Тепло, что трудно сдержать

      Приглушённое освещение в баре расслабляло так же хорошо, как и вишнёвое пиво в стакане. Музыка, хоть и была громкой и, по-началу, сильно била по ушам, некоторое время назад уже стала приятным фоновым шумом. Повсюду сидели компании друзей, где-то флиртовали парочки, на танцполе кружились в танце парни и девушки.       У каждого была своя причина прийти сегодня вечером в бар. Кто-то хотел подцепить себе партнёра или партнёршу на ночь, кто-то пришёл за расслаблением, кто-то за драйвом, доступным только на таких вот вечеринках, а кто-то просто хотел выпить вкусных коктейлей. Я был из компании вторых и последних — хотел расслабиться за кружкой вкусного алкоголя.       Красно-белые волосы, что за последние пару месяцев, когда я был полностью погружён в работу, успели отрасти, были собраны в хвост. Тёмно-синяя рубашка, расстёгнутая на две верхних пуговицы, чёрные рваные джинсы, которые, как однажды выразилась Мина «выставляют напоказ твой аппетитный зад», и куртка, что на данным момент была снята за ненадобностью.       Сидел я, прислонившись спиной к барной стойке, и рассматривал людей, гадая, есть ли среди них мои знакомые или злодеи. Это давно вошло в привычку — искать везде подвох и тех, кто поможет с ним справится. Нет, я прекрасно справляюсь обычно и сам, но всегда лучше, если есть кому подставить спину. Так надёжней.       Не заметив никого подозрительного, я уже собираюсь повернуться обратно к барной стойке, как вдруг, чувствую чужой взгляд. Я скашиваю взгляд в сторону смотрящего, но не могу его увидеть, поскольку не обладаю сферовым зрением. Поэтому приходится поворачивать голову в ту сторону, откуда я чувствую взгляд. Из-за круглого стола за мной наблюдает тот, кого я точно не ожидал тут встретить, но всё-таки был рад увидеть.       Монома Нейто, парень, который весь первый год обучения подкалывал наш класс, а начиная со второго прочно обосновался в моих снах. Мы не были хорошо знакомы, но вместе приходилось и тренироваться, и, в последствии, работать.       Голубые глаза смотрят прямо на меня, мерцая в полутьме бара, словно призывая сделать первый шаг. И я делаю. Медленно поднимаюсь со стула и, взяв с собой свой бокал, начинаю неспеша продвигаться в сторону столика, за которым сидит светловолосый. Его глаза забавно расширяются в понимании, а потом сужаются, словно у лиса, заприметившего добычу. На лице у него появляется даже несколько кровожадная ухмылка.       Это заводит. Монома, вообще, довольно часто случайно, как мне казалось, вводил меня в такое состояние во время наших встреч. Словно заигрывал, сначала распаляя, а потом ускользая прямо из пальцев. Постоянные ненавязчивые касания мимоходом, взгляды, много взглядов, и улыбки. Совершенно разные. А я не могу противостоять. Ведусь на его игру, как повёлся и сейчас.       Я легко лавирую меж танцующих людей, доходя до столика. Молча сажусь за него, а Монома не протестует. Он, видимо, тоже сегодня пришёл сюда в одиночестве расслабиться. Завязывается ничего не значащий разговор о работе. А сидящий напротив парень специально треплет нервы, ведь в какой-то момент я чувствую, как моих ног касается чужая разутая ступня, которая начинает поглаживать, к счастью, не поднимаясь выше голени. Это приятно, и в паху медленно начинает твердеть. Пока не мешает, но долго я так сидеть не хотел бы.       А светловолосый всё продолжает рассказывать о работе. О забавных ситуациях или, наоборот, напряжённых или затяжных боях, выводя на разговор и меня, чему способствует не только алкоголь. Пиво быстро заканчивается, и я хочу пойти к барной стойке, чтобы заказать ещё стакан, но, стоит мне начать вставать, как голубоглазый тоже поднимается на ноги, когда только обуться успел, и хватает меня под руку. В голове приятно шумит от выпитого, но здраво мыслить это не мешает, так что я быстро выстраиваю логическую цепочку, но сопротивляться даже не думаю, ведь сам того давно желал.       Мы проходим мимо танцующих к выходу, по пути захватывая мою куртку, и выходим на улицу. Свежий воздух резко бьёт по всем органам чувств, заставляя замереть на некоторое время, чтобы прийти в себя. Я не знаю, чей дом ближе, поэтому решаю уточнить, к кому мы сейчас. К Мономе. Ну, зато я узнаю, где он живёт. Это не может не радовать.       