***
Молиться. Юна пробует на вкус это священное слово, прежде чем её вновь одаривают хлесткой пощечиной. Колени упираются в холодный кафель, глаза опущены. — Я в последний раз спрашиваю, что ты забыла на нашей территории? — парень заносит ладонь над темной макушкой. Его она видит впервые, возможно третий или четвертый курс — фиг разберешь. Откуда она знала, что крыша является помеченной территорией какой-то недо-банды? Одно знает точно — это её последний выход на крышу. — Чего молчишь? Отвечай, когда с тобой старшие разговаривают! — кто-то со спины подливает масла в огонь, крича: — Просит добавки. — Рисовала, — честно признается девушка. Голос тихий и почти невнятный: дрожит, то ли от холодного кафеля, то ли от страха. Слышит громкий смех парней и вздрагивает. Голова опушена, а из правого уголка губы стекает маленькая струйка крови. Юна позорно сидит на коленях в мужском туалете и считывают минуты до окончания пытки. Глаза слезятся вовсе не из-за обиды: от сигаретной вони, и кажется, что маленькое помещение даже не проветривают. Глупое было решение лезть на крышу, сейчас девушка в полной мере это осознает: щека горит от тяжелой руки, треснувшую губу она даже и не чувствует. Этого Чимин для неё хотел? В какой раз, она проклинает его, уже и не счесть. Сидеть на холодном, грязном кафеле, в мужском туалете перед каким-то отморозком, что прожигает в ней дыру своими глазами, это и есть светлое будущее? Юна смеется, но совсем тихо, чем вызывает недоумение со стороны парней. — Я сказал что-то смешное? — длинные пальцы цепляют острый подбородок, грубо поднимая к верху. — Пташка, еще раз увижу тебя на крыше, полетишь вниз вместе со своими сородичами поняла? Юна смотрит в темные глаза и кивает. Кто-то из парней, до этого «бережно» державший ее открытый рюкзак в руках, швыряет его о стену. Юна вновь вздрагивает и страницы с рисунками из блокнота оказываются разбросанными по полу. — Какая жалость! — с нескрываемой насмешкой и приподнятыми бровями шепчет черноволосый. — Хватит с тебя на сегодня. Надеюсь, ты услышала меня, — легонько хлопает по щеке и улыбается, смотря сверху вниз. Обидчик самодовольно поправляет пиджак и под всеобщее возмущение направляется к выходу. Шестерки мнутся на месте пару минут и тоже покидают помещение. За столько лет пропитанное криками, болью и мерзким запахом. Наконец-то Юна остается одна, собирая по полу разбросанные бумажки с карандашами и свою гордость. Последнее, честно, дается с трудом. Со злостью пихает все в маленький рюкзак, наплевав на то, что рисунки испортятся — они уже не имеют былую ценность: грязные и помятые. Плевать, что она потратила на них свое драгоценное время. Игнорирует шаги, и прячет лицо за волосами опущенной головы. Не хочет, чтобы потом в неё тыкали пальцем и кричали на весь универ: — Это она. Она сидела в мужском туалете! Или еще чего похуже. Кто-то молча проходит мимо и прыгает пятой точкой на подоконник. Открывает форточку и закуривает сигарету. Запах знакомый, более приятный и Юна хоть и не разбирается в сигаретах, но этот запах узнает сразу. Richmond — одни из любимых сигарет Тэхена, да и по карману не так сильно бьют. Девушка уже хочет провалиться под землю или заскулить в голос, как перед глазами появляются массивные кроссовки. Такие любит носить Чонгук. А еще на нем черная футболка оверсайз и свободные штаны карго. Миленько. — Привет, — парень опускается на корточки и помогает собрать разлетевшиеся листки. Юна поднимает глаза и встречается с чонгуковскими: добрыми и улыбающимися. — Тебя здесь кто-то обижает? — теперь уже встревожено