Чье сердце предано возвышенной мечте

– Внушительно, да? - голос Лиса прозвучал так неожиданно, что Иван невольно вздрогнул и резко обернулся на друга. – Не хотел тебя пугать, извини. – Я не испугался! Просто…. - с каким бы удовольствием парень бы стер эту победную ухмылку с лица Виктора. И самое обидное, что он был прав. – Просто не ожидал. – Мне тоже страшно. Говорю просто, чтобы ты знал, - рыжеволосый пихнул Ивана в плечо и ухмыльнулся шире. Тогда как пара взглядов устремилась вперед и вверх. Перед ними высилась стена тьмы, шипящей и волнующейся, словно вода. Не зря ее так и назвали. Неморе. Оно простиралось в обе стороны настолько, насколько хватало глаз. Поговаривали, что близлежащие деревни уже многие столетия не видели здесь восхода. Каньон действительно вселял страх, даже ужас, когда до ушей доносились вопли тварей, живущих в его тьме. Но что пугало сильнее - он был создан руками гриша. Черного Еретика, имя которого затерялось, а может и вовсе было стерто со страниц истории. Нынешний генерал Второй Армии по слухам был его родственником, что изо всех сил пытался исправить ошибки предка. И все же зачастую подвергался презрению и осуждению, будто повинен в грехах отцов. Иван никогда этого не понимал. Не понимал, как можно винить человека за поступки, которых тот не совершал. Это как винить узкое русло за размытую рекой плотину. – Говорят, он с нами не поедет, - и вновь чужой голос заставил Соколова встрепенуться, резко отведя взгляд от фигуры, неподвижно смотрящей на Каньон с причала. – Генерал здесь не для этого, - парень сам удивился тому, как твердо и неоспоримо прозвучали его слова. Зеленый взгляд Лиса загорелся любопытством, но Иван отвел глаза и провел пальцем по серповидному шраму на левой руке. Виктор всегда пытался допытаться от него подробностей, но из раза в раз получал одно и тоже. – Пошли, к полудню мы должны отправиться в дорогу. Прежде, чем двинуться с места, Соколов окинул взглядом Каньон. И встревоженно сглотнул. ________________________ Одна за другой отметки растворялись в черной дымке, стоило скифу пронестись мимо. Поразительное изобретение фабрикаторов Малого Дворца, ведомое силой шквальных. Иван всегда находил нечто завораживающее в их работе, в движении рук, направляющие потоки воздуха прямиком в паруса. В том, как колыхались синие ткани кефт и развивались выбившиеся из прически темные пряди. Шквальная отвела взгляд от темной дымки перед судном и посмотрела на парня, вот уже некоторое время наблюдающего за ней. Соколов тут же бросил взгляд куда-то в сторону и резко развернулся в сторону перил, пытаясь принять вид невозмутимый и принужденный. Тогда как девушка коротко усмехнулась и вернулась к управлению кораблем, уже не обращая внимания на вернувшийся к ней взгляд карих глаз. Она была его ровесницей. Лада, кажется так ее звали. Сердцебиты были редкими гостями во время переправ. Однажды Иван возмутился этой несправедливостью, на что получил вполне внятное объяснение. От таких, как он, в пути толку мало. Сердцебиты не могли вести корабль, как шквальные и фабрикаторы, не могли освещать пространство, как инферны, в трудной ситуации не могли помочь отбиться от каньонных тварей. Даже оказать помощь раненым, как собратья по ордену, и того было им не под силу. Оттого русоволосый парень то и дело ловил на себе вопросительные и пренебрежительные взгляды. От открытой травли его защищала лишь черная нашивка на алой кефте, ведь мало кто хотел конфликтовать с любимчиками генерала Второй Армии. На палубе было темно и тихо. Все гриши старались держаться парами, лишь изредка перебрасываясь парой фраз. Ветер трепал темные паруса, полозья под днищем скифа тихо поскрипывали, как поскрипывали и половицы, стоило кому-то пройтись по палубе. Где-то вдали то и дело раздавались раскаты грома и сияли молнии, которым однако было не под силу рассеять мрак Неморя. Иван стоял у перил, сложив на них руки, и постоянно посматривал куда-то вверх. Тьма Каньона клубилась и вихрилась, лишь изредка развиваясь и являя обломки домов. – Я слышал, что раньше здесь, в Долине Тула, было много деревень. Они процветали, как и