На песке, у моря

      Их окружает запах догорающих дров. Ночной холодный воздух, солоноватый, влажный, полный мимолетных следов их спокойного дыхания, разливается повсюду, проходит через легкие, туда — вдох, обратно — выдох, и оседает мурашками на коже.       Итто сидит рядом, близко, тело к телу, и жар его кожи греет не хуже тлеющих углей на песке.       Мелко дрожит море, переливается пеной, все ближе и ближе подползает к берегу и кажется, что скоро затопит их небольшое укрытие и с головой погрузит в воду. — Не холодно?       У Итто взгляд ласковый и немного прищуренный. Он наклоняет голову чуть в сторону и неловко подвигается ближе. — А тебе?       Итто смеется и качает головой. В отзвуках ночи его смех почти оглушает, но Горо нравится, ему все в Итто нравится: как он радостно разводит палкой догорающие угольки; как ведет затекшими плечами и наклоняется ближе, ниже; как горячо его большие ладони обхватывают аккуратные пальцы и переплетают их вместе;       Как он смотрит на него.       Как он видит в отражении его глаз свое собственное. — Мне рядом с тобой не холодно.       Горо немного смущен, но взгляд — серьезный, уверенный, яркий — от чужого лица не отводит. Это стоит того, чтобы видеть, как это лицо расплывается в глупой улыбке, как он смеется и обхватывает ладонями его плечи.       Его хвост дергается непроизвольно. Мягкое прикосновение губ, руки украдкой забираются на широкую шею — ближе, теснее, теплее.       Поцелуй недолгий. Итто спускается по его щеке, а затем поднимается к скуле, касается полуприкрытых век и теплого лба. Горо щекотно и он негодующе щипает его за плечи.       Итто смеется. — Мой маленький генерал не боялся бы холода даже не будь рядом меня. — Не глупи, — Горо вздыхает. Без Итто холод не чувствуется — надо быть сильным, надо терпеть, надо подавать пример остальным. Но и тепла не чувствуется тоже.       Горо не жалуется, но проводить патрульные вечера в одиночестве становится все труднее. В компании сослуживцев — чуть лучше.       В компании Итто хочется быть все время.       И это глупо и неразумно, но Горо все же скучает. — Без тебя я не боюсь холода, это правда, — румянец падает на щеки с тягучим, словно патока, давлением на сердце. Кажется, оно даже стучит медленнее. — Но с тобой я не боюсь ничего. Гордись, Аратаки Итто.       Итто гордится, даже очень, может быть, даже очень сильно. Он закусывает губу в попытке скрыть самодовольную улыбку, и через пару минут выдыхает. Его глаза наполнены радостью. — Тогда положись на меня, мой маленький генерал! Я спрячу тебя от любого страха, даю тебе слово великого и единственного они Аратаки!       В этот раз смеется Горо, и радость, льющаяся сквозь чужой взгляд, передается ему, как лихорадка.       Горо жарко, почти душно, и холодный морской воздух не давит, не душит ночной тишиной, не оставляет наедине с собственными мыслями.       Он встает с поваленного бревна и садится на чужие колени. Итто поворачивается, его рука жаром отдает на дрожащей спине. — Тогда защищай меня, Аратаки Итто.       Они на берегу, на песке, у моря.       Они утопают в поцелуе.