До чего жестокими могут быть боги

Последнее, что оставила Рейндоттир, прежде чем покинуть величайшее из своих творений, – существо неотличимое от человека внешне и внутренне – новый титул и невыполнимое поручение: показать своей наставнице смысл мира, его истину. Задание порученное ему и в правду самым сложным из тех, что Альбедо когда-либо доводилось выполнять. Однако это не помешало тому стать его новым смыслом жизни, а также пообещать, что тот сможет оправдать ожидания своей матери, выполнив ее приказ также, как делал сотни раз до этого. Из рекомендательного письма Принц мела понял, что путь его лежал в далёкие земли свободы и ветров, землю Анемо архонта. Там его приняли с радушием, он получил звание Главного алхимика Ордо Фавониус и даже собственную лабораторию. Альбедо был рад поделиться своими знаниями в Алхимии, уже давно забытыми в этих местах, с жителями Мондштадта. Иногда лишь скучая по прогулкам с наставницей и времени проведённом вместе, он, нуждаясь в одиночестве и времени для раздумий, отправлялся в скрытую от посторонних глаз пещеру на Драконьем хребте, льды которого никогда не таяли, храня в себе вековую историю. Он полюбил прогуливаться по серому берегу моря, вдыхать солёный воздух и подолгу смотреть на серые волны, отражающие вечно хмурое небо. После таких прогулок на полках в его пещере стали появляться различные ракушки, камушки и артефакты, оставленные древней цивилизацией и случайно найденные им после веков проведённых в снегах Драконьего хребта. Живя среди людей Альбедо постиг гораздо больше новых знаний, чем когда-либо мог дать сам. Ибо какими бы обширными не были его познания в Алхимии, природа человеческих отношений и эмоций все так же тяжело давалась ему при изучении. Однако теперь он знал, какого это – заботится о ком-то. Какого это – дорожить человеком, какого это – чувствовать искреннюю радость, когда у его помощников получается освоить сложную тему в Алхимии или провести заковыристый опыт. Альбедо понял, какого это – быть ответственным за кого-то другого, учить и воспитывать. Он научился быть братом, другом, наставником. И тогда ему казалось, что начал понимать. Понимать, в чем заключался смысл поручения, данного ему его наставницей. *** «А это… Это рождение», — Альбедо вспоминал слова, сказанные когда-то его матерью, и последующее за ними удивление. Невероятная сила Алхимии, способная создавать жизнь, сила, с помощью был создан он сам, вылеплен искусными руками из мела. Сила, что казалось бы должна быть подвластной лишь Высшим. Ее хотелось изучить. Но теперь, осознавая весь потенциал того могущества, овладеть которым в совершенстве он так и не смог, Альбедо стал задаваться вопросом: на что еще была способна эта сила? Познав умение созидать, взор Альбедо все чаще и чаще обращался к другой, неотъемлемой, части жизни. Смерти. Чем больше Альбедо узнавал о жизни, тем сильнее становилось его желание изучить смерть. Идею созидания в его сознании медленно, но верно заменяла идея разрушения. Принц Мела не понимал чьей же волей руководствовался его разум. Воля ли его собственная, или же воля Хонкая, проникающая в его разум и медленно отравляющая его. Он знал, что это когда-нибудь произойдёт. Альбедо, созданный запретной силой, изначально не должен был появиться на свет. Получив обманом свое право на существование, он никогда не станет полноценной частью этого мира. И природа пойдет на все, дабы избавиться от этой ошибки. Боги уже давно нашли способ. Он надеялся отсрочить тот момент, когда его разум окажется в чужой власти и когда все, что было ему дорого будет подвергнуто опасности и уничтожено его собственными руками. После стольких прожитых лет Альбедо уже было поверил, что предписанная ему с рождения участь обойдет его стороной. Однако с каждым днем становилось яснее – судьба была яро против его наивных желаний. Альбедо не хотелось убивать себя. Как и любое живое существо, он хотел жить, он продолжал верить в то, что шансы на чудесное выздоровление есть, что он найдёт способ избавиться от вируса в своём теле. Однако он не только не был человеком, он был учёным и в чудеса не верил. В этом вопросе ему приходилось быть объективным, так что потребность найти существо способное защитить город от монстра в его лице стала остра как никогда. А потому встреча с Люмин была для него истинным подарком судьбы. Пожалуй единственным за его жизнь. Ученый был уверен, что сила внеземной девушки сможет остановить изживший себя разум поглощенный безумием. Тогда он принял решение попросить ее об услуге, которую Люмин поклялась выполнить несмотря ни на что. Просьба убить его в тот