портовый город Рязва, который сейчас зовется Новокрибирском. Не было западной и восточной Равки, - Виктор говорил шепотом, а еще в очередной раз поразил друга способностью бесшумно подкрадываться к людям. Проходящие мимо старшие инферны звучно шикнули на молодых людей, вынуждая тех вжать головы в плечи. Однако стоило им отойти на достаточное расстояние, как Иван тут же кивнул Лису и пододвинулся поближе. – Ходил бы ты на историю, все сам знал, - короткий тычок в плечо заставил парня зубасто улыбнуться и продолжить. – Если судить по старым картам, примерно там, где сейчас находится сороковая отметка, в нескольких сотнях метров, стоял Собор безымянной старой религии. В нем были собраны книги на древнеравкианском, фолианты и свитки о былых временах… – Иван, Витя, - шепотом рявкнул стоящий на верхней палубе фабрикатор. – Девки базарные! Ребята вновь замолкли и принялись старательно делать вид, что всматриваются во тьму по левому борту. Где-то сверху раздался гром, заставивший всех людей, как один, поднять головы и замереть. Однако несколько мгновений спустя все вернулись к своим занятиям, вознося молитвы Святым за то, что им всего лишь показалось. – ….я как-то слышал, что раньше были вылазки в Каньон в попытках вернуть эти книги в Малый Дворец, - склонившись едва ли не лицом к лицу, продолжил Лисицын. – Никто из поисковиков не вернулся, только один г… Пара звучных подзатыльников прокатились по всей палубе, и парни принялись шипя и щурясь чесать ушибленные головы. Тогда как перед ними, буквально из ниоткуда, вырос проливной с узким шрамом почти до подбородка и пересекающий губы. Он задел каждого из ребят по плечу и смерил злобным взглядом. “Еще слово, и на пару гришей на корабле станет меньше”, — его руки запархали в воздухе, складывая слова из жестов и заставляя Лисицына и Соколова виновато потупить глаза. Василий Тарков обладал удивительной способностью вселять ужас простым языком жестом. Впрочем, после пленения дрюскелями, ему ничего больше не оставалось. ___________________________ По прибытию в Новокрибирск гриши принялись разгружать трюм скифа. Тяжелые бочки, доверху набитые провиантом, выставляли одну за другой, покуда Иван не вынес последнюю и не опустил на причал. Пока старшие о чем-то договаривались с портовыми, остальные направились в город. – Это наш первый приезд в порт! - тут же подскочил к Ивану Лис и перекинул руку через плечо. – Тарков сказал, что обратно мы двинемся завтра к вечеру. До этого времени можно прогуляться по городу, посетить самые интересные места. Если ты понимаешь о чем я, - рыжеволосый подмигнул другу, тогда как у самого Соколова вспыхнули уши. – Это уже почти ритуал! – Ритуал? – Ну да, - нахмурившись, продолжил Виктор. Он убрал руку и принялся идти спиной вперед прямо перед Иваном. — Только не говори, что и об этом ничего не знаешь. Серьезно? Да ты должно быть шутишь! - парень хохотнул и вновь поравнялся с другом, хлопнув того по спине. – Будь я тобой, возносил бы благодарности Святым, что у тебя есть такой друг, как я! Каждый раз, когда скиф проходит по Ви и заходит в гавань Новокрибирска, члены экипажа едут в Ос-Керво, чтобы побывать в “Со вкусом соли”, лучшую таверну, а потом зависнуть до утра “Рассветной звезде”. – А… – Надеюсь ты хотел спросить “а как же Мила?”, а не “что это такое, Лис?”, - парень нагло усмехнулся, видя как насупился Иван. – Она поймет. Никто не даст тебе гарантий, что мы пройдем через Каньон без происшествий и не встретимся с его ужасами. Да и стоит напомнить красавицам, что гриши куда умелее простых отказников. Лишним не будет! – Я…не знаю, - Иван сам поразился тому, как неуверенно и блекло звучал его голос. – Мне…я обещал Ане, что привезу ей что-то с местного рынка. – Семья - это важно, тем более раз ты обещал, - серьезно согласился Лис, но тут же прищурился. – Значит как вернешься, встретимся у таверны. А потом, как приедем обратно в Ос-Альту, пойдем с тобой в “Вуаль”. Покажу тебе, в чем разница! _______________________ Парень в неприметной, местами потрепанной и потертой, одежде бодрым шагом пересекал главную площадь Ос-Керво. Со всех сторон доносились крики