всматривается в лицо напротив, и аккуратно касается пальцами уголка губ. — Ты запомнила лица? — Я сама виновата, что полезла на эту чертову крышу, — Юна не может скрыть улыбки. Когда Чон рядом, это происходит автоматически. — Все нормально, Чонгук. Правда. — Наша девочка мазохистка, забыл, что ли Чонгуки? — от хриплого баса передергивает, этот кто-то, все же оказался Тэхен. Еще сильнее передергивает от его слов, — Она любит подобное… — Закройся, а? — ещё не помирились. Чонгук не дает договорить, чуть ли не рыча на друга, и достает платок с кармана, поднимаясь. Смачивает ткань прохладной водой из-под крана и возвращается обратно. — Покажешь мне кто это был, хорошо? Юна слабо кивает, хмурясь от холодного касания, а белый платок пачкается её кровью. — Боже, меня сейчас стошнит. Вы еще засоситесь здесь, — Юна стыдливо прячет глаза, до этого разглядывающие сосредоточенное лицо на ней. Тэхен, как всегда, в своем репертуаре. — Толчок рядом, далеко ходить не придется, — обыденным тоном произносит Чонгук закатывая глаза, после снова концентрируя свой взгляд на ранке. — Скоро заживет, — обращается уже к Юне, аккуратно взяв за подбородок и осматривая проделанную собой работу. Улыбается как Чеширский кот, застёгивая собачку на рюкзаке. — Спасибо, — девушка улыбается в ответ, и игнорируя третьего, (точно лишнего) обнимает друга, поднимаясь. — Я у тебя в долгу! — Отсосешь ему. Чонгук точно будет рад! — Тэхен хрипит в удаляющуюся девичью спину и видит как её плечи опускаются. — Бля, какой же ты мерзкий Тэ, — Чонгук смотрит на друга, всем видом показывая свои эмоции: разочарование смешанное с презрением. Проводит взглядом её поникший силуэт, позже, точно извинится перед ней за длинный язык Кима, а сейчас нагло хватает чужую открытую пачку сигарет с подоконника. — Не мог пару минут просто помолчать?***
Юна выходит из мужского туалета и наконец выдыхает. Испорченные рисунки она выбросит, а вот испорченное настроение спасёт только прогулка с Чонгуком, но Чимин заранее предупредил, о важных делах первого. Придется надеется, на то, что Чонгук все же сможет уделить ей секунду внимания — проводит до дома например. Кажется она становится зависимой от его заразительной улыбки, и только позже до неё доходит, что ключей от дома нет, и «милое» сообщение от брата твердит о том, что домой она вряд ли попадет в ближайшее время. Так еще и Хани не видно и не слышно сегодня. На улице прекрасная погода: солнышко светит и обнимает своими теплыми лучиками, бегает по застекленным окнам, расплескивает по кабинетам лимонный сок, попадая и на взбудораженных студентов. Юну это не радует. Маленькая тучка образовавшаяся над головой с самого утра не собирается покидать свое место. До последней пары. Чонгук сидит на подоконнике, болтая ногами. Слышит долгожданный звонок и выглядывает из вываливающейся толпы студентов родную макушку. Она выходит последняя: закусывает губу и останавливается возле стены, печатая что-то в телефоне. Чон не ждёт, пока его заметят и спрыгивает, по-хозяйски закидывает руку на плечо. Оглядываясь по сторонам, шепчет: — Тэхен тоже получит за свои слова. — Он неисправим, Чонгук, — так же шепчет в ответ, убирая смартфон в карман. — Не хочу говорить о нем. — Ладно. Проводить до дома? Безумное желание кинуться на крепкую шею с обнимашками, отрезает тот самый третий лишний из мужской уборной. — Размечтался, шуруй на свою работу. Чимин оставил её на меня, — Тэхен под хмурый взгляд девушки, скидывает чонгуковскую руку с плеча и продолжает: — Живет она, теперь, тоже у меня. Так что не теряй свою подружку. Юна