момент, когда остановить процесс обращения его в неконтролируемое чудовище станет невозможным, дала Альбедо нечто большее, чем бесплодную надежду. Она дала ему уверенность. Уверенность в том, что все, что было ему дорого теперь в безопасности, а большего ему и не было нужно. *** Алхимик стал все чаще покидать Мондштадт, предпочитая теплому и живому городу одиночество и холод Драконнего хребта. Там он проводил все больше экспериментов в попытке изучить пожирающий его вирус, но все они не давали никаких результатов. С каждым днем контролировать себя у Альбедо выходило все хуже. Тогда им было принято решение полностью переселиться в свое убежище на хребте и избегать контактов с людьми вплоть до момента обращения, во избежание случайных жертв. В тот же день он отправил письмо Путешественнице, с просьбой как можно скорее прибыть к нему в уже знакомую ей пещеру. Перед тем как полностью отречься от города, что стал для Альбедо новым домом, тот решил в последний раз посетить Мондштадт и заодно забрать несколько вещей из своей лаборатории. Чтобы не попадаться никому на глаза, он спустился с горы рано утром и прибыл в город уже на рассвете. Но видимо у судьбы вновь были свои на него планы. Зайдя в лабораторию и зажгя в ней светильники, Альбедо абсолютно точно не ожидал встретить внутри спящих прямо за алхимическим столом, Тимея и Сахарозу. Тот уже открыл дверь стремясь поскорее покинуть помещение не будя при этом помощников, однако те уже проснулись и теперь смотрели на него встревоженно, но в то же время сонно. — Мастер Альбедо, где же вы были? Вы не приходили в лабораторию вот уже 2 недели, я, Тимей и Ноелль уже было собрались пойти сегодня искать вас на Драконнем хребте. Вы в порядке? Встревоженный голос и вид старшей помощницы всколыхнул в груди столь лишние сейчас чувства. Альбедо никогда не любил врать себе, и все же, ему совсем не хотелось признаваться в том, что он скучал по совместному времяпровождению, обучая Тимея и Сахарозу. Они оба подавали большие надежды и в будущем наверняка станут замечательными алхимиками. Жаль только вот он не сможет этого увидеть. — Сахароза, нет причин для беспокойства, со мной все в порядке. Недавно я начал серию новых экспериментов, поэтому решил переехать на ближайшие пару месяцев в свою лабораторию на Драконьем хребте. Вот, зашёл забрать нужные приборы. Извини, я не подумал о том, что вы будете так волноваться. — красивой лжи не понадобилось много времени, для того чтобы быть выдуманной и произнесенной вслух. И хоть это и шло против принципов самого Альбедо, иначе он поступить просто не мог. Это, все-таки, было ради их же безопасности. — Как это не думали? Конечно стали бы! Но раз дело в экспериментах, то может, мы могли бы помочь вам с ними? — Да, Сахароза права. Может мы не так умны как вы, но и мешать вам точно не будем. Вам необязательно покидать нас на целых два месяца и проводить их в одиночестве, правда ведь? — Тимей, который только было очнулся от глубокого сна, все же смог вникнуть в смысл разговора и не мог не поддержать мнения Сахарозы. Он, пожалуй, немного перебрал с настойчивостью, и все же делал он это из искреннего желания помочь. Альбедо в этот момент пришлось вновь переступить через себя, оставаясь глухим к просьбам своих учеников. Он был ответственен за них и ни коим образом не мог подвергнуть их хоть малейшей опасности. Он бы себе не простил, случись с ними что. А потому ему осталось лишь покачать головой и ответить: — К сожалению нет, этот эксперимент может быть очень опасным, да и у меня нет уверенности в том, что из него выйдет хоть что-то путевое, — однако Альбедо не смог вынести погрустневшего вида своих учеников, а потому поспешил добавить, — Но если вы так хотите мне помочь, то вы могли бы собрать для меня необходимые приборы и материалы. Оба помощника с радостью согласились, смирившись с решением мастера. Пока они начали собирать необходимые для опытов инструменты, Альбедо решил не терять времени и навестить действующего Магистра Ордо Фавониус. Все же нельзя было пропасть без объяснений на неизвестно сколько времени и не рассчитывать на то, что вскоре его начнут искать. Джинн на удивление быстро согласилась дать Альбедо своеобразный отпуск. В городе в последнее время было очень спокойно и хоть еще одна пара рук никогда не была лишней, юный алхимик впервые просил её о чем-то после того, как переселился в город и по рекомендациям Алисы получил свою должность и обзавелся лабораторией, а потому отказывать ему было бы попросту бессердечно. Уже на выходе из штаба в Альбедо на всей скорости влетел кто-то, ударившийся своей головой ему в районе