Как отполировать жемчуг

Он открыл глаза, но ничего не изменилось. Это новый вид темноты. Такой, где нет теней. Такой, где нет даже проблеска света. Его тело было плотно обмотано одеялом, что немного затрудняло дыхание. Однако двигаться ему мешало не одеяло. Шелковистая ткань, надежно обернутая вокруг его груди и лодыжек, надежно закрепляется там, куда он не может дотянуться. Странно, но порезы от цепей не тронуты. Шелк тщательно завязан вдали от ран. Режущая боль исчезла, сменившись зудящим ощущением исцеления, когда тело начало судорожно восстанавливаться. Раздробленные воспоминания начинают мелькать в его голове, достаточно близко, чтобы он почти мог дотянуться до них, но в то же время достаточно далеко, чтобы быть недосягаемыми для кончиков его пальцев. Он может только наблюдать, как они разрушаются, одно за другим. Что за адское лекарство эти безумные призраки насильно запихнули мне в глотку? Так не должно быть. Нужно вспомнить, зачем он здесь. После одной маленькой чашки безвкусной водянистой жидкости он находился то в сознании, то в беспамятстве – в основном в последнем – чуть больше недели, не в состоянии ни двигаться, ни даже говорить. Подумав, он вспоминает, что некоторые воспоминания все еще ярки в сознании. Его Шифу, его братья, его старшие, его родители – все это ясно как день, наряду с пробуждением в качестве пленника в той клетке. Все, что было между погребением его Шифу и сегодняшним днем, превратилось в кашу, все слилось вместе, невозможно разделить и разобрать. Чем больше он пытается удержать хотя бы фрагменты этих воспоминаний, тем дальше они уплывают, оставляя после себя такую жуткую головную боль, что его чуть не рвет кровью на месте. Судя по некоторым воспоминаниям последних дней и мерзкому металлическому привкусу во рту, его рвало уже несколько раз. Почему одни воспоминания такие четкие, а другие – туманные? Он закрыл глаза – скорее символически – чтобы отпустить эти фрагменты образов, продолжающие распадаться на части, но также и для того, чтобы унять головную боль, распространяющуюся на позвоночник и способную расколоть душу. Натренированный годами культивирования, он автоматически замедляет дыхание до медитативного состояния, чтобы сосредоточиться и усилить другие чувства. Мурашки медленно растекаются по его конечностям покалывающими волнами, пока он прорабатывает каждое воспоминание своей мышечной памяти за последнюю неделю. Размышляя о том, что он видел, обонял и трогал, или, скорее, что трогало его в те мимолетные моменты. Сколько бы он ни копался в своей обычно эйдетической памяти, последний из сохранившихся зрительных образов – воспоминание о том, как его вытащили из тюрьмы призраки. Начиная с того момента, давление повязки на глазах, туго затянутой вокруг его головы, почти всегда присутствует. Его длинные, черные как вороново крыло волосы больше не собраны в узел, а рассыпаны по плечам. Несколько нежных участков вокруг висков говорят о том, что волосы иногда попадали в повязку, когда она надевалась и снималась во время, должно быть, глубокой ночи. Без всяких образов, сладкий аромат бледно-розовых лепестков цветущего персика, напоминающий мед и миндаль, охватывает так сильно, что он почти физически чувствует его, лежа и вспоминая его в темноте. Аромат сладок, когда он погружается в идеально подогретую теплую воду. Сильные руки держат его сзади – ох, как нежно, – пока каждая конечность омывается несколькими парами рук. Мягкие полотенца вытирают его насухо, прежде чем нежные пальцы накладывают различные повязки на его раны, лекарственный аромат которых иногда настолько силен, что почти обжигает глаза сквозь повязку. Его заботливо одевают в теплые халаты из тончайшего шелка, ткань нежно прикасается к его коже. Снова эти сильные руки, поднимающие его и укладывающие на кровать, такую удобную, что он не возражал бы спать на ней до конца