***
Спустя двое суток после отъезда из Петербурга они наконец-то добрались до Варшавы. Здесь они пересели на поезд до Цюриха. Ещё некоторое время понадобилось для того, чтобы доехать до их конечного пункта назначения. По прибытии в Швейцарию Настасья Филипповна и Лев Николаевич заняли комнаты в гостинице, а после, немного отдохнув, отправились в коляске осматривать город. Получив хорошие чаевые, разговорчивый извозчик, прекрасно владевший французским, принялся рассказывать гостям всё, что знал об этом месте и считал полезным для своих новых знакомых. После обеда в одном из отрекомендованных им же заведений, пара вернулась в гостиницу. — Нравится тебе здесь, Настасья? — Отчего же нет? Чудесный старинный город. Я ведь о загранице если что и знала, то всё больше из книг, а тут воочию увидела… — Да, я тоже не так много видел, а что видел, многое не помню. Сейчас всё иначе, кажется, ничего не забуду… — Понимаю, о чём ты, я помню всё, что мы видели и слышали сегодня… Надо отдать должное этому болтуну-извозчику, он знает здесь каждый метр и рассказывать умеет. Хотя… такие чаевые любого соловьём заставят заливаться. — Да ничего, с меня не убудет, зато посмотрели и узнали многое. — И то верно. Увлекательная прогулка у нас вышла, Лев Николаевич. — Очень. А ведь сколько ещё интересного существует. Замечательные изобретения всё-таки — путешествия, прогулки… Настасья Филипповна мысленно согласилась с князем. Она впервые за долгое время почувствовала истинный интерес к происходящему, смогла насладиться поездкой и на несколько часов забыть обо всём. Осознание данного факта воодушевило князя. Воодушевляло его и само путешествие. Мышкин, так немного видевший, сейчас желал как можно больше узнать и с наслаждением ловил каждое мгновение.***
На следующий день утром им в номер доставили завтрак и свежие газеты. Прочитав и обсудив последние новости с Настасьей Филипповной, на заключительной странице князь обнаружил объявления. Одно из них гласило, что сдаётся в аренду дом в тихом районе города за умеренную плату. Лев Николаевич отправил записку по указанному адресу с изъявлением своего желания осмотреть дом. Вскоре пришёл ответ: их будут ждать завтра в два часа по полудню. Об этом он сообщил своей спутнице, она согласилась поехать с ним на встречу с владельцами. Согласно договоренности, в два часа они прибыли в нужное им место. Служанка проводила посетителей в гостиную, где уже ожидавшая их хозяйка поприветствовала своих новых знакомых и принялась показывать им дом. Дом был двухэтажный. На первом этаже располагались гостиная, столовая, ванная комната и ещё несколько небольших, но нужных помещений. На втором две спальни, одна из них с балконом, и кабинет, по периметру которого были расставлены шкафы с книгами. Гостиная и столовая были оформлены в светлых тонах, спальни и кабинет в более тёмных. В целом дом казался уютным и удобным. Хозяйка тактично оставила гостей в кабинете наедине, а сама пошла распорядиться, чтоб им подали чаю. Князь с вопросом взглянул на Настасью Филипповну, ожидая её вердикта. Она объявила о своём согласии сюда переехать, только с условием, что она поселится в комнате с балконом, слишком уж её впечатлил открывающийся оттуда вид. Согласно достигнутой договоренности с хозяйкой Лев Николаевич и Настасья Филипповна в тот же день переехали в новый дом. Хозяйка любезно оставила в помощь им служанку-француженку по имени Амели. Никто не видел смысла откладывать уже решённое: хозяйка планировала отъезд, а пребывание в доме представлялось Настасье Филипповне и Льву Николаевичу куда более комфортным, чем пребывание в гостинице. — Нет, здесь всё-таки гораздо удобнее и уютнее, чем в гостинице, путешественники многого себя лишают, — рассуждала Настасья Филипповна, удобно устроившись на тахте после недавно принятой ванны. — Ты как думаешь, князь? — Рад, что тебе здесь нравится. Конечно, ты права, здесь куда удобнее и уютнее, чувствуешь себя совсем иначе. Но и путешественников я понимаю, у них же цель есть — мир посмотреть… — Да, есть… Послушай, устроились мы здесь, хорошо устроились, а дальше что? — Будем жить, как люди живут. Обвенчаемся, если не передумаешь… — Ты сам-то не передумаешь? — Не передумаю. — Кажется, ты ещё что-то сказать хотел? — Я служить хочу, вот экзамен только на домашнего учителя выдержать бы… Ею овладевало любопытство. Непременно хотелось узнать, как он видит их будущее, самой же ей оно казалось достаточно туманным. Мышкин всё более увлекался рассказом. — Интересно… А я что делать буду? — Что твоей душе угодно, может, какое занятие найдёшь себе, а так в театр ездить будем, в путешествие отправимся куда-нибудь… Но прежде надо бы доктора хорошего найти, — немного робко закончил князь, опасаясь её реакции. — Доктора? Это ещё зачем? Считаешь, что я нездорова? — вспылила она. — Нет, то есть… Ты сама знаешь: лихорадка у тебя бывает ни с того ни с сего, внезапное беспокойство. Да и мне присмотр не помешает. — Ладно, убедил. Может, ты и прав. — То есть, ты согласишься доктора принять? — Может, и соглашусь. — Согласись, прошу. И пообещай, что будешь выполнять, что доктор скажет. — Обещаю. Его беспокойство и забота о ней просто обезоруживали, она не в силах была отказать ему. Да и раз уж она согласилась уехать, то следовало смириться со всем остальным. — Хорошо… Доброй ночи, — поцеловал он ее в лоб. — Доброй ночи. Князь отправился наверх в спальню с надеждой, что Настасья Филипповна не изменит своего решения. Она осталась в гостиной наедине со своими мыслями. Очевидно, начиналась другая жизнь. Им обоим предстояло найти здесь своё место.