Compendium

Наверное, это было грубо. Она знала, что это было грубо. Честно говоря, она знала, что это было грубо с того момента, как эта идея пришла ей в голову, все время, пока она собирала вещи, и все время ее поездки в Министерство. И все же. Она переложила свою расшитую бисером сумочку в другую ладонь и подняла руку, чтобы еще раз постучать в большую дверь перед собой. Она слышала шум внутри, отражающийся от каменных стен. Она встала, переминаясь с ноги на ногу и ожидая какого-либо ответа. Его не было. Она убрала руку с легким вздохом. Наверное, ей лучше просто пойти домой. Дом. Это слово звучало определенно мрачно, даже в ее голове. Она чувствовала пустоту в груди и словно яму внутри живота. На самом деле не было никакого дома, куда можно было бы пойти. Ее родители все еще были немного раздражены ее решением стереть их память без разрешения, и, хотя она «все еще оставалась их дочерью», они решили остаться в Австралии, а не возвращаться и пытаться восстановить ту жизнь, которую Гермиона бесцеремонно вырвала у них. Никакого Хогвартса. Теперь она закончила школу. Уизли… Что ж, это была самая последняя катастрофа. Все не сложилось в аккуратный узелок отношений, на который все надеялись. После войны и после окончания школы у Гермионы и Рона было... ну, не так уж много общего, кроме Гарри, и Гарри на самом деле не нуждался в них сейчас так же сильно, как раньше. Ее отношения с Роном были такими... скучными. Пабы и просмотр матчей по квиддичу по выходным, разговоры о том, что им нужно «остепениться», о браке и... ...о детях. Дети в самом широком смысле этого слова. Гермиона никогда не думала, что Рон похож на Билла или Чарли, но почему-то она не понимала, что его представления о взрослой жизни были такими домашними. Теперь, когда она закончила школу, Рон хотел, чтобы Гермиона была похожа на его маму. Быть похожей на его маму... Как будто ее диплом об окончании Хогвартса был скорее декорацией, чем инструментом, который она могла использовать для создания своего будущего. Какой бы милой ни была Молли Уизли во многих отношениях, Гермиона не была готова думать о браке, детях или об «остепенении» в течение следующего десятилетия, и когда она сказала об этом, Рон обиделся. Они довольно сильно поссорились, он вышел из себя, и это дошло до Молли… Достаточно сказать, что в последнее время в Норе стало довольно холодно и удушающе. И вот она здесь, неловко стоит перед дверью человека, которого не видела и которому не писала больше двух лет, и напрашивается в гости. Она прикусила нижнюю губу и сжала пальцы в кулак. Ей действительно следовало лучше все спланировать. Возможно, его даже не было дома. Если он был дома, он явно не был заинтересован в роли «Болгарской конфетки» в нелепо разрекламированных и преувеличенных отношениях Гермионы с Героем войны Рональдом Уизли. В конце концов, Виктор ненавидел внимание. Он сказал ей, что именно по этой причине он впервые обратил на нее внимание. Потому что она относилась к нему не так, как все остальные. Она глубоко вздохнула и, развернувшись, быстро пошла прочь. Она была почти у ворот поместья, когда перед ней раздался громкий треск. Она резко подняла голову и увидела Виктора, стоящего в десяти футах перед ней, его темные глаза были широко раскрыты. — Герми-оун! — сказал он, а затем его лицо покраснело, и он сглотнул. — Гер-мион-ни. Он произнес это очень обдуманно и мягко, как будто это было заветное, хотя и непроизносимое слово. Уголок рта Гермионы дернулся в нервной улыбке. — Привет, Виктор. Ты сказал, что я могу как-нибудь навестить тебя. Он уставился на нее. — Так это ты стучала в мою дверь? Носок туфли Гермионы воткнулся в грязную дорожку. — Д-да. Он покраснел. —Мне очень жаль. Я думал, это были репортеры. Желудок Гермионы сжался. — Нет. Это была не твоя вина. Я должена была сперва написать, но межконтинентальная совиная почта занимает так много времени, а ты не был подключен к каминной сети. Я думала послать тебе своего патронуса, но я не уверена, что они могут путешествовать так далеко... — ее голос затих. — Итак, все случилось довольно спонтанно, мне нужно было куда-то пойти, и ты был первым, о ком я подумала. Но если ты занят или что-то еще, я могу просто уйти. Я просто подумала, что раз уж я всегда обещала навестить тебя, то должна хотя бы зайти поздороваться. Так что теперь, когда я это сделала, я пожалуй пойду. Ее лицо становилось ужасно горячим, пока она говорила и говорила. — Куда ты собираешься дальше? Гермиона пошевелилась. — Ну, я пока не уверена. Я собиралась посмотреть, куда поведет следующий доступный портключ. — Ты можешь остаться здесь, — сказал он, выделив последнее слово. У Гермионы сжалось сердце. Теперь, когда она обдумала все это более тщательно, она поняла, какую ужасную вещь она делала с мужчиной, который был очень скрытным и которому она когда-то искренне нравилась. Она выпрямилась и пошла к нему, пока не подошла к дому. Она посмотрела на его угловатое лицо с проницательными темными глазами. Он всегда напоминал ей орла или сокола. Его глаза, казалось, всегда замечали все, но он всегда был очень тихим в кругу своих одноклассников и на любых обсуждениях. Ей было интересно, как он использовал те вещи, которые подмечал в других. — Нет, нет, я не могу. Мне пора идти, — сказала она, улыбнувшись ему. — Ты же знаешь, я всегда хотел приехать. Просто раньше это никогда по-настоящему не получалось, но сейчас тоже неподходящее время. Я напишу тебе в следующий раз и приеду, как только тебе будет удобно. Она смотрела на него какое-то время, прежде чем аппарировать. Перед ней появилась арка, ведущая в Болгарское министерство, и она поспешила внутрь и обратно в международный офис портключа. Она схватила свою сумку и уставилась на список отправлений, пока они не начали плыть у нее перед глазами. — Ты когда-нибудь бывала в Амстердаме? Гермиона дернулась от неожиданно раздавшегося голоса. Она выхватила палочку и, обернувшись, увидела Виктора, стоящего рядом с ней с чемоданом в руке. Она уставилась на него, прижав руку к колотящейся груди. — Н-нет, — выдавила она. Виктор взглянул на список отправлений. — Я думаю, тебе бы понравилось. Я много раз думал о тебе, когда был там. Вот куда мы должны попасть в первую очередь. Мы. Гермиона сглотнула. — Но у тебя должны быть матчи по квиддичу. Или тренировки. Ты не можешь мотаться со мной по Европе. Глаза Виктора блеснули на мгновение, прежде чем его рот изогнулся в веселой улыбке. — Квиддичный сезон уже закончился, Герм-ми-оун. Она моргнула. — О... Виктор снова посмотрел на отправляющихся. — Я покажу тебе все мои любимые города. Тогда, возможно, это будет подходящее время для тебя, чтобы посетить Болгарию.