своих дней, даже если бы его всегда привязывали так же, как сейчас. Несколько раз, когда он просыпался в этой темноте, его не оставляло ощущение, что за ним наблюдает кто-то бестелесный. Несмотря на то, что в комнате всегда было тихо, чужой аромат присутствовал и был каким-то знакомым. Может быть, это снова цветы персика? Пока он пытался вспомнить, головная боль все сильнее овладевала его сознанием, и ослабевала лишь тогда, когда он терял сознание. Приняв на время эту новую реальность, он снова открывает глаза и смотрит в пустоту. Он делает глубокий вдох, и аромат цветов персика наполняет его легкие. Хотя он не слышит никаких звуков и даже не чувствует изменения энергии от чьего-то дыхания, он уверен, что он не один. "Невозмутимый, он крепко спит под звуки падающих дождей (1)". Медовый мужской голос раздается на расстоянии, которое трудно определить, но достаточно близко, чтобы по позвоночнику пробежали мурашки. Что...? Стоит ему подумать о том, где он слышал это стихотворение раньше, жгучее ощущение, будто его мозг расколот надвое, настигает его быстро и беспощадно. Сглотнув, отчасти чтобы успокоиться, а отчасти чтобы убрать железный привкус во рту, он спрашивает: "Почему я здесь?" По аромату цветов персика, витающему вокруг кровати, он понимает, что человек приближается. Подождав некоторое время и не получив ответа, он продолжает: "Почему ты не убил меня?" "Зачем мне убивать свою будущую невесту?" Он был прав, голос теперь еще ближе и доносится с другого направления. "...невесту?" Качая головой, почти смеясь от неверия, он продолжает: "Я не женщина". "Я знаю, кто ты". "Тогда кто я?" "Я вдруг случайно взглянул туда, где слабел свет, и там стояла ты, моя будущая невеста (2)". Голос знойный, и видно, что мужчина наслаждается этим, но всё же сохраняет самообладание. "Почему я?" Что за игру он затеял? "Из-за твоих лопаток". Голос каждый раз звучит с разных сторон, и ему трудно предугадать движения. Его боевые искусства бесполезны против этого мужчины, вероятно, из-за состояния, в котором он сейчас находится. Через мгновение он нарушает молчание: "Что ты заставил меня выпить?" "То, что должны выпить все призраки, попадая в Долину Призраков, – Воду Леты (3). Прошла всего неделя, так что она не полностью подействовала. Похоже, пройдет еще несколько дней, прежде чем твой разум успокоится. Скоро тебе станет лучше". Итак, он был прав – это была Долина Призраков. В Долину Призраков попадают только те, кто не может искупить свою вину и у кого нет другого выбора. Это он помнит. Воспоминание о его плане пронеслось в голове. Я должен вспомнить. Я не могу забыть. Когда мысли возвращаются к настоящему, головная боль бессердечно напоминает о необходимости сосредоточиться на том, что он может. "Я не призрак". "Скоро ты станешь Ню Чжужэнь Долины Призраков (4)". "Ню Чжужэнь Долины Призраков?" "Я решил жениться. И жениться я решил на тебе". "Ты – Гуйгу Гучжу?" Значит, слухи оказались правдой. Этот человек устранил прежнего Гучжу, чтобы занять его место. "Если ты всегда ходишь по ночам, то обязательно встретишь призрака (5)". Голос раздается так близко, что он чувствует холодное дыхание на своей шее, отчего его головная боль становится еще сильнее. Как человек может быть таким холодным? Он вообще жив? "Я ждал, когда ты проснешься. Я хотел попробовать". Когда он чувствует, что одеяло в мгновение ока исчезает, а ледяные пальцы скользят по нижней части живота, он инстинктивно перестает дышать. Осознав, что он ничем не прикрыт, кроме бинтов на ранах и ремней, удерживающих его на месте, его мысли проносятся с молниеносной скоростью. Какого черта? Что случилось с одеждами? Пытаясь вспомнить цингун, гун-фу или какие-нибудь приемы самообороны, или хотя бы как освободиться, он теряет сознание от головной боли. Кровь собирается в легких и горле, заставляя его внутренне вздрогнуть, когда