Всё так же держась друг за друга мы проходим квартал и подходим к многоэтажке, поднимаемся на пятый этаж и заходим в квартиру. Она не очень большая, но такой, думаю, прекрасно хватило бы и для жизни вдвоём. Не слишком много пустого места, но и не так уж тесно. Отмечаю это краем глаза, пока разуваюсь, перед этим поблагодарив за гостеприимство, что с детства делаю уже на автомате.       Стоит мне выпрямиться после снятия ботинок, как я ловлю взгляд голубых глаз, в которых черти отплясывают чечётку. Я замираю, словно кролик, под этим взглядом, а светловолосый начинает медленно подходить. Я стою и смотрю, как он приближается. В голове снова всплывает сравнение с лисом, охотящимся на добычу. Но я не против. Мне даже в некоторой степени нравится чувствовать сейчас себя беспомощным. Понимать, что ситуация под контролем у него. Вот он уже на расстоянии шага от меня. Я всё также стою.       В следующее мгновение я понимаю, что меня прижали к входной двери. Губы у него горячие и отдают привкусом выпитого им мохито. Вкусно, поэтому я впиваюсь в его губы, стараясь распробовать вкус. Его руки, которыми он прижал меня к двери мгновение назад, начинают быстро расстёгивать пуговицы моей рубашки. Когда у меня заканчивается воздух, я отрываюсь от его губ, случайно ударяясь головой об дверь.       Я чувствую, как его зубы смыкаются в районе ключицы и просто не успеваю сдержать тихий стон. Краем сознания отмечаю, что там будет засос. А на лице у него довольная усмешка. Он шепчет какую-то пошлость мне прямо в ухо, заставляя мурашки пробежаться по позвоночнику. Я зарываюсь руками Мономе в волосы, немного оттягивая его от своей шеи, поскольку она слишком чувствительна, а он, заметив это, не прекращал её кусать. Стоны подавлять становится сложнее, но я держусь.       Он заканчивает с пуговицами и скидывает с меня рубашку. Меня передёргивает от прохлады двери и воздуха вокруг, но новый поцелуй отвлекает меня от холода, а комната быстро нагревается от моей причуды, которую с каждым поцелуем и засосом становится все труднее контролировать. Я открываю глаза, когда только закрыть успел, потому что Монома вдруг отстраняется. Он выпутывает одну из моих рук из своих волос и, глянув на моё шокированное и немного обиженное лицо, по крайней мере, я уверен, что оно было таким, он перехватывает руку, которую только что выпутал, и начинает вести меня куда-то.       Как выясняется чуть позже — в спальню. Она выполнена в голубых тонах, но разглядеть мне её не дают, сажая на кровать и раздвигая мои колени. Пока я пытаюсь осознать, что же вообще происходит, он уже успевает устроиться передо мной и, смотря прямо мне в глаза, начать протираться о мой пах, словно кот. Член, давно уже жаждущий хотя бы прикосновений, а в идеале разрядки, становится лишь твёрже и начинает пульсировать, посылая мурашки вдоль позвоночника. Я тону в озёрах его глаз, а он не медлит и начинает освобождать меня от штанов. Пряжка ремня, сам ремень, джинсы — всё снимается довольно быстро. На трусах уже видно пятно от предэякулята, что заставляет уши краснеть, хоть стыдиться то и нечего. Боксеры он стягивает зубами и мне приходится сильно закусить губу, чтобы не застонать.        — А у тебя больше, чем я думал, Шо, — тягучести произносит он, а я чувствую, что румянец переходит на щёки. В комнате темно, так что я надеюсь, что Монома не заметит этого.       Но он видит мою реакцию. Читает меня, как открытую книгу. И радуется. Ухмылка вновь появляется на его лице, и он облизывается, словно перед ним мороженое, а не член. В его рту тепло и тесно, а язык вытворяет немыслимое. Руки перебирают яички. Я понимаю, что долго не продержусь, поскольку из-за работы порой сил даже на еду не хватало, так что с собой я давно уже не игрался. Я хочу предупредить его, что скоро кончу, кладу руку ему на волосы и открываю рот, чтобы начать говорить, но в этот момент он заглатывает мой член практически до основания, и слова просто застревают в горле.       