торговцев и зазывал, а нос буквально атаковали сотни запахов. Овощи, фрукты, рыба, соленый ветер, что дул с Истиноморя. Непривычному к подобному человеку было непросто, и Иван ускорил шаг, сильнее прикрыв лицо красным шарфом. Удивительно, как менялось отношение людей друг другу, когда пропадали регалии. Вот пара местных гришей в синих кефтах прошли мимо, одним своим присутствием хоть немного разгоняя толпу. Тогда как стоило Соколову лишиться алой ткани на плечах, как его то и дело толкали в спину и гнали, точно подлого вора и беспризорника. Впрочем, подобное было ему лишь на руку. Запустив пальцы в карман куртки, он нащупал несколько небольших баночек и незримо попытался проверить насколько плотно те закрыты. Не хотелось испачкать одежду свежими чернилами, но больше не хотелось оставить сестру без обещанного подарка. Парень настолько сконцентрировался на прощупывании деревянных крышечек, что не сразу услышал окрик позади и инстинктивно отпрыгнул в сторону, как раз в последний момент. Но зацепился за мощенные камни улицы и потерял равновесие. Спешащий на всех парах, извозчик еще раз хлестнул коня, заставляя повозку весело подпрыгнуть на очередной дорожной яме, а после принялся ругаться уже на других зевак, никак не желающих уступить ему дорогу. Соколов же приготовился сгруппироваться, сжимая в кулаке заветные баночки и, казалось, даже зажмурился на мгновение. Тогда как ни через секунду, ни через другую падения не последовало. Иван резко распахнул глаза и поднял голову, спустя миг ощущая чьи-то руки на своих плечах. В то время как его смерили лишь холодным и даже каким-то безразличным взглядом синих глаз. Еще мгновение он смотрел на свою «спасительницу», а затем отпрянул, осознав, что все это время пяткой давил на носок чужого сапога. – Извините, - и тут же двинулся прочь, желая спрятаться от пронзительного взгляда незнакомки. Улочки Ос-Керво сменяли друг друга, как сменяли и яркие прилавки с целым морем человеческих лиц. Лишь в некоторых домах на первых этажах можно было наткнуться на лавки. Как правило большинство из них продавали еду, тогда как книжных, обувных или мастерских можно было пересчитать по пальцам. Иван не знал точно куда ему идти, потому несколько раз останавливался и спрашивал у прохожих. Показания которых путали его лишь сильнее. Только когда яркий огненный шар склонился к горизонту, буквально заливая город «золотом», он нашел то, что искал. Неприметная с виду лавка, со стеклянными высокими окнами, обладала весьма говорящим названием «Деревянная лошадка», а Иван на несколько мгновений замер перед витриной, разглядывая искусно сделанные игрушки. Куклы, солдаты, животные были сделаны мастером своего дела, что бросалось в глаза точеными формами и обилием деталей. Крохотный колокольчик тихонько звякнул, когда какой-то мужчина покинул лавку, тем самым вернув молодого сердцебита в реальность. Он тряхнул головой и придержал дверь, не дав той закрыться. Внутри было тепло, пахло свежим деревом и смолой. За невысоким прилавком копошился почтенных лет человек, что поправил старый передник, едва заметив нового покупателя. – Так-так-так, молодой человек. Чем могу вам услужить? – речь в Ос-Керво отличалась от столичной. Хозяин лавки говорил торопливо, особо выделяя «о» и смягчая «к». – Нового рядового в вашу армию? Или может чудесную барышню для вашей сестры? Ах, знаю!... – Я бы хотел взглянуть на лошадей. Вороных, - добавил он, вынув руки из карманов и посмотрев старику прямиком в глаза. А тот в свою очередь поменялся в лице, перестал семенить, давить улыбку и, казалось, даже ссутулиться стал меньше. Он коротко посмотрел парню за спину, затем в несколько шагов пересек лавку и перевернул табличку на двери. – Следуй за мной. Они миновали прилавок и оказались у стеллажа, что скрипуче принялся отодвигаться, едва мастер наклонил на себя небольшую фигурку деревянной лошади. За скрытой дверью скрывалась лестница, темная и будто бы бесконечная. Впрочем, стоило старику подхватить фонарь, как тьма отступила, позволяя продолжить путь. В самом низу оказалась мастерская: здесь можно было найти полешки и головешки, краски