О кошках и любви

1 Ее приход надеждой был, И горем был уход, Чуть запоздает – свет не мил, И в бедном сердце — лед… (с.) После обращения Сатсуки к тренеру, когда лучшего игрока Тоо заставили посещать врача, вместо того, чтобы играть в финале с Рaкузеном, Аомине пребывал в паршивом настроении. У него появилось много времени для размышлений, которые, увы, совсем не радовали: и нежелание Тецуя признать свою ошибку, и глупость Кисе, который все еще надеется превзойти его, Аомине, одинаково бесили. К счастью, боль в травмированной ноге прошла довольно быстро, зато злость, на всех и вся, медики излечить не смогли. Последние дни июля выдались жаркими, и по вечерам Дайки предпочитал открывать большие окна в комнате и валяться на подоконнике, привычно прокручивая баскетбольный мяч на указательном пальце правой руки. Это помогало ему хоть ненадолго расслабиться, не думать, не вспоминать, не оглядываться назад. Но в этот вечер, когда Дайки уже готов был задремать, загипнотизированный вращающимся мячом, из телевизора послышался голос, заставивший его вернуться в реальный мир. — Сегодня у нас необычный гость, восходящая звезда баскетбола и, к тому же, известная модель, покоряющая сердца одной лишь улыбкой. Поприветствуйте, Кисе Рета! Послышались дружные аплодисменты. Аомине, бросив мяч на пол, с интересом уставился в телевизор. Блондинчик появился, как всегда, сверкающий белозубой улыбкой. Его одежда – джинсы и рубашка в синюю клетку – казалось простой, но даже не разбиравшийся в моде Аомине мог сказать, что эти вещи не в каждом бутике увидишь. Кисе махнул в камеру рукой, на которой блеснули дорогие часы: — Спасибо всем, кто поддерживает меня. Ведущая, слегка кашлянув, спросила: — Кисе-сан, некоторые из ваших поклонников интересуются – натуральный ли вы блондин? — О, да, я японец – и, тем не менее, натуральный блондин. Просто я – необычный человек, и такой цвет волос мне подходит как нельзя лучше… — Вот как… В зале послышались хлопки и восхищенные вздохи. — Господин Рета-сан, мы пригласили вас сегодня, узнав, что на днях состоялась запись вашего первого альбома. Можно узнать, как он называется? Вы решили поразить своих поклонников не только игрой в баскетбол, безупречной внешностью, но и голосом? — Я просто хочу достучаться до сердца одного важного для меня человека. Он пообещал прийти завтра, на благотворительный концерт, в к-поп концертный зал Сибуйя. Что касается альбома, песня из которого прозвучит, то он называется — «Звездная пыль». — О, это звучит так романтично! Но не боитесь ли вы лишиться девичьих сердец, если эта таинственная личность примет ваше приглашение? — Я просто устал молчать. Мне хочется быть честным с собой и другими людьми. Надеюсь, фанаты примут мое признание также спокойно, так же, как и пресса. Ведущая, на которую снова навели камеру, завершила интервью: — Похоже, завтра будет интересно. Ждем вас в концертном зале… Продолжение передачи Аомине слушал вяло, хотя адрес автоматически запомнил. «Итак, что ты задумал, гаденыш Кисе? Сперва пытаешься обойти меня на игровой площадке и в рейтинге фанатской популярности (это, кстати, бесполезно, учитывая, что трибуны во время матча Сейрин-Тоо гораздо чаще кричали «Аомине Дайки»), теперь решил покуситься на нечто более ценное? Ты еще не знаешь, с кем связался!» Аомине мрачно усмехнулся и выключил телевизор… * * * -Напомни мне еще раз, что мы здесь делаем? – Злобно буркнул Кагами, когда звук аплодисментов после ухода со сцены очередного музыкального идола начал стихать. -Ты же сам решил пойти со мной, — покачал головой Куроко, невозмутимо приподняв брови, — к тому же, Кагами-кун, тебе ли не знать, что я проспорил Кисе желание… -Это было самым невинным из сотни желаний, перечисленным этим белобрысым гадом, после того, как он «построил» свой песочный замок. И если бы не я… — Ну, я же поблагодарил тебя за то, что ты помог отрезвить Кисе-куна и спустить с небес на землю, — Куроко едва заметно улыбнулся. – К тому же, после проигрыша команде Тоо, Рета сам не свой, и это – хорошая возможность его поддержать. — Полный зал народу. А этот придурок популярен, у многих тут плакаты с его фотографией. Кстати, зачем