7
28 июня 2023 г. в 22:00
Дверь за ним плавно закрылась. Алексей вошел в свой гостиничный номер в Вильнюсе. Не зажигая свет, он полагался на память и осязание. Вот абажур. Вот трюмо – на гладкую, сверкающую поверхность бросили совершенно бесполезный смартфон: все равно Мишенька ему не писал. Вот спинка кресла… Рубашка с глухим шорохом соскользнула на пол, за ней последовали джинсы, трусы… Остались нетронутыми только белые носки. Утомленно зевнув, Арестович в гордом одиночестве – Настенька с Сашенькой отправилась к подруге – побрел в спальню.
– Алексей Николаевич, очень вас прошу, не наступите на меня, – донесся тихий бархатный голос с легкой смешинкой.
Арестович невольно застыл. Вот оно. То самое сладко-острое желание. Та самая секунда, когда он полностью забывал, как шевелить ртом. И чтобы сейчас между ними не произошло. В одной вещи Алексей был уверен точно: видеть Михаила Михайловича Подоляка во плоти снова и снова будет приводить его в сей ступор. Миша на экране телефона божественно красив, однако Миша вживую – это Пятая симфония Бетховена. И все ж таки:
– Твою мать, Подоляк!
– Не трогайте мою маму, Алексей Николаевич, она тут абсолютно не при чем, – снизу и больно, и весело засмеялись.
– С сим утверждением я бы охотно поспорил чуточку позже, – проговорил Арестович и, не скрывая своей наготы, опустился напротив любимого человека. – Почему ты здесь?
– Хм-м, назвав ваш ум светлым, я несколько погорячился, – продолжили шутливым тоном. – Самолично же написал: «…тебе стоит посетить Вильнюс». И вот я здесь.
– Ответь мне на мой вопрос, Михась, – сдержанно, но с заметным нажимом попросил он.
– Наслаждаюсь тишиной. Разница всего-то в полторы тысячи километров. Вроде все как всегда: тот же лес, тот же воздух, та же вода и то же небо – опять голубое*, – Подоляк возлежал на мягком ворсе ковра и взирал в окно. Там, вовсю близилась ночь, теплая, спокойная, ласковая, июньская, насыщенная ароматами жаркого лета, ностальгирующая, вызывающая приятные эмоции да воспоминания. И, поддавшись им, Михаил негромко запел: – But men are speeding up their journey. Be seeing what they can destroy with their. Крылатые ракеты – мы живем рядом с ними**… В свои шестнадцать я беззаботно танцевал под эту песню с чудесной девушкой, мечтая о «и жили они долго и счастливо». Этот мир несовершенен, но именно этим и прекрасен.
В сгущающую темноту Алексей сказал, словно твердя заклинание:
– Все буде добре.
А будет ли?..
– Конечно. Поэтому я здесь.
Арестович сглотнул вязкую слюну. Пришло время любви. Или нелюбви. Этот разговор зрел с момента их ссоры. Как грозовая туча, которая наконец-то разразилась холодным ливнем да уничтожила давящую духоту.
– У тебя все же получилось заманить меня в отель, – добродушно отметил Подоляк.
Он недовольно нахмурился. Полная луна, единственная свидетельница их трудной беседы, не утаила этого.
– Прости. Просто ты почти год не давал мне никакой надежды, а затем взял и ее раздавил. Я испугался. Себя. Тебя. За нас.
Михаил с глубокой нежностью улыбнулся, и сердце Алексея затрепетало в груди. Как долго он ждал этой улыбки. Адресованной ему. Не для зрителей. Не для Юлии. Не для Жданова. А именно ему. До сего момента Арестович задыхался от ревности и от своего собственного бессилия, он, подполковник Спокойствие, вконец растерялся и не знал, что делать.
– Льоша, ты старательно отгораживался от меня, хотя и испытывал ко мне влечение. Нет, – будто самому себе, твердо возразил Подоляк, – ты любил меня уже порядком давно, пусть и не признавал сей простой истины, и предпочитал связи со мной отношения с Алексеем Арестовичем. Твоя карьера важна. Твои жизненные устои важны. Твоя семья важна. Я люблю тебя. И я весьма сильно уважаю Анастасию. Посему не надо принуждать се…
Не позволив договорить, он по-военному, удало отчеканил:
– Я не принуждаю! Я действительно хочу тебя!
– Взаимно, – отозвался Михаил. После последовало искреннее признание: – Я немного боюсь: вдруг у тебя не встанет. Браво первой ночи, и все такое.
– Встанет! – вскинулся Алексей. Страх Мишеньки ему был абсолютно знаком и слишком понятен. Отчего Арестович не мешкая решил поделиться своими опасениями. Да, Подоляк его первый мужчина, а он-то у Миши, увы, далеко нет. У него – достойные конкуренты: надобно держать марку. – Вдруг тебе не понравится?
– Понравится. Обязательно понравится, – пообещал Михаил, которому не были нужны пламенные речи да клятвы в вечной любви, достаточно было и того, что Подоляк чувствовал, а чувствовал советник главы Офиса много, непомерно много, чтобы описать, но как раз вполне достаточно для того, чтобы безоговорочно довериться Алексею.
– Тогда можно тебя по «юзать»? – словечко из лексикона 'Михайло Подоляк' из различных социальных сетей он употребил нарочно, дабы немного ослабить напряженность обстановки.
– Да. Всего меня.
Арестович широко улыбнулся. Потом придвинулся ближе к Мише, крепко-прекрепко того обнимая, чтобы убедиться наверняка в том, что больше между ними нету преград. Каждый фрагмент тела любимого, кое он освобождал от одежды, Алексей покрывал жадными поцелуями: шею, руки… губы. Когда Михаил захотел помочь ему с вещами, то он подал знак не двигаться, а затем снял ботинки, медленно стянул с плеч Подоляка пиджак, освободил от футболки, добрался до брюк. Когда ладони коснулись боксеров, Арестович уже едва мог справиться со своим жгучим волнением, однако по-прежнему не спешил. Наслаждался. Миша трепетно задрожал, когда его руки таки избавили желанное тело от последнего предмета гардероба. Некоторое время они смотрели друг на друга, учащенно дыша в унисон, чтобы после…
…была их ночь.
…был Михаил, в которого он входил вновь и вновь.
…были чужие колени на его, Алексее, боках – пленительные движения на его члене.
…было утро, в котором они счастливы вместе.
И будет…
У них все будет хорошо.
* – несколько изменен порядок строчек В. Высоцкого – "Он не вернулся из боя".
** – использован фрагмент песни Fischer-Z – "Cruise Missiles" (1981 г.).