хочет провалиться под землю второй или третий раз за день. Не помнит. — Совсем охренел? — Чонгук толкает друга в грудь, не стесняясь громких слов и лишних глаз. — Да брось. Из-за девчонки будем цапаться? Заканчивай, а? У Чонгука, честно, кулаки зачесались. Он смотрит на безмятежного Кима и готов порвать его на куски. Сейчас. В этом узком коридоре. Хватает за грудки и впечатывает в стену. Глаза наливаются кровью, дыхание учащенное. Злится. — Хоть пальцем её тронешь… — шипит, оборачиваясь на тихий шепот и судорожное касание в районе лопатки. — Чонгук, пожалуйста… Не нужно. Чимин сам попросил его. Тэхен, державший до этого спокойный вид, вдруг смеется: хрипло, низко. Даже как-то надменно. Смеется прямо в лицо недоумевающего Чонгука, будто еще больше хочет спровоцировать его тем самым. — Законченный наркоман, — шипит в самое ухо и отпускает (уже мятую) рубашку Кима. — С Чимином я еще переговорю, — сухо бросает, прежде чем скрыться за поворотом. Юна очень на это надеется. А пока, её словно тряпичную куклу тянут к выходу. Тэхен до посинения на коже удерживает тонкое запястье, игнорируя шепотки и заинтересованные взгляды студентов. Но стоит ему одарить убийственным взглядом толпу, как те замолкают, а Юна плетется сзади, стараясь подстроиться под быстрый шаг парня. Кожаный салон одаривает её новой пощечиной, только на этот раз, до помутнения рассудка и звездочек перед глазами. Она сидит на заднем сидении и ловит воздух губами. Ладошки невольно потеют. Юна напрягается всем телом, снова считывает минуты до окончания новой пытки. Тяжело, она задыхается. — Почему? Жалкий всхлип и маленькая капелька бежит по щеке. Вопрос растворяется в воздухе. Тэхен молчит. — Почему? Ей кажется, что, это вовсе и не её голос. Настолько жалкий, смешанный с тихими всхлипами. Позволяет стекать слезам по подбородку, оставляя соленые разводы на черных штанах. Пак не видит, как парень сжимает крепче руль, толкаясь языком в щеку. Не видит как его мышцы напрягаются, а челюсть вот-вот раскрошится. Он и сам не знает почему… — Я был обдолбанный. Как и всегда, привычный спокойный голос, словно ничего и не произошло. Словно он не испортил жизнь одной маленькой девочки, которая когда-то смело призналась ему в симпатии, а сейчас горько плачет на заднем сидении его автомобиля. Сколько таких было? Юна думает, что много. Почему её сердце выбрало этого мерзавца? Ей всегда было больно от грубых слов и наплевательского отношения. Тэхен отталкивал её каждый раз, а её сердце билось сильнее. Каждый раз, она билось в истерике после очередных издевательств со стороны парня. Может Тэхен прав, и Юна в самом-то деле мазохистка? — За что, ты так сильно ненавидишь меня? — Юна вытирает щеки, поднимая глаза. Этот вопрос интересует её уже многие годы. Наверное с их знакомства. Ловит быстрый взгляд в зеркале заднего вида, но по нему сложно понять его эмоции. До дома Тэхена остается еще минимум пятнадцать минут езды, она хочет знать правду. — Раздражаешь, сиди молча. И вот снова колючий ответ. Она его раздражает. Тэхен выдыхает, опуская стекло и нервно закуривает, постукивая пальцами по рулю. Действительно раздражает. — Я тебя тоже ненавижу! — Юна собирает по крупицам свою гордость, выплевывая едкие слова и отворачивается к тонированному стеклу. Если бы она имела такую вредную привычку как курить, наверное закурила бы на пару с Тэхеном, стряхивая пепел в его дорогой и кожанный салон. — Мне как-то похуй. — Мне тоже. Юна ловит очередной предупреждающий взгляд карий глаз и ежится на мягком сидении. Некомфортно. А еще хочется сказать как можно