4
5 мая 2023 г. в 22:00
Михаил Подоляк смятенно стоял в углу кабинета и скептично разглядывал себя в небольшое зеркальце аккуратно пристроенное на кипу бумаг на рабочем столе.
Классический черный костюм с черной рубашкой. Сейчас его облик несколько походил на образ темного ангела с картины. Ибо чем-то светлым, чистым во всем этом кромешном мраке являлся лишь тонкий белый галстук.
Как же глупо было соглашаться.
Это в прекрасном далеко было: популярный Mocco, самый лучший односолодовый виски Old Pulteney, дорогая Маша.
Взрывы расцвели в еще полнейшей темноте рассвета ярко-желтыми цветами, будто бы ихние знаменитые подсолнухи. Грохот и звон. Черное и красное. Ветер и мороз. В легкие отныне вдыхался не кислород, а ужас февраля. На выдохе же три слова. Он не хотел умирать безмолвствуя. Также – существовать. Не видел в этом никакого смысла. Он искренне думал: зачем утаивать свою любовь. Думал, что поступает правильно. Думал, что его признание не сделает кому-то из них хуже. Да разве могло быть хуже, чем тогда? Еще как смогло!
И теперь, гораздо более привычна, весьма добротная и практичная одежда от Жадана да Авиации Галичины, бесполезный до тошноты крепкий кофе и…
Впрочем, ситуация обязывала к данному чудному наряду.
– И куда ты такой классный собрался? Неужели на свидание!
Михаил порывисто повернулся.
В дверях вальяжно возник Леша. Арестович приветливо улыбнулся, но в цепком взоре внештатного советника промелькнуло нечто странное, едва уловимое.
– Тепло, – смущенно произнес Подоляк и сосредоточенно уставился на человека, которого любил безнадежно; любил сердцем и разумом весь последний год. Всматривался, боясь таки увидеть жалость, осуждение или брезгливость к своей якобы девиации. Тот подлый эфир LIVE он, наверное, никогда не сотрет из памяти. Однако ровным счетом ничего такого. Абсолютное безразличие. И сие было во много раз мучительнее, чем скажи ему Алексей наконец-то напрямик слово «нет».
Значит, – привиделось.
Сурово красивый, серьезный, тактичный, эрудированный, он необыкновенно хорошо делал все, за что бы ни брался. Медицина, журналистика, политика. Его голос пьянящий мед, волосы сверкали, точно вешние сумерки, миндальные глаза на лице цвета слоновой кости искрились несокрушимой силой, а улыбка, «как отдельный вид прекрасного», просто зачаровывала, если уж верить энным комментариям в сети Интернет. Но вся соль была не во внешности, а в том огне, который мощно полыхал в нем, – вот что по-настоящему покоряло мир. Он был таким, отчего женщины, да и мужчины тоже, жаждали прильнуть к его алым губам. Все. За исключением Алексея Арестовича.
От ледяного безучастия Михаилу захотелось громко и горько расплакаться, точно маленькому ребенку. Он наивно полагал, что уже привык. Кардиомиопатия такоцубо. Хотя, в его вариации “разбитое сердце” – отнюдь не смертельный диагноз. Он будет жить. Жить с болью, которая осталась с ним навсегда. И, возможно, даже выйдет примириться с ней. Когда-нибудь. Ведь любовь его была не порывом, а осознанным выбором вдумчивой души. Это с Марійкой волнение в груди явилось эмоциональной диктовкой юношеской порывистости да физиологии. Любовь к Леше родилась из взаимного уважения и преданности, прочно сплавилась из глубокого доверия и схожести взглядов, сформировалась из единомыслия и жгучего влечения. И Подоляк был искренне рад носить в себе сие чувство. Вот только сегодня, в настоящий момент, он очень устал от любви, а вернее – нелюбви.
– Михась я?..
– Льоша, я!..
– Миша, ты готов?!
Сперва на пороге картинно нарисовался громадный букет красных роз. А потом и самолично даритель роскошного подарка – Андрей Борисович Ермак. Также одетый с иголочки.
– Да.
Подоляк молча прошествовал мимо знаменитого коллеги и соседа, ему вдруг стало совершенно наплевать на то, что желал вопросить у него Алексей. Пора уже сознаться себе в том, не сознаться в чем было невозможно: не все мечты сбываются, не все сказки имеют счастливый конец.
– Без тебя до завтра справятся? – следом поинтересовался их руководитель. После вложил цветы в руки своему прямому советнику.
Ответить что-либо Михаил попросту не успел.
– В смысле «до завтра»?! – резко, несколько грубовато встрял Арестович. – Вы что, не вернетесь в Офис?!
Андрей сходу открыто уведомил:
– Нет. Ночью я буду спать с Мишей дома, а не треклятой раскладушке. Дуже добре. Поэтому все рабочие вопросы, Алексей Николаевич, до завтра.
Подоляк, продолжая хранить полнейшую тишину, позволил Ермаку деликатно взять себя под локоть и увести.
Прочь от Леши.
Прочь от нелюбви.
Он, словно Скарлетт О’Хара, решил, что не будет думать об этом сейчас. Подумает об этом завтра.