и лаки, просторный стол с обилием инструментов, закрепленных на специальной стене. Именно к ним невольно потянулись пальцы Соколова, но он резко одернул их, стоило старику его остановить. – Ничего не трогай! Это все, очень дорогие инструменты. Я всю жизнь потратил, чтобы накопить на них! Подожди здесь. И ради Святых, ни-че-го не тро-гай! – Иван чуть закатил глаза, но утвердительно кивнул, наблюдая за тем, как старик направляется в соседнюю комнату. Пусть и ненадолго, но его взгляд вновь метнулся к инструментам. Он уже представлял, как работал каждым из них, осторожно снимая слой дерева и вытачивая линии новой фигурки. – Вот, я получил его три дня тому назад, - старик оказался поблизости неожиданно и протянул запечатанное письмо, но тут же одернул его, пристально смотря на кудрявого молодого человека. – Лично генералу в руки. Письмо-таки коснулось чужих пальцев, и Иван коротко перевернул его. Он сделал полшага поближе к фонарю. На сургуче узнавалась печать с орлом, расправившим крылья. Проведя по ней подушечкой большого пальца, сердцебит хмыкнул себе под нос и одним резким движением разломал его под громкий окрик старика. – Что ты…!? – Стой, где стоишь, - бросил парень и выставил в сторону мастера руку в жесте. Мужчина тут же укрыл лицо руками, на что Иван вновь едва заметно закатил глаза. Гриши существуют уже столь долго, а отказники так и не научились, что подобное едва ли защитит их. Карие глаза принялись стремительно бегать по строчкам текста, в то время как тонкие губы слабо зашевелились, словно стараясь поспеть за взглядом. Не прошло и минуты, как парень скомкал бумагу, скрипнул дверцей фонаря и бросил лист в огонь. И пока тот не обратился в пепел, игрушечного мастера он не подпустил. Тот принялся приговаривать, хвататься за голову и призывать кару Святых уже на кудрявую голову юнца, однако тот лишь коротко поблагодарил старика и покинул мастерскую. Вечером того же дня Соколову не удалось избежать «ловушки» Лисицына. Впрочем, после пинты темного ос-кервовского он перестал даже пытаться противиться задору другу. Это было бессмысленно, как и попытки противиться чарам красавиц из «Рассветной звезды». ___________________ Небольшой отдых в столице Западной Равки подходил к концу. Все гриши медленно, но верно принялись стягиваться к Новокрибирску и скифу, осмотр которого подходил к концу. Уже вскоре солдаты Второй Армии принялись загружать трюм, а остальные занимать свои места. Темноволосая Лада, с небольшими кругами вокруг глаз, сладко зевнула, прикрыв рот ладонью, а после размяла шею и по приказу штурмана призвала ветер. Он мигом наполнил паруса скифа, заставив тот тихонько заскрипеть и двинуться вперед, вскоре растворяясь во тьме Каньона. Шло время. Секунды складывались в минуты, те в десятки, а скиф все продолжал свой путь, шелестя полозьями по пыльной дороге. Иван стоял у одного из бортов, облокотившись обеими руками о перила. Взгляд карих глаз лениво скользил по серой земле, где уже давно перестали расти даже самые стойкие сорняки. Лишь голая, мертвая земля, местами покрытая трещинами и укрытая песком, окружала небольшое судно. Кое-где Иван все же мог различить остатки домов, раздробленные камни со следами когтей, но в основном на пути встречались лишь отметки. Сюда не проникал солнечный свет, не было карт, и единственное, что хоть как-то помогало скифам, были именно эти небольшие столбики с нарисованными на них числами. Последняя, замеченная сердцебитом, была с цифрой «12». Правда следующая, попавшаяся на пути, заставила Ивана нахмуриться. Еще одна – выпрямиться и вглядеться в полумрак внимательнее. После шестнадцатой отметки сердцебит направился к Таркову едва ли не бегом. – Капитан, мы отклоняемся от курса, - выпалил парень и указал рукой на левый борт. «Глупости. Шквальные не меняли направление, мы движемся согласно маршруту. Давно ты заделался из сердцебитов в навигаторы, Соколов?» – Говорю вам, мы отклонились! – не обратив внимания на колкость старшего по званию, продолжил настаивать на своем Иван. – Метки от скифа сместились. Еще через две, расстояние до них увеличиться и мы потеряем их. На удивление