такие траты? Почему мы сидим в ложе для ВИП-гостей, и, мало того, что на нас все пялятся, так еще и фотографируют! Только статей в прессе и не хватало для полного счастья! – Тайга разминал кулаки. Ситуация ему не нравилась. Собственная реакция не нравилась вдвойне. Ну и пусть блондин заявил на всю Японию, что сегодня сделает сенсационное заявление, – ему-то, Тайге, какое до этого дело? Стоит ли так злиться из-за чужой глупости? К сожалению, дело явно какое-то было… Началось все, с той ночи, проведенной под звездным небом. Кагами так и не смог решить, кого же он все-таки ревнует – свою «тень», защищать которую был готов до последнего вздоха, или же этого наглого блондина, который той ночью спал слишком близко, непозволительно близко… — О, черт! – Вслух чертыхнулся Кагами, затем добавил, — слушай, Куроко, а как думаешь, почему его альбом называется «Звездная пыль»? Кисе же поклялся перед камерами, что придумал песни сам. Небо, звезды, пляж, тебе это ничего не напоминает? Куроко в ответ распахнул ярко-голубые глаза: — Напоминает? Что ты имеешь в виду? Странный ты… — Сам ты странный, — готов был уже разозлиться Кагами, которой уже давно понял, кому Кисе собрался признаться в любви. Тайга бесился, потому что не мог так же открыто заявить о собственных чувствах. Но тут Куроко перевел взгляд на сцену и растерянно произнес: — Нет, только не это. Бедный Кисе-кун… — Что случилось? – Не выдержал Кагами. На его взгляд, на сцене и рядом с ней не происходило ничего интересного, чтобы так резко менять тему разговора. — Вон там, смотри, — Куроко указал в направлении рабочих, которые, поставив у сцены десять корзин с белыми хризантемами, быстро скрылись в подсобке. — Всего лишь цветы от фанатов, ну и что? – Презрительно фыркнул Кагами. — У Кисе-куна аллергия на хризантемы… Свет в зале погас, и, спустя секунду, на сцене появился Рета Кисе собственной персоной. Игроки Сейрин, забыв обо всем, лишились дара речи, впрочем, это была не самая сильная реакция: в зале несколько особо впечатлительных поклонниц упали в обморок. Стиснув зубы, Кагами был вынужден признать, что Рета сегодня чертовски хорош. «Макияж, освещение, яркие шмотки, это они во всем виноваты», — мысленно бормотал Тайга, чтобы не потерять голову и не последовать примеру фанаток, но медитация отчего-то совсем не помогала. Яркая внешность Рета наконец-то нашла себе достойное обрамление. За его спиной трепетали белоснежные крылья, золотистые волосы струились до самой талии («Парик!» — догадался Кагами). Ресницы были накладными и украшены мелкими стразами, придавая взгляду особую выразительность. Костюм, состоящий из черной блузы со шнуровкой на спине, и белых брюк, подчеркивал стройность фигуры. Словом, настоящий ангел не мог бы выглядеть лучше. При взгляде на Кисе что-то сжималось в груди, и земля под ногами куда-то уплывала. «И не поверишь, что эта фифа играет в баскетбол!» — Мысленно ухмыльнулся Кагами. Подтанцовка, состоящая исключительно из темноволосых юношей в черном, отлично оттеняла «звезду», а когда Кисе запел, зрители даже приподнялись со своих мест, чтобы стать ближе к кумиру… А пел Рета довольно неплохо, так же, как и двигался. «Фонограмма», — мрачно думал Кагами, пока вдруг с ужасом не понял, что сам начал подпевать… Куроко с тревогой всматривался в лицо Кисе. Он помнил, как дурно стало блондину, когда фанатки притащили в раздевалку Тейко всего лишь один букет хризантем. В тот день парень оказался на больничной койке. Сегодня Кисе держался изо всех сил, никто бы не подумал, что ему нехорошо… Вот плечи Рета дрогнули, по лицу пробежала тень, и, кажется, еще чуть-чуть… Но песня закончилась, и Куроко облегченно перевел дыхание. Кисе непонятным образом оставался на ногах, словно какое-то отчаянное желание, сделать что-то важное, придавало ему сил. Когда музыка стихла, он нетвердой походкой подошел к микрофону: — Рад видеть вас всех в этом зале. Как я и обещал, я готов сделать важное заявление. А вы готовы услышать его? — Готовы! – Ревом ответил зал. Кисе поднял взгляд вверх, на ВИП-ложу, и успел произнести пару фраз: — Я хочу признаться одному человеку, что… — но тут силы покинули его – слишком