погружает два пальца, Чжэханя охватывает внезапное желание быть ближе, и он выражает его стоном: "Цзюньцзюнь". "Что?" "Дай мне встать". Когда Гун Цзюнь убирает руку, Чжэхань тут же встает и забирается к нему на колени, как и раньше, но без всякой сдержанности, придвигаясь вплотную и покачиваясь на Гун Цзюне, наслаждаясь его стоном. "Вот так", – говорит он, прежде чем наклониться для поцелуя, грязного и бездыханного по сравнению с тем, что было раньше. Гун Цзюнь подчиняется, обхватывая спину Чжэханя одной рукой, а другую руку снова толкая в него. Это немного неудобный угол, но, кажется, ему не трудно дотянуться, особенно когда Чжэхань отказывается от поцелуев и прижимается к Гун Цзюню, их груди вплотную друг к другу, а его голова покоится на плече Гун Цзюня, и он стонет в его кожу. "Приятные ощущения", – пробормотал он, не уверенный, что его слова вообще можно разобрать. Он и раньше немного баловался, но не так, не до такой степени, когда он весь горячий и не может думать ни о чем, кроме того, как хорошо чувствовать пальцы Гун Цзюня внутри себя. "Готов?" – спрашивает Гун Цзюнь. Чжэхань, наверное, готов, но ему это слишком нравится, поэтому он говорит: "Нет" – или пытается сказать, но это больше похоже на стон, чем на что-то другое. Его голова приятно кружится, и он не уверен, сколько в ней Гун Цзюня, а сколько того последнего напитка, который, вероятно, следовало оставить в покое, но ему это нравится. Он все равно все портит, раскачиваясь на Гун Цзюне, их эрекции трутся друг о друга. "Не лги". Гун Цзюнь натянуто усмехается. "Разве ты не говорил, что хочешь, чтобы я был внутри тебя?" Он вынужден признать, что это тоже звучит как отличная перспектива. "Ладно, хорошо. Да. Пожалуйста. Сделай это". На этот раз Гун Цзюнь не смеется, хотя Чжэхань звучит смешно. Вместо этого он укладывает податливого Чжэханя на спину с помощью нескольких удачно расположенных подушек. Это занимает слишком много времени, но когда он наконец удовлетворен, Чжэхань забывает обо всем, когда Гун Цзюнь поднимает его ноги себе на плечи (благо, Чжэхань гибкий) и выравнивается. На мгновение их глаза встречаются, и мир сужается до них двоих, тяжело дышащих в тихой комнате, но взгляд Гун Цзюня слишком напряжен, и Чжэханю приходится закрыть глаза. Затем Гун Цзюнь входит в него, и Чжэхань все равно крепко зажмуривает глаза. Он уже готов, поэтому ему просто приятно, когда Гун Цзюнь глубоко входит, а потом выходит, снова и снова. Чжэхань полностью теряется в этом, настолько теряется, что едва улавливает, как Гун Цзюнь спрашивает: "...нормально?" "Хорошо". Его голос дрожит, но ему все равно. "Действительно хорошо. Ты удивительный, Цзюньцзюнь. Я уже говорил тебе это?" "Не так, нет". Голос Гун Цзюня тоже дрожит, но он звучит счастливо. Он всегда звучит счастливо, когда Чжэхань хвалит его, и почему-то это заставляет его думать, что он должен продолжать. "Мне нравится. Когда ты внутри меня". Его слова сопровождаются вздохами и стонами, но ему удается их произнести. "Ты действительно... ты действительно знаешь, как сделать так, чтобы мне было хорошо. Ты действительно хорошо заботишься обо мне". Это правда в целом, не только для секса, но именно поэтому Чжэхань может расслабиться и отпустить себя здесь, поэтому он может попробовать что-то новое и верить, что Гун Цзюнь сделает это приятным для него. Я действительно люблю тебя, думает Чжэхань, испытывая пьянящее возбуждение от уверенности, что его чувства к Гун Цзюню зашли так далеко. Однако он не настолько далеко зашел, чтобы сказать это вслух; сейчас не самое подходящее время для признания. Он открывает глаза и видит, что Гун Цзюнь все еще смотрит на него, его взгляд все еще слишком напряжен и полон того, что Чжэхань не в состоянии разобрать. Однако на этот раз он не отводит взгляд, а смотрит на Гун Цзюня, пока тот тянется к нему, чтобы прикоснуться. Толчки Гун Цзюня замирают, когда Чжэхань сжимается вокруг него, но затем Чжэхань снова начинает двигаться, задыхаясь: "Быстрее". Чжэхань делает это, и после все становится быстрым. Некоторые слова вылетают у него изо рта, и он не успевает их зарегистрировать: "сильнее", "больше", а потом ему кажется, что он просто бесконечно повторяет "Цзюньцзюньцзюньцзюнь", как мольбу, слоги спотыкаются сами о себя, а все его тело напрягается в предвкушении. И вот, наконец, он переходит грань, он бьется так сильно, что просто чудо, что Гун Цзюнь может продолжать двигаться. Это интенсивно и удивительно, и он смутно думает, что зря он не пробовал это раньше – зря не занялся сексом с Гун Цзюнем раньше, если это может быть так. Когда Чжэхань приходит в себя, он лежит на кровати, а Гун Цзюнь сверху и все еще внутри него, и он крепко держится за правую руку Гун Цзюня, не помня, когда он ее схватил. "Цзюньцзюнь". "Хм?" "Ты кончил?" Гун Цзюнь тихонько хихикает. "Да". "Я пропустил это". Он хотел бы увидеть, как выглядит Гун Цзюнь, когда тонет в удовольствии. Он скорее чувствует, чем видит, как Гун Цзюнь делает вдох и открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но потом лишь прижимается поцелуем к щеке Чжэханя. Чжэхань чувствует, что должен сказать что-то более значимое, но он совершенно вымотан, и все, что он может сказать, это: "Я устал". "Спи", – бормочет Гун Цзюнь. Он медленно отстраняется и, все еще держа Чжэханя за руку, убирает его волосы назад и прижимает еще один поцелуй к его лбу. "Я позабочусь о тебе". Разве не я должен заботиться о тебе? Но прежде чем Чжэхань успевает подумать об этом, или, тем более, сказать что-нибудь, он крепко спит. Утро после Когда на следующее утро они поздно возвращаются домой, Чжэхань думает, что это просто незапланированное появление камер – возможно, признак того, что прошлой ночью произошло что-то еще, а возможно, знак того, что у них неприятности. Они проснулись поздно, запутавшись в гостиничной кровати, и провели утро в спешке и неловкости, торопясь принять душ и выглядеть так, будто у них не было пьяного секса, и быстро добраться домой, чтобы оправдаться, без особого шанса поговорить. (Не то чтобы было что-то плохое в том, что их соседи по дому или зрители узнают, что у них был секс, но это может вызвать слишком много вопросов, на которые будет трудно ответить, почему именно сейчас и что это значит для них). Чжэхань не знает, что бы он сказал Гун Цзюню в любом случае. «Прости, если я подтолкнул тебя пойти дальше, чем мы оба планировали?», «Прости, что я влюбился в тебя без всякого смысла. Есть ли шанс, что ты сможешь полюбить меня в ответ?» Вчера вечером все казалось таким ясным и простым, но в свете дня, оглядываясь на свои туманные воспоминания, он задается вопросом: то ли Гун Цзюнь просто подшутил над ним после того, как Чжэхань бросился на него, то ли это показалось таким значительным Чжэханю, но для Гун Цзюня это был просто случайный секс. Гун Цзюнь, в свою очередь, с тех пор, как они проснулись, выглядит скованным и отстраненным, не встречаясь взглядом с Чжэханем, слабо улыбаясь его шуткам, и отстраняясь от его прикосновений так, как обычно не делает. Может, он просто стесняется, а может, сожалеет, и Чжэхань боится спросить, о чем. Что он будет делать, если, мудро решив держать свои чувства при себе, пока они не покинут шоу, он все испортил и влюбился в Гун Цзюня еще сильнее? Чжао Цянь моет посуду, Дайкунь разговаривает по телефону за кухонным столом, а Цзинъи и Юйтун сидят на диване. Атмосфера кажется напряженной, и Чжэхань подозревает, что камеры здесь не из-за него и Гун Цзюня, хотя, конечно, это не помешает им воспользоваться случаем. Юйтун подходит поприветствовать их и шепчет: "Вы пропустили драму". Более громко она говорит: "Приятно, что вы к нам присоединились. Вы пели всю ночь напролет?" "Да, вроде того. Мы немного перебрали и решили, что не сможем дойти до дома". Чжэхань улыбается, надеясь, что это выглядит так, будто он просто стесняется того, что переборщил с выпивкой, а не того, что случайно соблазнил Гун Цзюня. "Вы оба?" – Юйтун удивленно смотрит