он пытается подавить кашель. Мгновенно две холодные руки обхватывают его запястья, стягивая их над головой, а Гуйгу Гучжу садится на его бедра, еще сильнее прижимая к кровати. "Не двигайся, иначе твои раны могут снова открыться, а у меня не хватит на это терпения". От смысла этих слов по его обнаженным рукам невольно пробегают мурашки, а кончик носа мужчины проводит по его левой руке, как бы удовлетворенно вдыхая его реакцию. Его разум пуст, мужчина на нем впервые, по крайней мере, впервые на его памяти. Он спрашивает: "Чего ты хочешь?" "Какой скучный вопрос. Разве это не очевидно?" Вздохнув, Гуйгу Гучжу облизывает запястье и чмокает губами. "Идеально. Абсолютно идеально". Дыхание мужчины словно замораживает влажное пятно, оставшееся на его запястье. "..." Ошеломленный, он не успевает даже отреагировать на то, что только что произошло, как резкая боль простреливает то самое застывшее пятно. "Каково твое имя?" – приглушенным голосом спрашивает Гучжу, высасывая и слизывая кровь из только что нанесенной им раны. "Почему я должен тебе говорить?" – холодно спрашивает он, чувствуя, как эти пропитанные кровью губы проводят по его руке, оставляя открытую рану беспрепятственно пачкать простыни. "Просто скажи мне свое имя". "..." Липкие губы накрывают его губы в поцелуе, таком отвратительном, что хочется сильно укусить, но это означало бы разомкнуть губы. Черт, он правда серьезен. Что он за человек? В тюрьме было невозможно ясно разглядеть этого человека, ведь в глазах темнело. С молниеносной скоростью его руки были прочно закреплены под коленями, прижаты так сильно, что на них точно появятся синяки, освобождая руки мужчины сверху. "В своей жизни я пробовал многих мужчин, не зная и не заботясь о том, кто они. Однако, поскольку я беру тебя в жены, я думаю, что это хорошие манеры – хотя бы знать твое имя". "..." Какое имя стоит назвать? Он пытается вспомнить, в то время как боль жжет его голову изнутри. Он пытается отвернуть лицо, но тонкие пальцы крепко сжимают его челюсть, удерживая на месте, когда мужчина зажимает его рот с такой силой, что зубы сталкиваются, и боль простреливает заднюю часть черепа. Пальцы сжимают его челюсть так, что он думает, что его зубы могут быть раздавлены силой, исходящей от этого мужчины. Его духовное ядро исключительно сильно. Мгновенно он ощущает вкус крови, когда язык мужчины лижет внутреннюю поверхность его рта, исследуя каждую часть. Он пытается укусить, но захват настолько силен, что мышцы челюсти сводит судорогой от противоречивых движений, а глаза непроизвольно слезятся. Когда одна слезинка стекает по его лицу, ее тут же слизывает мужчина сверху. "Не надо плакать. Я буду нежен с тобой, если ты позволишь. Просто подари мне вкус нашей брачной ночи". Не давая ему возможности говорить, в его рот снова вторгается язык, который так бешено рыщет по рту, что он задумывается, не вылизал ли тот слюну до конца. Его единственным ответом было приглушенное: "Н... хн... э...". Отстранившись от поцелуя, он повторяет: "Скажи мне свое имя". "Отъебись". "Тск. Тск. Разве твои родители не учили тебя хорошим манерам? Не нужно быть таким грубым". Вздохнув, он продолжает: "Однако, чтобы было понятно, я отъебу тебя в нашу брачную ночь. Я буду брать тебя прямо здесь столько раз, сколько захочу. Ты должен ждать этого с нетерпением". Холодная и гладкая ладонь накрывает его нос и глаза. Те же губы прикусывают его губу, продолжая размазывать смесь слюны и крови по нижней части лица. Язык проникает так далеко в горло, что он начинает задыхаться. Хватка сжимает его лицо, не оставляя возможности дышать. Первый признак – звон в ушах, который становится все громче и громче, пока не заглушает головную боль. Если бы он мог видеть, он знал, что в этот момент его зрение начало бы расплываться. Адреналин начал поступать в кровь, когда его мышцы, без всякого успеха, метались