больше обидных слов в ответ, но она молчит. Приближается к стеклу и приоткрывает рот. От теплого дыхания появляется небольшое запотевшее пятнышко. Пальцем медленно водит по стеклу и улыбается. На запотевшем месте появляется безобидное «Козел». Тэхен шумно выдыхает через нос, наблюдая за маленькой шалостью девчонки. Терпение вот-вот лопнет. Желваки ходят ходуном и он сильно затягивается сигаретой, выбрасывая бычок на дорогу. Горло теперь неприятно дерет, а во рту горький привкус. Молчание нарушает первый, когда ноги оказываются на пороге квартиры, а девичье тело летит внутрь еле удержав равновесие. Закрывает входную дверь, поворачивая замок, за считанные секунды оказывается рядом, отталкивая Юну к столешнице, прижимает своими бедрами, а руки опускает по бокам на холодный мрамор, блокируя любые попытки выбраться. Облизывается как голодный зверь, когда видит испуг в её глазах. Теперь уже не такая смелая как минутами ранее на заднем сидении автомобиля. — А теперь слушай внимательно, и запоминай, — Ким смотрит прямо в полуопущенные глаза и чувствует учащенное сердцебиение напротив. — Первое: Я ненавижу, когда люди испытывают мои нервы, — Юна замирает, боясь сделать и вдоха, взгляд опускается на приоткрытые воротом рубашки острые ключицы, а ноздри щекочут нотки цитруса. Он слишком близко. — Второе: Я ненавижу, когда люди задают глупые вопросы, — девушка задыхается от возмущения и близости. Он посчитал её вопросы глупыми? — Последнее: Я не ненавижу, когда в моей квартире шумно. Телевизор разрешаю смотреть до одиннадцати, — парень отталкивается от столешницы и неподвижной Юны. Какая щедрость. Открывает холодильник и замечает, что Чимин забрал свои бутылки. Сегодня он не появлялся на занятиях, забухал? Черт с ним, желудок неприятно скручивает, напоминая о том, что пора бы и поесть. В белом ящике как назло пусто, а живот тихо урчит. Утренний и голый чай не очень–то насыщает. Так и до гастрита недалеко. — Ночью не шарахаться по квартире, поняла? — Да. Тэхен находит в верхнем шкафчике стакан, открывает кран набирая воду и быстро осушает его. Прохладная вода приятно проходит через пищевод, наполняя желудок. Мельком оглядывает неподвижную гостью, и прочистив горло, подавляет смешок: — Чего застыла как вкопанная? Не припомню, что запрещал ходить или дышать. Юне казалось, что запретил, и дышать, и ходить, и существовать. Просто своим присутствием. Она осторожно оглядывает парня и тихими шагами направляется в ванную. Смывает с лица соленые дорожки, слыша тяжелые шаги и хлопок входной двери. Ушел. В отражении видит уставшую, разбитую себя, и кажется наконец выдыхает. Пальцы касаются правого уголка губ. Саднит. Как-то грустно улыбается своему искаженному отражению и выходит.***
Вечер для Юны оказывается новой пыткой за этот день. Она успела переодеться в свободную футболку и легкие спортивные штаны. Щеголять перед Тэхеном в обтягивающей майке и шортах–самоубийство. Потерпит немного. Скомканные наспех Чимином вещи, осторожно складывает и помещает обратно в сумку. Он даже её шампунь с зубной щеткой затолкал в самый низ. «Приятно». В маленьком кармашке сумки находит свое нижнее белье и невольно краснеет, хотя Чимин навряд ли тогда думал о чем-то лишнем, поспешно закидывая все что попадётся под руку из её шкафа. — Миленькие. Наденешь их сегодня? Тэхен остановился у порога, разглядывая, то белое кружево в её руках, то густо краснеющую девушку. Первое быстро исчезает в маленьком кармашке спортивной сумки, а Юна поворачивается к неожиданно появившемуся парню спиной. — Ты ничего не видел, — с маленькой