Саша не знает, где ее дом. она прекрасно помнит адрес квартиры, в которой она уживается со своими питомцами. адрес родительского участка. адрес бабушки в деревни.
но Саша не знает где ее дом…
или мастерски притворяется…
привычный магазин встречает холодным освещением возле морозильных камер. прохлада забирается под одежду, окутывает и обнимает
хоть кто-то.
рыжеволосая девушка спокойно идёт уже к привычному отделу, где, кажется, знает все наизусть. расположение, цены, качества. а главное вкус.
выбор падает на уже привычный, не самый дешевый, но и не дорогой, коньяк.
— это не женский напиток — как-то раз сказал друг Трусовой, отбирая бутылку чего-то обжигающего, греющего.
— а это не твое дело, Маркушка — намерено выделяет обращение Саша, знает же, что она смотрит. следит, как хищник за добычей, и расклад ролей не сильно устраивает Трусову. но та поделать ничего не может. и сдается.
сдаваться Анне Щербаковой вошло в привычку. в ту, о которой ты знаешь и не хочешь избавиться. она есть и это данность. констатация факта.
красивый дым выходил изо рта и расплывался струями, уходя куда-то в небо, выходя из зоны досягаемости. примерно там теперь была Аня.
ты видишь и не можешь прикоснуться, пока она сама не захочет. от того желание растет быстрее, копится с каждой секундой все больше и больше.
девушка с ангельским личиком стояла, облокотившись о какой-то старый гараж, и выпускала прекрасные струи в себе подобное небо.
Трусова искренне пыталась не упустить нить диалога девушки из компании — Камилы, но глаза, как и разум не могли
не зацикливаться на Щербаковой, которая отошла покурить.
не выдержав и вскочив слишком резко для девушки, чье внимание не привлекает курящая, она ушла составлять компанию последней.
— ты что-то хотела, рыжик? — добрая улыбка, но в глазах ни намёка на это странное и сильно относительное действие. там только усмешка и вся серьезность понимания ситуации, в которой оказалась Саша.
— поцеловать тебя — выдает Трусова осипшим голосом от долгого молчания. она устала сдаваться. ей хотелось хоть раз победить. победить себя.
— ну, так дерзай — ухмылка. ее так хотелось стереть с лица. стереть поцелуями, от которых бы губы опухли. и глаза перестали бы смотреть с издевкой и не сказанными язвами, которые надо бы озвучить.
пальцы снова приближают сигарету ко рту, но рыжеволосая оказывается быстрее и резким движением хватает за запястье. властно и нарочито медленно отодвигает руку с табачными изделием назад, достигая стенки гаража и заковывая крепкой хваткой.
та растерянность, что промелькнула в глазах старшей, хоть и на секунду, стоила всех усилий, которые заключались хотя бы в том, что бы просто банально подойти к девушке.
— это все, что ты можешь, Сашенька? — этот уменьшительно-ласкательный суффикс, который оказался в лексиконе младшей по вине Ани, бесил. раздражал до желания отрезать себе уши, ведь воспоминания приходят без стука и показывают все твои упущения — ты так и не смогла преодолеть свой страх. а я надеялась.
рыжая макушка поворачивается в сторону недоумевающей компании. глаза бегают от губ, пропитанных табачным ароматом до нескольких пар ошеломлённых очей позади. запретный плод всегда слишком сладок.
нотки разочарования пытаются одурманить сознание, но безразличный взгляд мешает в это поверить, хоть очень и хочется.
и все-таки ей надо было идти в актрисы.
одно резкое движение и все опять меняется. Саша вжимает вторую руку Щербаковой в стену, а изо рта исходит почти рык.
— не моя вина, что ты не понимаешь меня — шепчет младшая, находясь уже гораздо ближе. зрачки расширены, а дыхание сбито. все выдает ее волнение, хотя она старается держаться.
— так объясни мне уже наконец: чего ты боишься? — на пару секунд Трусовой показалось, что все снова хорошо. тон, с которым это произнесла Аня ничем не отличался от предыдущих фраз, но глаза.
глаза светились от разочарования и боли. там, было место и обиде, но никак не любви и заботе, которые раньше излучали темные омуты, хотя Саша еще надеется.
надеется, что все исправит. здесь и сейчас…
…надежда умирает последней.
***
хлопок входной двери, который не предвещает ничего хорошего. ключи летят на тумбочку, а собака, которая светится от счастья, что хозяйка вернулась, остается обделенная ее теплом,
как и хозяйка квартиры.