Тарков осаждать парня не стал, лишь хмуро окинул того взглядом, а затем посмотрел в ту сторону, куда были прикованы глаза сердцебита. Гросс Мачта и штурвал, за которым обычно находился штурман, выглядели как обычно. Заметив внимание гришей, стоящая на верхней палубе Лада вопросительно качнула головой, но так и не получила ответа. Капитан широким шагом направился к штурвалу и серьезно посмотрел на Ивана. – Десять градусов, капитан. Может двенадцать. «Так десять или двенадцать, Соколов?» – Десять. Десять, точно, - на мгновение перекинувшись через перила и вглядевшись во мрак, отозвался Иван и твердо посмотрел на Таркова. Тот через мгновение кивнул и, под вопросительный взгляд подоспевшего старпома, повернул штурвал влево. Однако тот не поддался. Казалось тишина, повисшая в тот миг, позволила расслышать дыхание всех на борту. Капитан еще раз потянул руль и тот вновь дал осечку. Тогда как внизу что-то протяжно заскрипело и издало металлический лязг. Затем он усилился. И лишь спустя несколько секунд люди поняли, что то был не лязг. А вопль. – Тушите огни! Шквальные стоп! Всем не двигаться! – стараясь не переходить на крик, принялся отдавать приказы старпом, в то время как пара гришей в фиолетовых кефтах шмыгнули в трюм. Но в последний миг вместе с ними скрылась и фигура в алом. Сердцебиты бесполезны во время нападения, и, прекрасно это понимая, Иван изучал устройство скифа. Его особенности, слабые и сильные стороны, порой доводя тихоню Дэвида до седин своими внезапными появлениями и вопросами. И пока над их головами скрипело дерево, осыпалась пыль и доносились приглушенные разговоры, Соколов зажег лучину и принялся вглядываться во «внутренности» скифа. Он знал название почти каждой детали, ее устройство и принцип работы, а потому сразу понял причину поломки, стоило одному из фабрикаторов указать на вышедшую из строя шестеренку. Она не давала штурвалу крутиться, раз за разом сильнее повреждая ось, но лишь в одну сторону. Левую. Что-то с глухим стуком упало сверху, заставив фабрикаторов испуганно переглянуться. Иван же буквально всучил одному из них лучину и рванул наверх. Правда так и застыл в дверях. По палубе, вопя и царапая дерево когтями, разгуливало существа, во много раз превосходящее по высоте самого рослого мужчину. Его кожа была серой, под ней виднелись сплетения вен и перекатывающиеся мышцы, а за спиной трепыхалась пара кожистых крыльев, что волькра то и дело растопыривала. Она была слепа, но отсутствие глаз было последним, что приковывало взгляд на ее морде. Огромная пасть, исходящаяся слюной и украшенная рядами кривых, но острых зубов, вызывала настоящий страх. Он сковывал тело и заставлял холодеть пальцы. Люди на скифе застыли и во все глаза смотрели на тварь, что раз за разом трясла головой и прыжками передвигалась по палубе. Случайно наткнувшись на перила, она со всей силы дернула лапой, развалив дерево в щепки и вновь завопив. Кто-то из гришей испуганно хватался руками за лицо, пытаясь скрыть крик ужаса, кто-то в ступоре продолжал наблюдать за тем, как тварь поднимается по лестнице на верхнюю площадку, где затаились шквальные. Сердцебиту тоже было страшно. Настолько страшно, что ноги отказывались слушаться и идти вперед. Он видел волькру впервые, потому так и остался в дверях, смотря, как создание приближается к Ладе и Руслане. Девушки жались к бортикам, бледнея на глазах, пока их внимание не привлекло алое пятно, мелькнувшее впереди. Иван и сам не понял, как оказался у мачты и поднял руки, в попытке привлечь внимание девушек, а после приложил палец к губам. Волькры были слепы, но обладали поразительным слухом. Не прошло и секунды как обе шквальные распахнули глаза и тут же прикусили губы, чувствуя, как слабеют их тела. А сердцебиение замедляется. Тварь пророкотала вновь и повела безобразной головой из стороны в сторону, а после замерла, медленно раскрывая крылья. По виску Ивана скатилась капля пота и скрылась где-то за воротом кефты, пока он лихорадочно пытался придумать, что делать дальше. Убери он руки – и сердца девушек бросятся вскачь, а продолж держать – потеряют сознание. Руки начали дрожать, пока