обидой в голосе шепчет брюнетка. — Чимин выбирал самые красивые из всех? — ставит пакет на стол, забавляясь смущением со стороны студентки. — Для меня постарался, — и снова эта усмешка. — Извращенец. Ким шуршит пакетом, осторожно вынимая оттуда еду и напитки, расставляя на столе. — Я не знаю, чем ты питаешься… — Ким слегка оборачивается, оглядывая Юну с ног до головы, — Хотя по твоим рукам в виде спичек, можно подумать, что ничем, — полностью обернувшись к девушке, складывает руки на груди, скучающим видом наблюдая за её действиями. — Короче, будешь питаться тем, что есть. — Я не голодна, — Юна закончила раскладывать свои вещи, закрывая сумку. Свои полотенца так и не нашла, и это очень огорчает. Зато Чимин подкинул денег, за что Юна ему очень благодарна. Питаться за счет Тэхена ей не особо хочется, впрочем, и жить здесь, тоже не хочется если честно. Медленно поворачивается в сторону кухни, тишина с его стороны напрягает больше, чем шуршание пакетом. Все это время, Тэхен стоял неподвижно, облокотившись бедрами на стол — наблюдал за Юной. Девушка глубоко вдохнула воздух, прежде чем, сделать шаг назад под тяжелым взглядом Кима. — Порой, жизнь преподносит нам сюрпризы, — Тэхен наклоняет голову на бок, глаза слегка прищурены. — Не злись на Чимина, он лишь хочет тебя защитить. — Хреново получается, раз я здесь, — обиду в голосе так и не удалось скрыть. — Я не виноват, что у вас с братом один мозг на двоих, — парень демонстративно закатывает глаза, отворачиваясь от Юны, которая медленно закипает. Вот-вот взорвется и выплеснет на него кипяток, что копился в ней целый день. Мысленно душит его, да так, что руки невольно начинают чесаться, пока Ким открывает пластмассовый контейнер с горячей едой. И вовремя успокаивает своё разыгравшееся воображение, садится на диван, подтягивая коленки к груди, пока Тэхен сам не придушил её. От приятного запаха еды доносившегося с кухни, хочется есть, да и от нервов у нее разыгрался аппетит. Юну хватает еще на минут десять этой пытки: живот предательски урчит, а руки начинают трястись от голода. Она сегодня тоже ничего не ела. Медленно поднимается и подходит к сумке. Достает деньги и вещи, чтобы переодеться. — Куда собралась? — Тэхен отвлекается от трапезы и щурит глаза, замечая одежду в её руках. — Хочу подышать свежим воздухом, — Юна скрывается за дверью ванной комнаты, поворачивая защелку на двери. Щелкает выключателем, чуть морщась от света. Тэхен все еще не решил вопрос с освещением в гостиной. Благо она совмещена с кухней, в которой есть неоновая подсветка под верхними шкафчиками. Злится на излишнее внимание. Какая ему разница? Из кухни слышит его голос: — Не допоздна. Не хочу, потом искать твое тело за мусорными баками. «Как мило. Спасибо за заботу» Юна закатив глаза, печатает сообщение Чонгуку, надеясь на скорый ответ: — Поедим рамен? Jk: — Приглашаешь меня на дружеское свидание? Девушка тихо хихикает в ладошку, печатая: — Да, безумно хочу есть. Спускает штаны на пол, разглядывая в руках длинную черную юбку с неглубоким вырезом. Для дружеского «свидания» — самое то, и поверх сядет белый свитер чуть зауженный к низу. Улыбаясь, рассматривает свое отражение в зеркале, поправляя сбившиеся пряди волос. Телефон оповещает о новом сообщении и девушка грустно вздыхает, читая текст. Jk: — Прости, сегодня не получается. Работы много. Сходим завтра? Обещаю, я угощу тебя самым вкусным раменом. Живот снова урчит, а голова начинает кружится. Ей нужно поесть в любом случае, иначе голодный обморок настигнет её и меньше всего хочется, чтобы это случилось в квартире