живота, ойкнувший, а после повалившийся на пол разбросав вокруг маленькие бомбочки с забавно разрисованными мордашками. Альбедо, пошатнувшись и переведя взгляд на того, кто только что с разбега врезался в него, признал в маленькой эльфийке свою названную сестрёнку. Сегодня он повстречал много своих знакомых. Пожалуй, даже слишком много. А ведь он хотел покинуть Мондштадт тихо, не создавая лишнего шума… Юная рыцарь, как только подняла свои отнюдь не безобидные игрушки, какими они могли показаться на первый взгляд, уже собралась было извиняться перед незнакомцем, но задрав голову и уставившись в лицо старшего брата тут же позабыла все слова извинений. — Братик Альбедо! Я так по тебе скучала! Ты все не приходил и не приходил, я спрашивала у мастера Джинн, но она только сказала, что ты наверное опять занимаешься своими экске… эскепери… эспери… опытами. А я так хотела показать тебе одну штуку, которую недавно нашла. Пошли, а то ты потом опять скажешь, что занят и не можешь сходить со мной. Тут недалеко, честно! Тебе обязательно понравится! И прежде чем Альбедо успел сказать хоть слово, маленькая ладошка уже успела трогательно обхватить могущественного алхимика за пальцы и начать вести его за собой, дабы показать то самое нечто, что малышка Кли с таким восторгом описывала своему брату. — Кли, по правде говоря мне уже нужно… — однако Альбедо не мог позволить себе договорить фразу, которая наверняка бы расстроила его сестрёнку. К тому же, он ведь видел её скорее всего в последний раз, а потому ничего плохого в том, чтобы прогуляться с ней не было, правда? Уже выйдя за пределы города алхимик понял, что понятия не имеет куда же так настойчиво его ведёт юная особа. Юная особа, впрочем, не торопилась вдаваться в подробности о цели их маленького путешествия, однако уже успела рассказать ему о всех важных, по её мнению, событиях, произошедших в городе за последние две недели. — А ещё, представляешь, недавно я гуляла недалеко от города, как попала на место, в котором делают вино. Вроде бы оно называлось винокурней? Ну неважно. И когда я уже хотела идти домой, то начался сильный-пресильный дождь и тогда дяденька с красными волосами увидел меня и повёл к себе в большущий дом. Я думала, что он злой и не умеет веселиться, но он накормил меня фруктами и даже рассказал мне пару сказок. А потом, когда дождь кончился, он отвёл меня к мастеру Джин. Она сильно за меня волновалась, но когда узнала, что за мной присматривал красноволосый дяденька, то перестала злиться и даже не стала меня наказывать! Так что я думаю на самом деле он не такой уж и плохой. Забавная история, расказанная столь серьезным детским голосом, заставила алхимика рассмеяться, оставляя лишь догадываться о том, кем на самом деле был тот "красноволосый дяденька". Альбедо уже подумал о том, что надо будет поблагодарить Дилюка при встрече, как осознание пробило его словно заряд тока. Вряд ли тот встретит кого-либо из друзей и знакомых еще раз, ибо сейчас настало время прощаться с ними уже навсегда. Ученый вновь никак не мог избавиться от нахлынувших на него чувств, которые будто назойливые мухи громко жужжали в его голове не давая прохода рациональным мыслям. Живя на Драконьем хребте, в этом холодном месте полном одиночества, он даже не замечал того, насколько он успел стосковаться по своим помощникам, по сестрёнке Кли и её веселым детским рассказам, да и по всему городу в целом. Альбедо знал, что на самом деле не является человеком, но откуда тогда взялось это щемящее, такое человечное чувство в его груди при мысли о том, что все это он видит в последний раз? Смотря на пейзажи вокруг и уже было погрузившись в тяжёлые раздумья, алхимик был прерван громким и радостным воскликом Кли: — Вот, мы пришли! Я нашла это место, когда гуляла тут ища озеро в котором можно было бы глушить рыбу! …ой, я не должна была говорить тебе об этом. Но ты же не расскажешь мастеру Джин, правда? Переведя взгляд со счастливого и чуть взволнованного лица, Альбедо увидел прекрасный вид, открывающийся с вершины пика Буревестника. Он редко бывал в этих местах и пожалуй зря, ведь вид на город, освещенный закатным солнцем, был достоин того, чтобы посвятить ему десятки своих картин. С сожалением Альбедо понял, что не взял с собой ни планшет, ни даже листок с карандашом, а потому зарисовать этот великолепный пейзаж он не мог. Он пообещал себе вернуться сюда когда-нибудь и нарисовать картину, посвящённую этому дню. — Тут красиво, правда? Я нашла его днем, но вечером тут, кажется, даже красивее. — маленькая эльфийка была в не меньшем восторге от представшей перед ними панорамы. — Давай