карие глаза продолжали не моргая смотреть за волькрой. Как вдруг откуда-то сбоку раздался оглушительный стук. Словно что-то тяжелое и металлическое брякнулось на пол. Лишь на миг Иван скосил глаза и тут же увидел ремень кефты, украшенный крылатым орлом на пряжке, а также Лисицына, что швырнул его на центр палубы. Волькра тогда взбесилась, завопила и, оставляя глубокие порезы на деревянном полу, бросилась к источнику шума. Однако настигнув приманку, и вовсе залилась воем разочарования и злости, что кровь стыла в жилах. Скрываться не было уже никакого смысла, да и на крик чудовища быстро слетелись остальные. Вскоре скиф атаковали по меньшей мере шестерка крылатых тварей. Их жгли огнем, отгоняли ветром, рубили клинками, но этого было мало. Как и времени, что оставалось у скифа под натиском волькр. Старпом прокричал приказ нестись вперед на всех парах, и Иван незамедлительно рванул на защиту шквальных, понимая, они их единственный шанс спастись. Ему на помощь пришла еще пара гришей, защищая девушек, что изо всех сил наполняли ветром паруса. Никому не было дела до цифр на отметках, до того, что к таким скоростям скиф был попросту не приспособлен. Гришам на судне хотелось одного – выжить. Сдерживать натиск тварей было нелегко, но благодаря силе инферн и проливных Соколову было проще. Пока за спиной не раздался тонкий девичий крик, от которого по спине побежали мурашки. Обернувшись, он увидел как еще одна волькра накинулась на Ладу и, схватив девушку лапами за волосы, принялась тянуть прочь со скифа. Он действовал инстинктивно, необдуманно, а потому метнул в тварь свое единственное оружие. Клинок пронзил кожистое крыло, заставив чудовище болезненно взвыть и бросить добычу. Правда в следующий миг мир укрыла алая дымка, а Иван потерял равновесие и рухнул на пол. Раненая тварь метнулась было к нему, но тут же отскочила, когда огненная вспышка едва опалила ее серую кожу. – Нашел время отдыхать, Сокол! – Иван не сразу понял, что обращаются к нему. И что чьи-то руки помогают ему подняться. Рассеченную кожу над правой бровью жгло огнем, а кровь застилала взор, даже после того, как парень утер лицо рукавом. – Жив, брат? Я помогу, а ты не дай больше в обиду девчонок, ладно? Не дождавшись ответа, Лис хлопнул друга по плечу и рванул куда-то вперед, помогая остальным гришам. Иван же с шумом в голове двинулся в сторону шквальных, одной из которых также помог встать на ноги и успокоить панику в девичьем сердце. ________________________ Никто не ожидал, что прибывший в гавань скиф Каньон буквально выплюнет, точно огненный сгусток. Их потери были невосполнимы, а те, кто выжил, еще долго не могли говорить после пережитого ужаса. Целители до самого рассвета сшивали все, что еще можно было сшить, сражаясь за каждую жизнь не хуже гришей с многострадального скифа. Поговаривали, что даже сам генерал помогал выносить выживших из пожара. Иван пришел в себя за пару часов до рассвета. Голова раскалывалась как после хорошего похмелья, и даже малейшее движение отзывалось болью по всему телу. Глаза резало даже от света крошечной свечи, стоящей поблизости. Но он все же нашел в себе силы сесть на койке. Наскоро осмотревшись, сердцебит увидел тех фабрикаторов, что были с ним в трюме, Ладу и Диму. А с трудом прошаркав к выходу из палатки целителей, заприметил разговаривающих о чем-то Василия Таркова со своим первым старпомом. Их не хило потрепало, но они были живы, и это вселяло надежду на лучших исход. Правда заметив молодого сердцебита, старшие переглянулись. А спустя несколько мгновений Иван понял причину. По их словам, генерал ждал его в своем шатре. Его ноги дрожали, а в горле стало сухо, как в самой большой Шуханской пустыне. По спине пробежали мурашки на пару с каплями холодного пота, но Соколов продолжил шагать за гришами, пока не оказался у крупного шатра с парой сердцебитов на страже. – Генерал хотел его видеть, - проговорил старпом и качнул в сторону Ивана, что старался смотреть куда-то в сторону. Голова, казалось, стала болеть еще сильнее. Тяжелая ткань шумно зашуршала за его спиной, и кажется только сейчас парень понял, что смотрит