Тэхена. В последний раз осматривает свой (теперь уже, как Юне кажется неуместный) наряд и выходит в гостиную, складывая домашние вещи поверх сумки. — Серьезно? — Ким выгибает бровь и удивленно смотрит на собравшуюся «просто подышать свежим воздухом» девушку, — Ты потом от маньяков собираешься бежать в этом? Головой подумай, дурочка. — Я буду не одна, — первое, что попадается на ум. Юна врет, прекрасно понимая, что сегодняшний вечер она проведет в компании себя и сырного рамена в одной из ближайших забегаловок. Поспешно натягивает кроссовки, что явно не вписываются в её женственный образ, но другой обуви нет. Хочет поскорее сбежать. — На свиданку собралась? — Подышать свежим воздухом. Сказала же, айщ… — закончив с кроссовками выпрямляется, запрокидывая мешающие волосы назад, — Что за допросы? Последние слова летят мужскую грудь, разбиваясь. — С Чимином ты так же себя ведешь? Неудивительно, что он на стену лезет, от твоих выкрутасов. — Я просто хочу прогуляться, — вспоминает его первое дурацкое правило и шепчет в вздымающуюся мужскую грудь. Отчитывает её как маленького ребенка. Чимин оставил её здесь на перевоспитание? — А я просто задал вопрос. Юна громко выдыхает. Ну вот опять его излишнее внимание, если он собрался следить за каждым её шагом — точно переплюнет Чимина в гиперопеке. Разве он не видит, что она задыхается от его присутствия. В голову закрадывается мысль, что он просто издевается над ней. Специально доводит до закипания. — Мне плевать, куда ты идешь, с кем, — Ким сокращает дистанцию, которая кажется итак мизерной, пожирая радужками глаз её. — Но отчитываться перед Чимином за твой неусидчивый зад, я не собираюсь, — Юну инстинктивно тянет назад к входной двери, нащупывает замок. Осталось только повернуть, — Чтобы вернулась не позже десяти, поняла? Сумасшествие. — Да. Тэхен достает из заднего кармана брюк купюры, пересчитывая нужную ему сумму. Первую часть денег кладет обратно, а вторую складывает пополам. Тянется рукой к опешившей девушке и заглядывает в самую душу, проталкивая купюры наполовину в пояс юбки, нарушая затянувшееся молчание обоих: — Поешь что-нибудь нормальное, а не рамен в ближайшей забегаловке. Вдох, выдох. Юна задыхается. Она настолько предсказуема? — Я не возьму. Мне не нужны твои деньги, — руки уже тянутся к купюрам и вытаскивают их, но Тэхен прячет свои в карманы классических брюк и поворачивается спиной, отдаляясь. — Не позже десяти, — напоминает, останавливаясь у стола. Допивает свой зеленый чай со сладкими нотками яблока и терпким вкусом корицы, блаженно прикрыв глаза. Чай слишком хорош. — Хорошо, папочка! — Юна собирается выбежать, сорваться в бега после глупой брошенной фразы, (хотела позлить Тэхена?). Ругает себя за длинный язык и чертыхается. Дверь не поддается. Тэхен выплевывает остатки чая, чуть не подавившись и откашливается. Выгибает бровь и поворачивается к девушке, удивленно переспрашивая: — Папочка? — Нет! Я не это имела ввиду, — руки судорожно дергают за железную ручку двери. — То есть, — она отчаянно крутит замком, проклиная себя за неумение молчать в нужный момент. — Черт! Какая же она дура. Дура не умеющая держать язык зубами. Вспотевшей спиной ощущает его присутствие совсем рядом. Не касается её, просто стоит и ждёт объяснений. Юна всегда кидала эту язвительную фразу Чимину, когда тот отчитывал её. Но позади неё не Чимин, и он не будет смеяться с её умения язвить. — Тэхен, — вздрагивает от того, что сама произнесла его имя вслух, за такой большой промежуток времени. Стоит неподвижно, сжимая железную ручку. — Я случайно. Чувствует