вернёмся сюда ещё раз, братик Альбедо, ну пожалуйста? — Вернёмся, Кли, обязательно вернёмся. Мы ещё придём сюда вместе с тобой, обещаю. И да, ты права, тут и в правду очень, очень красиво. Альбедо знал, что все это было ложью. Он больше не вернётся сюда. По крайней мере не в этой жизни. Но он все равно был несказанно рад тому, что ему довелось увидеть красоты любимого города перед тем, как навсегда покинуть земли Анемо Архонта. Кли, уловив смену в настроении Альбедо, лишь крепче стиснула его руку. Почему-то её все никак не покидало чувство того, что она видит своего любимого братика в последний раз. Не желая портить момент лишними разговорами они оба замолчали, наслаждаясь красотой природы. Так они простояли в молчании долгие минуты, любуясь уходящим солнцем. Когда же оно скрылось за горизонт, а вокруг стало существенно холоднее, они отправились обратно в город, по дороге поев в «Хорошем охотнике». Отведя Кли к Джинн, Альбедо вернулся в лабораторию за уже собранными коробками с необходимыми материалами и оборудованием. Попрощавшись с помощниками тот решил сразу же отправиться из города, надеясь добраться до своего убежища до наступления рассвета. Перейдя мост, отделявший город от остальной земли, Альбедо, последний раз оглянувшись на город, глубоко вдохнул в легкие ночной воздух и произнес: — Прощай, дорогой Мондштадт. Я буду скучать по тебе. Ветер подул с новой силой, растрепав аккуратную причёску юноши, словно мать, треплющая по голове своего сына. Альбедо даже показалось, будто ветер тоже шептал ему слова прощания и что открыв рот можно было почувствовать на языке вкус одуванчикового вина, оставленный порывом воздуха. Уложив свою причёску обратно, тот развернулся и отправился в путь. Фигура юноши все дальше и дальше отходила от ставшего ему родным места, пока вовсе не растворилась в накрывших Тейват сумерках. Он направлялся в свое последнее пристанище. Место, которое в скором времени должно было стать его могилой. С каждым днем Альбедо все четче и четче осознавал: он не сможет выполнить последнее поручение, данное ему Рейндоттир. Чем больше знаний становились ему подвластны, тем более всепоглощающим было понимание того безграничного объема знаний, что навсегда останутся скрытыми для его ума. Он не сдержит данное себе и наставнице обещание. Желание встретиться со своей матерью в последний раз перед собственной смертью оказалось чересчур наивным: алхимик понятия не имел где та сейчас находилась и мог ли он как-то связаться с ней. От собственного бессилия перед натиском судьбы предопределенной богами хотелось разразиться смехом и зарыдать. Чувства, подпитанные Хонкаем, пустившим свои корни слишком глубоко чужой мозг, разрывали его, ломая ребра и прорастая прекрасными сесилиями через сердце и лёгкие. Он разрушил город, уничтожил все на своём пути и теперь лицезрел окровавленные трупы близких людей, что тряпичными куклами валялись на земле, истекая кровью. Альбедо проснулся в холодном поту, от ужаса и боли в груди. С прошлой недели он ни разу не смог заснуть не проснувшись при этом посередине ночи от очередного кошмара. Его состояние ухудшалось в, казалось бы, геометрической прогрессии, оставляя тому от силы пару недель перед тем, как вирус овладеет ослабевшим телом. Помочь оттянуть срок назначенный ему богами помог способ, неожиданно найденный в тот день, когда Альбедо спас незадачливого путника, забредшего слишком далеко в горы и наткнувшегося там на лагерь хиличурлов. Алхимик сам не заметил, как во время боя его разум отпустил бразды контроля и теперь вирус в его голове смог претворить в жизнь все самые безумные мысли, которые до этого мог лишь навязчиво шептать гениальному ученому на ухо. Очнувшись и придя в себя, Альбедо обнаружил вокруг лишь бездыханные трупы и обломки, что раньше служили им домом. Его удивила тишина вокруг и вовсе не потому что вокруг не было ни единого живого существа. Не было больше мыслей о разрушении и убийстве в его голове, не слышал он и шепота, что в последние дни грозился свести алхимика с ума. Ясность и трезвость собственного разума оказались слишком опьяняющими, чтобы не сделать отвыкнувшего от душевного равновесия учёного зависимым от них. Теперь ни один его день не проходил от ставшей традицией занятия. Получая наслаждение от последующего за разрушениями и убийствами умиротворения, тот испытывал настоящую ломку, когда пытаясь воззвать к собственной морали отказывался от ежедневных походов. Каждая попытка неизменно заканчивалась тем, что голоса в голове больше не шептали, кричали ему превращаясь в неразличимый гул, а давление безумия внутри черепной