и переворачивались, инстинктивно пытаясь защититься, освободиться и найти воздух. Выжить, ты должен выжить. Не думай о боевых искусствах, просто позволь телу реагировать. Лишенные воздуха в течение нескольких минут, его легкие горят, как огонь, пытающийся вырваться через грудь, он чувствует себя на грани коллапса. Когда его рот внезапно освобождается, он жадно хватает воздух, кашляя. Мгновенно его рот снова накрывают, целуя еще более яростно, чем раньше. Его организм лишен воздуха во второй раз, глаза сухие, будто покрыты пылью, от того, что он не моргал, адреналин заставляет его открыть глаза, и они безучастно смотрят на скрытое лицо человека сверху. За несколько секунд до того, как он убеждается, что потеряет сознание, его рот разжимается. Еще один вдох наполняет легкие, прежде чем рот возвращается обратно, язык так глубоко, что он задается вопросом, является ли вообще этот мужчина человеком. После десятого раза Гуйгу Гучжу повторяет: "Скажи мне свое имя". Его голова гудит, а в ушах звенит так громко, что он едва слышит повторяющийся вопрос. Даже если бы он хотел ответить, горящее горло не позволяло. Когда рот снова закрывается, он проваливается в небытие и наконец теряет сознание. Его грудь неподвижна. Приходя в себя, он чувствует, как другой мужчина дышит ему в рот, использованный воздух наполняет его легкие и каким-то образом возвращает к жизни. За прошедшую неделю его духовное ядро было едва ли не стерто в пыль, он задыхался изнутри, он настолько истощен, что едва может шевелить губами. Пока мужчина заставляет его сделать еще один вдох, он бормочет сквозь жалкий кашель: "Чжоу Сю". Мужчина медленно отстраняется, холодное дыхание все еще ощущается на лице; он облизывает сухие окровавленные губы и, тяжело дыша, повторяет: "Меня зовут Чжоу Сю". "Чжоу Сю...? Я так не думаю". Улыбаясь, Гуйгу Гучжу садится, все еще зажимая между ног это восхитительное тело. "Чжоу Сю". Он произносит имя медленно, словно пробуя его на вкус своими окровавленными и распухшими губами, и продолжает: "Я Вэнь Кэсин, твой будущий муж". ~(>_<~) Примечания: (1) "Невозмутимый, он крепко спит под звуки падающих дождей." – Перевод из стихотворения "Сон в ночь осеннего дождя" Бай Цзюи. Стихотворение рассказывает о мужчине, который ложится спать и спокойно спит всю ночь, в то время как за окном бушует осенняя буря. Вэнь Кэсин ссылается на то, что ЧЦШ спал целую неделю, пока все заботились о нем. (2) "Сотни и тысячи раз искал я в толпе, я вдруг случайно взглянул туда, где слабел свет, и там стояла ты." – Перевод стихотворения "Династия Сун" Син Цицзи. Стихотворение рассказывает о поиске настоящей любви. Вэнь Кэсин намекает, что Чжоу Сю – его избранник, для каких бы то ни было целей. Оригинал: 众里寻她千百度,蓦然回首,那人却在,灯火阑珊处 (3) Если вдруг вы пропустили эту часть – в греческой мифологии Лета, также известная как Лемосина, была одной из пяти рек подземного мира Аида. Лета протекала вокруг пещеры Гипнос и через подземный мир, где все, кто пил из нее, испытывали полное беспамятство. Лета – это также имя греческого духа забвения и беспамятства, с которым часто отождествляли эту реку. В классическом греческом языке слово lethe (λήθη) буквально означает "забвение", "забывать" или "сокрытие". Оно связано с греческим словом "истина", aletheia (ἀλήθεια), которое посредством добавления альфы буквально означает "незабвение" или "несокрытие". Источник: Википедия. (4) Чжужэнь, или Zhǔrén (主人), где 主 означает господин, хозяин, а 人 – личность, человек, человеческое существо. Именно так А-Сян всегда обращается к Вэнь Кэсину. Ню Чжужэнь, или Nǚ Zhǔrén (女主人) – это женский вариант, то есть госпожа или хозяйка Долины Призраков. (5) "Если ты всегда ходишь по ночам, то обязательно встретишь призрака." – Имеется в виду возмездие или награда. Вэнь Кэсин имеет в виду, что ЧЦШ – его награда за становление Гучжу Долины Призраков.