легкое касание в районе талии, сопровождающееся мурашками. Совсем невесомое. Закрывает глаза, судорожно вздыхая. Длинные мужские пальцы сжимаются по бокам и парень тянет её на себя, отодвигая от двери. Левой рукой полностью обвивает талию и живот, придерживая девушку близко к себе, а второй касается её ледяных пальцев на дверной ручке. И Юна поддается его нежности, размыкая пальцы. Голова кружится, она хнычет как маленький провинившийся ребенок, боясь открыть глаза. Словно в прострации, расслабляется всем телом, ощущая его. Тяжесть подбородка на хрупком плече и спокойный тихий шепот в районе скулы: — Погуляй подольше, хорошо? Открывает глаза лишь тогда, когда слышит поворот ключа в замочной скважине. Хочется обернуться, хочется посмотреть в кофейные глаза напротив и снова ощутить эту будоражащую нежность тэхеновых пальцев, что так внезапно исчезли. Уткнуться в ключицы и ощутить его свежий парфюм, который до сих пор щекочет нос. Она точно свихнулась. Психбольница и психотерапевты плачут по ней. Не сразу, но постепенно понимает смысл его слов, а ватные ноги переступают порог темной квартиры на лестничную площадку. Юна все же осторожно оборачивается, не в силах вести эту (как ей кажется тяжелую) борьбу между собой. Заглядывает в темные омуты, невольно рассматривая маленькие синячки под глазами и пушистые ресницы растущие вниз, а волнистые волосы спадают на лицо, закрывая лоб. И девушка соврет, если скажет, что он не идеален своей внешностью. Опускает глаза на мужскую грудь, там где находится сердце и шепчет совсем тихо, только для себя одними губами: – Чужое. Расплывается в странной улыбке и быстро спускается по ступенькам, минуя лестничные пролеты. Почти выбегает на улицу, захлебываясь собственными слезами, не в силах противиться горькой обиде. Снова Юна ненавидит себя, ненавидит Тэхена и свою слабость. Снова Нащупывает пластырь на шее и срывает его, сжав в кулаке. Больно. Хочется к Чонгуку, в его теплые объятия. Уткнутся в шею и плакать: безостановочно, чтобы все легкие сгорели, а щеки стерлись, чтобы до онемения конечностей и остановки сердца. В отличии от Тэхена, оно у неё есть. И оно разрывается от жгучего холода карих глаз. Неконтролируемые слезы бьются о землю, распадаясь на тысячу маленьких осколков. Она идет, смотря вниз, сквозь прозрачную пелену и даже не пытается стереть их с малиновых щек. Подрагивает плечами и усаживается на ближайшие качели во дворе. Навряд ли в таком состоянии она сможет дойти до магазина. На улице темно и холодно. Солнце спряталось и, Юна думает о том, что даже не успела насладится теплом сегодняшнего дня. Фонари разбиты и только один работает, освещая маленькую песочницу неподалеку. Так даже лучше, никто не увидит её жалкого вида и опухших от слез глаз. Маленьких капель становится все больше. Они падают теперь уже на подрагивающие плечи и макушку девушки. Юна поднимает голову, подставляя лицо под прохладный дождь, смывающий горячую влагу. Так еще лучше.***
Прошло наверное уже больше часа или двух. Юна не знает, телефон остался в квартире. Обессиленное, промокшее до ниточки тело, редко отталкивается ногой от земли, чтобы качнуться назад и вперед. Она до сих пор сидит на качелях, под нескончаемым дождем, что успел порядком надоесть. Изредка шмыгает носом, пока озябшие пальчики заправляют мокрые непослушные волосы за ушки. Поднимает взгляд к его окну и видит черный силуэт в темноте. Тэхен наблюдает. Недолго. Сливается с темнотой и Юна краем глаза замечает движение на детской площадке, резко разворачиваясь. Знакомые черты лица проскальзывают в