коробки грозилось расколоть ту надвое. Его разум затуманивался и он снова и снова находил себя подле убитых секундой ранее монстров. Убитых его же руками. Поначалу Альбедо, будучи учёным до мозга костей, пытался записывать и изучать полученные в бою данные. Но через несколько дней тот понял, что теряя себя во время битвы он не мог вспомнить ничего из произошедшего по её окончанию. Уже тогда ученый понимал, что становиться чем-то иным. И уже тогда он никак не мог противостоять необратимому процессу. В тот день он отправил письмо Путешественнице с просьбой как можно скорее прибыть к нему в уже знакомую ей пещеру. Под влиянием Хонкая моральные принципы Альбедо все чаще начинали трещать по швам и искажаться, в то время как количество убитых алхимиком монстров только росло. Вскоре ученый понял, что больше не нуждался в своём оружии. Собственных сил, данных ему с рождения, было более, чем достаточно, чтобы рвать на части тела хиличурлов. По правде говоря, оно никогда не было ему необходимо, но раньше он бы почувствовал неприязнь лишь от мысли о том, чтобы пачкать свои перчатки кровью убитых и разрывать тела хиличурлов на куски, тем самым лишая несчастных созданий безболезненной смерти. *** Через несколько недель после того, как Альбедо покинул Мондштадт, в его лабораторию явилась Люмин, откликнувшаяся на зов и прибывшая к нему так быстро, как только могла. Из письма она выяснила большинство важных деталей, но многие вопросы продолжали беспокоить её. Алхимик объяснил ей, что по его примерным подсчётам полное обращение произойдёт через месяц — полтора и предложил на это время расположиться в его лаборатории. Всю ближайшую неделю Альбедо не выходил за пределы пещеры и хоть кошмары стали посещать его все чаще, проводить опыты с Люмин оказалось невероятно захватывающе. Она была очень способной и запоминала всю сказанную им информацию буквально на лету. После очередной неудачи, когда Путешественница опечаленно вздыхала, ученый клал ей руку на плечо, тепло улыбаясь и приободряя. Однако каждый раз, когда та отворачивалась или отвлекалась на разговор с Паймон, лицо Альбедо вновь становилось уставшим, плечи опускались, а из глаз пропадал всякий блеск. После каждого провала надежда на спасение внутри него разбивалась на все более мелкие осколки, впиваясь в сердце и кровоточа. С каждым днем они пробовали все больше и больше разных способов и методов, пытаясь найти лекарство от пожирающего его разум вируса, пока в конце концов не исчерпали весь объем знаний, которыми обладал Альбедо. Алхимик уже готов был смириться с тем, что именно такую участь ему уготовили боги. А изменить решение жестоких богов Селестии было невозможно. «И вымершая по воле Богов Селестии цивилизация, раньше проживавшая на этой горе явное тому доказательство» — Альбедо горько усмехнулся. С каждым днем алхимик все лучше прослеживал как все человеческое, что в нем было, потихоньку покидало его. Шепот в голове уже перестал прерываться хотя бы на миг, больше его было не перекричать и не заткнуть. Разум все чаще посещали безумные мысли и предложения. А самое страшное было в том, что они все чаще переставали казаться алхимику ужасными, а скорее весьма заманчивыми. Им хотелось поддаться, за ними хотелось следовать. Желание узнать из чего же все-таки состоит тело Путешественницы и откуда в ней взялась такая воистину великая сила становилось все неуемнее, выдержка трещала по швам и он все больше боялся в неожиданный момент потерять себя и накинуться на Путешественницу или Паймон. Несмотря на страх того, что они узнают о том как именно Альбедо справляется со своим желанием убивать, а после непременно посчитают алхимика сумасшедшим монстром и покинут его, им было принято решение с завтрашнего утра вновь выходить в утренние походы. В конце концов он может смывать с себя всю кровь и останки хиличурлов в близлежащей реке, да и вероятность того, что его небольшой секрет вскроется, была не так велика. На утро Альбедо обнаружил себя стоящим близь небольшой раскладушки, что алхимик хранил для гостей. На ней мирно спала Путешественница, а рядом с ней, у неё под боком, сопела ее маленькая компаньонка. Альбедо давно было интересно за счёт чего эта девочка летает и как же устроено её тело. Сейчас она была беззащитной, оглуши он её тем камнем у пещеры он бы мог… … Учёный не мог вспомнить, когда в его руке появился недавно упомянутый камень. Уже занеся руку для удара, тот опомнился и в страхе откинул булыжник от себя, а после с ужасом уставился на свои руки. Ещё секунда и было бы уже поздно. Он только что чуть не перешёл грань, после которой уже больше не смог бы