долго Рета вдыхал запах ненавистных цветов. Он стал медленно заваливаться на бок, но губы все еще пытались прошептать: — Ведь я так люблю… На этом скандальный вечер не закончился, потому что из подсобки вдруг появился темноволосый парень, который выскочил на сцену, и, подхватив падающего блондина, запечатал его недосказанные слова поцелуем. Перед тем как унести блондина на руках со сцены, Аомине – а это был именно он — буркнул в микрофон: — Вот ведь дурак. Обо всех его чувствах я и так отлично знаю! Защелкали вспышки фотоаппаратов. Поднялся невероятный шум. Корреспонденты что-то строчили в блокнотах, зрители перекрикивали друг друга: — Это же был Аомине Дайки? Звезда баскетбола? Знаменитость, верно??? 2 В гримерке Кисе пришел в себя настолько, что высвободился из сильных рук Аомине и наградил того звучной пощечиной. Менеджер Рета растерянно переводила взгляд с одного на другого. Пусть Аомине и пробрался за кулисы самостоятельно, но именно она допустила то, что произошло. Баскетболист сказал, что у него к Кисе «дело жизни и смерти». Женщина знала, что Кисе восхищается Аомине, ведь в личной студии Рета даже висел портрет бывшего напарника по команде, но сейчас глаза блондина потемнели от ненависти: — Извращенец! — Кто бы говорил, ты, любитель голубоглазых худеньких мальчиков, — невинно улыбнулся Аомине, и от этой улыбки у Рета по спине побежала дрожь. — Черт бы тебя побрал, как ты здесь оказался? Ааа, кажется, начинаю понимать. Эти корзины с цветами – твоих рук дело? Аомине заложил руки за голову, игнорируя боль от пощечины, и спокойно произнес: — Я просто указал тебе твое место. Ты всегда будешь только вторым – и в спорте, и в личной жизни. Я не позволю тебе приблизиться к Куроко… А если сделаешь к нему хотя бы шаг, то пеняй на себя. Все, что окружает Тецуя, принадлежит мне. Ты превратишься в вещь, хочешь того или нет, — Дайки облизнулся и сделал шаг по направлению к Кисе, отчего тот отшатнулся, точно ошпаренный. Послышался треск ломающихся крыльев – каркас, на который они крепились, оказался слишком хрупким, не предназначенным для ударов о стены. — Крылышки свои пожалей, малыш Кисе, — ласково пропел Аомине, отчего блондин залился краской. — Менеджер, немедленно выставите его вон! Он испортил мне выступление, испортил признание для Куроко-чи, не хочу видеть этого ублюдка! Женщина виновато посмотрела на Кисе, затем на Аомине и хотела позвать охрану, но тут Дайки, ухмыляясь, произнес: — Конечно, я уйду. Но, едва покинув эту комнату, я расскажу прессе, что мы с тобой уже не первый год встречаемся. Посмотрим, кому потом поверит Куроко. — Чего ты хочешь? — Поговорить с тобой, Кисе. Наедине. Лицо Кисе исказилось от бессильного гнева, но он быстро взял себя в руки. Все-таки длительные баскетбольные тренировки и работа моделью научили его выдержке. — Менеджер, снимите мои крылья, и можете уходить. — Но?! — Никаких но, — отрезал Кисе, и женщина выполнила его просьбу. Затем блондин сорвал с себя парик и повернулся к Аомине, сверля его яростным взглядом. Тот, едва за менеджером закрылась дверь, метнулся к Кисе и прижал его к стене. — Чего ты хочешь? – Прошипел Рета, стараясь освободиться от назойливых объятий, но Аомине держал его крепко: — Как я уже сказал, ты пытаешься перейти мне дорогу. Если хочешь играть в моей Лиге, приготовься платить. — О чем ты? — Ты хотел признаться Куроко в своих чувствах перед сотнями фанатов. Это был, не спорю, красивый жест, и Тецуя наверняка бы проникся…Даже я еще не признался ему. — Ты можешь и дальше беречь свою гордыню, но я не собираюсь подражать тебе. В конце-концов из-за своего поведения ты уже умудрился потерять Куроко, — огрызнулся Кисе. — Я же хочу быть честным с тем, кого люблю. — Неважно, что ты там бормочешь. Знаешь, почему я попросил, чтобы менеджер ушла? Ты постоянно наступаешь мне на пятки, и в спорте, и в личном. Пришло время расплаты, Кисе, — Аомине толкнул его к большому столу, прижимая всем телом. — Ты совсем рехнулся, что ли? – Испуганно пробормотал Кисе, и Дайки даже на секунду растрогался, увидев слезинку, мелькнувшую на ресницах блондина, украшенных серебристыми стразами. — Больно не будет, будет приятно, — успокаивающе промурлыкал Аомине, резко схватив блондина за волосы и слегка приложив о стол. — Вот же псих, — пробормотал Кисе. – Ты боишься заявить Куроко о своих чувствах, и решил отыграться на мне. — Верно, тебя мне не жалко, — Хмыкнул в ответ внезапно возбудившийся Аомине, потому что понял, что ситуация его заводит. Эта беспомощность, эта хрупкость Кисе – сейчас он так напоминал Куроко, которого отчаянно хотелось сломить. Желание, с которым Аомине постоянно боролся — должно было на кого-то выплеснуться?