Ночные кошмары

      Каждая странная ночь преследует Рори ужасными сновидениями. Сначала это были вроде как даже обычные сны, темные комнаты дома Роанок, медсестры-убийцы в перепачканной кровью и посеревшей от грязи форме. Они тянули свои обезображенные руки к нему и затаскивали на самое дно, все глубже вниз-вниз-вниз, пока Рори не терялся в попытках считать секунды вслух, забывался от духоты.       Через какое-то время в его сны проникли другие призраки Роанока, стараясь свести Рори с ума, доводили до состояния, когда засыпать в принципе не хотелось, но организм из раза в раз брал свое.       Трое по-настоящему уродливых и омерзительных охотников с разорванными лицами тянули Рори за руки, пока не вырывали с мясом и костями. Плоть расходилась легко, будто самый дешевый кусок вискозы. Охотники с удовольствием впитывали его оглушающую боль, отчаянные крики, и не менее отвратительно смеялись, один даже умудрился пройтись языком по уху Рори, раздирая нежную кожу щеки крепкой щетиной. И нет, он не просыпался сразу же, словно кто-то не хотел заканчивать пытки, охотники издевались и подтрунивали, махали оторванными конечностями перед лицом, травили анекдоты. Их ужасные лица изуродованы до неузнаваемости, хлюпала кровь в рваных ранах.       До невозможности тошно стало, когда один из коренастых мужиков решил попробовать руку Рори на вкус, и парень почувствовал эту зверскую отупляющую боль, поломанные острые зубы впились в кожу, отрывая с чавкающим звуком кусок мяса и Монахен завизжал, наконец-то просыпаясь.       В одну из темных глухих ночей Рори посетил особенный сон.       Это была их с Одри свадьба, такая же прекрасная, какой он ее помнил. Девушка сияла, смотря на жениха, а Рори видел себя со стороны, беззаботно улыбающегося и по-настоящему счастливого.       Печальный призрак на секунду моргнул и все вокруг поменялось. До яростного скрипа в зубах знакомый особняк Северной Каролины, время съемок «Мой ночной кошмар в Роаноке». Рори снова видит себя и Одри, парень как раз закончил сниматься в одной из сцен, где появлялся Эдвард Филипп Мотт.       Честно, Рори считал свой костюм до ужаса неудобным и смешным, шутил про напомаживание сосков и притворно-злобно ходил кругами вокруг, пытаясь напугать жену, на что Одри отмахивалась, задорно смеясь.       — Рори-и-и, ну не сейчас же! — Девушка пытается оттолкнуть Монахена, но тот все равно ее обнимает прямо в своем костюме и зацеловывает, где-то на фоне злобно жужжат костюмеры и визажисты, но к паре не подходят.       Призрак чувствует давящую тоску, оседающую в груди горьким пеплом утраты. Что сейчас с Одри? Жива ли она?       — Рори! — Родной голос, полный животного испуга, отдает звоном в ушах, и Монахен резко оборачивается, наивно надеясь встретиться с Одри. Картинка перед глазами смазывается, солнечное место съемок меняется на глухой ночной лес, полный пугающих шорохов.       Рори в миг цепенеет, видя собственное разодранное тело повисшим на ветках дерева и жену, которая стоит в ступоре, а Моне Тумессими пытается достучаться до нее. Глухие голоса в чаще говорят только о том, что девушки здесь не одни и сцена плывет перед глазами, когда их хватает семейство каннибалов.       — Одри! — Он кидается в исчезающий мираж, но вместо руки жены хватает лишь воздух и спотыкается на ровном месте, проваливаясь в бесконечную мглу.       Он не понимал, сколько прошло времени и где он вообще сейчас, пока наконец не ощутил под собой мягкую поверхность дивана. Рори быстро и неглубоко дышал, пытаясь хоть как-то осознать происходящее вокруг. Чьи-то мягкие руки сзади приобняли за плечи, чуть поглаживая и успокаивая подсознание, Рори даже немного расслабился, вымученно вздыхая.       — Одри?..       — Конечно нет, глупенький. — Глухой и бархатистый голос резко ударил по ушам и Рори мгновенно очнулся, дергаясь. Монахен резко подался вперед, но руки сомкнулись и его шея оказалась в сильном, но аккуратном захвате.       — Ну же, Рори, не бойся, — Собственный голос звучал ужасно непривычно. Рори снова попытался выбраться, но хват у Эдварда был действительно сильным, сам Монахен так бы никогда не смог. — Я не причиню тебе вреда, мы же один человек.       Рори поднимает голову, настороженно заглядывая в глаза Мотту.       — Она мучает тебя и после смерти, но со мной ты будешь в безопасности, я обещаю.       Мучает? Одри?..       — Конечно, а кто, если не она? — Рори в недоумении открывает рот, но ничего не говорит, немигающим взглядом изучая белое от пудры лицо своего двойника.       Действительно, в погоне за призрачным счастьем, Рори видел в Одри идеал, которым она не была. Мнительная, сумбурная, порой она вела себя отвратительно мерзко по отношению к другим, собственная гордыня застилала глаза и девушка видела только свои амбиции, думая, что все должны крутится вокруг нее.       Действительно, с этой женщиной Рори изменился, стал под стать ее дурным нравам.       Язвительно смеющийся другим в лицо, по-змеиному ловко орудующий злостными шутками, презрительно искрящийся злорадством под влиянием собственной новоиспеченной известности. И все это под надзором и поощрением Одри.       Стоило ли оно того, любить, отдавая всего себя и быть отравленным чужим эгоцентризмом?       Эдвард поглаживает шею Рори большим пальцем, и он чувствует себя ужасно непривычно, потому что это движение доставляет умиротворение. Действительно, Одри не была его отдушиной, она была энергетическим вампиром, забирая себе все самое хорошее из мужа, в присутствии жены Рори был невыносим для других, а Одри сияла, словно ангел.       Действительно…       Глаза ужасно слезятся, так хочется спать… Рори хватается за остатки сознания, но тепло рядом не дает трезво мыслить, побуждая расслабиться. Эдвард что-то тихо лепечет на французском, кажется эта песня совсем не из восемнадцатого века…

Elle sort de son lit, tellement sûre d'elle, La Seine, la Seine, la Seine.

      Кошмары больше не тревожат Рори, когда он под защитой собственного ангела, даже если его белоснежные кудри всего-лишь парик…