— ты вернулась — с улыбкой появляется старшая девушка в проеме.
сейчас Саше кажется не правильным то, что она собирается делать. это проскакивает на секунду, но почему-то никуда не уходит. ее девушка стоит в растянутых шортах и футболке, которая велика ей на добрых размеров пять. она просто улыбается тому, что ее любимый человек вернулся домой и что с ним все в порядке.
ком, что образовался от этих мыслей, мешал начать говорить.
— я ухожу — прошептала Трусова. она стояла в пальто и ботинках и не спешила раздеваться, а кажется наоборот, хотела уйти и поскорей.
— в смысле? — во рту пересохло, сейчас ничего объяснять не хотелось. но приходится, ведь Аня последняя, кто заслуживает такое отношение.
— я ухожу от тебя — звучит уже чуть смелее, но все так же неуверенно — я больше не могу так. что скажут люди, когда узнают, что мы вместе? слухи уже ходят. а как быть с родителями? я не могу так. это все пугает и давит. не хочу быть какой-то неправильной в глазах других.
речь давалась уже куда проще, но думать при этом не обязательно, раз слова не фильтруются. и последнее не обдуманное предложение явно Ани не понравилось.
— давай спокойно поговорим. мы обсудим все и предпримем что-то — несмотря на обиду Щербакова старалась мыслить здраво — ты можешь поговорить со мной насчет твоих страхов. или же мы можем поискать психолога. мы что-нибудь придумаем.
— нет, не будет никаких мы. есть я и ты. и мы больше не вместе — терпение Трусовой оказалось не вечным, и ей бы самой понять, что ее так вывело. попытки старшей предложить помощь? или неуверенность в своих действиях? — я не хочу быть неправильной. я все сказала.
опять необдуманные слова, которые бросаются слишком резко и довольно-таки громко. дальше вновь звук хлопка двери, который не должен был предвещать ничего такого.
***
прошло пару месяцев с момента громкого расставания. девушки продолжали видеться и пересекаться на прогулках их большой компании, но контакт был сведен на ноль.
это не ускользнуло от ребят, но никто не спешил лезть к «подругам». не малые дети — сами разберутся. было бы что-то серьезное, кто-то бы точно рассказал.
и вот сейчас у рыжеволосой терпение иссякло. жить без Щербаковой оказалось настоящей пыткой. такой, что осуждение всего мира и в сравнение не шло.
Трусова поняла, что нет в мире ничего сильнее, чем ее же желание видеть Аню в своей кровати каждое утро. целовать ее перед уходом из квартиры и крепко обнимать при возвращение. гулять, вот так просто, за руку и радоваться одному стаканчику какао на двоих. получать приятные поцелуи в щеки, пока никто не видит, ведь
она знала, что ей не нравятся косые взгляды в их сторону.
и выть хочется, ведь этого так не хватает. а видеть ее в компании было отдельным видом приговора. она старалась держаться и мало кто заметил перемены, но Саша слишком хорошо ее знала и понимала, что это всего лишь хорошая маскировка. она знала, что Ане сейчас нелегко и виновата была в этом именно она.
это она себе вряд ли простит.
Щербакова начала курить. это порой отвлекало, а иногда, наоборот, заставляло уйти в себя.
сказать, что Трусова была удивлена этой новостью — просто промолчать. она хотела сразу же поговорить, извинится, но страх опять сковал девушку.
и вот сейчас, вжимая старшую в старый гараж — она понимает, что этот страх того не стоил. двух с хреном месяцев бессмысленных страданий.
и просто наклоняется и целует. на глазах у всей компании, ей все равно. главное, что спустя секунду промедления Щербакова начинает отвечать.
руки остаются на прежних местах, удерживая и обезоруживая. дотлевшая сигарета летит вниз, а Саша отстраняется.
— вкусить твоих алых губ — как затягивать chapman red — говорит, нет почти кричит Трусова, чтоб слышали остальные. чтоб все поняли: им не привиделось и она действительно поцеловала самую идеальную девушку на планете, по ее личным подсчетам.
— спать будешь на диване — говорит спокойным тоном Аня, а в глазах слишком много счастья, хоть топись в нем — я не прощу тебя так просто.
— где угодно, если ты будешь рядом — говорит так же тихо младшая — я скучала.
— я тоже. в следующий раз мы будем говорить, а не делать нечто подобное — в глазах появляется нотка серьезной строгости.
— следующего раза не будет, обещаю — улыбается рыжеволосая и отпускает руки девушки напротив, которые сразу же обхватывает ее собственное тело.
…теперь она дома.