… — Ты же всегда хотел этого от меня. Хотел, не спорь. Я помню, как ты смотрел на меня во время тренировок… Сейчас я просто исполняю твое желание, — шептал Аомине, разрывая шнуровку на спине и блуждая руками по оголенному участку кожи. – Тебе понравится. — Не уверен. Я изменился, — Кисе болезненно прикрыл глаза, его по-прежнему тошнило от одежды, пропитанной запахом хризантем. – Перестань, Аомине. Я всегда восхищался тобой. Но сейчас…Не трогай, нет, только Куроко, теперь только он…- Против воли из горла вырвался сладкий стон, когда Дайки потянул зубами мочку его уха. — Ты же хочешь меня, верно, — усмехнулся Аомине. – Твои брюки стали тесными, они тебя выдают. – Дайки резко смел баночки с кремами и косметикой в сторону и усадив Кисе на стол, придвинул его вплотную к зеркалу. Откуда ему было знать, что на столе находится кнопка вызова персонала, он просто хотел сейчас занять более удобную позу…Вот почему от противной сирены заложило уши, а потом и вовсе захотелось постучаться головой об стену. На пороге гримерки появились, переминаясь с ноги на ногу, Куроко и Кагами, из-за их спин выглядывала обеспокоенная менеджер: — Кисе-сан, у вас все в порядке? Я не хотела их впускать, но они очень просили, а потом эта кнопка… — Проклятье, — сквозь зубы процедил Аомине и отошел от растрепанного Кисе в другой угол гримерки. — А у вас тут, смотрю, дело движется, — непривычно злобно прошипел Кагами, разглядывая парочку. – Видишь, Куроко, а мы еще и волновались за него. И тут Кисе начал чихать. Он чихал долго и мучительно, минуты три, то и дело, махая рукой в сторону Аомине, мол, это он во всем виноват. Куроко стоял бледный, не понимая, что ему делать, пока не заметил стекающую по щеке Кисе струйку крови. Он молча взял со столика чистую салфетку и шагнул к Кисе, осторожно стирая кровь. «А, все-таки хорошо я его приложил. Он меня запомнит», — мысленно похвалил себя Дайки. — Аомине-сан…Ты – такой неуравновешенный, — негромко произнес Куроко, пока Кисе, тронутый вниманием «тени», прикрыл накрашенные глаза, получая от процесса лечения своеобразное удовольствие. И тут всех поразил Кагами. — А что…Раз уж мы все здесь сегодня собрались, может, сходим на двойное свидание? Как вы на это смотрите, Кисе, Аомине? Кагами предложил это не случайно. Оказавшись в гримерке, Тайга почувствовал ярость по отношению к одному гаду, который пристал к измученному блондину. Но также остро он почувствовал и собственную бесполезность, ведь Рета – не его личная собственность. Да и отношения с Куроко никуда не движутся. Кажется, Тецуя вовсю практикует тактику «не понимаю, чего ты от меня хочешь. Мы – лучшие друзья». В таком случае, может, стоит разрубить «гордиев узел», раз уж он никак не развязывается? Сделать что-то совсем необычное? Свидание на четверых как раз было чем-то таким…Нестандартным. Кисе, со своей страстью к Куроко, мог научить их всех быть честными. Аомине был открыт и агрессивен, но с его желаниями всегда считались. Так почему бы и нет? Может быть, им всем стоит попробовать начать сначала? Тецуя в ответ пожал плечами и неожиданно сказал: — Я не против, а ты, Кисе-кун? Рета, казалось, разрывали противоречивые желания. С одной стороны, после событий этого дня, он начал бояться голодного взгляда Аомине, к тому же ему показалось, что и Кагами его слишком пристально рассматривает. Но возможность быть рядом с Куроко, пойти с ним на свидание с лихвой, компенсировала все неприятности. Он согласился на двойное свидание одновременно с мрачным, но каким-то притихшим Аомине. Правда, Кисе предложил выбрать другой день, потому что сегодня у него еще встреча с фанатами и запись на радио…