на Гун Цзюня. Конечно, она удивлена; Чжэхань впервые видел Гун Цзюня хоть немного пьяным, а он знает его дольше, чем Юйтун. Попытка Гун Цзюня улыбнуться выглядит достаточно невинной, по крайней мере, для Чжэханя. "Да. Я не совсем невосприимчив к алкоголю, знаете ли". "Понятно". Юйтун все еще смотрит на Гун Цзюня. Чжэхань следит за ее взглядом, и, черт, неужели это засос, едва торчащий из воротника Гун Цзюня? Он не помнит, чтобы оставлял его, но, должно быть, когда-то оставил. Похоже, Юйтун тоже это заметила, но она, к счастью, ничего не комментирует, только говорит: "Ну, добро пожаловать домой. Мы с Цянь-цзе приготовили ужин вчера вечером и вы можете пообедать оставшимся, если голодны". "Спасибо. Я пойду переоденусь". Чжэхань хотел бы на время скрыться от камер, но, как назло, они последовали за ним и Гун Цзюнем наверх, вместе с Дайкунем. Один взгляд на лицо их соседа по дому говорит Чжэханю, что он был частью драмы, о которой упоминала Юйтун, но он ждет, пока они окажутся в комнате мальчиков, чтобы спросить: "Так что же произошло, пока нас не было?" Гун Цзюнь исчезает в ванной, чтобы переодеться, прихватив с собой толстовку, которая должна скрыть следы того, чем они занимались прошлой ночью. Чжэхань остается слушать, как Дайкунь объясняет: "Ну, вчера вечером я встречался с Цзинъи, как ты знаешь, и все прошло хорошо. Но потом я вернулся домой, а Цяньцянь и Юйтун были здесь, и они прочитали мне лекцию о том, что если я единственный свободный мужчина в доме, это не значит, что я должен считать, что могу выбирать всех девушек". "О боже", – это все, что Чжэхань может сказать на это. "Я сказал им, что все не так – и все правда не так! Я думал, что мы просто развлекаемся и смотрим, куда это может нас привести, но, видимо, они этого не поняли. И теперь все на меня злятся. Все девушки, по крайней мере". "А ты не пробовал унижаться?" – спрашивает Чжэхань. "По моему опыту, это очень хорошо работает с женщинами". Дайкунь слабо смеется. "Я мог бы, но я не знаю, за что унижаться. Такое ощущение, что они просто неправильно поняли мои намерения". "Иногда все равно приходится унижаться", – язвительно говорит Чжэхань. Гун Цзюнь выходит из ванной, надежно укрывшись, и Чжэхань берет свою собственную сменную одежду. "Может быть, Цзюнь сможет дать тебе совет. Он умеет очаровывать людей". "Нет", – говорит Гун Цзюнь. "Только тебя". Это нормальные слова, если бы они действительно встречались, а они все еще делают вид, что встречаются. Но после всего, что произошло прошлой ночью, Чжэхань просто не знает, что делать с мягкой улыбкой Гун Цзюня и чувствами, которые зарождаются в его сердце при этом взгляде. Одинок ли он в этом или для Гун Цзюня это тоже реально? "Ну, ты все равно можешь попробовать", – говорит он как можно спокойнее, прежде чем убежать в ванную. Пока он переодевается, он наполовину слушает, как Гун Цзюнь говорит Дайкуню, что можно обидеть человека и без злого умысла, но все равно нужно извиниться, если это случилось. А к нам это тоже относится? – задается вопросом Чжэхань. Обидел ли он Гун Цзюня, подтолкнув его к тому, к чему он не был готов или чего не хотел? Или Гун Цзюнь думает, что обидел Чжэханя, занявшись с ним сексом, когда для него это ничего не значило? Он так запутался во всем этом. Когда Чжэхань выходит в чистой одежде, Дайкунь говорит: "Думаю, мне нужно поговорить с ними и понять, чего мы стоим, и выяснить, чего я хочу, чтобы не водить их за нос попусту. Я действительно не хотел ничего плохого". "Мы это знаем", – говорит Чжэхань. "И они тоже это знают, наверное, или поймут, как только ты объяснишь". Знает ли Гун Цзюнь, что я не хотел так сильно и неожиданно наступать? Что я не хотел, чтобы все зашло так далеко, даже не спросив, что он чувствует? Опасно слишком сильно отождествлять себя с ситуацией Дайкуня, которая на самом деле совсем не похожа на их. "Иногда нужно просто поговорить", – высокомерно заключает он. "Я так и сделаю", – соглашается Дайкунь. "Спасибо, ребята".