зваться человеком. На грохот созданный упавшим камнем проснулись Паймон с Путешественницей. Увидев Альбедо рядом с их постелью Люмин спросила, что это был за шум и почему тот встал так рано. Увидев выражение ужаса на лице алхимика, его дрожащие руки и валявшийся в паре метрах от него камень, она сложила в уме два плюс два и поняв, что именно только что чуть не произошло, с волнением оглянулась на Паймон. Та, еще окончательно не проснувшись, с недоумением оглядывалась по сторонам, будучи в полном порядке. Путешественница перевела полный волнения взгляд на Альбедо, что до сих пор пребывал в шоке. После она встала, взяла его за руку и повела к выходу из пещеры. Всю прошедшую неделю, после очередного неудавшегося эксперимента, когда ученый думал, что Люмин этого не видит, его лицо приобретало выражение усталости и печали, выдававшее тихое смирение. Ночью она просыпалась от криков и каждый раз находила алхимика ворочающегося по кровати, мучающегося от кошмаров. Ей давно стоило поговорить с ним об этом и теперь Путешественница корила себя за свою глупость. Она понадеялась на то, что тот сам поделиться волнующими его мыслями, явно позабыв каким упертым иногда мог быть Альбедо. Спокойный голос не выражал ни злости, ни разочарования, но ясно говорил о том, что ложь сейчас не являлась действенным вариантом ответа: — Альбедо, что именно сейчас произошло? Алхимик начал тихо лепетать постоянно прерываясь, продолжая находиться в состоянии прострации, — Мне так жаль, Люмин, прошу прости меня, я не знаю, что на меня нашло, но Паймон... еще мгновение и я бы… — когда разум ученого частично очистился от заволокшего его тумана тот стал тараторить без остановки. Руки Альбедо вновь начали трястись, чувство отвращения и ненависти к себе пронизывали его как заряды тока, заставляя задыхаться. Видя, в каком состоянии находился Альбедо, сердце Люмин наполнилось жалостью к близкому другу. — Тш-ш, тихо, тихо. Сейчас все хорошо. Я знаю, ты не хотел навредить ни мне, ни Паймон, — Люмин обняла юношу, крепко прижав его к себе. Запах лета и моря, а также теплота чужих объятий помогли привести юношу в себя. Через мгновение Альбедо почувствовал тихий и горячий шепот, переполненный отчаянием и злобой на богов, что так жестоко решили покарать ее друга, а также руки, впившиеся в чужой плащ: — Неужели я ничем не могу помочь? Не может быть, должен же существовать способ сделать хоть что-нибудь! У Альбедо не было выбора. Не расскажи он все Путешественнице сейчас, последствия могут стать необратимыми. Он не мог позволить пострадать ей с Паймон никакой ценой. Не после того, как тот недавно чуть не убил с бедняжку. — Люмин, послушай меня, пожалуйста. Не так давно я нашёл один способ, но... — Что значит но?! — чужие руки стиснули плечи учёного, а глаза цвета солнца вперились взглядом в голубые, пытаясь найти все ответы в них, — Если есть способ, то тебе стоило сказать о нем раньше! Тогда бы тебе не пришлось испытывать сейчас все это, — Руки на плечах дрогнули. Тяжело выдохнув и отведя взгляд в землю, Альбедо решил рискнуть всем, что у него было. — Выйдем сегодня днем, я покажу тебе в чем заключается этот способ. Я отдаюсь полностью на твоё суждение и готов принять любой твой приговор. Я верю в то, что он будет абсолютно справедлив и если ты решишь вонзить в меня клинок после увиденного, то я не стану возражать. Правда я все же предпочёл бы пожить ещё пару дней, — попытка Альбедо улыбнуться не увенчалась особым успехом. Кто бы что ни говорил, Альбедо был живым. И как любое живое существо — он не хотел умирать. И Люмин не нужно было быть человеком, чтобы это понять, а потому она промолчала, — Вот только Паймон лучше оставить в пещере, я не уверен, что ей стоит видеть подобные вещи. Предполагая оставить Паймон под предлогом того, что они идут за новыми ингредиентами для опытов, та сама решила никуда не выходить, ибо теплота и уют пещеры нравились ей в разы больше, чем холод Драконьего хребта. Недалеко от пещеры Альбедо нашёл небольшой лагерь хиличурлов, что очень кстати располагался между невысокими скалами. — Залезь на самую высокую скалу и не спускайся пока я не скажу. — Как скажешь. — Мне очень жаль, что тебе приходится видеть меня в таком виде. — Ничего не поделаешь, да и раз это поможет тебе, то я не против, каким бы сомнительным этот способ ни был. В ответ Альбедо смог лишь печально улыбнуться. Скажет ли она то же самое, когда он закончит? Он в этом очень сомневался. Но времени на раздумья больше не было, разум начинал сдаваться под напором всеполглощающего вируса, в глазах стало темнеть, а руки уже подрагивали от желания впиться в