воспоминаниях, возвращая её в ту самую ночь, когда она не могла уснуть. — Ну, привет, — мужчина останавливается рядом с качелями. Он тоже весь промок, поэтому не заморачиваясь присаживается на мокрую лавочку сбоку. Разглядывает промокшую девушку с ног до головы и улыбается, продолжая: — А я тебя искал. Юна молчит, в ответ разглядывая мужчину: ему идут мокрые волосы, черные — как смоль. Длинноватые, падают на лицо по бокам. Лицо влажное от дождя, слегка поблескивает от тусклого света одинокого фонаря. — Красивый, — обессилено шепчет, не стесняясь его присутствия. — Словно принц из сказки. Вздрагивает, когда слышит хриплый низкий смех — почти как у Тэхена. Почти. Смех Юнги медовый, обволакивающий каждую клеточку и она улыбается в ответ, бесстыдно разглядывая его привлекательные линии на бледном лице. — А еще, вы похожи на смерть, только косы не видно. — Я её дома забыл. Снова улыбается, наконец отводя взгляд. Вдыхает прохладный воздух, отталкиваясь ногой от сырой земли. Не знает почему улыбается, просто хочется. И улыбка уставшая, грустная. Привычная для неё. — Сегодня ты более разговорчивая, — подмечает мужчина медленно поднимаясь. Стряхивает невидимую пыль с бедер и подходит ближе, загораживая собой свет фонаря. Наклоняется ближе к её измученному лицу, захватив пальцами острый подбородок, а второй рукой захватывает озябшие пальцы вместе с холодным железом, пробивающим током. Юна застывает, всматриваясь в его радужки глаз, не в силах оторвать взгляда с полуопущенных, смотрящих на её посиневшие приоткрытые губы. Сама поддается вперед, невесомо касаясь. Юнги улыбается краешком губ, перемещая ладонь на девичий затылок. Облизывает её нижнюю, пробуя на вкус. Сам вздрагивает от холода её кожи и приоткрывает рот, ныряя горячим языком в девичий. Юна мелко дрожит, чувствуя его горячее дыхание и холодные капли стекающие по лицу, контрастирующие между собой. Вот так просто, на детской площадке целует её: нежно, но по-взрослому, отрывается всего на жалкие секунды, чтобы вдохнуть холодного воздуха и вновь коснутся её губами, одаривая горячим. Она отвечает ему, теряясь языком, а после находит его сплетая одним целым.***
Теряется вновь, утопая в тепле кожаного салона. Пробегает глазами по панели, и возвращает взгляд на согревающий руки напиток. Крафтовый плотный стаканчик преподносит к губам, отпивая пару глотков пряного чая. Он постепенно разливается теплой волной по всему телу, согревая. Юна молчит, разглядывая мужской профиль, что изредка касается черной трубочки своими губами. Несмотря на погоду, Юнги выбрал холодный кофе, желая прогнать (как ему кажется, ненужное) сонное настроение. Впрочем, спать ему хочется всегда. В не зависимости от погоды или времени суток. Режим сбился, а Мин и не собирается его восстанавливать, если быть честным. — Ты продашь меня на органы? Мужчина вздрагивает и смотрит на винительницу нарушенного молчания: волосы почти высохли, но еще влажные и теперь волнистые. Губы и щеки обрели более здоровый вид, наливаясь цветом сочной вишни. Глаза изредка поблескивают, но остаются потухшими, неживыми. Он нехотя отрывает взгляд, прокашливаясь и все еще летая в своих мыслях. — Даже, как-то, не думал об этом, — на кончике языка все еще чувствуется легкая горечь кофейного напитка и скуренной сигареты. — Тогда, — Юна сжимает крепче стаканчик в руках, обжигаясь теплом. — Почему ты искал меня? — Хотел убедиться…– Юнги поворачивается, расслабленно откидываясь на спинку, вновь погружается в её глаза и свои мысли, заправляя передний локон за девичье ухо. — Убедиться, что с тобой все хорошо.