на мир одним глазом. Словно пытаясь проверить свою догадку, он поднес руку к правому глазу и тут же наткнулся на влажные бинты. При этом даже не догадываясь, что все это время находился под внимательным наблюдением темных глаз. – Больно? – его голос, как и приглушенный свет, мягко обволакивал пространство. – Н-нет, генерал… Вернее, не так сильно, как могло быть, наверно. – Целители сказали, что зрение ты не потеряешь. Когда вернемся во Дворец, тобой займутся как следует, - почему-то от этих слов становилось не по себе, но Иван все равно подошел ближе к столу, за которым сидел Дарклинг. На удивление перед ним не было кучи бумаг, лишь одна единственная карта и кружка с недопитым квасом. На нем не было кефты, а на бледной коже руки осталось пятно засохшей крови. Чужой, насколько мог судить сердцебит, однако от размышлений его вновь отвлек чужой голос. – Это печально. То, что произошло со скифом, - словно его слова нуждались в пояснении, продолжил мужчина и встал из-за стола. Обогнув его, он остановился напротив Ивана и принялся медленно закатывать рукав. – Но… – От этого никто не защищен, - к удивлению для себя перебил его Соколов и тут же прикусил язык, однако решил договорить мысль до конца. – Мы все понимаем, что каждое задание – это большой риск. Все павшие заслуживают отмщения. – И как же ты собираешься за них мстить. Убьёшь всех волькр? – в голосе генерала прозвучала насмешка, задевшая сердцебита сильнее когтей твари. – Нет, - всего одно слово вместило в себя поистине детскую, пусть и неоправданную обиду. — Их убили волькры, это правда. Но они появились не просто так. Скиф был неисправен, и именно это привлекло тварей Каньона, - Дарклинг молчал, но именно этим молчанием он призывал Ивана продолжать. — В гавани Новокрибирска скиф проверяли перед отправлением, его кто-то намеренно повредил. — Для чего? — Я думаю…что дело в задании, что вы мне дали, - генерал замер, не доведя начатое до конца. Аккуратно подвернутый край рубашки так и остался на середине руки, в то время как пристальный взгляд темных глаз устремился к сердцебиту. — Кто об этом мог знать? — Никто. Я никому не говорил. Дарклинг продолжил прожигать парня взглядом, отчего тот невольно сглотнул и отвел глаза. Послышалось тихое, то ли недовольное, то ли задумчивое “хм”, после чего рукав рубашки все же остановился у локтя, а мужчина протянул руку. Иван помедлил, вновь сглотнул и сделал шаг навстречу, спешно задрав рукав собственной рубашки. А после с его стороны послышался шумный вдох, когда их руки соприкоснулись. Соколов всегда думал, что к такому привыкнуть невозможно. К этому дурманящему чувству, что наполняет тело силой, вихрящейся внутри. — Не спеши. Иван мельком посмотрел на генерала, затем опустил глаза на их руки и сосредоточился. Это было трудно, особенно очистить голову и просто вслушаться в биение чужого сердца, когда в ушах стучит собственное. Секунда, другая, и уже со стороны Дарклинга послышался тихий выдох. — Я сжёг письмо, как вы и приказали, – начал Иван, а после рассказал о том, что творится в западной Равке. Как местные власти по слухам задумываются о суверенитете. О том, что во многих бедах люди винят именно Черного генерала. В то время как тот в очередной раз подумал о том, сколь поразительна способность отличать ложь от правды по биению чужого сердца. – А в конце были строки о Малом Дворце. И Большом. Что скрыться от лжи и предательства невозможно даже за величественными стенами. И что ложь женщин зачастую куда более коварнее. Сердцебит замолк, не рискнув отнять руки и просто выжидая вердикта генерала. Но тот продолжал молчать, смотря на парня, но будто не видя его. Ивану всегда становилось не по себе от такого взгляда, но каждый раз он старался выдерживать его как можно дольше. В один момент сила покинула его тело, стоило Дарклингу расцепить пальцы и приняться возвращать рукав на место. – Ты хорошо потрудился. Я вновь убедился, что не ошибся в тебе, – но после этих слов Дарклинг будто потерял всякий интерес к сердцебиту. – Иди, завтра нам предстоит долгая дорога, – он вновь вернулся за стол и сделал глоток кваса. – И много работы.