живую плоть. У Альбедо в целом осталось совсем немного времени на что-либо. Слышать треск рёбер после того, как его собственная рука по самое запястье входит в грудь хиличурла никогда не было так приятно. Альбедо упивался воем умирающего существа. Покончив с последним живым монстром тот обнаружил, что в руке держал обломок окровавленной маски, принадлежавшей одному из монстров. Когда темная поволока на глазах исчезла, тот в отвращении отбросил останок некогда живого существа и огляделся вокруг: растерзанные тела и валяющиеся по всюду конечности создавали ощущение, будто в лагере побывал обезумевший монстр невероятной силы. Хотя почему-же будто? Противный голос внутри подсказывал ученому, насмехаясь: именно так оно и было. Вспомнив о том, что он был тут не один, у Альбедо пробежали мурашки по спине. Он не знал какой реакции ожидать от Путешественницы и не вонзится ли в него клинок в следующую секунду. Устремив взор на ту скалу, на которой сейчас должна была сидеть Путешественница, тот понял, что никого на ней не было. Похоже, девушка не выдержала ужасного зрелища и сбежала. Что ж, все ведь могло быть и хуже. Правда теперь ему срочно нужно было найти достаточно могущественное существо, которое смогло бы убить его в момент овладения собственного тела Хонкаем. Он знал о том, что последнего Яксу часто видели в гостинице Ваншу. Отправившись прямо сейчас у Альбедо были достаточно большие шансы на то, чтобы встретить охотника на демонов до обращения и... — Тебе полегчало? Неожиданный, но знакомый голос раздавшийся из-за спины ввёл алхимика в ступор. Это могла быть только Путешественница, но как? Неужели ей не стало противно от зрелища вокруг, даже запах которого нельзя было игнорировать? — Ты не боишься меня? — обернувшись, Альбедо увидел стоящую перед ним Люмин. Она не выглядела испуганной или злой и уж тем более не собиралась вонзать в него свой меч. — Нет, не боюсь. А ты и впрямь был так уверен в том, что я отвернусь от тебя после этого? — Люмин остановилась совсем близко, сделав тяжелый вдох и намеренно встретившись взглядом с голубыми глазами, — В конце концов это твой единственный выбор, да и Искатели Приключений вряд ли будут злы на тебя после оказанной им услуги в зачищении горы. Теперь, думаю, пропавших без вести путешественников станет в разы меньше. Так как, ты стал чувствовать себя лучше? — А… Да, стало полегче. — поражённый словами Путешественницы, Альбедо едва смог связать в предложение несколько слов. Обычный человек наверняка бы ужаснулся подобной сцене. Обычный человека наверняка бы возненавидел учёного за это. Он и вправду думал, что Люмин отвернется от него после этого. Почему она этого не сделала? Ответ на собственный вопрос пришёл в голову уже через пару секунд, оказавшись донельзя простым. Один из величайших алхимиков явно не учёл один фактор: Люмин не была обычным человеком, ни человеком вовсе. Такая же, как он, она была чужой в этом мире, иной была и её мораль. Люмин помогла Альбедо отмыть лицо и одежду от крови и кусочков мяса в реке неподалеку, а позже они как ни в чем не бывало вернулись в пещеру, к уже заждавшейся их Паймон. Время, проведенное вместе с Люмин стало по-настоящему особенным для алхимика. Избавляя обреченного Альбедо от одиночества, они проводили почти все свое время вместе. За пару недель Люмин смогла освоить основы Алхимии и даже преуспела в рисовании. А коллекция Альбедо пополнилась десятками рисунков девушки, с которой он в последнее время так сблизился. Каждое утро, перед тем как наступит рассвет, они отправлялись во все новые и новые лагеря монстров, разбойников и Фатуи, оставляя мирно спящую Паймон в тёплой пещере. Такие походы стали для них сродни рутины. Альбедо запомнился лишь один. После полного уничтожения всех монстров в округе он, по привычке ища в верхушках скал бело-золотое пятно, приметил Люмин свешивающей ноги с одной из близлежащих скал. После первого совместного похода было негласно решено, что так будет безопаснее для всех и, если что, Люмин в любой момент могла бы прийти алхимику на помощь, которая, к слову, еще ни разу ему не понадобилась. Девушка в белом платье разительно выделялась на фоне серого неба и серых скал. Устремив свой взгляд куда-то вдаль, она выглядела даже более чуждой этому миру, чем обычно. Увидь девушку проходящие мимо путники, они наверняка бы подумали о том, что та является миражом, феей призраком или даже адептом, но никак не человеком. Необычная и захватывающая дыхание картина плотно засела в голове Альбедо, дабы позже появиться на полотне одного из его многочисленных рисунков. —Люмин, я закончил, можешь