Я не сдерживаюсь и усиливаю хватку на волосах, пытаясь оттянуть, наверняка причиняя боль, но Монома лишь стонет в ответ, посылая вибрацию по стволу, и начинает делать глотательные движения, выбивая из меня тем самым все мысли. Это слишком хорошо. Я кончаю, шепча его имя и вроде даже теряю связь с реальностью на некоторое время, поскольку в себя прихожу уже сидя у него на коленях в объятьях от поглаживаний по вспотевшей спине.       Поняв, что я очнулся, мне прямо в ухо шепчут, что я теперь должен буду звать его Нейто, а я и не против. Поглаживания со спины переходят сначала на плечи и шею, заставляя млеть, а потом медленно спускаются к ягодицам. Походу отключился я надолго, поскольку у Нейто, теперь уже Нейто, рядом смазка, которую он открывает и выливает себе на руку, начиная её согревать.       Хоть разрабатывать он и начинает меня с одного пальца, неприятные ощущения всё равно есть, но я терплю, кусая его шею и плечи, на что он отвечает поощрительными полу-стонами. Второй палец входит сложнее, но зато Нейто находит простату, выбивая прикосновениями к ней из меня очередной стон, хоть и довольно тихий. Я не вижу, но чувствую его довольную улыбку. Дальше он уже специально помимо растягивания начинает гладить и массировать её, из-за чего укусов на его плечах становится всё больше. Он поглаживает всё внутри, добавляя всё больше смазки и раздвигая пальцы на манер ножниц. В какой-то момент Нейто добавляет и третий палец, получая в ответ стон, заглушенный сильным укусом прямо за ключицу. Он шипит, а я усмехаюсь ему в шею.       Когда пальцы уже могут спокойно двигаться, меня таки кладут на кровать. Я протестующе стону отсутствию заполненности, к которой уже успел привыкнуть, но не долго, поскольку ко входу приставляют нечто большее. Нейто входит потихоньку, по сантиметру, немного покачиваясь вперёд-назад. А я наслаждаюсь тому, от чего успел уже отвыкнуть. Давно я не был так заполнен. Это потрясающе. Наконец войдя, он даёт мне небольшую передышку, чтобы привык, и начинает увеличивать амплитуду движений.       Сначала медленно и размеренно, пытаясь попасть по простате. А потом, найдя таки нужный угол и выбив из меня довольно-таки громкий стон, он начинает ускоряться. Я закусываю ему плечо, скорее по давней привычке, нежели осознанно, но Ней произносит мне опять прямо в ухо «Шо, я хочу слышать твои стоны, так что прекрати уже их подавлять», после чего узел, появившейся ещё в детстве, немного развязывается, позволяя мне уже не сдерживаться. По комнате разносятся шлепки кожи о кожу и мои стоны.       Я чувствую, что румянец дошёл уже до плеч от всей той пошлой чепухи, которую мне шепчет на ухо. Причуду сдерживать становится совсем сложно, но я держусь, чтобы не навредить. Он замедляется, но берёт один из сосков в руку, начиная его крутить и мять саму грудь, что заставляет удовольствие накатывать ещё сильнее. Он приникает ко второму ртом, начиная его покусывать и я чувствую, как на груди появляются засосы. Много.       Всего этого слишком много. Я пытаюсь продлить наслаждение подольше, ведь понимаю, что на третий заход меня не хватит, но у Нейто видимо другие планы, поскольку он начинает вдобавок ко всему прочему надрачивать мой член. Я стону нечто неразборчивое, вновь полностью погружаясь в наслаждение, но краем сознания чувствую, что Ней тоже замирает, изливаясь глубоко во мне. На этот раз сознание я не теряю, хоть наслаждение и было сильнее. Я нахожусь в нирване.       Шевелиться не хочется, поэтому я этого и не делаю. Краем сознания отмечаю, что из меня выходят и начинают протирать мокрым полотенцем. Душ, конечно, был бы лучше, но подниматься сейчас откровенно влом, поэтому я не протестую. Я, видимо, слишком ухожу в себя или умудряюсь задремать, поскольку потом обнаруживаю себя в объятьях Нейто, который перебирает мои волосы. Настроение превосходное. Тело разнежено и расслабленно, хоть пятую точку немного и тянет. Я утыкаюсь ему носом в шею и прижимаюсь к нему сильнее, задавая вопрос, который крутится у меня на языке. Ответ радует меня, поэтому, уставший, я засыпаю с улыбкой на лице в объятьях своего новоиспечённого парня.