спускаться. — слова, ставшие не менее привычными чем все остальное, заставили девушку забыть о тех мыслях, что совсем недавно ввели ее в глубокие раздумья. В несколько больших прыжков та за мгновения спустилась с высокой скалы, не моргнув при этом и глазом. Словно ещё одно доказательство её божественной природы. Они вернулись обратно в лабораторию с рассветом, дабы приготовить завтрак для уже просыпающейся Паймон. Однако они оба понимали, что так не может продолжаться вечно. Оба чувствовали груз неотвратимой смерти, что будто черный ворон кружило над ними, приближаясь день ото дня. Во время одного из походов Альбедо проиграл битву за собственный разум, шансы на выигрыш в которой и так падали с каждым мгновением. Путешественница, вновь сидящая на одной из скал, сразу приметила, что что-то было не так. Алхимик не торопился звать её спуститься, а лишь застыл на месте схватившись за свою голову. Спустившись со скалы Люмин аккуратно подошла к тому сзади и взяла того за плечо, в попытке привести учёного в сознание. В этот момент он обернулся и все стало понятно - было слишком поздно, для того, чтобы хоть что-то исправить. Срок Альбедо пришёл. Почти на месяц раньше, чем изначально предполагалось. Фиолетовые вены, покрывавшие теперь все лицо и тело алхимика, сделали его кожу неестественно бледной. Сосуды в глазах приобрели такой же ядовитый цвет, отравляя голубой океан чужих глаз губительной чернотой. Люмин ловко уклонялась от летящих в нее гео атак, не бросая надежды привести Альбедо в себя, зная при этом, что все это было напрасно. — Альбедо! Альбедо не сдавайся, прошу тебя, борись! Все попытки достучаться до чужого разума были тщетны. Вскоре атаки стали настолько мощными, что не оставляли Люмин возможности просто уклоняться от них. Помня просьбу юноши та не стала сдерживаться и отражала атаки в полную силу, наступая и пытаясь обездвижить учёного, пока не стало слишком поздно. Схватка была затяжной и тяжёлой. Ледяной ветер не давал вспотеть, снег под ногами заставлял то проваливаться, то скользить, а скалы мешали свободно двигаться, вынуждая Люмин перепрыгивать с одной на другую, грозясь оступиться и упасть вниз. Все новые и новые способы атак не давали к ним приспособиться. Путешественница ясно понимала, что с каждой минутой ее шансы на выигрыш в этой схватке все стремительнее падали к нулю. Использовав силу элементов она смогла сократить дистанцию между ними и следующим выпадом отрубила существу ногу по колено. То, потеряв равновесие упало на спину. Попытавшись атаковать Путешественницу левой рукой, существо потеряло и ее. Отрубленная конечность с глухим стуком упала на покрытую снегом землю. Не упуская возможности Люмин вонзила клинок в место, в котором у Альбедо должно было находиться сердце. Существо расширило глаза в предсмертной агонии, начав бить оставшимися конечностями в попытке выбраться из под противницы. Неожиданно чужое тело замерло. Вирус выполнил свое предназначение, а потому ослабил свой контроль над чужим разумом. Фиолетовые вены исчезли с тела алхимика и на секунду, всего лишь на секунду, взгляд голубых глаз вновь стал осознанным. Зная, что помочь она уже ничем не сможет, Люмин вытащила клинок из сердца Альбедо, упала на колени и аккуратно приподняв, положила его голову к себе на колени. Последним, что увидел Альбедо было заплаканное лицо Люмин, потрепанное после тяжёлой схватки. Он уже хотел поднять руку в желании прикоснуться к щеке девушки, утешить и успокоить, когда увидел, что та была наполовину отрублена точным ударом клинка. Ему не потребовалось много времени, чтобы восстановить в голове примерную цепочку последних событий. "Так значит, тебе все же пришлось сражаться со мной?" Он хотел сказать ей "Не плачь", но из горла выдался только тихий хрип. Сил перед тем, как его глаза закроются уже навсегда, хватило лишь на одну последнюю мысль. "Прости, Люмин. Простите, Сахароза и Тимей, прости меня и ты, малышка Кли. И вы, наставница, пожалуйста простите меня. Я не смог сдержать обещания данные вам, но я уверен, мы ещё обязательно с вами встретимся. Может быть уже не в этом мире и не в этом обличие, но я ещё увижу вас. Обещаю." Однако никто так и не услышал последние слова великого Алхимика, успешнейшего из созданий Рейндоттир. Люмин оставалось лишь поднять холодеющее тело и похоронить его около пещеры на заснеженной горе. Путники, что когда-либо встречавшие на своём пути это удивительное место всегда обращали внимание на то, что у могилы в любое время суток, месяца и года лежали свежие сесилии, будто только что сорванные и принесенные в это чужое им место, обреченные на скорую смерть.